За последним порогом. Паутина 2

— Да, Ирина, это по твоей части. Влада Хомская, внебрачная дочь Беримира и моя троюродная сестра. Её мать не разрешала Беримиру официально признать дочь, поэтому в дворянский реестр её внесли совсем недавно, когда она стала совершеннолетней. У меня создалось впечатление, что она имеет очень большое влияние на отца, и что её роль в делах семейства вообще довольно велика. Умная девочка, и это сразу видно. Ещё я точно выяснил, что в семействе она занимается фармацевтикой, также не исключено, что она каким-то образом курирует всё алхимическое направление семейства. Вот в целом и всё, что мне удалось понять за время короткого визита к Хомским. О таком интересном персонаже нам надо знать как можно больше, так что начинай по ней активно работать.

— То есть вы считаете, господин, что это такой хитрый план, и Хомские получат от этого какую-то выгоду? — искренне удивилась Зайка. — Я не понимаю, каким образом можно получить выгоду, просто так отдав четверть семейного предприятия.

— Ну мы же аристократы, а не торгаши, денежная выгода для нас не главное, — задумался я. — Они тоже заинтересованы в союзе с нами, а что может быть для этого лучше, чем совместное предприятие?

— По-моему, объяснение слабовато, — скептически заметила она. — Слишком много отдаётся за такую неопределённую вещь, как хорошие отношения.

— Слабовато, — согласился я. — Что-то ещё должно быть.

Я погрузился в раздумья. Такой подарок действительно выглядел чрезмерным, даже учитывая то, что Беримир ощущал себя виноватым. Я чувствовал, что упускаю какой-то важный момент, но никак не мог ухватить нужную мысль.

— А кстати, кто будет фактическим владельцем этих акций? — спросила Зайка. — Семейство или кто-то из вас?

— Точно! — я от избытка чувств хлопнул ладонью по столу. — Всё просто, как же я сразу не догадался! Это ведь доля деда, и мать точно не откажется от наследства своего отца. Вот смотрите — это предприятие, которое делает разную лечебную косметику и лекарства. А теперь скажите — как отразится на репутации такого предприятия и на его курсе акций объявление, что Милослава Арди стала его мажоритарным акционером?

— Кажется, я знаю, какие акции мы сегодня же начнём скупать, — кивнула Зайка. — У нас есть кое-какие средства в резерве, так что денег хватит. Но меня всё-таки смущает такой вопрос — мы же можем просто продать этот пакет, и тогда Хомские потеряют эти акции, ничего не приобретя взамен. Почему они идут на этот риск?

— Думаю, они в таком случае потеряют только деньги, а не акции. Наверняка они передали этот пакет с правом приоритетного выкупа при продаже. Но на самом деле риск для них совсем небольшой, для нас же невыгодно этот пакет продавать. Ты ведь на самом деле не собираешься его продавать, верно?

— Конечно, не собираюсь, я ещё с ума не сошла, — подтвердила Зайка. — Но они-то не могут быть в этом уверены. Почему они просто не оговорили с нами условия передачи акций?

— Ну ты скажешь тоже, Кира, — изумлённо посмотрел я на неё. — Оговаривать возврат долга чести условиями — такое даже для купцов выглядело бы дико. Нет, Влада всё сделала правильно, в самом деле умная девочка. Мы получили пакет акций именно такого размера, который позволяет нам полностью контролировать деятельность предприятия. Они таким образом приглашают нас удостовериться, что участие нашей матери никак не повредит её репутации. Мы, кстати, обязательно проведём аудит, прежде чем разрешим объявить о её вхождении в акционеры. И насколько я понимаю, в самое ближайшее время Хомские выдвинут её в состав наблюдательного совета или изберут почётным вице-президентом, или ещё что-нибудь в этом роде. На это она, правда, может и не согласиться, но они будут счастливы даже просто иметь её в составе акционеров. И есть у меня подозрение, что Хомские заработают на этом даже больше, чем стоит переданный нам пакет акций. То есть получится так, что они достойно и щедро расплатились с нами, и при этом заработали кучу денег. В общем, Ирина, обрати на Владу Хомскую самое пристальное внимание — с людей, которые способны проворачивать такие изящные комбинации, глаз спускать не стоит.

