|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Ма-ам, я пошел!
Не дожидаясь, когда за ним закроют дверь, Йаати скатился по лестнице и замер в прохладном полумраке, перед тяжелой дверью подъезда. Как всегда в такие мгновения, его сердце чуть-чуть замирало — в основном потому, что за этой самой дверью его ждал такой огромный и интересный мир, что сейчас он не вполне в это верил...
Вздохнув, Йаати уперся ладонями в дверь и с натугой отвалил её. В лицо ему сразу же толкнулся теплый, пахнущий травой и пылью ветер. Выскользнув наружу, он вновь замер, крутя головой, принюхиваясь и едва не вставая на цыпочки — от нетерпения и от желания заметить друзей.
Друзей во дворе, увы, не было, и он, бездумно скатившись с крыльца, побежал, почти что полетел в густом летнем воздухе...
............................................................................................
Как всегда, Йаати не слишком разбирал, куда его несут ноги — ему нравился сам бег. Наконец, запыхавшись, он остановился, сунув руки в карманы и осматриваясь. Теплый ветер ерошил его волосы, забирался между пальцами ног, обутых лишь в легкие сандалии. Стоял он на небольшом пустыре со светло-коричневой, потрескавшейся землей — а перед ним высилось здание ресторана "Престиж", одно из самых древних в Лахоле. Первый его этаж был кирпичным, с прорезанными в толстых стенах небольшими арочными окнами и дверями в скрещенных железных полосах. Над ним нависала темно-коричневая деревянная балюстрада, окаймлявшая второй этаж, — а над ней поднималась высоченная, ещё этажа на два, крутая крыша, крытая потемневшим от старости тесом. Её венчала квадратная башня. Два первых её этажа, ниже конька крыши, были глухими, с узкими окошками, два верхних — открытыми, с арками и массивными деревянными перилами между толстых опор. Накрывала всё это острая, с нависавшими полями, темная же дощатая крыша, увенчанная шпилем с позеленевшей за века медной рыбой, играющей роль флюгера. Под крышей, на массивных балках, висели темные колокола.
Йаати с удивлением вспомнил, что на его долгой двенадцатилетней памяти они никогда не звонили... потом мотнул головой и перевел взгляд. За рестораном стояли два громадных, намного выше флюгера, темно-зеленых тополя, мощно и глухо шумя на ветру. Слева был просторный двор, с двух сторон окаймленный почти таким же древним трехэтажным домом — с тянувшимися вдоль двух верхних, деревянных этажей галереями и соединяющими их лестницами. Справа и сзади — обычные пятиэтажки с шиферными крышами. Впереди, за рестораном, конечно, была главная лахольская улица, по которой ехали машины и троллейбусы, — но туда Йаати не хотелось. Эта улица навевала ему мысли о походах в разные унылые места, вроде поликлиники или магазина одежды, а его настроение сейчас было крайне далеко от уныния. Выдайся этот день серым и пасмурным — он с наслаждением бы побродил по заросшим травой широким улицам старой части города, среди темных от древности деревянных домов, чтобы как следует подумать о чем-нибудь грустном, — но сейчас день был ясный, а небо такое глубокое, что в него хотелось взлететь...
Йаати вздохнул. Взлететь у него точно не вышло бы — но он знал уже целую кучу мест, где смог бы забраться на верхотуру и там побалдеть от высоты и теплого ветра. Ни в одно из них, правда, идти не хотелось — в основном потому, что он уже побывал в них. Но были и места, в которых он ещё не был. Он задумался, какое из них сейчас выбрать — и внутри у него словно зажглась лампочка. Ну да! Та здоровенная жилая башня, которую он много раз уже видел, но в которой до сих пор не бывал. Сейчас её время пришло.
Усмехнувшись и невольно осмотревшись, — словно кто-то мог услышать его мысли, — он во весь опор помчался по улице. Сейчас он словно летел в густом теплом воздухе — и очень хотел полететь по-настоящему...
.............................................................................................
Цель его находилась не близко и лишь минут через двадцать Йаати, наконец, подошел к башне — кубической, несмотря на высоту, со странной плоской крышей из четырех уступов — это отдельно привлекало его. Фундамент её был обложен вдавленной в цемент щебенкой, над ним на двенадцать этажей поднимались стены из диковинного светло-желтого кирпича. На его фоне покрашенные в темно-синий цвет рамы и переплеты лоджий казались сумрачными, но на их вид Йаати было наплевать — он поднялся на низкое бетонное крыльцо и потянул за ручку тугой деревянной двери. К счастью, сейчас на скамейках рядом с ней не было никого, кто мог бы спросить, к кому это он сюда приперся и зачем.
