|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 30.
Где-то, когда-то.
Эта темнота была хорошо известна Черному Властелину, и она сильно отличалась от мрака, в который его засасывало во время видений, насылаемых предком.
Эта темнота дышала злобой и ненавистью, она буквально пылала инаковостью, которая разливалась подобно дерьму в нечищеной выгребной яме.
Эта темнота пугала.
"Но я не имею права бояться"! — подумал Шахрион. — "Жизнь сына на кону"!
— Свет! — приказал он, и мрак отступил.
"И правда, в этом месте многое зависит от силы воли".
Шахрион осмотрелся и с трудом сумел сдержать возглас удивления. Он висел в самой настоящей пустоте. Тут не было ни верха, ни низа, ни суши, ни воды, ни неба... Ничего.
Полное и безоговорочное ничто.
"Так вот как выглядит родной мир этих... существ. Ну, или, по крайней мере, его отражение в нашей реальности", — подумал Шахрион, а уже в следующую секунду его посетила еще одна мысль. — "Я не ощущаю Тень"!
Действительно, в мыслях императора не было ничего чужеродного. Ни странных мыслей и желаний, ни чужих голосов, ни боли... Ничего.
А это значит...
Он резко обернулся, воздвигая вокруг себя защитные барьеры и едва не пропустил подлую атаку из-за спины, лишь в последнюю секунду уклонившись от острого шипа, вырвавшегося из темного угла пустоты и метившего прямо в сердце императора.
И Шахрион был уверен — в отличии от летнего покушения, на этот раз ранение в сердце будет смертельным, причем не столько для тела, сколько для души.
— Хватит прятаться! — прокричал Шахрион. — Давай закончим это там, где все началось!
Тварь! — Выкрикнула темнота. — Проклятая смертная тварь! Ты еще будешь молить меня о милосердии!
— Не буду, а ты больше не выберешься в наш мир!
"Надеюсь", — подумал император.
В этот момент Тень — он просто не мог воспринимать свою спутницу последних лет иначе — нанесла очередной удар: сразу два копья, сотканные из мрака, ударили с разных сторон, метя одновременно в затылок и грудь.
Шахрион отбил их и атаковал обычными огненными шарами. Как и говорил первый некромант, магия работала в этом странном месте, и она наносила твари ощутимый урон. Пламя с шипением разгоняло тьму вокруг императора и это очень не понравилось его невидимой спутнице.
Тень завизжала и неожиданно стена мрака со всех сторон надвинулась на Шахриона, грозя накрыть, смять, раздавить. Император в очередной раз ударил пламенем — увы, некромантия в сложившейся ситуации была не слишком полезна — разгоняя тьму в стороны.
— Я не собираюсь сдаваться! — громко провозгласил император. — Только не теперь!
Неблагодарная тварь! Я подарила тебе могущество, которое даже не снилось простым смертным! Благодаря мне ты по силе превосходишь первого некроманта!
— Призвавшего тебя и твою родню, ценой самого дорогого, что у него было! — закричал Шахрион обрушивая на мрак очередную волну пламени, которая безжалостно принялась вгрызаться во тьму, будто та была сухим хворостом.
Тень вновь заорала и на сей раз в голосе ее явно слышалась боль.
И? Что нам — великим — с жертв каких-то букашек? Они служат лишь для того, чтобы угождать, чтобы ублажать, чтобы радовать тех, кто стоит несоизмеримо выше!
— Угождать? Вы — твари — жрете нашу боль и упиваетесь страданиями, вы питаетесь нашей верой, вы — паразиты, что живы только благодаря смертным, и вы еще смеете называть нас букашками?
С каждым словом Шахрион все усиливал и усиливал набор, отпуская огненные кольца вовне, и с каждым разом они двигались все дальше и дальше.
Император сам не заметил, как потерял хладнокровие и распалялся все сильнее и сильнее, но поделать ничего не мог. Годы мучений, непрерывного подзуживания и давления на разум; годы жизни под контролем чужеродной магии, не позволяющей даже осознать, что нужно обратиться за помощью; годы непрекращающейся боли; годы медленного сползания в ничто... Все это накопилось в Шахрионе и его нервы, натянутые, точно струна, лопнули, не выдержав нечеловеческих нагрузок, и теперь император изливал не пламя, нет, он изливал чистую и незамутненную ярость, стремясь выжечь тварь, обитавшую в этом черном и мрачном месте, стереть ее изо всех планов бытия, в каких бы та ни родилась.