* * *

Постепенно я перестал так уж нервно относиться к разговорам с князем. Наше семейство начало что-то значить в политических раскладах, и вызов к князю уже не обязательно подразумевал предстоящую выволочку. Порой князь даже советовался со мной, хотя было у меня сильное подозрение, что мои советы ему на самом деле не нужны, а спрашивает он их только для того, чтобы польстить моему юношескому самолюбию. Наш князь манипулятор ещё тот, так что я старался воспринимать любые лестные слова от него критически.

— Как жизнь, Кеннер? — участливо поинтересовался князь. — Есть какие-нибудь проблемы?

— Твоими заботами, княже, — учтиво отозвался я. — Проблем пока нет, надеюсь, и не будет.

Князь понимающе усмехнулся, мол, надейся-надейся.

— Я тут от Хотена услышал удивительную новость, что ты как-то ухитрился влезть в семейное предприятие Хомских. Не расскажешь?

— Да нечего там рассказывать, княже. Беримир отдал долю деда.

— Ах, вон оно что! А я-то уже почти и забыл про ту историю с долей Даняты. Стало быть, с Хомскими у вас дружба налаживается?

— Почему бы и нет? Хомские нам близкие родственники, а Беримир — человек чести.

— В отличие от Путяты, да?

— Я Путяте не судья, княже, и ничего говорить про него не стану. Это дела старшего поколения, они мимо меня прошли, и я в них влезать не хочу. Об этом тебе лучше мою мать спросить.

— Что Милослава может сказать про Путяту, я и так знаю, — хмыкнул князь.

— Путяту она вылечила, — заметил я.

— Это-то и удивительно. Даже не представляю, как ты сумел её уговорить — похоже, твоё мнение для неё очень много значит. История с долей Даняты ведь и в самом деле дурно пахнет. Путята отличился, что тут ещё скажешь. Непонятно только, почему Милослава тогда ко мне не обратилась. Без её жалобы я в семейное дело влезать не мог, нет у меня такого права.

— И ты бы принял и выслушал обычную студентку? — искренне удивился я.

— И принял бы, и выслушал, и помог, — кивнул князь. — Студентка она или не студентка — у неё всегда был ко мне прямой доступ, это же привилегия любого гербового дворянина. Ты что, этого не знал?

— Не то чтобы не знал, просто не думал, что это всерьёз.

— Как это может быть не всерьёз? — удивлённо посмотрел на меня князь. — Дворянство клянётся служить княжеству, а князь в ответ клянётся блюсти права дворянства. Если князь свою клятву нарушает, он тем самым и дворянство освобождает от клятвы. Так что для князя права дворянства священны. Ты же сам не один раз просил аудиенции, и всегда получал её немедленно.

С этой стороны я почему-то вопрос не рассматривал. Похоже, в меня слишком глубоко въелся тезис о необязательности исполнения законов, и многое в кодексе я воспринимал как просто красивые слова. Стоит, пожалуй, перечитать ещё разок дворянские кодексы с учётом того, что каждое слово там имеет значение.

— Единственным обращением от Милославы была просьба об учреждении независимого семейства Арди, — продолжал князь. — Разумеется, с учётом всех обстоятельств, просьбу немедленно удовлетворили без рассмотрения. Так-то мы нечасто позволяем создание нового семейства, но после того, что учудили Ольга с Путятой, ни у кого и мысли не возникло отказать. Но вот что касается доли отца, Милослава по каким-то своим причинам решила не выносить это дело из семьи. — Князь пожал плечами. — Напрасно, как мне кажется — Путяту стоило бы окоротить.