В последний раз оглянувшись на просторный, затененный тополями двор, Йаати с облегчением нырнул внутрь, в неожиданно просторный пустой тамбур. Здесь, за полукруглыми матовыми плафонами, горели две ярких желтых лампы.
Миновав вторую массивную деревянную дверь он попал в ещё более просторный вестибюль, облицованный цветной мозаикой. Низкая, в половину его ширины, лестница вела к витражным на сей раз дверям.
Миновав их, он оказался в полой сердцевине здания — просторной квадратной шахте. Вокруг неё вилась другая, металлическая лестница, а левый её угол занимала обтянутая сеткой клетка из зеленых стальных балок — в ней двигался лифт. Такой диковинной архитектуры ему ещё никогда не встречалось.
Подойдя к началу лестницы, Йаати невольно задрал голову. Она уходила вверх — наверное, до самой крыши.
Голова сразу закружилась — он никак не ожидал увидеть здесь такое — но он немедленно пошел вверх по широким, глухо гудящим под ногами ступеням. Сердце у него снова чуть-чуть замирало — отчасти от страха наткнуться на какого-нибудь недружелюбного аборигена, отчасти от предвкушения открытия. На каждом этаже вокруг шахты шли широкие галереи с дверями квартир. Их стены из голого кирпича тоже были побелены в тускло-желтый цвет.
Наконец, путь ему преградила решетка — конечно, запертая на здоровенный замок. За ней, наверху слева, Йаати увидел обитую железом дверь, ведущую прямо на крышу, — вернее, на нижнюю её четвертушку. Вожделенный простор был совсем рядом — но вот добраться до него он не мог.
Он вздохнул и сел на корточки, задумавшись о том, что же ему делать дальше. Те чудесные времена, когда он мог пролезать сквозь решетки, протискиваясь между прутьями, миновали, увы, безвозвратно. Раздобыть ключ от замка, который хранился где-то в жилконторе, тоже вряд ли вышло бы. Но и возвращаться домой ему тоже совершенно не хотелось — просто потому, что там ему нечем было заняться. Друзей посреди дня не найти, читать тоже не хотелось. К тому же, его буквально распирало царившее здесь безлюдье и необычность ситуации — ещё никогда он не был в таком высоком здании. И никто не перехватил его, не спросил, что он вообще тут делает!..
Вряд ли такая удача повторится — и уж наверняка не в такой чудесный день — а Йаати страшно хотелось сделать нечто необычное. И притом, не столь глупое, как выйти нагишом во двор, да ещё и посреди зимы, как он сделал однажды лет в семь — чудом в итоге не простыв и не попавшись никому на глаза. Он до сих пор не мог понять, что толкнуло его на столь героический поступок, — кроме, разве что, поиска на свою попу приключений. Но тогда, лет в пять-семь, ему страшно нравилось ускользать ночью из квартиры и бродить нагишом по тихому подъезду, чувствуя себя каким-то диковинным ночным животным и обмирая от каждого резкого звука. Невероятно, но его ни разу не застукали за этим, хотя несколько раз ему приходилось удирать от зашедших в подъезд или вышедших из квартир людей, или вверх, в родную квартиру, или вниз, торопливо протискиваясь сквозь прутья решетки в теплую и влажную тьму подвала. Там было очень страшно — и, конечно, именно поэтому он раз за разом пробирался туда и упорно бродил во мраке, протянув вперед ладошки, беззвучно ступая босиком по шершавому бетонному полу и едва ли не подскакивая от внезапного бормотания воды в трубах...
В подвале жили мыши и их беготня и попискивание одновременно пугали его и странно успокаивали — по крайней мере, он не казался себе единственным живым существом в какой-то глубокой подземной пещере...
Подвал в их доме был огромный и Йаати бродил по нему буквально часами, шалея сразу и от страха, и от собственной смелости. Невероятно, но родители ни разу не заметили его ночных отлучек — или, как он теперь думал, сделали вид, что не заметили. Йаати ни за что на свете не решился бы расспрашивать их об этом. Теперь же, в свои двенадцать лет, он уже при всём желании не смог бы повторить нечто подобное. Ещё лет в десять или в одиннадцать, вспомнив как-то раз былые подвиги, он с удивлением обнаружил, что больше не может пролезть между прутьями — слишком уж вырос. Да и просто бродить в темноте было бы теперь слишком уж скучно...
Но, конечно, с тех пор выросло не только его тело, но и его ум. По крайней мере, Йаати вспомнил, что в таком большом здании лестница должна быть не одна — и, вскочив, он торопливо пошел по галерее.
