Пока не было ружей, мы охотились в зарослях в долине и в лесу на сопках на птичек с рогатками и поджигами. Зимой ставили проволочные петли на зайцев. Петли ставились на протоптанные зайцами тропки в снегу. Их в сопках было довольно много. Однажды в наши с Железняковым петли попались сразу два зайца. Чтобы убить попавшего в петлю зайца нужно сильно ударить его палкой точно по носу. От такого удара он мгновенно умирает. Я своего зайца прибил с одного удара. А Коля своему зайцу по носу промахнулся. Коля растерялся и запаниковал. Заяц бьется в петле, прыгает, Коля лупит по нему палкой, но, попасть по носу не может. Заяц под ударами верещит жалобно, как маленький ребенок. Добив своего зайца, я сразу побежал к Коле. Вижу, он в истерике лупит зайца палкой куда попало. Оттолкнув Колю, я перехватил петлю покороче, прицелился и с первого удара попал по носу. Заяц затих навсегда. Этих зайцев мы с гордостью притащили в свои дома и освежевали. Родители приготовили наши трофеи и мы их съели.

С ружьями у нас началась настоящая охота. Ходили на уток, на диких голубей, на куропаток. Как-то раз в ноябре пошли мы с Потькаловым и Железняковым на уток. Обычно утки сидели в небольших старицах, озерцах и протоках, окруженных зарослями тростника и кустами. Двое из нас очень тихо подходили к водоему, не выходя на берег, чтобы утки не заметили нас через кусты. Третий обходил водоем и с шумом лез через кусты к воде. Утки, если они были на водоеме, услышав шум, взлетали в направлении засевших в засаде охотников. Курки ружей при подходе к озерцу мы заранее взводили, чтобы произвести выстрел без промедления.

Уток на этот раз в озерце не оказалось. В таком случае курки ружей необходимо было разрядить. Делалось это так. Большим пальцем правой руки удерживаешь курок, а указательным нажимаешь на спусковой крючок. Затем плавно отпускаешь сработавший курок. Мишка при этом зачем-то упер свое ружье стволом себе в ботинок. А в ноябре было уже холодно. Руки у нас замерзли. Большим пальцем Миха не удержал курок, тот выскользнул из под пальца, ударил в боек, и ружье выстрелило. Сознание Миха не потерял. Он поднимает ботинок, а под ним в земле дымится дыра с кровью. Мы перетянули ему ногу под коленом жгутом, он закинул руки нам на плечи, и мы повели его в гарнизон, а там привели в медпункт. Мишка километра три мужественно скакал на одной ноге. Все, в общем, обошлось, но, Мишка потерял второй (указательный) палец на правой ноге. И, тем самым, стал не призывным.

Однажды пошли зимой на охоту с ночевкой группой человек в пять. Выслеживали зайцев. Прошли по глубоким снегам по распадкам до самой высокой горы, достигающей высоты одного километра, называемой Локаторной. Называлась она так потому, что на ней стоял радиолокатор дальнего обзора. При нем в домике жил расчет — отделение солдат. Поужинали у них, поделились с ними прихваченными конфетами, купленными в магазине. Солдаты приняли нас хорошо, им на горе зимой сидеть скучно. Лишь раз в месяц на вездеходе им подвозили продукты. Пообщались мы с солдатами и улеглись спать.

Утром пошли вниз, натолкнулись на след рыси и пошли по нему. Шли долго. Рысь петляла по распадку. След прошел под высоким скальным зубцом, торчащим на склоне. Потом, идя по следу, мы вышли к этому же зубцу, но сверху. Оказалось, что когда мы проходили под зубцом, рысь сидела на нем и смотрела на нас с него сверху. После этого нам сразу расхотелось ее преследовать, и мы пошли домой, выставив ружья во все стороны. Хотя, рысь обычно на людей не нападает, в отличие от тигра, которые там тоже водились.