— Знаешь, княже, — заметил я. — Мне всегда казалось, что это, в общем-то, простая история. Однако раз за разом она открывается мне с новой и неожиданной стороны, и это не перестаёт меня удивлять. Но сейчас, надеюсь, мы с Беримиром наконец оставили её в прошлом.

— Возможно, — согласился князь. — Но боги с ним, с заводом Хомских. Это твоё с Беримиром дело. Мне вот непонятны твои манипуляции с моим четвёртым механическим. Ты заставил всех ключевых сотрудников подписать договоры служения — зачем? Ты решил, что сможешь таким образом меня шантажировать? Поясни.

Я давно уже подозревал, что это было плохой идеей, и сейчас это получило ясное подтверждение. Чем я думал, когда всё это затевал? Ведь не так уж сложно было предвидеть результат. Вполне можно было догадаться, что князь из принципа не позволит на себя давить. По той простой причине, что если кто-то сможет с него что-то выдавить шантажом, то это создаст прецедент и пример для других.

— Даже мысли не было тебя шантажировать, княже, — решительно отказался я. — Я был вынужден предложить договоры служения сотрудникам. У меня внутри всё протестовало при мысли раздавать служение совершенно непроверенным людям, но другого выхода просто не было. И разумеется, я никого не заставлял эти договоры подписывать, это было совершенно добровольно.

— Другого выхода не было, говоришь? — с лёгкой насмешкой переспросил князь. — И кто же тебя заставил? Надеюсь, не я?

— Обстоятельства заставили, княже. Посуди сам, как это выглядело с моей стороны — я должен был наладить работу завода, который ещё совсем недавно принадлежал недружественной семье. Все сотрудники были наняты моими недругами. При этом все сотрудники знали, что я всего лишь временный управляющий. Может, они и не остались бы лояльными прежнему владельцу, но мне они лояльными точно не были бы, а это означало как минимум тихий саботаж. И что мне оставалось делать в этой ситуации? Либо ставить своих сотрудников, которых у меня просто нет, либо хоть как-то обеспечить лояльность этих.

— Знаешь, что меня больше всего в тебе поражает, Кеннер? — задумчиво произнёс князь. — Твоя способность выкрутиться из любой ситуации. Кажется, что вот уже тебя прищемил, и никуда тебе не деться, а ты открываешь рот, и как-то вдруг оказывается, что ты всё делал правильно, и иначе было никак нельзя. Удивительная способность, правда.

— Как-то обидно это звучит, княже, — заметил я с оттенком недовольства. — Уж не знаю, похвалил ли ты меня, или поругал, но в любом случае не чувствую себя польщённым.

— Ну я тебя точно не похвалил, — усмехнулся князь, — хотя и ругать, получается, вроде как не за что. Однако вернёмся к заводу. Допустим, что я решил назначить другого управляющего — ты, стало быть, тут же заберёшь своих сотрудников?

— Как такое возможно? — посмотрел я на него с удивлением, которое, надеюсь, выглядело искренним. — Завод же сразу встанет в таком случае. Нет, сотрудники останутся какое-то время на своих местах. Договоримся о графике передачи дел, и в разумные сроки заменим их твоими людьми.

— То есть ты не заинтересован забрать четвёртый механический себе?

— Разумеется, я заинтересован. Если бы не был заинтересован, не вкладывал бы в него столько сил. Но я не думаю, что было бы реально забрать его у тебя шантажом.

— Нереально, конечно, — подтвердил князь. — Но возникает вопрос — а как же тогда ты собираешься его получить?

— У меня есть кое-какие мысли о том, что можно тебе за него предложить, но я пока над этим работаю.

— А вот Воцкие предлагают деньги.

— Тебе решать, княже, — развёл я руками.

Князь задумался, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Работай пока, — наконец решил он. — А что ты мне скажешь о своих имперских родственниках?

— Встретились, познакомились, поговорили, — пожал я плечами. — Что именно тебя интересует?