...........................................................................................
Его ожидания оправдались — новая витражная дверь вела назад, на светлую "парадную" лестницу с окнами. Йаати сразу же подбежал к верхнему — но оно оказалось квадратным, с разделенной на две части рамой, которая не открывалась. Лишь верхняя её часть откидывалась наподобие фрамуги, да и то, нешироко. Двойные же стекла заросли за много лет грязью и вид сквозь них оказался не очень...
Вздохнув, Йаати посмотрел вверх. Как он и думал, выход на чердак имелся и здесь. Он был, конечно, перекрыт такой же железной решеткой — даже обтянутой сеткой изнутри — а на двери, естественно, висел замок. Йаати захотелось выругаться, как взрослому, — но это ничем ему не помогло бы и он всё же удержался.
Сдаваться ему, несмотря ни на что, не хотелось. Он вновь основательно задумался о том, что может сейчас сделать... и от пришедшей ему в голову мысли в ней словно вспыхнул свет. Ведь попасть на крышу можно не только по лестнице! Это открывало перед ним определенные возможности. Конечно, он вряд ли мог пролезть наверх через шахту лифта — или, например, подняться по водосточной трубе, которой тут, к тому же, не было, вернее, она проходила внутри здания. На крышу наверняка вел мусоропровод, — но и там ему было попросту нечего делать...
Вспомнив кое-что, Йаати вернулся в галерею верхнего этажа. Здесь, как и в других, со всех сторон шли обитые дерматином двери квартир — но рядом с дверью на лестницу была ещё одна, небольшая дверца из покрытого белой эмалью дерева, ведущая непонятно куда. Но запиралась она на самый простой, примитивный висячий замок, и, остановившись перед ней, Йаати подумал, что сможет его открыть.
Выудив из кармана шорт гвоздь, он принялся за дело, чувствуя себя кем-то вроде археолога, вскрывающего древнюю гробницу. Первые несколько попыток были неудачны, но он не раз уже имел дело с такими замками. В конце концов, ему удалось нажать на пластину внутри достаточно сильно. Замок тихо щелкнул и дужка отскочила.
............................................................................................
Невольно вздрогнув от этого тихого звука, Йаати осмотрелся и даже прислушался, но вокруг было тихо — лишь в какой-то квартире бормотал телевизор.
Сняв с дужек замок, он осторожно приоткрыл дверцу. За ней оказалась узкая шахта с идущими по стенам кабелями. Сунув в неё голову, Йаати с замирающим сердцем понял, что она ведет прямо на чердак! И достаточно широкая, чтобы он мог в ней пролезть!
Правда, внутренность шахты густо заросла паутиной и пылью — забравшись в неё, он точно превратится в черта. Но с такими вот трудностями Йаати встречался далеко не в первый раз, и, конечно, знал, что делать.
Воровато оглянувшись — к его счастью, вокруг до сих пор никого не было, — он торопливо сбросил всю одежду и связал её в тугой узел. Крепко взяв его в зубы, он проскользнул в шахту и даже ухитрился закрыть дверцу за собой...
В носу тут же защекотало от пыли и Йаати страдальчески сморщился. Страшно захотелось чихнуть — но в таком случае весь его наряд (вместе с ключами от дома, между прочим!) улетел бы прямиком в подвал, оставив его в очень интересном положении. Йаати зажмурился, изо всех сил сжал зубы, пережидая ощущение. Когда оно немного отступило, он ухватился за самый толстый кабель и полез вверх, цепляясь за швы неровной кладки пальцами босых ног.
............................................................................................
Лезть было совсем невысоко — метра два быть может — но пыль вновь защекотала нос, а кирпичи царапали голую спину. Под конец Йаати показалось, что глотка у него сейчас взорвется. Едва выбравшись наверх, он плюхнулся на четвереньки и тут же оглушительно чихнул, подняв целую тучу пыли, от которой чихнул ещё раз. Потом ошалело помотал головой — и, наконец, встал, удивленно осматриваясь, отряхнул с себя пыль — и принялся за осмотр своих новых владений.
.............................................................................................
