|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Столица. Биссе Навои.
Биссе Навои пребывал в прескверном настроении. Ульве, в неизъяснимом и непонятном чадам своим разумении решил, что остай Биссе Навои вновь должен остаться в лавке один! Он снова владелец своего имущества, правда, совершенно этому не рад. И даже изрядная сумма денег настроения не улучшает. И ведь никому не пожалуешься. Стоит сказать, что почтенного торговца печалит то, что пришлые юноши покинули его лавку, вернув ему право владения (сам-треть), не взяли за это платы, притом пообещав, что продолжат снабжать своими удивительными товарами, да еще он будет получать их первым, как раньше... Да после такого известия любой сочтет почтенного Биссе Навои за скорбного разумом! И, либо призовет ведающих ближайшим домом призрения таковых больных, либо сам попробует позаботиться о "больном".
Ни то, ни другое почтенного торговца не устраивало. Поэтому приходилось маскировать одно недовольство другим. И пояснять многочисленным любопытным, что бывшие владельцы лавки совершенно разорили бедного владельца лавки. Да, представьте! Сначала предложили взять его в компаньоны, затребовали за это непосильную сумму, а потом, представьте, просто взяли и исчезли! Вместе с деньгами!
Да-да, уму непостижимо, что их к этому побудило!
Нет, он совершенно не представляет, куда. Нет, товары остались... Да, и те самые тоже. Да, разумеется, он будет продавать... и НЕТ! Снижать цену он не будет! Наоборот!
..А молодые люди не обидятся. Они сами и посоветовали не говорить о них слишком хорошо. Якобы на всякий случай. Пытались что-то соврать, ах, будто старый Биссе совсем потерял чутье на ложь, данное милостью Ульве! Мальчики кого-то опасались, и Биссе Навои догадывается, кого!
Хлопнула дверь, зазвенел колокольчик. Незнакомый молодой человек как-то по-хозяйски огляделся, поздоровался и попросил позвать помощника. Следом проскользнул второй, смутно знакомый, с нехорошей улыбочкой и повадками куриного вора. Биссе Навои умел видеть покупателя. То, что вошедшие покупать ничего не собираются, было видно так же ясно, как и то, что сегодня задельник, начало пятихи, и что настроение от посещения лавки этим человеком не улучшится.
Поэтому он не стал тратить слова и дважды стукнул кулаком в стену. На условленный сигнал явился помощник. Один из.
Посетитель икнул. Биссе Навои от неожиданности тоже. Вильне Моин, самый крупный из "подкидышей" выглядел замечательно. Рубаха, с распущенными где можно и нельзя шнурками, была продрана на плече, как будто ее владелец только что выбрался из смертного поединка. О том, что поединок был не на жизнь, а на смерть, свидетельствовали и всклокоченные волосы "помощника", и алые пятна на шее и на животе, над фартучком, и, самое главное, топор в руках.
Биссе Навои не нашелся, что сказать на такое эффектное явление. Они договаривались, что на двойной стук выйдет самый крепкий "подкидыш". Но что он выйдет так? Хозяин шевельнул губами, собираясь спросить, что все это значит, но "помощник" успел первым. Он переступил с ноги на ногу, шагнул вперед — посетители шарахнулись — и грубовато вопросил:
— Ну че?!
Биссе Навои снова потерял дар речи от столь оригинальной помощи. Дар, видимо, не пожелал остаться бесприютным — он пометался по лавке и нашел нового хозяина — в лице куриного воришки.
— А где Макс?
Ах, так это знакомые Макса? Хозяин лавки наклонил было голову, собираясь сказать о том, что юноша уехал, но его своеобычный помощник снова вступил в разговор — и снова его участие в беседе было неповторимо и памятно:
— Э-э... — Вильне Моин почесал окровавленной рукой затылок и очень выразительно скосил глаза на топор, — а он че, вам нужен был? Дык это... припоздали вы.
