Мошенницы

— Гриша! — в два голоса воскликнули мы с Люсей и удивленно воззрились друг на друга.

— Вечер добрый, — улыбнулся парень, подходя к нашему столику. — Люсенька, не познакомишь нас? Вы меня знаете, а вот я, уж простите, вспомнить никак не могу.

Я мысленно дала себе подзатыльник! Вот тут эту девочкой блондинкой считала, а сама вообще хороша!

— Александр. Геннадий, — не теряла времени даром моя спутница.

— Гена, а мы с вами как-то в автосалоне виделись, нас Александра знакомила, — решила выкрутиться я.

— А, да, что-то такое было, — с умным видом покивал мужчина.

Ну да, как же! Помнит он! Я вот этого красавчика в зеркале только день как вижу!

Господи, ну и дура же я! Еще бы кинулась сразу Генке на шею, цёмнула в ухо, и проорала "привет балбес!" (я так просто каждый раз при встрече с ним и поступаю...) Вот тогда уже точно не знаю, как бы выкручивалась... Но слава всевышнему, пронесло...Теперь сижу, как китайский болванчик, киваю головой и растягиваю улыбку "от уха до уха". От школьных воспоминаний этих двоих меня спасает только виски, которое я и потягивала из трубочки, на особо скучных моментах даже пускала этой самой трубочкой пузыри в свой стакан. Что? Что вы говорите? На меня косо смотрят или попросту пялятся? Ой, да ради Бога. Все равно в баре сидят одни малолетки, а как сказала однажды Маргоша, — "наркоманы нам не друзи", ну в смысле детей трогать нельзя, они по ее словам цветы, правда преимущественно сорняки...

Эх, жалко все же, что Марго нет...Скукотища короче...

— Ой, мальчики, мне пора, — засобиралась Люся.

Я готова была убиться об стенку, все мои усилия шли на смарку. Блин, что же делать? Остается разве что либо соблазнить эту девицу ( что даже для моей экспериментаторской личности сейчас было чересчур), либо огреть чем-то по голове и отвезти к себе домой, чтобы проспаться, так сказать.

— Люся, я вас хоть довезу! — подхватилась я.

— Спасибо, — мило и доверчиво улыбнулась она, а я себя почувствовала почти маньяком.

Быстро распрощавшись с Геной, мы направились домой к Марго.

Ура! Идея. Быстренько представив неподражаемую картинку, наложила на себя и принялась ждать результата. Интересно, как она отреагирует, заметив рядом с собой такую крякозябину.

— Мы не туда свернули, — очнулась девочка и уставилась на меня, потом вскрикнула, когда я ей улыбнулась, и упала в обморок. То же самое проделал водитель в соседней машине, когда мы дружно остановились на светофоре.

Я глянула в зеркало. Не так уж и страшно. Ну да, олахматилась чуток, ну клыки выпирают, как нижние, так и верхние, ну глазки кровью налитые, но ведь не сразу же в обморок грохаться!

Глянула на часы. Итак, прошло уже два часа и пятнадцать минут. По идее, Вороновский уже должен был быть дома, он отличался потрясающей пунктуальностью! Вот интересно, что же там Марго делать будет?! Эх, вытянуть бы из нее завтра подробности их общения!

Ну а мне надо бы озаботиться парой насущных вопросов. Первый: куда девать тело? Второй: где ночевать? Как ни странно, второй решался проще простого. Не бомж же я, хоть последнюю неделю ночую где попало. А вообще в центре у меня есть уютная четырехкомнатная квартирка. Причем моя личная, на нее Мирослав Львович свою загребущую волосатую лапу наложить не смог!

Итак, вернемся к Люсе, точнее к вопросу об ее местонахождении. Порывшись в ее сумочке, вытянула на свет божий паспорт. Итак: прописочка. Чудненько, теперь хоть знаю куда ее везти. Ободренная полученной информацией, я нажала на педаль газа.