Вообще же, подростки — народ жестокий. Сколько птичек мы постреляли! Из рогаток, из поджигов, из ружей. Как то, проходил я мимо помойки, что была за домом. На мусоре сидела целая стайка маленьких птичек, называемых 'чечетками', с красной 'шапочкой' на голове. Штук сто их там кормилось. Я зарядил в ружье патрон с самой мелкой дробью ? 10, 'бекасиной' и выстрелил по куче. Насчитал на куче 12 убитых птичек. Потом жалко их стало. До сих пор жалко.

Летом после 7-го класса мы впятером нанялись на пасеку на работу по сбору меда. Пасека располагалась километрах в десяти вверх по одному из боковых ущелий, выходящих к долине Сучана. На ней было около сотни ульев, в большинстве из двух — трех этажей. Работали в накомарниках и кожаных перчатках Пасечник вскрывал ульи и доставал из них рамки с сотами. Трое из нас брали у пасечника рамки и несли их к сараю, где стояла 'медогонка', — небольшая центрифуга, в которую входили четыре рамки. Четвертый участник крутил ручку медогонки и сливал мед в большие 20-литровые бидоны. Пятый таскал бидоны и помогал пасечнику снимать с ульев вершник части. Заполненные бидоны относили в сарай. Работали по 8 часов в день. Обед состоял из каши с мясом. На завтрак и ужин ели хлеб с медом 'от пуза' и пили чай. За 6 дней заработали по 15 рублей, по 2 рубля 50 копеек в день. На эти деньги родители и купили мне ружье.

Однажды за ударный труд пасечник налил нам после по кружке 'медовухи' — свежей медовой браги. Очень вкусной. По большой солдатской кружке. Медовуха оказалась крепкой, градусов, наверное, десять. Мы выпили, и нам 'захорошело'. После обеда пошли в 'омшаник', это утепленный сарай, в который ульи убирают на зиму. Легли на свои постели — матрасы, набитые сеном. А матрасы под нами качаются и все вокруг плывет. Пришел пасечник звать нас на работу, а нам и так хорошо и весело. Мы его вежливо 'послали' и на работу не пошли. Больше он нам медовухи не наливал. А жаль, она была хороша!

Аэродром располагался у подножия другой сопки, высотой метров двести, называемой просто Сопка. Она нависала над аэродромом и военным городком. На ней стоял радиолокатор 'ближнего привода'. Зимой к нему вела натоптанная тропа. Крутизна склона Сопки составляла в среднем градусов 30. Поднявшись на гребень, мы съезжали с сопки по тропе на санках. На санки мы ложились пузом, головой вперед, подруливая ногами, а не как современные спортсмены — саночники. Но, тогда этого вида спорта еще не было. Мы были его первопроходцами. Это была забава не для малолеток, поскольку скорость спуска была бешенной, а тропа — извилистой. Если не удавалось вписаться в поворот, санки вылетали в сугроб, а спортсмен саночник — в кусты кубарем.

Однажды я рискнул поехать с горы на лыжах, обычных, равнинных. Кончилось это сломанными лыжами. И хорошо, что не ногами, поскольку крепления ботинок к лыжам были жесткими, а не разъемными, как на современных горных лыжах. К счастью, ноги оказались прочнее лыж. Лыжи сломались первыми.

Рыбалка в Сучане обычным методом на удочку была плохая. Нормальных рыб: окуней, карасей, плотвы и других мне привычных, в нем не водилось вовсе. Водились гольяны, похожие на маленьких, граммов по сто сомиков и маленькие форельки. Но было их не много. Одну — две, максимум три штучки за утро поймаешь. В Сучане взрослые ловили проходную рыбу: симу, это местная разновидность лосося, и красноперку, крупную рыбу весом порядка килограмма, но не лососевую, без красной икры. Ловили эту рыбу взрослые мужики сетями, перегораживая всю реку. Браконьерили, короче говоря. Именно поэтому, в Сучане проходной рыбы тоже осталось немного. Но, у нас, пацанов, сетей не было.

Меня отец брал на рыбалку с местными сверхсрочниками. Поймав симу, ей разрезали брюхо, солили прямо в пузе крупную красную икру, ее там было не меньше полкило, и прямо из пуза ели ложками. Вкус изумительный. Консервированная икра из баночек ни в какое сравнение с этим блюдом не идет. Тушку симы тут же коптили в жестяной банке на костре, настрогав туда веточек бархата, и тут же съедали. Вкус несравненный.