Топор качнулся. С него капнуло. Темно-красная, яркая, тяжелая капля сорвалась с блестящего лезвия и расплескалась по полу многозначительными брызгами. Все четверо уставились на получившееся алое пятно так старательно, словно там заключался секрет вечной жизни.
Тишина в лавке воцарилась такая, что стало слышно, как жужжит на окне первая проснувшаяся муха. Пятно невозмутимо краснело. Гости медленно зеленели.
Дар речи, видимо, оценил воришку как неперспективного владельца и вернулся к прежнему хозяину даже без испытательного срока. Почтенный лавочник ощутил, как его губы без всякого участия разума размыкаются и изрекают что-то вроде:
— Макс уехал.
Он тут же понял, что ему не поверили — слишком фальшивой улыбкой сверкнул ему старший из гостей:
— Мы поняли! Какая жалость, что мы его не застали...
— Может, зайдете в комнаты? — сам не зная зачем предложил хозяин. И понял, что снова ошибся. Формально все было правильно, эта фраза была традиционной формулой гостеприимства (не слишком искреннего, из чистой вежливости). Молодые люди могли принять приглашение и пройти в дом, превращаясь из просто покупателей в гостей, а могли отказаться и уйти, и это не было бы оскорблением.
Но в данной ситуации предложение прозвучало как-то странно.
Гости попятились, стараясь делать это незаметно, но решительно.
— Дык может, того... вы его догоните? — снова подал голос "помощник" с топором.
Это высказывание понравилось непрошеным гостям еще меньше. Они оказались у двери с такой скоростью, словно овладели способностью к перемещению, которая встречается лишь у сильных магов. И несколько мигов ожесточенно терзали дверь, видимо, забыв, в какую сторону она открывается, и мешая друг другу. Дверь оказалась стойкой и открываться не должным образом не собиралась.
— Хозяин, они убегают! Ловить?
Вопрос "помощника" самообладание гостей добил. Некрасиво привизгнув, странные знакомые Макса устремились в дверь разом, и та чудесным образом отворилась, выпуская страждущих выхода. Чудо объяснялось просто — дверь открыл новый посетитель. Неправильные гости не выказали никакой благодарности Ульве за нежданное исполнение их, несомненно, горячего желания, если не считать благодарностью странные выкрики на непонятном наречии, из которых удалось разобрать только "Рвем когти!". Неожиданному помощнику благодарности досталось еще меньше — его просто сшибли с ног и, кажется, на одну ногу наступили. Или на руку? Биссе Навои не успел заметить, и, кажется, такой возможности ему уже и не представится.
Неправильные посетители стремительными скачками достигли поворота на улицу Первоцветов и исчезли за углом.
Совершенно растерянный и изрядно расстроенный хозяин лавки мысленно послал мудрому богу Ульве благодарность за предупреждение: говорило же предчувствие, что от беглых гостей будет больше неприятностей, чем пользы (и сбылось ведь!).
Чей-то голос нарушил его благочестивые размышления.
— ... когти?
Ошеломленный хозяин осознал, что его неприятности еще не закончены: на пороге его лавки лежит сбитый с ног покупатель, а он не помогает ему подняться! И это на глазах заинтересовавшихся соседей. Пристыженный, он склонился над несчастным, помогая ему подняться, и даже кликнул помощника, однако посетитель заходить в лавку не торопился:
— Про какие когти он говорил? — нервно осведомился бывший упавший.
— Когти?
— Да! Кто их рвет? Зачем? И... кому?
— Никаких когтей, почтенный! Эти гости, они... Прошу вас, пройдемте в лавку, поговорим, мой помощник нальет вам вкусного взвара, дабы загладить это несчастье...
— Уже несу! — послышался голос в глубине лавки.
Посетитель сдался настойчивым рукам и мягкому голосу, увлекающим его в тепло и уют, позволив завлечь себя красиво обставленное светлое помещение, навстречу обещанному взвару...
