|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Итак, девятнадцатого октября, после неожиданно долго затянувшейся проволочки в славном своими ганзейскими традициями порту Гамбурга, вся наша дружная компашка, так сказать — "отдала концы" и отчалила в сторону не менее славного российского "окна в Европу", прорубленного гением Петра Великого.
Морское путешествие принесло немало неожиданностей — как приятных, так и не очень. Оказывается, "второй класс" в каюте парохода, сошедшего со стапелей ещё задолго до начала Великой войны (а то и Русско-японской!) — это совсем не наш "эконом-класс", а нечто гораздо хуже. Рыл двадцать интернациональной публики в душной стальной коробке даже без намёка на иллюминаторы, это я вам скажу — нечто!
А "первого класса" на этом старом плавающим корыте не было по определению.
Впрочем, мы с Александром Александровичем Прасоловым, Иохелем Гейдлихом, Вилли Мюнценбергом и нанятыми во Франции и Германии специалистами — там практически не появлялись, предпочитая столоваться в кают-компании с капитаном и его первым помошником, а остальное время проводить на палубе или в трюме, охраняя хабар... Даже ночевать в кабинах "Мак-Бульдогов", обложившись со всех сторон голубоватыми французскими шинелями.
Ибо второй неожиданностью было то, что на капиталистических судах — груз дербанят не хуже, чем на коммунистической железной дороге.
К счастью меня вовремя об этом предупредили, я предпринял кой-какие меры и всё обошлось.
Кроме того, забот был полон рот об сохранности семенного французского картофеля и племенного стада нутрий. Первый норовил сгнить, вторые слишком много жрали и кажется только и, думали как куда-нибудь сбежать... В том числе сбежав, жрали они и картофель — успешно конкурируя в этом неблаговидном деле, с многочисленными трюмными крысами.
Правда в отличии от клубней, свою склонность к побегам, эти зверьки с лихвой компенсировали способностью усиленно размножаться и, до пункта назначения — их прибыло как бы не больше первоначального списка.
А вот картохи, не более трети.
* * *
Во время плавания, на борту судна произошло несколько чрезвычайных происшествий.
От вынужденного безделья некоторые пассажиры стали пить много спиртного, а выпив — выяснять меж собой отношения. Всё бы хорошо, тихо-мирно, но почему-то трое немцев невзлюбили двух прибалтов и постоянно с ними сцеплялись в потасовках.
Хотя народу это до ужастиков нравилось — за неимением других развлечений, капитану судна — это вскоре до чёртиков надоело.
Согласитесь, сильно напрягает и раздражает, когда стоишь в рубке у штурвала и напряжённо думаешь, как бы половчее проскочить вдоль шведских берегов мимо патрульных кораблей — а снизу "мать-перемать" по-немецки и по-русски и, смачные удары по морде.
Сперва, капитан с мостика просто обзывал дебоширов "свиньями" — взывая к их совести... Но после особо крупной драки — когда "прилетело" под левый глаз и ему, терпение нашего "морского волка" лопнуло и, посчитав по показаниям многочисленных свидетелей — зачинщиками именно двух горячих эстонских (или латышских) парней, он приказал запереть их в одной из кают — хотя те ожесточённо возражали против такого произвола.
Вскоре, после довольно-таки свирепого шторма — застигшего нас неподалёку от какого-то крупного острова, во время которого — я уж было подумал, что мы все вместе с "Бульдогами", картошкой и нутриями — отправимся в гости к Нептуну...
Они оттуда таинственным образом исчезли.
Начатое было расследование капитаном тут же зашло в тупик, хотя в числе подозреваемых — сперва оказалось трое граждан Веймарской Республики, служащих компании "Zепtга1е Moskau".
Однако, кроме личных неприязненных отношений — испытываемых подозреваемыми к двум исчезнувшим телам, других — хоть сколько-нибудь правдоподобных доказательств этой версии происшествия, следствием найдено не было.