Чудовище, ставшее богиней Империи Тьмы, должно ответить за преступления и прекратить свое существование, и он — Черный Властелин — был готов лично покончить с затянувшейся на века трагедией.
"Мать Тишины должна исчезнуть"! — думал Шахрион, обрушивая на свою оппонентку одно заклинание за другим. — "Я не просто выжгу ее в собственном логове, я сотру любые упоминания о ней из наших книг, сделаю так, чтобы люди перестали молиться этим... сущностям, я дам им новый смысл жизни, а если понадобится, то и нового бога"!
И, думая так, он ни на секунду не ослаблял напор.
Черный Властелин бил, пламя ревело и пылало, хотя, по идее, не могло делать ни того, ни другого в месте, лишенном воздуха и растопки. И Шахрион все больше и больше впадал в неистовство, кровавая ярость застилала его взор. Сейчас он, пожалуй, больше всего походил на себя после покушения на жену и сына...
И эта мысль оказалась подобно ушату холодной воды, вылитой за шиворот.
Император резко остановил едва не сорвавшееся с кончиков пальцев заклинание и огляделся. Что-то было не так, сильно не так.
Даже по меркам этого странного места.
Он прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям, и вдруг понял...
— Ах ты тварь! — процедил некромант сквозь зубы и постарался сконцентрироваться, но было уже поздно.
Тень никуда не девалась из его головы, а точнее — девалась оттуда не полностью. Она притаилась, распаляя ярость Черного Властелина и выжидая. Опьянённый злобой Шахрион на один краткий миг открылся, а его ментальные барьеры ослабли, и в этот самый миг черные щупальца опутали душу императора, сковывая ее подобно тискам.
Пламя, которое еще мгновение назад так ярко горело, выжигая скверну, начало слабеть.
Ты так храбро боролся смертный, но настало время принять судьбу! — расхохоталось чудовище. — Не противься неизбежному!
Все новые и новые черные щупальца оплетали императора, не давая тому пошевелиться, выпивая силы и убаюкивая сознание.
"Она пожирает мою душу"! — с ужасом осознал Шахрион. — "Эта тварь собирается переварить меня... Не позволю, нет"!
И он принялся бороться, собирая крупицы доступных сил и продолжая обрушивать пламя на жгуты тени, опутывающие тело... Но, получалось плохо.
Огонь императора стал заметно слабее, он гас, пожираемый непроглядной тьмой. А силы иссякали...
— Почему... — прошептал Шахрион, пытаясь отвлечь Тень и выиграть хотя бы немного времени.
Почему — что?
— Почему вы пришли в наш мир? Что заставило принять жертву и откликнуться на зов? Только жажда силы и власти?
Хм-м, интересный, я бы даже сказала — философский — вопрос. Знаешь, пожалуй, нет. Изначально мы не хотели править и повелевать, желали лишь выбраться в какой-нибудь материальный план. Видишь ли, вечность в этом унылом месте — не самое приятное времяпрепровождение. Мы и подобные нам обитают тут, не в силах вырваться на свободу, если только нас не позовут. Зато, когда позовут...
В голосе ее слышалось злое торжество, и Шахриону было понятно, отчего Тень столь радостна — он сопротивлялся ее высасывающим жизнь прикосновениям из последних сил.
— Вы жрете, пока не лопнете?
Да, можно сказать и так. Те, кто поглупее — стараются воплотиться в материальном мире и за два-три года получить столько ощущений, сколько не могли за тысячи, а то и десятки тысяч лет в пустоте. Те же, кто поумнее, действуют иначе.
— А ведь ты специально помогла Шахриону Первому, верно? — понял вдруг император. — Ты не пыталась завладеть им до того, как остальные пятеро умерли...
Конечно. Даже бога можно убить, если он переместится в материальную оболочку. Думаю, первый некромант тебе рассказал об этом. А если я останусь одна, то получу больше, намного больше...
— Вот только Шахрион Первый оказался куда сильнее и умнее, чем ты думала, — в словах Шахрион пытался найти силу, он черпал ее из собственной железной воли и уверенности в победе, из нежелания сдаваться на милость проклятой твари, и боролся, боролся, боролся... — Он не позволил тебе завладеть собственным телом, закрыл здесь, не дал вырваться на волю.
Приступ острой и резкой боли тисками сжал виски, и император не сумел сдержать стон.