Но тут из-за внутренней двери выскользнул второй помощник, симпатичный остроносый юноша... с клещами в руках. Биссе Навои не успел даже спросить, зачем Соли этот инструмент — отбытие второго посетителя случилось еще скорее и невразумительнее, чем первых.
Оглашая округу невразумительными воплями, почтенный немолодой господин попросту удрал через Столярный квартал, проявив немалое знание местных подворотен.
На этот раз отстоять честь лавки в глазах любопытных соседей было сложнее. С каменным лицом Биссе Навои посетовал на то, как не берегут себя некоторые люди. И стоило почтенному господину посетителю так расстраиваться, что спутал улицы и зашел не к ростовщику? Занимать деньги у ростовщика — к еще большему расстройству, примета верная!
Соседи понимающе покивали. Но Навои чувствовал: обсуждение неудач соседа все равно будет. Ах, как же не хватает Макса и Славы...
— Соли! Дитя, ну зачем ты клещи принес? Я же взвар просил.
Юноша расстроено развел руками.
— Простите, остай. Вы сказали взвар, я принес, а потом вспомнил, что мелкого колотого сахару у нас нет, только крупные куски, вот и принес поколоть, и щипчики тоже...
— Понятно.
Перед лицом такого раскаяния и печальных глаз Биссе Навои глубоко вздохнул, ощущая себя не почтенным остаем, а злобным драконом, угнетающим бедных человеков.
— Хорошо. Не огорчайся, ты все сделал правильно, Соли. Не твоя вина, что наш... кхм... словом, этот посетитель неправильный. Выпей взвару сам, и...
Тут хозяин вспомнил о еще кое-ком неправильном.
— А где Вильне?
— Отмывается! — с готовностью поперхнулся взваром мальчишка. — А что?
Биссе Навои хотел было сказать — что. Но тут снова зазвенел колокольчик.
О нет.
Несчастный хозяин обреченно опустил глаза. Сегодня бог Ульве явно отказал своему верному почитателю в благосклонности: на пороге стояла и хищно осматривала лавку главная сплетница округи, милле Шаниса. Макс почему-то называл ее "бабкозаменитель" и неподдельно восхищался. Чем? Биссе Навои этого искренне не понимал. Силами этой достойной дамы (молодость которой была настолько далеко, насколько высока была ее неиссякаемая добропорядочность) ни одна девушка на восемь кварталов в округе не смела выйти из дому в одиночестве, дабы не быть обвиненной в безнравственности. Ни одна дама моложе девяноста пяти не могла заговорить с мужчиной первой, даже если оный спрашивал у нее дорогу. Личности мужского пола вообще были признаны безнадежно безнравственными просто в силу изначально врожденной порочности и шарахались от милле Шанисы, как вельхо от слов "бесплатные услуги". Единственным исключением из этого скопища гнусных личностей был ее муж, совершенно задавленный властной супругой архивист Дорон. Его одного супруга признавала небезнадежным и порой даже хвалила. И, разумеется, сама милле — ее собственная нравственность была абсолютно и несравненно чиста. Настолько чиста, что соседи норовили обходить это воплощение добропорядочности по другой стороне улицы, а желательно и по соседним кварталам. Во избежание.
И вот сейчас это злосчастье стояло на пороге. В строгой шубке (украшения безнравственны по сути своей, ибо искажение природы!), даже без единой модной пуговицы. Зато с корзинкой наперевес (истинно добропорядочные женщины в первую очередь заботятся о домашнем хозяйстве!). На безнадежно стянутых в суровую прическу волосах подчеркнуто мрачная шапочка. И серые глаза уже хищно прищурились, выискивая любое нарушение нравственности или хотя бы намек на оное...
— Остай Биссе Навои! — громогласно "проворковала" достойная дама. — Показывай товар! И зови помощника!
