Сильнейший в истории всего лишь ученик. Противостояние.

Тут я обратила внимание на прокручиваемую на экране видеозапись... Из динамиков раздался сдавленный вопль, автоматная очередь и чей-то жалобный стон. Изображение дернулось и застыло.

— Кеничи! Приди в себя! — Я принялась его трясти.

Взгляд, словно в пустоту...

Теперь уже вздрогнула я.

Обычно ярко-голубые, глаза быстро темнели, приобретая черный цвет. А вытянувшийся зрачок, наоборот, приобрел золотистый оттенок.

По спине пробежал озноб. В пустые нечеловеческие глаза было страшно смотреть. И неимоверно тяжело...

— Убью... — Тихо прозвучал его голос.

— Что? Кеничи, что случилось?

— Я убью ее...

Отступление.

Скрытый храм в горах. В глубине устроенного лабиринта, в зале, испокон веков предназначенном для решения человеческих судеб, впервые за десятилетие проходил суд. Место одного члена совета пустовало. Но никто не обращал на это внимания, прекрасно зная причину отсутствия.

В освещенный круг перед балконом судей, под охраной шести мастеров Первого круга ввели две женские фигуры со скованными руками и ножными кандалами, ограничивающими шаг и сводя вероятность нападение к минимуму.

— Канна Теей Лон, Рэн Ла Квор, вы обвиняетесь в нарушении приказа о невмешательстве в жизнь молодого Сирахамы. Пошли наперекор основным законам клана, и ветви в частности. Нарушили первый пункт устава, неукаснимо соблюдаемого со времен "Рассвета" клана! Попытка пересадки глаз и внутренних органов еще не вошедшего в клан и не успевшего занять положенную ему по праву рождения должность. — Голос председательницы совета, а по случаю и верховной судьи, словно взмах клинка разносил слова по залу. — У вас есть, что сказать суду?

Рэн Ла Квор отрицательно покачала головой. Повязку с ее глаз в отличие от Канны Теей Лон не сняли. Канна же высокомерно приподняла подбородок:

— И это ты смеешь говорить мне о соблюдении законов клана? — Она сплюнула себе под ноги. — Я сделала то, что сделала, и это было во благо ветви и клана в целом, и ТЫ это прекрасно понимаешь.

— У вас все?

— Нет. Передайте мальчишке, что не я первая, не я последняя. Его рождение было ошибкой! Теперь все, господа палачи!

— Итак, вы приговариваетесь к смертной казни согласно уставу клана! Если вы решитесь "уйти" достойно, вам будет предоставлена такая возможность! Увести их.

Сохранившую гордый вид и величавую поступь бывшую старейшину вывели из зала суда. За ней размеренно ступая, вышла бывшая Первая Воительница.

— Приведите следующих!

В зал под конвоем троих мастеров были приведены два подростка и их мастер.

— Мастер Астана, Катарина и Кайл Халленгвал. Вам известно, почему вы здесь?

— Рассматривают нашу судьбу и степень вины перед кланом! — Твердым спокойным голосом произнесла Астана.

— Мастер Астана, ваша вина в этом деле минимальна согласно устава клана. Однако, вы могли отказаться от данного приказа. Но вы решили выполнить его, прекрасно понимая, чем это для вас закончится. У вас есть, что сказать суду?

— Я признаю, что понимала, что это может выйти для меня неблагоприятно, но я действовала согласно основному правилу: "Приказ вышестоящего мастера и совета абсолютен, и сомнение в приказе — есть сомнение в клане...", — Процитировала она строчку из устава клана. — Я готова понести любое наказание, однако, прошу за своих учеников. У меня все!

— Кайл Халленгвал! Вы в нарушение указа мастера решили ликвидировать члена клана дружественной вам ветви. Изначальный приказ был: "произвести захват цели в случае неблагоприятных условий, и устранить двух его спутниц" Вы же не сделали ничего в соответствии с приказами. У вас есть, что сказать суду?