— Меня вообще интересуют лояльные подданные с хорошими связями за границей.

— Не думаю, что их можно отнести к хорошим связям, княже. Лично я им бы ничего не доверил.

— Вот как? — удивлённо поднял бровь князь. — А поподробнее можешь сказать?

— Сложно объяснить, — вздохнул я. — Это всё на уровне чувств и ощущений. Просто не создалось у меня ощущения, что они готовы к сотрудничеству. Скорее, они хотят что-то получить, и желательно даром.

— Понятно, — кивнул князь. — То есть на твоих родственников рассчитывать не стоит?

— Да я бы их и родственниками не назвал, скорее однофамильцами. У нас слишком отдалённое родство с главной ветвью. Надо бы познакомиться с той ветвью, к которой принадлежала прабабка — они, по крайней мере, на самом деле родственники.

— Познакомься с ними, Кеннер, — настоятельно посоветовал князь. — Если сможешь наладить с ними хороший контакт в интересах княжества, от этого выиграют все, обещаю.

— Познакомиться-то несложно, княже, — хмыкнул я. — Слетаю как-нибудь в Лотарингию на денёк, встречусь. Но этого мало, надо думать о том, как их серьёзно привязать.

— Намекаешь, что мне и тебя надо бы как-то привязать, да? — вздохнул князь. — Шустрый ты юноша, Кеннер, даже боюсь гадать, в кого ты такой ловкий уродился. Точно не в мать.

— Я гораздо проще, чем ты думаешь, княже, — совершенно искренне сказал я.

— Да-да, конечно, — иронически фыркнул он. — Ладно, иди уже, простой ты наш.

Глава 3

Дверь на этот раз открыла настоящая служанка, во всяком случае, не создавалось впечатления, что она примеривается, как бы ловчее открутить мне голову.

— Кеннер Арди, — представился я, протягивая ей визитку. — Я договаривался с сиятельной о визите.

— Сиятельная вас ожидает, господин Кеннер, — ответила она, приглашая меня войти. — Позвольте принять ваше пальто. Присядьте, пожалуйста, я сообщу ей о вашем визите.

Садиться я не стал, а вместо этого решил получше рассмотреть уже знакомую мне прихожую, особенно картины, которые мне некогда было разглядывать в прошлый раз. Картины оказались исключительно городскими пейзажами, по большей части изображающими закоулки старого города, частью для меня совершенно незнакомые. И никаких абстрактных полотен. Не знаю, попадает ли всё это в категорию высокого вкуса, но определённо вкусы Драганы от моих не так уж сильно отличаются. Впрочем, с чего бы им отличаться? Мы оба не сильно голубых кровей. Она по происхождению мещанка, а я ведь изначально тоже что-то вроде сына поварихи и лекальщика[6].

— Сиятельная готова вас принять, господин Кеннер, — засмотревшись на картины, я не заметил, как вернулась служанка. — Позвольте вас проводить.

Драгана выглядела не так плохо, как при моём прошлом визите, но исключительно в сравнении. Сказать, что она выглядит хорошо, не повернулся бы язык у самого отъявленного льстеца — синяки под глазами, усталое лицо, и вообще какой-то потрёпанный вид.

— Выглядишь не очень, Гана, — откровенно сказал я. — Как себя чувствуешь?

— Вот как выгляжу, так и чувствую, — слабо улыбнулась она. — На самом деле всё не так уж плохо, просто общая слабость. Слишком быстро устаю. На службу уже начала ездить, только хватает меня всего часа на три-четыре. Но Милослава обещает, что постепенно восстановлюсь.

— Лесные прислали ещё один фрукт Силы, — я достал из пакета тщательно завёрнутую грушу. — Мама сказала передать тебе.

— О, замечательно, — обрадовалась она, развёртывая бумагу.

— Может, тебе ещё один сатурат поможет? — предположил я. — Например, если попробовать выкачать из него немного силы?