И что? Меня поддерживала сила молитв тысяч глупцов.
— Которые... начали... иссякать...
Шахрион напряг все силы, и чуть-чуть ослабил хватку теневых щупалец. Сразу стало легче дышать, а магическая сила вновь наполнила тело, но уже в следующую секунду новые ленты цвета ночи опутали его.
И тогда я явила милость свою, спасла вас всех, вновь даровала Империи величие. И как ты отплатил мне за это, неблагодарный Черный Властелин?
Ленты сдавили его так сильно, что воздуха вновь стало не хватать и Шахрион закричал от боли, ярости и гнева.
Ты умрешь, червь! — торжественно проревела Тень. — Умрешь и отдашь мне свое тело! Я все равно вернусь в мир, и никто меня не остановит!
Шахрион боролся изо всех сил, но их, как выяснилось, было недостаточно, чтобы победить божество. Тень — Мать Тишины — вцепилась в него подобно пиявке и не собиралась отпускать.
"Проклятье, неужели все зря? Все эти муки, старания, все попытки изменить неизбежное"?
Это было не просто обидно, а невыносимо, но император нашел в себе силы для того, чтобы успокоиться, ведь рациональное мышление — это было последнее, что он мог еще себе позволить.
"Она сильней, и я не смогу выйти из схватки победителем. Даже растеряв большую часть своего могущества, она все же несравнимо сильней меня, но" ...
Перед мысленным взором императора встало лицо сына: бледное, без единой кровинки, с закрытыми глазами.
"Если я сдамся, он умрет! Да, тварь окажется выброшена в свою тюрьму, но что нам с того? Я должен одолеть ее! Но как победить? Как"?
И тут его осенило! Ответ все это время был рядом, стоило только протянуть руку!
"Какой же я идиот"! — мысленно обругал себя Шахрион и перестал бороться.
Жгуты тени обвили его полностью, а спустя несколько секунд из непроглядного мрака выступило лицо без глаз и рта.
Спекся? — участливо поинтересовалась Тень.
— Не... совсем... — прошептал император, прерывисто дыша.
М-м-м?
— Знаешь... я вот подумал... а что может навредить твари вроде тебя?
И как?
— Кое-что пришло в голову.
Сказав это, он положил обе ладони на антрацитовый жгут мрака и, собрав остатки сил, призвал Черное Пламя. Весь свой бой с Тенью император сознательно не пользовался некромантией, сомневаясь в ее эффективности против порождения Изнанки. И это было большой ошибкой!
Черные щупальца одно за другим загорелись, источая черный смрадный дым и рассыпаясь пеплом. Сам Шахрион лишь по невероятному стечению обстоятельств не пылал вместе со своей оппоненткой, более того, ему удалось выбраться, и магическая сила вновь хлынула в измученное тело, а потому он угостил чудовище новой порцией негасимого пламени магов смерти, с наслаждением вслушиваясь в ее вопли.
— Это тебе за все, тварь! — закричал Шахрион, вырываясь из объятий монстра.
Резкая боль обожгла левую ладонь и император, бросив короткий взгляд на руку, ни секунды не раздумывая, отрубил себе кисть лезвием ветра — по плоти полз негасимый огонь.
Сказать, что было больно, означало ничего не сказать, но даже невыносимая мука не могла уже остановить Шахриона. Он обрушил на проклятое чудовище Черное Пламя столь огромной силы, что на миг свет померк перед его глазами.
Сильнейшее заклинание некромантов выпивало всю энергию без остатка, но это того стоило!
Спустя несколько секунд полыхало все ничто, в центре которого и оказался император, отгородившийся защитным коконом. Здесь — в странном месте на границе миров — работали законы магии. Именно они позволяли Тени вырываться на свободу из своего узилища, но они же и не оставляли ей шансов на спасение.
Тьма отступала, усыхала, исчезала.
Мгновение, и все было кончено.
От неодолимого океана мрака осталась лишь жалкая трясущаяся фигурка, съежившаяся в позе эмбриона.
Император снял защиту и сделал два шага навстречу ей, вытягивая вперед уцелевшую правую руку.
Его трясло от боли, по лбу текли крупные бисерины пота, а зубы дрожали, но ни тени сомнения больше не оставалось в его мозгу. Даже ценой своей жизни он покончит с этой тварью, с этим порождением Изнанки... со своей богиней.