Кайл посмотрел зелеными глазами с вертикальными зрачками, являвшимися "гордостью" ветви и, криво усмехнувшись, отчего сетка тонких шрамов, покрывавших правую сторону лица, сложились в причудливую гримасу, отрицательно покачал головой.

— Катарина Халленгвал! Вы, несмотря на выполнение приказа мастера, решили по-своевольничать. Тем самым вы нарушили указ совета относительно пострадавшего, осуществили захват цели с нарушением правил поединка, а именно неприкосновенность после получения травм в официальном бою. Действия сексуального характера, идущие в разрез с нормами морали, позорящими Клан, в отношении пострадавшего. У вас есть, что сказать?

Катарина отрицательно покачала головой.

— Властью данной мне советом, вам троим предписывается вернуться на базу FD-127, с запретом покидать его территорию в течение пятнадцати лет! — Подсудимые вздрогнули, причем мастер — успокоено, так как ожидала смертельного исхода. — Мастер Астана, вы лишаетесь звания, с оставленной возможностью заслужить его по возвращении! При попытке покинуть территорию судом назначается наказание — смерть! Восьмая, выведите подсудимых.

Когда Катарина шла по коридору, на ее душе было тяжело и одновременно спокойно за брата.

"Ссылка не вечна, а остальное еще может перемениться! — Когда она усмехнулась своим мыслям, золотистая радужка глаз сменила цвет на тускло синий, медленно набирающий яркость. — Тем более, игра стоила свеч!"

Глава 11. Широко раскрыв глаза.

Шел дождь. Липкие холодные струи дождя нескончаемым водопадом падали с неба и были источником непередаваемого шума в густой листве.

Сквозь шум падающей воды пробивался ритмичный стук ударов. Нарушая естественную музыку дождя, словно инородная нота в музыке жизни.

На площадке среди вкопанных в землю столбов, обтянутых толстой, канатной веревкой, стоял подросток и бил по ближайшему столбу руками, чередуя с ударами обеих ног.

По перевязке обеих рук, намокших от дождя и пропитавшихся кровью из разбитых костяшек, с шумом падали капли воды. Внезапно раздался треск лопнувшей веревки и переломившейся в месте удара деревянной чурки, вкопанной в землю. Подросток провел по начинавшим отрастать волосам, сбрасывая воду и, тяжело ступая по грязи, перешел к следующему столбу.

Рядом с площадкой стояла светловолосая девушка, с болью во взгляде смотря на дорогого ей человека, изводящего себя. Ее одежда, явно не по погоде, давно промокла, но ее хозяйка, словно не замечала этого, молча смотря на парня.

К ней, тихо ступая по намокшей земле, держа в руках широкий китайский зонт с изображением зеленого китайского дракона на красном фоне на длинной бамбуковой палке, подошла темноволосая девушка, чей наряд выдавал в ней уроженку Китая. Встав рядом с промокшей под дождем и закрыв ее от падающих капель, она внимательно посмотрела в глаза подруги. На немой вопрос та только покачала головой.

Мию

Полчаса назад я узнала от деда, что же все-таки случилось с Кеничи! Проклятье! Такого я просто не ожидала... нет, ну чего-то подобного — да, но ТАКОГО — нет! Какого лешего деду понадобилось говорить ему это сейчас?! Как раз накануне...

Честно говоря, мне было больно смотреть, как он себя изводит до изнеможения, но что делать — я просто не представляю. Таким я его еще никогда не видела: всегда веселый, даже тренировки пытался свести к шутке, пряча эмоции. Это первый срыв за все время, что Кеничи жил здесь. Коэтсуджи прогнозировал хотя бы пару, но ни одного так и не было. Дьявол! Зачем было делать специально?!

— Я больше не могу на это смотреть!

Я рванула вперед, уклонившись от внезапной атаки Кеничи, ударившего инстинктивно и, кстати, весьма неожиданно... Обхватив торс Кеничи, прижав его руки к телу, я добавила в голос побольше дрожи. Кеничи сначала хотел рвануть в сторону, но словно застыл.