Остановившись у Люсиного дома, я задумчиво заклацала ноготками по рулю. Теперь надо было решить, как затащить эту бездыханную тушку в квартиру.

Кстати сказать, во время нашей поездки произошло следующее: первое, я вернула себе привычную внешность, уж больно подозрительно выглядел парень рядом с девушкой в обмороке, второе, вышеупомянутый обморок перешел в крепкий сон.

Не придумав ничего стоящего, я просто потрясла Люсю за плечо. Спустя минут десять моих манипуляций, девушка разлепила глазки и непонимающе воззрилась на меня.

— А..вы кто? А где этот...урод? — пролепетала она.

Я готова была крупно обидится — личину такого красавчика на себя нацепила, а она меня "уродом" обозвала. Только уже открыв рот, желая ответить что-то по типу: "А сама ты в зеркало давно смотрелась?", вспомнила, что напугала девушку, внезапно превратившись в монстра из какого-то фильмов ужаса.

— Чего это урод? Он очень даже красивый парень, ну согласна, рыжие волосы мне все же больше идут, — сменила я тактику.

Девушка только похлопала глазами, никак не прореагировав.

— Говорю, я — сестра Александра. Он попросил меня тебя домой довезти, когда ты не проснулась у дома Михаила, — все так же вдохновенно продолжила вещать я.

— Не проснулась? — все еще сонно переспросила Люся.

— Устала бедняжка, — я ободряюще похлопала девушку по плечу. — Совсем тебе Михаил отдыху не давал, что ли?

Девушка залилась румянцем и отрицательно замотала головой.

— Ну, выбирайся, — подтолкнула ее к дверям, на ходу придумывая, что же такое сделать, чтобы девушка не бросилась звонить Вороновскому.

Все еще полусонная, она неловко выбралась из машины. Я так же последовала ее прмеру, подумывая над тем же вопросом, но к середине ночи мозг работать категорически отказывался.

Клацнув дверью, девушка вздохнула и направилась к подъезду. Все бы хорошо, если бы Люся не прищемила себе юбку. Дернувшись раз, второй, третий, она остановилась. Если честно, я уже с искренним интересом наблюдала, как она упорно словно танк пытается сдвинуться с места без видимого прогресса.

— Что за черт? — ругнулась она и последним рывком, таки вырвалась из "плена". Правда, потеряв при этом часть одежды. Оставшись в одних колготках, обрисовывающих стройные ножки и попку, отнюдь не скрытую стрингами. Девушка направилась домой, попутно пожелав мне спокойной ночи. Я была под впечатлением! И это человек да же не пил! С другой стороны такое маловменяемое состояние девушки явно не предрасполагало к выяснению отношений с Вороновским по поводу вечерних происшествий. А по сему, я со спокойной душей, могла ехать к себе домой.

Припарковав машину у арки въезда во двор и накинув на нее иллюзию старенького запорожца (это от любопытных глаз и умелых рук!) я шагнула навстречу родному дому. Любимый дом, увы, не крепость, стоял параллельно вышеупомянутому зданию с аркой, окна выходили в заботливо озелененный дворик. Предвкушая свидание с любимой кроватью и впечатляющим набором подушек, я вожделенно отыскала взглядом родные окна и чуть не пропахала каблуками траншею в асфальте — в окнах горел свет! И это точно не я забыла его выключить, у меня на этот счет своеобразная маничка. Значит, у меня гости, и могу спорить на что угодно, отнюдь не желанные. Накинув на себя иллюзию забулдыги, сняла туфли, чтобы не выдать себя клацаньем каблуков, запихнула их в каблуками в карманы и пьяною походкою вошла во дворик. Завернула к родному подъезду и якобы пристроилась по нужде.

А вот и шкафчики! Ну, в смысле люди Мирослава, парни впечатляющих габаритов. Теперь ясно, кто хозяйничает в моей квартирке. Ну да ничего, кроме шмоток и нескольких побрякушек ничего не найдут. Документы и дорогие ювилирные изделия я уже давно хранила в личной ячейки лучшего в городе банка.