— Отправляйся туда, где тебе самое место, о Мать Тишины, — прохрипел он. — В небытие!
Сказав это, он — собрав последние капли сил — применил ровно то же заклинание, которое опробовал и на Ратриоле.
Страшно изогнувшись, древняя тварь рассыпалась, не оставив после себя даже праха.
"Я свободен"! — думал Шахрион, и по щекам его катились слезы.
* * *
Девятый день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро
Сказать, что пробуждение было тяжелым, означало не сказать ничего. Острая пульсирующая боль в груди не позволяла вздохнуть и напоминала себе при каждом — даже самом незначительном — движении.
Черный Властелин со стоном коснулся обсидианового кинжала и поморщился.
"Придется носить, пока не вернусь в столицу", — мрачно подумал он. — "Ну, это не самый плохой вариант".
Медленно оглядевшись, император увидел сына, лежавшего рядышком. Тот был бледен, но все еще дышал.
Шахрион облегченно выдохнул и едва не вознес хвалу Матери, в последний момент остановив себя. Кто знает, кому теперь будут отправляться молитвы. И кто пожирал силу, что вот уже добрую тысячу лет дарили пустоте люди, поклонявшиеся прочим богам Шестерки?
Вопрос этот требовал серьезного осмысления и проработки, вот только...
"Не сейчас", — устало подумал Шахрион, оглядываясь по сторонам.
Магический рисунок медленно, но верно остывал, становясь всего лишь пеплом на голой земле. Сила, переполнявшая проклятое место, ушла и, как надеялся император, не скоро проявится.
Он встал. Грудь тотчас же рванула острая боль, но Шахриону было наплевать. С трудом подняв сына, Черный Властелин, шатаясь из стороны в сторону, поплелся к Карру.
Грифон уже успел отдохнуть, к тому же император дал ему достаточно корма, чтобы старому грифону не было скучно сидеть на одном месте. Осторожно закрепив Паштиона на спине грифона, Шахрион полез на спину зверя.
Делать это было очень непросто — магических сил не осталось, левая рука повисла плетью и не желала слушаться, а ноги тряслись, как после попойки — но император всегда умел преодолевать свалившиеся на него трудности, а потому, спустя несколько минут он кое-как угнездился в седле, после чего тщательнейшим образом привязал себя к нему. Шахрион не питал иллюзий относительно своей выносливости, а потому решил заранее подстраховаться.
Он бросил последний взгляд на проклятый холм, затем — на теплое рассветное солнце, и лишь после этого скомандовал умному существу:
— Карр, летим домой.
* * *
Десятый день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень
Перелет запомнился Шахриону плохо. Сознание то и дело покидало тяжело раненого императора, каждое неловкое движение отдавалось мучительной болью в груди и оставалось радоваться тому, что сын так и не пришел в себя.
Мысль о том, что мальчик, возможно, никогда больше и не очнется, заставляла императора холодеть от ужаса, но, он с самого начала понимал, на какой риск идет, а потому радовался тому, что сын хотя бы дышит.
К сожалению, перелет занял больше времени, чем хотелось бы. Пару раз им приходилось спуститься, чтобы Карр мог передохнуть, из-за чего к Черной Цитадели император подлетал где-то спустя сутки после боя с Тенью... Матерью Тишины.
И выглядела столица... Пожалуй, почти также, как четыре с лишним года назад — после окончания исиринатийской осады. А может, даже и хуже.
Да, город уже не горел — постарались Инуче и имперские маги, не иначе, вот только сильно легче от этого не становилось. Целые кварталы превратились в пепел; западные ворота были разворочены неведомой силой, не пощадившей также и надвратные укрепления вместе с башнями; а мануфактуры — гордость Шахриона — в основной своей массе стояли обгорелыми пустыми остовами. Те, которые не превратились в груды камней. Поджигатели справились со своей работой блестяще — Найлиэна должна была гордиться таким профессионализмом исполнителей.
"Разрушения превосходят даже самые пессимистичные прогнозы"! — подумал Черный Властелин — "Сколько материалов уничтожено? Сколько жизней загублено? Сколько оборудования превратилось в ничто? А сколько контрактов будет сорвано! Проклятье! Да мы годы убьем на то, чтобы восстановиться!"
Враги при всем желании не смогли бы нанести Империи более серьезных потерь. Да что там, десяток легионов не сумел бы навредить так сильно, как пара сотен наемников с факелами, оказавшихся в нужном месте и в нужное время.