Дверь каюты заперта изнутри, единственный иллюминатор открыт настежь, обыск судна ничего не дал и, прибалтов посчитали утонувшими в результате неудачного побега.
Составили соответствующий акт, расписались, судовой капеллан пошатываясь пробухтел на латыни отходняк и, до прибытия в Ленинград, про них забыли.
Второе чрезвычайное событие не заметил никто — кроме лиц непосредственно в нём участвующих — то есть меня и трёх немцев из охранного агентства.
Хотя, привычные для второй половины 20-го века стандартные железнодорожные и морские контейнеры ещё неизвестны (надо будет чуть позже Гейдлиха напрячь, чтоб застолбил эту "жилу"), однако кой-какие меры в этом направлении — всё же уже предпринимаются.
В Германии, в частности — уже существуют стандарты транспортировочной тары, хотя жёстких требований по её унификации ещё нет.
Видимо поэтому, деревянные ящики с "Mechanische Ersatzteile für Autos" и один-единственный с "вещевыми посылками" — оказались похожие друг на друга, как единоутробные близнецы.
Это навело меня на мысль проделать одну штуку-шутку.
После того шторма и таинственного исчезновения двух "раздражителей", ряженные немецкие офицеры несколько расслабились и стали реже посещать трюм, предпочитая почаще находиться в компании Бахуса. В их отсутствие мне ничего не стоило, сперва изготовив соответствующие трафареты, на ящике с наркотой нанести немецкую надпись, а на "вещевом" — русскую. Гораздо сложнее было поменять местами пломбы, но я справился — комар носа не подточит.
Нет, нет: отличия и причём — весьма существенные всё же присутствовали и, не пропади во время шторма эти двое коминтерновцев — они бы влёт заметили подмену.
А вот троим немцам, сопровождающим многочисленные ящики с "деталями машин" — сделать это было несколько затруднительно, не обладай хоть один из них феноменальной — прямо-таки фотографической, памятью.
Ржу, не могу!
Не знаю, насколько "обрадуются" наши доморощенные наркодилеры — получив вместо "дури" немецкие железяки военно-прикладного назначения, но германские инструкторы и курсанты на объектах "Кама", "Липецк" и "Томка"...
Безусловно, оценят халявную дурь.
* * *
Наконец-то, наше с Прасоловым заграничное турне подошло к концу.
Хоть и не впервые здесь, но после Гамбурга — Ленинградский порт неприятно поразил сравнительно малым числом швартующихся судов, низкой механизацией разгрузочно-погрузочных работ и на пару порядков большим организационным бардаком. Кроме того, ещё одна нежданка — здесь происходила забастовка докеров... Если кто не знает: право на стачку — законодательно закреплено за рабочим классом в СССР.
Вот он и этим пользуется — бузя по каждому поводу и без оного!
Впрочем, у меня здесь всё заранее схвачено: начальству порта "на лапу", пролетариям по комплекту французской военной формы и, весь груз был без особых проблем выгружен с борта парохода, складирован на железнодорожных складах и взят под охрану прибывшей группой "Вагнера".
Здесь, нас уже давненько поджидала весьма представительная делегация из Ульяновска во главе с самим Председателем "Красного рассвета" Климом Крынкиным.
Тот, даже не поздоровавшись:
— Вернулся?
Я тоже, даже без обычного "здрасьте":
— Очки носить надо.
— А говорили ты у буржуев остался...
— Кто говорил? Плюнь тому в морду.
— И плюну! ...Крючки привёз?
— Британский бамбуковый спиннинг с катушкой и целый чемодан крючков, блёсен и лессы. Всё, как заказывал, Клим.
— Американские, как те?
Счас, ага! Счас, я через портал в 21-й век сгоняю и по Инету на "Али-Экспресс" крючки специально для тебя закажу.
Развожу руками:
— Извини, но "американских" не было — не сезон, должно быть. Всё европейское.