— Пожалуйста, хватит!

Дождь скрыл слезы. Слава богу, он не смотрел на меня, когда я, уткнулась лицом ему в ключицу: не хочу, чтобы он видел мои слезы.

— Хватит себя истязать! Оно того не стоит!

— Мию, все, все! Успокойся! — тихо прозвучал его слегка охрипший голос. — Идите в дом. Ренка, ты — тоже. Не надо мокнуть. Я присоединюсь. Через пять минут.

Я помотала головой, размазывая и капли дождя и слезы по его мокрой одежде, боясь смотреть в глаза.

— Нет, я пойду вместе с тобой!

"Тебе пора привыкать, что я не посторонний тебе человек! А человек, готовый связать с тобой свою судьбу!"

Я сидел в неосвещенном углу додзе и смотрел на падающие струи воды. Дождь даже не думал прекращаться, а шел и шел, только усиливая тоску и ужасное настроение. Рядом стояла початая бутылка довольно недешевого виски учителя. Сио будет зол, причем крайне, но мне сейчас плевать на то, что будет завтра. И еще дико хотелось курить, проснулась забытая за время пребывания здесь привычка выкуривать сигарету за сигаретой, когда эмоции захлестывают за край.

Знаете, узнать, что тебя банально "поимела" какая-то, пусть и симпатичная, блондинка с нордической внешностью, возможно, кого-то и прельщает, но только не меня. Я в свое время уже пережил детство, когда гормоны буквально хлещут из всех щелей, и ты не пропускаешь ни одной юбки и потом хвастаешься с друзьями — что, где и как. В большинстве случаев приходит время, когда ты понимаешь, что занятие сексом с любимым человеком предпочтительнее, чем ночь с незнакомкой... хоть и с внешностью супермодели.

Дело совсем в другом: мною банально воспользовались для обустройства своего будущего, захотели банально получить нужные гены для себя и ребенка. В свое время у меня был долгий и обстоятельный разговор с матерью, и теперь стала понятна не только позиция девушек, столь срочно переведенных в школу, но и их нападки на Мию и Ренку. Девушки банально нашли легкий путь карьерного роста, вот только меня спрашивать большинство из них явно не собиралось. А это не только неприемлемо, но и просто вызывает крайнюю степень раздражения.

Вот так: если у этой су... появится ребенок — потребуют в любом случае подтверждения отцовства, генный анализ подтвердит, и встает вопрос о ее положении в клане. Эта белобрысая су... скорее всего потребует права первенства для своего ребенка, в том числе и официальный брак, дабы усилить позиции. Старейшины, скорее всего либо посадят ее на поводок, чтобы через ребенка уже посадить на него меня. Если у ребенка будут глазки, как у меня — старейшины (а точнее съехавшие на почве власти самовлюбленные психопатки, для которых я — только племенной бычок и никак не существо разумное) будут использовать его в своих целях... Бл... ну и ситуация! И как теперь смотреть в глаза девчатам?

От раздумий меня отвлек Сио, примостившийся рядом. Налив в принесенный стакан из початой мной бутылки, он прислонился спиной к опорному столбу, сделал пару глотков. На меня он глянул только краем взгляда:

— Пришел в себя?

— Немного, учитель, на душе все равно воют волки.

— Что так разозлило? Девушка вроде была симпатичная...

— Не в этом дело! У меня чувство, словно мной воспользовались, как последней бл... куртизанкой и выбросили потом за ненадобностью. И все это — лишь для того, чтобы обеспечить свое будущее за чужой счет! И это все — за час до того, как меня должны были выпотрошить на операционном столе! С того момента, — Я тяжело вздохнул. — Как я узнал, что мир еще более многогранен, чем я привык видеть, возникли только новые проблемы!

Повторно наполнив стакан, я протянул бутылку к Сио, чтоб наполнить. Сио молча подставил стакан и, прикрыв глаза, приготовился слушать дальше.