Но страшнее всего императору было глядеть на собственный дворец. Враги, наверное, весело хихикали, когда прорабатывали план поджога.
"В высшей степени ироничная месть. Интересно, у кого они добыли змеиный огонь? Бич Пустыни постарался, или доблестные союзнички"? — неприязненно подумал Шахрион, рассматривая покореженные, закопченные шпили, разрушенные постройки и горы обугленного мусора, возвышавшегося там, где еще пару дней назад находились его личные покои. Страшно было представить, сколько знаний, документов, ценных вещей и сокровищ было утеряно в негасимом восточном пламени.
То, что сохранилась почти половина дворца, было самым настоящим чудом, рукотворным, судя по всему.
"Надо будет не забыть хорошо наградить Инуче", — отстраненно подумал император, приказывая Карру начать снижение.
Он зашелся в приступе горлового кашля, вытер тыльной стороной ладони кровь, выступившую на губах, после чего невесело усмехнулся.
"Если, конечно, сокровищница цела".
Тут Шахрион, конечно, сгущал краски — никакому огню было не добраться до секретных подземных хранилищ, расположенных под замком, а также — в горах за пределами города. Но все же, все же...
Увиденное не располагало к хорошему настроению.
Едва только лапы грифона коснулись каменных плит замкового двора, к императору со всех сторон побежали люди, во главе которых Шахрион, к немалому своему удивлению, заметил не только Тартионну, но и всю Тройку. Преданные псы, похоже, тяжело пережили пропажу обожаемого богоподобного господина.
С трудом отвязав себя от седла он едва не свалился в заботливо протянутые руки, после чего прохрипел:
— Сына возьмите...
Это были последнее, что он сумел сделать перед тем, как потерял сознание.
* * *
Двадцатый день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро
Солнце нестерпимо ярко било в глаза и Шахрион поморщился, затем был вынужден приподнять одно веко и бегло осмотреть окружающую обстановку.
Место показалось знакомым: император находился в собственных покоях.
"Что-то зачастил я терять в сознание", — вяло подумал он, — "надеюсь, это последний раз".
В теле ощущалась звенящая слабость. Казалось, кто-то выпил из императора все силы, оставив пустую оболочку доживать последние свои дни.
"Неужели моя магия ушла"? — в ужасе подумал Черный Властелин, яростно потянувшись к энергии внутри себя, и тотчас же с облегчением вздохнул — та бушевала столь же яростно, а может даже и сильнее. — "Хотя бы это я сохранил"! — облегченно подумал император. — "А значит, у Империи есть шанс"!
Он открыл второй глаз и огляделся. В комнате никого не было.
"Даже странно", — подумал Черный Властелин, пытаясь сесть.
Получилось это у него не с первого раза и Шахрион понял, что встать точно не сумеет. Поэтому он откинулся на подушки, прикрыл глаза и мысленно потянулся к ближайшему рыцарю смерти.
Искомый нашелся прямо за дверью.
Госпожу сюда, живо! — мысленно приказал император, после чего принялся ждать.
Не прошло и десяти минут, как двери с грохотом распахнулись и внутрь влетела Тартионна: растрепанная, с ввалившимися щеками и запавшими глазами, обведенными черными кругами мешков.
— А ты много плакала в последние дни, — улыбнулся супруге император.
— О, правда? Ну надо же. Как догадался? — без тени веселья в голосе поинтересовалась женщина, после чего обернулась и рявкнула кому-то в дверях:
— Все пошли вон!
Двери захлопнулись, повинуясь ее мысленному приказу, и император остался наедине со своей императрицей, сразу же ощутив желание воздвигнуть вокруг себя пару защитных барьеров.
— Ты! — Тартионна сделала шаг вперед. — Объяснишь. — Еще шаг. — Все! — Она замерла над кроватью, и Черный Властелин понял — несмотря на усталость и пережитое, его Госпожа и не думала ломаться. О нет, она была прочнее стали и острее опасной бритвы. — Немедленно!!!
И все-таки пережитое давало знать. Прежняя Тартионна никогда бы не позволила себе визжать.
"Впрочем, могу ли я осуждать ее за это"?
— С чего мне начать? — тихо спросил он.