Неожиданно просторный чердак здания поднимался четырьмя уступами — а над ним, в свою очередь, поднималась башня его центральной шахты. Здесь был настоящий лабиринт помещений, пронизанных балками и лестницами, ведущими куда-то ещё выше, а свет голых желтых ламп перемежался светом дня, проникающим сквозь пыльные окна. Были и ряды низких деревянных дверей, ведущих в такие же низкие тесные каморки с узкими окнами — в них помещался только стол и стул. Йаати было принял их за тюремные камеры — но, к его удивлению, двери комнат закрывались изнутри, а не снаружи. В полу же зияли квадратные зарешеченные люки, сквозь которые он увидел пропасть центральной шахты с цепочками убегающих глубоко вниз огней. Всё это, конечно, стоило затраченных усилий. Чердак башни оказался просто офигенным — он, наверно, проектировался как какой-то клуб, отделку которого почему-то не довели до конца. Получилось что-то вроде нескольких сумрачных залов, выходящих на открытые дворики-крыши, их обрамляли высокие, по грудь Йаати, кирпичные парапеты. Но самое интересное ждало его наверху. Он попал в какой-то высокий, глухой коридор, тот упирался в крутую высоченную лестницу. Поднявшись по ней, он миновал массивную деревянную дверь, потом, за коротким, но широким тамбуром — ещё одну... и ошалело замер. Перед ним был простор застеленной рубероидом плоской крыши и высокий парапет из серого кирпича. А за ним...
Йаати выбрался наружу, ошалело осматриваясь. Дверь зияла в стене третьего из четырех уступов, сложенной из другого, светло-желтого кирпича. Крыша была столь занесена пылью, что на ней вырос не такой уж и редкий бурьян. Она так накалилась на солнце, что обжигала его босые ноги — которые, к тому же, кололи какие-то мелкие камешки, непонятно как сюда попавшие. Но это ощущение Йаати даже нравилось. Он усмехнулся, и, невольно ёжась, зашагал вперед.
............................................................................................
У парапета он замер. За ним, внизу, клубились кроны тополей, таких высоких снизу. А за ними...
За ними могучей дугой блестела река, а за ней, прямо из воды, торчали заросли, округлыми уступами поднимаясь всё выше и превращаясь в лес. Он тянулся вплоть до смутного далекого горизонта, вздымаясь там и сям зелеными утесами сосен-гигантов, словно островами в лесном море. В лицо Йаати ударил сильный, жаркий ветер, пахнущий пылью, нагретой солнцем хвоей, влагой и ещё миллионом разных вещей, и мальчишке невольно захотелось взлететь...
..............................................................................................
По двум отвесным ржавым лестницам Йаати поднялся на самый верх башни — квадратную крышу её центральной шахты. Весь солнечный мир и в самом деле распахнулся перед ним и он вдруг тихо засмеялся...
............................................................................................
Осмотревшись, он сел на парапете, свесив вниз босые ноги и морща нос, когда ветер забрасывал на него растрепавшиеся волосы. Ощущать его всем нагим телом было здорово — а ещё более здорово было смотреть на лежащий внизу мир. Это здание оказалось, наверное, самым высоким во всей Лахоле — выше него было лишь несколько дымовых труб и телевышка. Обзор отсюда открывался отличный — Йаати видел даже крохотные трактора, ползущие в далеких полях за городом, видел тянувшиеся за ними шлейфы пыли. По далеким дорогам ползли почти такие же крохотные машины, иногда на миг вспыхивая отраженным в стеклах солнцем. По синей глади озера двигались белые черточки яхт. Далекие южные горы казались отсюда застывшими зелеными волнами. Йаати невольно подумал о Шалмирейне, древней крепости, скрытой в этих горах... но пешком он туда точно не добрался бы, да и в школе обещали уже в сентябре свозить их класс на экскурсию туда...
Здесь, на крыше, он бы просидел весь день — но в животе у него вдруг заурчало. Близился обед — и его юный организм напоминал об этом. Йаати вздохнул, потом вдруг усмехнулся — и быстро полез вниз.
............................................................................................
Мама встретила его как-то подозрительно и сразу же послала мыться. Взглянув на свою физию в зеркало, Йаати вздрогнул — ещё никогда он не был так близок к провалу. Физия у него оказалась чумазая, в волосах паутина — в общем, он выглядел так, словно выбрался откуда-то из склепа. Хорошо ещё, что свет в прихожей не горел и мама смотрела не очень внимательно...
Скинув одежонку, он самым тщательным образом вымылся — после чего был допущен к столу. Отец был на работе и сейчас Йаати радовался этому — уж он-то точно спросил бы, почему это он в рубашке в такую жару, а его пламенная речь о подобающих начинающим юношам приличиях наверняка вызвала бы совершенно не нужные ему подозрения...
После обеда он задумчиво замер в своей комнате. Делать ничего не хотелось. Во-первых потому, что он нажрался от пуза и отяжелел, во-вторых, он и не знал, чем заняться. Друзья все на дачах, а гулять — только портить впечатление от совершенного им подвига. Книжку, что ли, почитать?..