Все так же пошатываясь, я вновь поплелась в арку, из которой уже вышла в образе сухенького мужичка лет пятидесяти, усевшегося в "запорожец", который взревел похлеще большинства иномарок (корректировать звуковое восприятие окружающих я пока не научалась, но только пока!).

В этот самый момент зазвонил телефон. Посмотрев на осветившейся неоновым синим экран, я увидела номер "папочки" и с удовольствием томно пропела в трубку:

— Ало, папочка.

Дальше следовал эмоциональный монолог, щедро сдобренный нецензурной лексикой и непередаваемыми словесными оборотами, из которого я вынесла следующее: во-первых, я неблагодарная маленькая дрянь (это немногое из прошедшего цензуру), неумеющая уважать взрослых и ценить прошлое добро (но оценить много цензуры все же смогла!). Во-вторых, мой отчим крупно попал на бабки: легко подаренный мною феррари был отнюдь не "свободным". Машину заказали и привезли вполне определенному человеку, сделавшему существенный предварительный взнос. И по документам ответственным получался Мирослав Львович. Далее шли угрозы, обещания скорой расправы и прочие мерзости. Впрочем, не смотря на специфику общения, я получила море удовольствия: я чувствовала себя отомщенной.

На этой веселой ноте я снова озаботилась вопросом: так где же ночевать?

Глава 5. Лирическая.

"Забавную версию выдвинули ученые по поводу загадочной улыбки Моны Лизы:

не исключено, считают исследователи, что она была просто дурой..."

NN

Когда за этой "сладкой парочкой" в лице Сандры и Люси закрылась дверь, первым делом я ломанулась к зеркалу, отчего как всегда забыла о пуфике, стоявшем на моем пути... В общем, полет был недолгим, но запоминающимся... особенно для моего мягкого места... на котором могу утверждать со стопроцентной уверенностью появилось несколько немалых синяков.

— Уууу, блин! Всегда терпеть не могла этот долбанный пуфик, что б его!

— Ты здесь меньше суток находишься, а уже ненавидишь пуфик? Кстати Марго, его тоже терпеть не могла. Говорила, что он в интерьер не вписывался, — раздалось с входа.

— При...привет, — заикаясь поздоровалась я с Мишей, который в данный момент подпирал входную дверь и с улыбкой смотрел на сидящую на полу меня. Так, срочно нужно дотянуться до зеркала. Подтянувшись на руках и заметив в зеркале знакомую физию Люси я с облегчением выдохнула и повернувшись к Мише начала корчить из себя любящую провинциальную девочку.

— Мишенька, а я все жду-жду! Соскучилась тааааааак! — и, прихрамывая, поплелась к нему. Вот гад! Мог бы и сам подойти, а не смотреть на меня как кот на мышку и ждать, пока я сама до него доползу. Эй, а чего у него такое странное выражение лица? Оууу, причем я знаю это выражение... И если раньше я могла даже сказать, что против "этого" ничего не имела против, то сейчас...

— Миш, ну я это, пойду, что ли поесть тебе приготовлю, — остановившись в метре от него, выдала я и, повернувшись к нему спиной, сделала попытку слинять в сторону кухни. Но не тут то было! Мой бывший схватил меня на руки и потащил прямиком в спальню...

— Посмотрим сейчас, как ты по мне соскучилась...

Через десять минут...

Миша, как и было всегда после этого, уже уснул. А я сижу рядом и курю. Не понимаю, что я в нем раньше нашла?

— Эх, ладно, горюю прямо, как — будто девичьей чести лишилась только что, ей Богу, — подумала я про себя и улыбнулась. И вообще, Мишане наоборот спасибо надо еще сказать, за поддержание моего хм, так сказать физического здоровья, вот! Так что, потрепав Мишу за щечку (он у меня всегда, почему-то олицетворялся с бульдогом английским...такой же массивный, щекастый...и слюнявый...хи, шутка), я отправилась к вожделенному сейфу. Правда, на этом мой план заходил в тупик.