— Я бы хотела, конечно, с ритуальных ножей в сердцах у тебя и сына. Знаешь ли, если бы не усилия Кштиритиона, мы бы не смогли их вытащить, и вы бы уже отправились к Матери. Еще было бы интересно послушать про битву в небольшой долинке, которую теперь называют Плато Смерти. А еще мне интересно было бы узнать, как давно три непонятных психопата, готовых, кажется, строить храм в твою честь, заведуют секретной разведкой Империи, о которой я не знаю ровным счетом ничего. Я много хотела бы выяснить, но давай так — ты расскажешь все с самого начала.
Шахрион вздохнул.
— Прикажи принести напитки и еду. Разговор будет долгим. И ответь сперва: как сын?
— Жив, но не приходит в себя.
— Главное, что дышит. Распорядись насчет перекуса.
И когда спустя пару минут в комнату принесли все необходимое, он начал свой рассказ и говорил до тех пор, пока солнце не начало свой путь к зениту. Лишь тогда император закончил, поставив точку в долгой, очень долгой истории.
— Теперь ты знаешь все, — прошептал он, протягивая руку за кубком с водой. — Что скажешь?
Тартионна ничего не говорила, лишь сидела и смотрела на то, как муж пьет, и по щекам ее катились крупные слезы. Наконец, она не выдержала, и зарыдала навзрыд, упав на одеяло и зажав его сведенными судорогой пальцами.
Шахрион пытался успокаивать ее, говорил глупые слова, гладил по волосам, но все это помогало слабо. Тартионне просто нужно было выплакаться, чтобы прийти в себя. Наконец рыдания затихли Шахрион смог спросить:
— Долго я спал?
Тартионна оторвала лицо от одеяла, вытерла слезы и во взгляде ее — твердом и решительном — скользнула тень стыда за минутную слабость.
— Десять суток, — ответила она, как будто и не было только что минутной слабости.
— Какова обстановка? Мы, хотя бы, не воюем со всем миром?
— К счастью, нет, потому как, говоря начистоту, сейчас это было бы крайне нежелательно.
Шахрион улыбнулся.
— Полагаю, теперь твоя очередь рассказывать.
Доклад жены не утешил. Империя лишилась не только своего верховного мага, но также и почти шесть дюжин отличных чародеев. Кого-то — из числа магов, пошедших против императора вместе с личем, кого-то — от рук наемных убийц, нанесших четкий и скоординированный удар по колдунам империи. Почти три четверти мануфактур в столице оказались повреждены столь основательно, что восстановлению уже не подлежали. При разрушении применялось какое-то новое алхимическое зелье дварфов, которые взрывалось даже лучше, чем змеиный огонь, закрытый в бочки. Удалось захватить наемников, ответственных за это. Пленных допросили, и те охотно дали показания — не пришлось даже пытать. Выяснилось, что задание капитану поручил посредник, что в обязательно условие входило подчинение эльфу, которого наемники и прирезали, дабы спасти шкуры, когда приведенная Инуче гвардия начала наводить порядок.
Помимо столичных мануфактур атакованы оказались многочисленные производства в иных городах. К счастью, тут удача сопутствовала врагам в куда меньшей степени, но все равно нанесен урон был нанесен существенный.
— Говоря начистоту, наши производственные возможности за одни сутки уменьшились почти втрое, и на восстановление прежнего уровня уйдет не меньше трех лет, — призналась Тартионна. — В лучшем случае.
— Что ж, — меланхолично заметил император, — в будущем усилим охрану мануфактур. Что еще?
Еще выяснилось, что пятый легион Иритиона предал Империю Тьмы не по злому умыслу, а из-за хитрой интриги.
Кто-то — Тартионна, говоря это, всячески пыталась намекнуть на наместника Кинории — сумел изрядно засорить голову стареющего маршала, доказав тому, что странности в поведении императора есть плод проделок злокозненной ведьмы, околдовавшей владыку и жаждущей не только его смерти, но также и гибели наследника Империи.
Как опытный и повидавший едва ли не все в этой жизни командир сумел поверить в подобную ахинею, осталось загадкой, зато фактом было то, что он сумел подбить на мятеж сперва всех офицеров, а затем и простых легионеров, души не чаявших в своем легендарном командире. И когда был дан приказ, все бойцы, переведенные из Белого Города в столицу, начали резню. С теми же, кто остался на границе, пока ничего не стали делать — возможно, они не были связаны с заговором — а вот с прочими придется принимать какое-то решение. Опять же — Черному Властелину, раз уж он тут появился.