Глядя на полку, Йаати печально вздохнул — все стоявшие на ней книжки он прочел уже не один раз. Рука его сама потянулась к "Книге сказок" — нетолстой, в белой обложке, но до сих пор горячо любимой им. Вытащив её, он плюхнулся на диван, листая знакомые страницы. Собственно, сказок в ней было всего две — "Водяной город" и "Речка туманов". И там и там он больше всего любил даже не сам текст, а картинки — в основном потому, что по стилю они очень походили на те, что рисовал он сам. Город, в котором двух-трехэтажные, нехитрого вида дома поднимались прямо из воды, а все жители плавали между ними на лодках, ему просто очень нравился, хотя теперь он и понимал, что жить в нем наяву было бы, наверно, неудобно. Но просторные дворы-озера, заросшие кувшинками, с растущими прямо из воды тополями, мимо которых плавали на лодках босоногие мальчишки и девчонки, ему всё равно очень нравились. Ведь на них была и весна, и лето, и зима, и осень, когда небо было серо-хмурым, а деревья голыми. И имя главного героя — неунывающего мальчишки Йаами — звучало очень похоже на его собственное. Йаати помнил, как замирало его юное сердце, когда он читал про плавание Йаами и его подруги Кари к далекому одинокому дому, серо-коричневому, сиротливо торчавшему посреди бескрайнего водного простора с мрачными корявыми деревьями...
Точно так же замирало оно и чуть раньше — когда он читал (а по большей части просто смотрел) "Речку туманов" — сказку про волшебную речку, туман над которой принимал форму сказочных и не очень зверей — в том числе и тех, которых представляли сидевшие на её берегу ребята. Тогда ему страшно хотелось оказаться среди них и увидеть, как плывущий над речкой туман принимает форму образов в его голове... но теперь это показалось ему просто скучным.
Йаати с грустью подумал, что вырос из этой истории — и со вздохом растянулся на постели. Мысли о том, что он потерял какую-то часть себя, были печальными — но странным образом ему нравилось думать об этом...
— Опять мхом покрываешься? — спросила заглянувшая в комнату через полчаса мама. — Всё утро спал, днем лежишь. Книжку почитал бы хоть.
— Ой, да всё прочитано уже, — сказал Йаати, не особо покривив душой. В самом деле, всё, что ему купили, он и в самом деле прочитал — подбирался даже к книгам родителей по геологии, но мало что в них понимал.
— В библиотеку запишись.
— Ладно, завтра схожу, — буркнул Йаати. Вставать совершенно не хотелось.
— Сейчас же, — в голосе мамы появилась хорошо знакомая ему строгость. — Всё равно, ничего не делаешь же.
— Ладно, — Йаати вздохнул и спустил ноги с постели. Как ни хотелось ему сейчас полежать, он уже понимал, что ни фига из этого не выйдет...
.............................................................................................
Вновь выйдя во двор, Йаати вздохнул и задумался. Пока что ему вполне хватало школьной библиотеки, — но она, вместе со школой, закрылась на каникулы, а где их районная детская — он даже толком и не знал. Возвращаться и спрашивать у мамы не хотелось... но тут он заметил идущего мимо Пао. Худенький, молчаливый парнишка из его собственного класса был немного странным — вечно смущенная короткая широкая физия, вечно спутанная грива светло-золотых волос, диковинные зеленые глаза... Йаати почти что не общался с ним, но помнил, что как раз Пао был в эту библиотеку записан и даже брал в ней книги. Он сразу же понял, кто может помочь ему в этом деле и свистнул. Пао удивленно обернулся — и Йаати поманил его рукой. Пао подошел, глядя на него слегка встревожено — Йаати был выше и гораздо здоровее его, да и отношения между ними сложились не самые хорошие, особенно после того, как прошлой зимой он поднял Пао над головой и зашвырнул его в сугроб — за то, что тот запустил ему снежком в физию. За дело, конечно, но Пао всё равно обиделся...
— Ну? Чего тебе? — не слишком-то дружелюбно спросил он.
— Слушай... ты не знаешь, где тут наша библиотека? Ну, районная детская? — смущаясь, спросил Йаати.
— А ты что, записаться туда хочешь? — Пао удивленно взглянул на него.
Йаати вздохнул.
— Хочу. Мама велит.
— А, — Пао важно кивнул. — Пошли.
.............................................................................................
Бок о бок они зашагали по улице. Пао всё ещё подозрительно косился на него — видимо опасался, что Йаати цепко схватит его за ухо, и, пригнув пониже, начнет кружить вокруг себя, дружески предлагая заблеять. Он и в самом деле не раз вытворял это — в основном с Йисом, чтобы он не делал его героем своих дурацких историй. Но сейчас-то у него и мыслей таких не было!..