Сейф при всем желании открыть я не смогу. Сейф в доме был единственным местом, к которому доступ имел только Миша. И договор на квартиру хранился именно там.

Я осторожно встала, что бы не разбудить "бульдожку", затушила сигарету в пепельнице из слоновой кости, и, накинув свой шелковый халат, поднялась на второй этаж, в кабинет, где за пейзажем Айвазовского (естественно подлинником), скрывался сейф. Сняв картину со стены, я присела на стол и стала рассматривать сейф. Ну и какой же может быть шифр?

В течение часа я пробовала всевозможные комбинации. И дата его рождения, и своего, и мамы его, и друзей (которых знала), и время, когда его любимые передачи идут по телевизору, и еще кучу всего, в конце же просто цифры на обум вводила. И ничего...

Плюнув на это неблагодарное дело, я повесила картину на место и свернувшись на диване калачиком уснула... И кто же мог знать, что во сне то и начнется самое интересное...

Сон был явно странным. Во-первых, меня не покидало ощущение, что это не сон, а явь, причем явь, в которую меня специально для чего-то затащили. Я находилась в маленькой комнате, выполненной в бардовых тонах, из мебели в которой был лишь круглый небольшой стол, два кресла, да еще зеркало на пол стены. Ни единого окна в комнате не было, и что самое интересное двери тоже не наблюдалось.

— Ну, наконец, то! — раздалось позади меня. Голос был явно женский и отчасти прокуренный (низкий бархатистый бас тому свидетельствовал...), — А я уже битый час думаю, хватит ли у тебя мозгов хоть для одной здравой мысли. Хоть заснуть догадалась...

— Вы кто? — спросила я, повернувшись к женщине. На вид лет двадцать семь — тридцать, стройная фигурка, роскошный бюст. Темные локоны кольцами свободно струились до талии, пронзительные синие глаза, в которых плескался явный интерес, угольные тонкие брови я длинные ресницы. Чувственные губы, в которых дымился мундштук. Мда уж... Кого-то она мне явно напоминала, вот только вспомнить бы еще кого...

— Значит, не признала, — вздохнула та, а потом подмигнув мне, протянула свою ладонь, — Ну что ж, тогда давай снова знакомиться, внученька, — и, пронаблюдав за моей отвисшей челюстью, добавила в притворном ужасе, — Ой, нет же, вот ведь память старческая! Ты же мне правнучка!

— Ага, конечно, — ухмыльнулась я, — А я тогда Карлсон, который живет на крыше...

— Ну, если сейчас меня не послушаешь, то у тебя и крыши не будет, что бы можно было там обосноваться, так как о документах на квартиру сможешь только мечтать.

— А...а откуда вы знаете? — удивилась я. Нет, все же до чего странный сон!

— Вот ведь дура! — В сердцах выдала она и постучав меня по лбу своим же мундштуком, продолжила, — В то, что ведьма значит поверила, а в то, что родная прабабка во сне явиться может — не веришь! Эх, ну и молодежь пошла...

— Да какая вы на фиг прабабка?! Моей прабабке восемьдесят девять стукнуло, когда она...

— Не стоит мне напоминать, — недовольно поморщившись, не дала договорить она мне.

— Так, Марго, спокойно, вдох-выдох, вдох-выдох, — повторяла я, закрыв глаза, пока меня ни начали бить по щекам:

— Эй, наблюдая за тобой, я конечно и так поняла, что внучка у меня дура редкостная, но что бы еще и припадочная...

— Но-но! Я бы попросила не переходить на личности!

— А я бы даже не просила, а как дала бы тебе! За то, что старших не слушаешь...Ну да ладно, твое воспитание не на моей совести и то уже хорошо. Вернемся к решению твоей проблемки.

— Но...

— Слушай, я сказала! — рявкнула девушка, и, схватившись за кресло и нависнув передо мной, зашептала, — Три. Восемь. Ноль. Девять. Два. Четыре. Три.