— Мне еще повезло, что я успел поступить на учебу в Редзанпаку раньше, чем склочные дуры-феминистки узнали об этих треклятых глазах! Мать рассказывала, что обладатели таких глаз должны становиться во главе клана или ветви, в зависимости от возможностей... но! Быть цирковой обезьянкой и плясать под дудку старейшин ради того, чтобы они только укрепляли свои позиции и подкладывали под нужных им... не такой жизни я искал! И искать не буду! Сам факт того, что меня пытались распотрошить — это полбеды... Пугает, с какой легкостью они оперируют человеческими жизнями...

Я замолчал.

— Учитель, я так и не спросил...

— О чем именно, ученик? — Сио наконец-то соизволил посмотреть мне в глаза.

— Почему меня оставили учеником Редзанпаку — насколько я могу судить, я оставил за собой очень кровавую дорожку во время побега...

— В состоянии сатори и трансе, ты просто не мог контролировать свои эмоции и действия. Организм ответил соиз... меренно... меримо... Тьфу! — В сердцах сплюнул Сио, не умевший вести длинные диалоги. — Не бери в голову, просто прими, как данность. Ты не закончил обучение и спасал свою шкуру — Старейший все учел.

Сио залпом опустошил свой стакан и разлил по стаканам остатки.

— Но теперь тебе придется еще труднее... но и интереснее! Если хочешь переломить действующую ситуацию — стань сильнее, чем ты можешь стать! — Сио встал, собираясь к себе, но, обернувшись, добавил. — Думай на три шага вперед и не заставляй девчонок плакать! И иди спать — завтра тебе предстоит тяжелая тренировка!

Встав, я поклонился:

— Спасибо, учитель! — Сио на мгновение напрягся, с неопределенной миной меня рассматривая, а потом отправился к себе, тихо напевая под нос один ему известный мотив.

"На три шага вперед? На три шага... Вперед... а вот это уже очень хорошая идея, учитель!"

Глаза никак не хотели приходить в норму, и чтобы что-то с этим сделать, я отправился к матери. Мягко говоря, когда я снял солнцезащитные очки, она вздрогнула и побледнела. Но ничего не сказала, и расспрашивать не стала ...

— Как можно привести глаза к тому, чтобы люди не реагировали так нервно?

— Этому нельзя научить — у каждого это происходит по-своему... Ну и есть еще старые добрые контактные линзы. — Мать внимательно разглядывала радужку моих сильно изменившихся глаз. — Мне кажется или ты пришел сюда не только за этим?

Я поморщился:

— Думаю, тебе не надо пересказывать события, происходившие на той базе?

— Нет. — Сори, покачала головой.

Отношения к семье у меня изменилось в тот момент, когда я узнал другую сторону их жизни. "Прежний", оставивший мне свою жизнь (не без помощи одной личности, оставшейся за кадром), явно не ожидал бы такого.

— Кто она?

— Забудь о ней, — Спокойно произнесла та, кого я в этой жизни называю матерью, и вытянула вперед раскрытую правую ладонь, останавливая мою гневную реплику. — Она после суда сослана на долгий срок. Старейшины не смогут использовать ее, как фигуру на доске своих игр.

— А...— Но договорить мне опять не дали.

— Пока не известно точно — должен пройти срок, прежде чем точно сможем определить, беременна ли она. — Вот тут она точно попала в причину моего визита, словно знала наперед. — Если она беременна, ребенок будет воспитываться у нас без права на знание личностей родителей, что не даст Совету право на ребенка. Да, кстати...!

Мать встала и подошла к шкафу, из нутра которого появилась белая, пластиковая упаковка.

— Здесь полсотни таблеток. Надо было передать их тебе раньше, но кто ж знал...

— Что это? — Я с осторожностью рассматривал короткую аббревиатуру незнакомого препарата.

— Ментальный подавитель. В процессе соития несовершеннолетних, не умеющих в достаточной мере абсорбироваться от эмоций партнера, итог может быть плачевным.