Содрогнувшийся хозяин, вспомнив недавние происшествия, помощника звать отказался. Но, как оказалось, неприятные сюрпризы богов на сегодняшнее утро были еще не исчерпаны — помощник явился сам. На этот раз нарушителем спокойствия хозяйской души оказался Торсти. Улыбчивый мальчишка, к счастью, появился без клещей и прочего инвентаря, и Биссе Навои даже понадеялся, что на этот раз обойдется... Но паренек с первых шагов повел себя странно. Замер у дверей, не отрывая от дамы темно-карих глаз и рассиялся в улыбке, будто узрел не городскую сплетницу, годящуюся ему если не в бабушки, то в матери, а статую богини Живы.
— О! — вырвалось у мальчишки.
"Ох..." — обреченно подумал хозяин.
Не поздоровавшись, даже не склонив голову, несчастный паренек, даже не подозревая, какую страшную ошибку совершает, двинулся прямо к милле Шанисе. Что-то мимоходом взял с подоконника, где выращивались приправы... нет, сорвал. Базилик?!
— Это вам! — восторженно выдохнул он. — Это только цветы, прекрасная милле, но если бы у нас был самый дорогой товар, мы, без сомнения, назвали бы его вашим именем! Вы...
— Торсти! — Биссе Наивои поспешил вмешаться. Если воплощению добропорядочности хватало одного появления мужчины на улице, чтобы обвинить его в порочности и безнравственности, то что она сделает с мальчиком за такое поведение, хозяин лавки предсказать не брался. Что-то страшное, несомненно. Перед мысленным взором даже замаячило сожжение лавки со всеми обитателями... — Больше уважения! Это милле Шаниса!
— О! — мальчишка хлопнул глазами. — Та самая! Возьмите цветок, о прекрасная дама! А что, она не работает? Или понадобились дополнительные ножи?
Тишина на лавку рухнула оглушительная.
Набравшая воздуха в грудь милле озадаченно вспоминала, входит ли работа в понятие добропорядочности и какая именно работа... А злосчастный остай Биссе Навои быстро скосил глаза на руки паренька — ножей там не было. Топора, хвала Пяти, тоже.
Да что с его помощниками сегодня? Нужно будет зайти в их комнату, у глюшь-травы своеобразный запах, ощущается даже через несколько часов после применения. Или паренек головой ударился? То есть парни. Все сразу?!
Никакая тишина не длится вечно, через несколько мигов в Торсти вцепились сразу двое жаждущих понимания, и тайна прояснилась.
Оказывается, муж милле Шанисы решил преподнести супруге сюрприз и купил мясорубку. В специальной упаковке, подарочной, с дополнительной решеткой, и просил жене не сообщать. И теперь Торсти его очень хорошо понимает — такой даме обязательно нужно преподносить подарки! Дорогие подарки. Он очень сожалеет, что испортил сюрприз, готов искупить вину, даже подарит вот эту специальную щеточку — мясорубку чистить... И скидку на вот этот замечательный кружевной воротник. А что она думает о шали-паутинке? Такое лицо достойно не менее прекрасного обрамления! Причем обратите внимание, белый цвет! Можно сказать, просто воплощение чистоты и незапятнанности!
Совершенно счастливая дама, упаковавшись в шаль и нежно прижимая к груди щеточку и стебелек базилика, умчалась домой, ждать сюрприза, даже ни разу не намекнув Биссе Навои на безнравственность. Небывалое дело! Более того, женщина назвала Торсти "милым мальчиком" и попросила (!) "дорогого Биссе Навои" (!) разрешить мальчику принять в подарок теплую жилетку, которую она сошьет и пришлет завтра (!!!). А то на улице так холодно, а "нынешняя молодежь совсем себя не бережет". А пока она, Шаниса, купит у него для супруга те самые копчения, о которых все столько говорят. Да, побольше, чтоб поместилось в корзинку. Разумеется, и воротник тоже! Ах, здесь совершенно замечательный товар, и она будет советовать эту лавочку всем знакомым.
Биссе Навои, к собственному огромному изумлению, совершенно не обруганный, а даже похваленный, только кивал, пребывая в полной оторопи. Подумать только, что с женщиной делает одна несчастная мясорубка! Кстати...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