— Слушай, а вы правда старые книги на чердаке нашли? — наконец спросил Пао.
Йаати поморщился. Вспоминать об этом ему не хотелось. В основном потому, что ему было стыдно за предков.
— Правда, — наконец буркнул он.
— А что там было-то?
— Гадость всякая. От старых времен.
— А всё же?
— Ой, да зачем тебе? — Йаати возмущенно взмахнул руками. — Я там с Нису познакомился, а она из Сурнея, представляешь? Она мне говорила, что у них...
.............................................................................................
Наконец, они подошли к библиотеке. Йаати никогда ещё не бывал в этом районе и её здание удивило его — деревянный, в полтора этажа, дом выдавался вперед срезанным углом. Стены его были обшиты светло-коричневым крашеным тесом, окна украшены резными наличниками. К поднятому на двух мощных столбах крыльцу, увенчанному высокой крышей, с боков вели изогнутые лестницы. Под ним виднелись три узких окна, забранных сваренными из прутка решетками.
Поднявшись на истертые доски крыльца, они миновали облезлую, с выступающими филенками двустворчатую дверь, сразу же за ней вторую и попали в просторный полутемный вестибюль, совершенно пустой. Прямо напротив входа широкая деревянная лестница с балюстрадой поднималась на площадку с большим окном, из которого сюда и падал свет. По бокам от неё ещё две лестницы вели куда-то наверх, в мезонин. Стены здесь тоже были обшиты глянцево блестевшими досками, покрашенными в темно-коричневый цвет. Справа и слева у лестницы виднелись массивные распахнутые двери, ведущие в боковые залы — но и из них не доносилось никаких звуков. Всё немаленькое здание казалось пустым. Верно, и у других мальчишек нашлись дела поинтереснее, чем просиживать тут попы...
— И куда дальше? — спросил Йаати. Не то, чтобы он ожидал встретить тут пару суровых теток с алебардами, стоящих на страже книжных фондов, — но всё же...
— В приемную. Записываться там.
Йаати вновь покрутил головой.
— А где это?
— А вон там.
Слева от них ещё одна невысокая балюстрада отмечала спуск в полуподвал. Миновав крутую деревянную лестницу, Йаати с интересом закрутил головой — это помещение оказалось небольшим и низким, но зато с множеством дверей. Он насчитал шесть — лишь одна из них была распахнута и именно через неё сюда падал свет. Все остальные оказались закрыты, и, судя по всему, заперты. Особенно его удивила низкая, обитая железом дверь в задней, кирпичной уже стене комнаты — из щелей в ней несло подземной затхлостью, явно намекая на то, что здесь есть ещё один, самый нижний этаж. Но эта дверь была наискось перечеркнута тяжелой железной полосой с амбарного вида замком, и, судя по виду, давно не открывалась. Йаати невольно подумал, что как раз там, в подземелье, хранятся какие-нибудь совсем древние, страшные фолианты, написанные кровью по человеческой коже...
Справа и слева были ещё по две деревянных, на четыре филенки, двери, таких узких, словно они вели куда-то в кладовки. А дверь впереди вела в комнату под крыльцом — и войдя в неё Йаати удивленно замер. Она тоже оказалась небольшой, заставленной по задней и боковым стенам облезлыми картотечными шкафами. Впереди стоял просторный стол с какими-то бумагами — но и за ним, к его удивлению, никого не было.
Сквозь открытые окна сюда врывался теплый летний ветер, но решетки и тень от нависавшего крыльца создавали впечатление, что он смотрит на улицу из какой-то пещеры. Точнее, сразу на две улицы, расходящихся в стороны — библиотека стояла на перекрестке и эти залитые солнцем, наполовину затененные густыми кронами улицы сейчас казались уходящими в какой-то другой мир. Может потому, что Йаати смотрел на них с непривычно малой высоты, словно стал вдруг гномом. Улицы эти были пустынны — ни людей, ни машин, как обычно и бывает в самые жаркие послеполуденные часы...
Прямо напротив стоял двухэтажный квадратный особняк — свежепобеленный, он ярко сиял даже в тени. Его второй этаж обрамляли балконы с косыми воронеными решетками. Вдруг, из-за непривычного ракурса, он показался Йаати носом идущего на него громадного корабля и сердце его невольно ёкнуло. Он невольно подумал о том, что эта вот комната похожа, в свою очередь, на рубку подводной лодки... но тут в ней появилась строгого вида тетка и об игре пришлось забыть.