Зато в море рыбы было полно. Папа брал меня на ловлю камбалы. Ловили ее с лодки примерно на десятиметровой глубине, привязав леску на палец. На крючок насаживали кусочек мяса ракушки. Прозрачность воды была такова, что мы видели как камбала подходит к наживке и хватает ее. Иногда наживку брала рыба навага.

Зимой из подо льда ловили зимней удочкой на мормышку с мотылем рыбку корюшку. Некрупная рыбка весом под сотню граммов, похожая по форме тела на уклейку. Выловленная, она имела сильный запах свежих огурцов. В сушеном виде корюшка хорошо идет к пиву. Она вкуснее и нежнее привычной всем воблы.

В общем, жизнь подростков в Унашах была интересной и разнообразной. Учеба у меня много времени не занимала. Домашние задания я делал за час. Вынос помоев и мусора и другие домашние дела занимали еще меньше времени. Читал я не так много, как в Истомино, больше проводил время с дружками на улице, на реке, в сопках.

О школе. На следующий учебный год мы перешли в самый старший, восьмой класс. Почувствовали себя совсем взрослыми и слегка 'распоясались'. Помню, берешь капсюли от охотничьего патрона, прикрепляешь его пластилином к иголке циркуля, и стукаешь тихонько циркулем по крышке парты снизу. Капсюль грохает. Все сидят смирно, учительница ругается, но, никто не 'закладывает' нарушителя порядка. Могли насыпать бертолетовой соли у доски. Она под подошвами туфель учительницы грохает. Забавно!

Однажды в сентябре нас послали убирать картошку. Привезли утром в поле и пообещали, что автобус за нами придет в 12 часов. До 12 мы поработали. Погода отличная, солнышко светит, тепло, хорошо. В 12 прекратили работать. Автобус запаздывает. Учителя говорят: давайте еще поработаем! А мы — в отказ. Они — ругаться. Поле располагалось на берегу Сучана. Мы разулись, всем классом перешли вброд на другой берег. Разожгли костер и стали печь картошку. Учителя бегают по берегу, ругаются, а воду не лезут, она холодная. Когда автобус пришел, мы снова перешли речку. Демарш прошел для нас без последствий.

Другой случай был посерьезней. Однажды, первым уроком была алгебра. Следующим уроком должна быть физика, но снова пришла математичка и сказала, что физичка заболела. А в конце урока сказала нам, что и третьим уроком будет алгебра, поскольку и эта учительница заболела. Я то, алгебру любил, меня это не напрягало ничуть. Но, весь народ возбудился, как это так, трудная алгебра вместо легкой литературы! Поднялся 'кипеж'. Большинством голосов постановили уйти с урока. Я сказал:

— Ладно, уходим, но Краснокутского и Мормаля давайте оставим в классе, а то, их сочтут зачинщиками, как бы на второй год их не оставили. — Народ проникся и согласился. Всем классом мы ушли на речку. Дальше была 'картина маслом'. Входит учительница, а в классе только два самых отпетых хулигана! Если бы они тоже ушли, их бы наказали слегка, и все на этом закончилось бы. А тут налицо прямой заговор и бунт!

Когда мы пришли на четвертый урок, его отменили и всех послали за родителями. А мне и ходить никуда не нужно было, так как матушка как раз присутствовала в школе. Поэтому, меня первого вызвали на ковер к директору. Присутствовали директриса, завуч, матушка и комсорг школы. И давай они меня 'полоскать':

— Позор! А еще отличник! Позоришь звание комсомольца! И так далее... Читали мне мораль минут двадцать.

Отстрелялись они на мне по полной. Последующим воспитуемым досталось куда меньше. Запал преподаватели на мне истратили.