Тот, заглядывая мне за спину:
— Где они?
Показываю рукой:
— В кабине этой "слегка сиреневой" легковушки. Она тоже твоя, как и вон тот грузовичок...
Едва не задохнувшись от переизбытка чувств, прослезившись до сырости на бороде, Клим бросается на меня Отеллой с гнусной целью задушить в объятиях:
— Серафим... Чёртушко ты наше контуженное... Я тебя ужасно люблю!
— Да, подь ты к лешему со своей "любовью".
Ловко увернувшись, я скрылся от горячих проявлений благодарности меж "сопровождающих лиц", среди которых оказалась пара представителей Нижегородского Губкома ВКП(б).
Кроме "объятий и поцелуйчиков" от друзей и знакомых, меня ждало и несколько приятных известий из столицы моей "промышленной империи".
На III Всесоюзных Планерных Состязаниях в Крыму, которые проходили с 27 сентября по 11 октября 1925 года, все три планера Александра Яковлева: рекордный "Як-1 РСС", учебный двухместный "Як-2 Октябрёнок" с двойным управлением и учебно-тренировочный "Як-3 Красный курсант" — заняли первые места.
Главному конструктору это принесло премии, почёт и уважение (даже назад в Военно-воздушную академию звали!), кооперативу "Красная жара" — многочисленные заказы.
По словам Клима:
— На год вперёд всё продано.
— Напомни, сколько планеров мы сможем производить в месяц?
— Не более пятнадцати.
Так, так, так...
— А если подключить другие "кустарные гнёзда" губернии?
Тот, грудь колесом:
— Да, там же — жоппорукие!
С усмешкой на него глядучи:
— Сам-то каким недавно был, вспомни! Ничего — снабдим инструментом, плазами да пластвудом: через год — не хуже наших артельщиков работать будут.
— Ну, разве что через год...
Ещё вот новость из разряда приятных: для не так давно образованной Ульяновской "Станции селекции сельскохозяйственных культур" (СССК) — по задумке для обеспечения нашего Подхоза семенной картошкой, я дал задание "Бюро по трудоустройству "Шанс"" отыскать Заведующего с организационными способностями "выше среднего уровня". За время моего отсутствия нашли одного такого — паренька старше меня всего на два года, недавнего выпускника Киевской сельскохозяйственного института, по фамилии Лысенко ... Убей меня гром — молнией в дупу, но не могу вспомнить — где и в связи с чем, эту фамилию слышал.
Должно быть, после удара чем-то тяжёлым по голове в Париже — меня мимолётным видением "déjà vu" посетил!
А так же, меня обрадовали тем, что: в Ульяновске начались занятия в двух новых школах первой ступени, одной второй ступени и трёх фабрично-заводских училищах...
Профессор Чижевский Дмитрий Павлович рапортует, что в лабораторных условиях — удалось получать уже более центнера чистейшего диоксида титана в сутки...
Кузя-Домовёнок закачивает очередной апгейд своей мототелеги — ставя её на "резиновый ход"...
В городке педологов, дети из "Поколения-некст" делают первые шаги и учатся говорить слово "мама"...
Председатель Совета директоров АО "Россредмаш" рапортует о сходе с конвейра 25-ти тысячного "Мужика"...
Выпускаемые в АО "Нижегородской радиолаборатории" (НРЛ) стержневые радиолампы — стали размером с самый толстый карандаш...
На московской киностудии "Красная Русь-Межрабпом", режиссёром Владимиром Маяковским — заканчиваются съёмки фильма "Место встречи изменить нельзя", по сценарию Валентина Константиновича Туркина... Исполняющая главную роль актриса Лили Брик — молодой оперативницы МУРа Шараповой, шлёт горячий и "влажный" привет Азазелю и мечтает, как можно быстрее с ним свидеться.
Столько хороших новостей — голова на радостях пухнет!