.............................................................................................
Во время процедуры записи — собственно, когда тетка задавала ему вопросы о его полном имени, домашнем адресе, школе и всём прочем, что спрашивают в таких случаях, Йаати вдруг почувствовал, как по коже ползают мурашки. Не от страха, конечно, а от ощущения важности момента — в конце концов, его, можно сказать, принимали сейчас в круг допущенных к Знаниям. Наконец, минут через пять он стал счастливым обладателем читательского билета — а также предупреждения о том, что за каждую потерянную или испорченную им книгу его родители будут платить в десятикратном размере. Это, однако, не испортило ему настроения — даже добавило важности событию.
Теперь он мог с легким сердцем мчаться домой, чтобы показать новообретенный билет маме — но сразу удирать из библиотеки было неловко, да и Пао, конечно, потащил его в читальный зал для школьников среднего и старшего возраста, как гласила табличка на дверях. Вступив в этот храм знания, Йаати ошалело закрутил головой. Вся задняя часть большой длинной комнаты была уставлена книжными стеллажами — и было их тут... много. У него натурально разбежались глаза.
— И что дальше? — глуповато спросил он.
— Как что? Читать, — Пао взглянул на него откровенно насмешливо. — Ты какие книги любишь?
— Про древнебытную жизнь, — в самом деле, раз уж он считал себя Диким Мальчиком, приходилось изучать и теорию. Так сказать.
— А. Ты "Рыжего стрелка" читал?
— Нет. А про что там?
— Сам увидишь. Он вон где-то там стоял...
............................................................................................
"Рыжий стрелок" оказался изрядного размера книгой, довольно популярной, судя по тому, как она была затрепана. Рыжий мальчишка на обложке был, конечно, её главным героем и в груди у Йаати снова ёкнуло — но уже очень приятно...
............................................................................................
С головой погрузившись в приключения Льока — Сына Росы и его подруги Койлюр — Смеющейся Звезды, Йаати зачитался и просидел в библиотеке до закрытия, то есть, до шести часов. С ними он расстался неохотно и даже хотел взять книгу домой — но с горечью обнаружил, что на руки её не выдают, видимо, в силу её популярности. Что ж, завтра он придет сюда прямо с утра...
............................................................................................
Пао тоже нашел себе какую-то книжку и всё это время просидел рядом с Йаати, иногда насмешливо посматривая на него. Когда они оказались на улице, он взглянул на часы и вздохнул.
— Домой? — предположил Йаати.
— Придется, — Пао опустил голову. — В театре в шесть тридцать "Анчал Йолли" начнется, а я...
— А ты? — удивился Йаати. — Спектакль для детей же.
— Ага, билет две куны стоит, — уныло сообщил Пао. — Столичные гастроли же. А мне куну на неделю дали всего.
Йаати задумался... потом вдруг ухмыльнулся.
— Я тебя без всяких денег туда проведу.
— Врешь, — сразу же сказал Пао.
— Не вру. Пошли.
.............................................................................................
Добравшись до монументального здания лахольского театра, Йаати сразу повернул от парадного входа в боковую улицу, а потом вообще на проходивший позади здания переулок. Здесь под стеной театра зияли приямки подвальных окон и Йаати, быстро осмотревшись спрыгнул в один. Пао спрыгнул вслед за ним — и тут же уставился на него огромными вытаращенными глазами.
— Ты с ума сошел!..
— Нет, — Йаати носком сандалии пихнул раму, как он знал, закрытую неплотно. Она бесшумно подалась, открыв дышащий затхлостью мрак подвала. — Прошу!..
............................................................................................
С высоченного подоконника мальчишки соскользнули в подвал, едва не до потолка загроможденный старыми декорациями. Свет здесь не горел, но падавшего через окна для глаз Йаати хватало. Обитая железом дверь подвала была, конечно, заперта — но в углу начиналась низкая галерея, где проходили трубы отопления. Протиснувшись в неё, Йаати прислушался, потом осторожно сдвинул тяжелый дощатый щит, высунул голову и осмотрелся. Они оказались в сводчатом коридоре с неровными крашеными стенами и таким же неровным полом из цемента с колотым мрамором. К их счастью, пустом.
Отряхнувшись и отряхнув Пао, Йаати бодро зашагал вперед. Шагов через пятьдесят он повернул на узкую крутую лестницу из того же цемента. Поднявшись на три этажа, Йаати вышел в новый коридор, на сей раз, очень высокий и облицованный коричневыми деревянными панелями. Он выводил в холл, сейчас пустой, так как представление уже почти началось. Билеты проверяли внизу, так что двери, ведущие в собственно храм муз, никто не охранял. Вели они в полутемную сейчас ложу, почти заполненную. Впрочем, как и надеялся Йаати, пара мест для незваных гостей тут всё же нашлась.