Все это веселье сопровождалось почти полусотней мятежей разной степени серьезности буквально во всех уголках Империи Тьмы. Часть уже подавили, часть можно было считать пустяковыми, а вот несколько грозили серьезными неприятностями, поэтому Тартионна в последние дни занималась стягиванием верных войск к взбунтовавшимся городам и крепостям, и миндальничать Госпожа не планировала.
Милые и светлые соседи как один заявили о своей непричастности к событиям в Империи, и сидели, держа ладони на рукоятях мечей.
— Скажу честно, если бы ты умер, на следующее утро наши пограничные крепости уже штурмовали бы исиринатийцы, а раденийцы спешили бы осадить Белый Город. Да и прегиштанцы с дварфами, пожалуй, придумали бы что-нибудь. Например, вторглись бы во владения гоблинов.
— Кто я такой, чтобы их осуждать? — философски заметил император. — А что там с лиоссцами?
На востоке все более-менее было спокойно. Новый халиф, чья осведомленность вызывала серьезные вопросы, выслал соболезнования и предложил покарать Бича Пустыни, продавшего наемникам Лиги бесценный змеиный огонь. Бич Пустыни ожидаемо свалил все на своих противников. А вот что стало для императора неожиданностью, так это тяжелейшее ранение Китариона, от которого тому придется оправляться не один месяц.
Всего от рук наемных убийц — помимо магов — полегли почти две сотни знатных и влиятельных чиновников, аристократов, купцов и управленцев, почти сотне удалось выжить.
"Выходит, они нацелились не только на меня, но на всех высших лиц Империи. Ублюдки", — подумал Шахрион, слушая донесение о Китарионе. — "И где столько исполнителей нашли, спрашивается"?
Впрочем, на этом плохие новости закончились. Да, Империя Тьмы получила тяжелейший удар в самое сердце, оправляться от которого ей придется не один год, но выстояла. И это главное. Время же...
"Время у нас будет, об этом я позабочусь", — подумал император, искренне наслаждаясь возможностью думать, не отвлекаясь поминутно на головную боль и голоса.
Он улыбнулся жене.
— Спасибо.
— За что? — удивилась императрица.
— За то, что ты рядом, — ответил Черный Властелин. — Обещаю, что больше не будет никаких секретов.
— Правда? — иронично приподняла бровь супруга. — Даже насчет трех твоих психованных фанатиков?
— Даже насчет них.
— И что же ты планируешь делать с Тройкой?
Император чуть заметно улыбнулся.
— Узнаешь в самое ближайшее время.
— Что-то мне уже не нравится все это.
— Извини.
Тартионна фыркнула и поднялась.
— Отдыхай, продолжим вечером, а меня ждут дела.
— Эй, император все-таки я, — напомнил Шахрион.
— Зато большая печать у меня. Хочешь что-то решать — ну так встань и отбери.
Император расплылся в широкой улыбке, ощущая, что старая Тартионна вернулась. Нет, не так. Она никуда и не уходила, всегда была рядом, готовая прийти на помощь, поддержать, а если надо — обрушить на врагов всю ярость магии льда. Это он вернулся. Теперь уже навсегда.
— Когда придешь вечером, прихвати доску. Сыграем в шемтис. Думаю, в ближайшие дни у нас будет время на несколько партий.
— Хорошо, — кивнула Тартионна и покинула комнату, закрыв за собой двери.
Шахрион подождал немного, затем прошептал заклинание от подслушивания, после чего распорядился:
— Можешь выйти.
Открылась потайная дверь, и в помещение вошел Первый. Выглядел он неважно: похудевший и осунувшийся, с глубоко запавшими — как у Тартионны — щеками и нездоровым цветом кожи. А еще — с пустым болтающимся рукавом там, где должна была находиться правая рука.
"Что ж, крепости он точно больше не сможет сжигать", — подумал император. — "По крайней мере — лично".
Тайный агент склонился в глубоком поклоне.
— Встань, — распорядился Шахрион, поудобнее подталкивая подушку за спину. — Докладывай.
— Владыка, прошу казнить меня за некомпетентность, — вместо доклада прошептал Первый, едва сдерживая слезы. — Из-за моей неумелости наша столица была сожжена жалкой кучкой бунтовщиков, а наследник и Госпожа едва не лишились жизней. Я не сумел принять всех нужных мер и не раскрыл все заговоры, что плелись за твоей спиной.