О девочках. Подростки, лет 13 -15, я думаю, тем отличаются от детишек, что у них просыпается интерес к противоположному полу. Интерес частично интеллектуальный. Мы видим, что эти загадочные существа сильно отличаются от нас, мальчишек. У них другие интересы, другие игры. Появляется желание общаться и дружить с девочками. Частично, желание физиологическое, поскольку гормоны у подростков начинают играть. У девочек в некоторых местах возникают соблазнительные округлости и выпуклости, отсутствующие у мальчиков, и которые хочется погладить. Причем, в этом возрасте у девочек возникает интерес к мальчикам. Начинаются встречные поиски дружбы.

Я, почему-то, увлекся одноклассницей Красовской Светкой, хотя особой красотой она не отличалась. Разве что характер имела независимый и самоуверенный. Но, она меня игнорировала. А мне симпатизировала самая красивая девочка в классе, Быстрицкая Нина. И еще одна девочка, тоже вполне симпатичная, из класса на год младше. Но, я упорно и безрезультатно пытался 'бегать' за Светкой. Дурачок был.

В сентябре в 8 классе наша классная руководительница устроила нам поход в горы. Ну как поход? На вездеходе ГАЗ-66 нас отвезли километров на десять в горы, потом мы прошли пару километров вверх по ущелью до охотничьей избушки. Там весь день гуляли по сопкам, по распадкам, готовили еду на костре. Вечером допоздна сидели у костра, разговаривали. Потом пошли спать. С классной был ее муж, офицер. У них была палатка на двоих. Все девочки, человек восемь, легли на полати в избушке. Как раз все там поместились. А мальчики — у костра на одеялах. Спальных мешков у нас не было.

Ближе к полуночи костер погас, стало по серьезному холодать. Оставить дежурных поочередно поддерживать костер никто не догадался. Мы замерзли. И по одному, сначала самые нестойкие и самые наглые, стали заползать в избушку. В конце концов, все там оказались. Тьма в избушке была кромешная. Девчонки возмущались, но холод, как и голод — не тетка. Набились мы на полати почти в два слоя. И я туда тоже втиснулся. В конце концов, все как то, потолкавшись, уместились, угомонились и заснули. И я тоже заснул, положив правую руку на какую-то приятную округлость. Не знаю, чью.

Утром случайно услышали, как наша классная жаловалась мужу, что всю ночь боялась, как бы в избушке не сотворилось что-либо не дозволенное. Но, все у нас прошло вполне целомудренно. Дальше 'обнимашек' дело не пошло.

Перед весенними каникулами в классе провели олимпиаду по математике. Я победил. Меня послали в райцентр Владимиро-Александровское на районную олимпиаду. На ней я тоже занял первое место. На зимние каникулы поехал во Владивосток на краевую олимпиаду. Она проводилась в три дня: по математике, по физике и по химии. Я поучаствовал во всех трех олимпиадах. Совершенно неожиданно для самого себя, на них я занял второе место по математике и первое по физике. Кроме того, мне дали направление в летнюю школу физмат-школы при Новосибирском университете. После которой можно было поступить в саму физмат-школу интернат при НГУ.

Помню, приехал я после олимпиады в городок на автобусе. Вылезаю, нагруженный призовыми книжками, из автобуса, а на остановке стоят математичка, физичка и химичка.

— Ну как выступил? — спрашивают они.

— По физике первое место, а по математике второе! — с еле сдерживаемой скромной гордостью отвечаю я. —

Как они обрадовались! Только химичка огорчилась, что по химии я ничего не занял. Но химию я не любил совсем, единственный из предметов. Не нравилась она мне.

Честно говоря, результат был неожиданным. Математичка у нас была сильная, а физичка откровенно слабая. Помню, я ее изводил вопросом: какова природа ЭДС (электро-движущей силы). В учебнике это не было написано. Ответить она не могла. Возможно, на физике мне помогло чтение 'Кванта', 'Юного техника', 'Науки и Жизни'. Ну и конечно, 'Детской энциклопедии'. В 8 классе я сам занялся радиоделом, самостоятельно собирал транзисторные приемники. По алгебре и геометрии я ничего сверх школьной программы не знал. Но, в школе я произвел настоящий фурор! У них такого успеха никогда не было.