Но, кроме многочисленных приятных новостей, были и немногочисленные — но неприятные.
Весьма неприятные!
Но об "неприятностях" — отдельно и несколько позже.
* * *
После Берлина, Парижа и Гамбурга, Ленинград неприятно поразил грязью даже на мостовых, обшарпанными зданиями, большим количеством военных патрулей вооружённых винтовками с примкнутыми штыками, проверкой на каждом шагу документов милиционерами — одетых как бандиты, то есть "кто во что горазд" и, от последних отличимых только по нагрудным значкам.
Поселился в арендованной комнате в бывшем особняке Нарышкиных — где у меня "заначен" на чёрный день их клад фамильного серебра, отдохнул денёк и начались "мероприятия" — гори они синим пламенем.
Первым делом была "презентация" — то бишь грандиозный митинг, на котором весь купленный мной хабар был представлен — как подарок германского пролетариата, пролетариям Ульяновска.
Однако, хотя на торжественном митинге от вышестояще-руководящих товарищей слышались сплошь мажорные речи — просто так не пролезло!
Таможня дала "добро", но ленинградские власти вывозить груз не разрешили, в наглую и едва ль не открытым текстом требуя "поделиться". Подобные же хотелки предъявили железнодорожники, мурыжа подачу вагонов. Причём, заморская картоха и непонятные зверьки страхолюдного вида, их почему-то не интересовали... Все вместе, они претендовали, не много ни мало — на половину моих грузовиков и особенно на легковушки.
Неизгладимое впечатление произвело убойное сочетание убойной бестолковости советских чинуш и их же беспримерной наглости.
Дело дошло до того, что мой хабар пытались арестовать!
Вагнеровцы, чуть ли не стреляя в воздух, отбили первый натиск ментов и чекистов, но дело конкретно запахло керосином и я уже было подумывал, чтоб раньше времени применить своё "оружие массового поражения" — грибной антиалкогольный порошок...
Ну, чтоб отвлечь внимание и потихоньку слинять из города трёх революций.
К счастью, у меня в Питере был "свой" человек и довольно высокопоставленный.
Это Шапошников Борис Михайлович — ныне Заведующий Ленинградским военным округом. Стоило ему позвонить и передать привет от Елизаветы Молчановой, как тот оказал нашей миссии полное содействие, прислав целую роту вооружённых красноармейцев с пулемётом для охраны и сопровождения груза.
Последовал грандиозный скандал, чуть не перешедший в грандиозное мордобитие высокопоставленных лиц, но хабар удалось отстоять.
Правда в ответку, в знак так сказать — "доброй воли", Председателем производственно-торгового кооператива "Красный рассвет", в дар от ульяновских рабочих — бойцам одной из кадровых частей ЛенОВО РККА, безвозмездно было передано пять "Мак-Бульдогов".
Снова торжественный митинг, уже в одной из частей округа, сменивший его торжественный ужин, то да сё...
Отбояриться в этот раз не смог — наговорился до благородной хрипотцы, как у Никиты Джигурды!
Содержимое же их пятитонных кузовов (в основном, это всё та же французская военная форма и обувь, зачастую уже ношенная) — ушло к железнодорожникам за вагоны.
Питерское руководство я тоже не обидел, подарив им в знак примирения кой-какие заморские финтифлюшки, всё больше по мелочи. Брали всё, дефицит в стране был страшенным, но почему-то в особом тренде у начальства были женские чулки.
Интересно: сами носят, прелюбодеи, жёнам или любовницам дарят?
Нечто подобное предполагал, поэтому заранее позаботился об изрядном запасце, как средневековый купец плывущий к папуасам — об красных ленточках в их кучерявые волосы, об бубенчиках в их широкие ноздри, да зеркальцах — всем этим самозабвенно любоваться.
Короче, несмотря на некоторые возникшие поначалу недоразумения — расстались мы с питерскими властями, чуть ли не друзьями...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