— Не вижу причин даже для наказания, не говоря уже о казни, — отмахнулся Шахрион. — Вы предоставляли мне массу информации, которую я бессмысленно складировал, не обращая внимания на важные новости и даже не пытаясь что-то решить. Ты слышал доклад Госпожи, есть что добавить?
— Нет, владыка.
— Тогда... — Шахрион тяжело вздохнул, — тогда даруй ему легкую смерть. Пусть уснет и отправится туда, где сможет отдохнуть. Я не хочу, чтобы этого человека запомнили, как изменника.
Он прикрыл глаза.
"Становлюсь сентиментальней, что ли"? — подумал император.
Наверное, до возрождения Империи Тьмы он бы без зазрения совести отбросил бы Иритиона, как сломанный меч, устроив бы тому публичную казнь. Но не теперь.
"Хотя, может, все объясняется проще? Предательство одного из ближайших моих сподвижников повредит Империи? Да, пожалуй, эти причины... важнее".
— Превратить ли его в рыцаря смерти?
— Нет. Тело сожгите... Хотя... Пожалуй, лучше будет поместить в склеп, достойный легендарного имперского маршала.
— Слушаюсь.
Мысленно Шахрион улыбнулся самому себе. Столько разговоров о собственном смягчении и раскисании, и вот, тотчас же готовится отложить тело покойного слуги впрок, на будущее.
"Хотя сейчас следует думать о другом. Нужно обезопасить границы".
— Все ли готово к решению северного вопроса? И что со зрящей?
— Почти, владыка. Мы не знаем, куда пропала эльфийка, а в остальном — порядок. Можем приступать в любой момент.
— Превосходно, тогда начинайте. Вы трое превзошли все мои ожидания, а потому будете удостоены награды. С завтрашнего дня каждый из Тройки становится членом Малого Совета и получает кольцо.
Первый стоял, как громом пораженный, а на его лице расцвела глуповатая улыбка человека, чья душа оказалась в загробном мире для праведников.
— Владыка, спасибо тебе за эту неслыханную доброту!
— Также вы трое получите официальные должности при дворе. Детали я раскрою чуть позже.
— Да, владыка!
Шахрион не без умиления наблюдал за искренней радостью своего верного слуги. Да, Трое были прекрасным инструментом, взращенным с детства, отлично вымуштрованным и по-собачьи преданным. Именно поэтому они должны получить награду. Даже самая слепая вера может пошатнуться, если ее не станет подпитывать ручеек материальных благ, хотя одним лишь золотом не купить по-настоящему преданных слуг. Тут важен баланс между толщиной кнута и сладостью пряника.
Правда, использовать кнут на Тройке ему уже давно не приходилось.
Впрочем, введение в Малый Совет трех новых членов было отнюдь не только знаком признательности. Шахрион собирался назначить Первого главой над всеми шпионами, обитавшими за пределами Империи; Третья будет надзирать за мануфактурами; ну а Второй займет место предавшего Империю могучего Раста, который, как выяснилось, любил замки слишком сильно. Это позволит добавить в Совет группировку, полностью подконтрольную императору, продемонстрирует возможность карьерного роста для верных и преданных слуг, а также — разожжет ненависть высших аристократов Империи к выскочкам. Части высших аристократов, если быть точным. Многие захотят последовать за взлетевшими на вершину фаворитами. И они вцепятся друг дружке в глотки, интригуя и предавая, пуская в ход яды и сталь, подсиживая и обманывая... А его трон, таким образом, окажется в полной безопасности. По крайней мере, на какое-то время. Да, возрожденная Империя все еще хрупка, но, как показали события последних месяцев, это не мешает некоторым благороднейшим и кольценосцам строить амбициозные планы. Что ж, пускай потратят лишнюю энергию на что-нибудь более приземленное и менее разрушительное.
А он пока воспитает достойного наследника.
— У меня будут новые распоряжения, — проговорил император. — Они коснутся исключительно Прегиштании и страны дварфов — этих неожиданных переменных.
— Слушаюсь, господин. Следует ли нам объявить им войну?
Губы Черного Властелина изогнулись в нехорошей ухмылке. Только что ему в голову пришла одна замечательная и в высшей степени ироничная идея.
— Это будет слишком легким наказанием для них. Мы поступим куда более изощренно... Скажи, те наемники, что поджигали столицу, все еще в добром здравии, Тартионна не ошиблась, верно?
— Да, владыка.
— Тогда позови Второго и можешь быть свободен.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