Плюхнувшись на сидение, он уставился в зал. Коричневый бархатный занавес пока что был задвинут, так что оставалось смотреть вниз — на сидевших там ребят — или вверх, на громадную розетку для люстры, давно снятой. В ней виднелась масса треугольных дырок — для вентиляции. Часть гипсовой решетки давным-давно упала и в ней осталась довольно большая дыра, зияющая первобытным мраком. Йаати увидел её ещё лет в шесть, когда его впервые привели сюда, и с тех пор она не давала ему покоя. Каждый раз, когда их отправляли в театр, он то и дело косился вверх, на эту дыру, словно ведущую в бездну, и это портило ему всё удовольствие. Всё время казалось, что его или затянет туда, или оттуда появиться что-то уже неописуемое. С тех пор он, конечно, вырос — но дыра всё ещё была здесь, и на миг Йаати показалось, что ему всё ещё шесть лет... но тут задребезжал звонок и занавес наконец медленно пополз в стороны, открывая сцену...
..............................................................................................
Хотя Йаати не слишком любил театр — чаще всего его просто посылали сюда в целях развития, вместе с классом, — "Анчал Йолли" ему очень нравилась. В конце концов, это была сага о приключениях двух отважных мальчишек — братьев Йашуна и Йаура, которые — исключительно в поисках на свои попы приключений! — спустились в преисподнюю, в подземное царство Когольюдо, где пережили массу страшных испытаний в Доме Летучих Мышей, Доме Скелетов и самом Доме Тьмы, а в конце концов вступили в бой с самим повелителем подземного мира Какишем — и победили его. "Анчал Йолли" ставили и в их школьном театре — и Йаати с удовольствием играл там роль старшего брата, Йашуна. В основном, правда, потому, что там он мог прыгать по сцене в одной юбке из лисьих хвостов и дубасить "каменной" дубинкой из папье-маше наряженных в костюмы чудищ одноклассников — отчего те тотчас "помирали" в страшных корчах. Но, понятно, у настоящих артистов из столицы это получалось куда лучше. Роль Йашуна играл здесь соплеменник Нису — черно-длинноволосый, смуглый, круглолицый, быстрый. Совсем не похожий на "настоящего" Йашуна из сказания — тот был похож на Йаати, ведь и сказание было лахольское — но играл он в самом деле здорово, да и его победы над подземными чудищами (которых тут играли взрослые здоровенные дяди) смотрелись, конечно, куда как более внушительно и Йаати вздохнул...
.............................................................................................
Когда представление кончилось и они с Пао вышли на улицу — уже самым обычным путем, в толпе других зрителей — Йаати с удивлением обнаружил, что солнце уже зашло, а на улице стоят сумерки.
— Я в шесть дома обещал быть, — мрачно сообщил Пао, глядя на гаснущий закат. — Мне точно ухи надерут.
— Мне тоже, — сказал из солидарности Йаати. — Но зато мы приобщились к искусству.
— Это точно. Дай пять! — Пао звонко хлопнул ладонью по поднятой пятерне Йаати. — Ну, бывай! — и он со всех ног помчался домой. Йаати последовал его примеру.
............................................................................................
Запыхавшись, он наконец остановился, переводя дух и одновременно осматриваясь. Его занесло на небольшой пустырь на месте снесенного дома — участок неровной земли, из которой там и сям торчали куски битого кирпича. Впереди поднималась массивная кирпичная же стена другого старого дома — глухая, с низким треугольным фронтоном. Слева был высоченный деревянный забор, справа, на улице, рос могучий древний тополь. Сумерки уже сгустились, но фонари пока что не горели. Йаати больше всего любил эти минуты — в них город, освещенный лишь отблеском далеких разметанных закатных облаков, казался незнакомым и таинственным. Особенно таинственными ему казались окна, тускло желтевшие из тени фасадов и сквозь переплетения листвы. Потом наконец загорались фонари — сначала мерцающим бело-фиолетовым светом, потом таинственно-тусклым темно-синим — и в эти минуты ему казалось, что он на самом деле попал в какой-то другой мир. Потом фонари разгорались, заливая тротуары своим ярким бело-синим светом, ветер стихал, небо темнело и как-то вдруг наступала тихая, безлюдная ночь...
Йаати усмехнулся и быстро зашагал домой. Этот день кончился — но впереди была ещё половина лета...
Конец
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
