Фельдфебель

ПРОЛОГ

— Андрюха, ну че ты там возишься? — В приоткрытой двери кабинета показалась круглая красная физиономия. — Водка греется! Мужики только тебя ждут!

— Пал Палыч, ну у меня же тренировка еще сегодня. — Я протянул свой табельный ПМ, поставленный на деревянную подставку вместе с двумя магазинами и уложенными в гнезда шестнадцатью патронами в маленькое окошко оружейки нашего ПОМа, и взял у дежурного карточку-заместитель. — Сами же потом ругаться будете, если я на соревнованиях в призы не войду.

— Так, старлей. — Голос заместителя командира роты ППС посуровел. Ну вот, опять начальника включил. Так-то он мужик хороший, но как выпьет... — Сегодня день милиции, тьфу ты, день полиции. Никак привыкнуть не могу с этим чертовым переименованием. И ты должен находиться вместе со своими товарищами! И нести все тяготы и лишения! Ты присягу давал? Ты старший лейтенант или где? Ты в полиции или кто?

Черт, похоже, отвертеться не выйдет. Не люблю я алкоголь. Не мое это. Даже если немного выпью, очень быстро пьянею, а потом болею дня два, пока не оклемаюсь. Организм такой, восприимчивый. Так что, похоже, тренировка на сегодня откладывается.

Я тяжело вздохнул.

— Вот то-то же, — хмыкнул майор Васюткин, распахнув дверь кабинета, откуда доносились громкие голоса, и потянуло табачным дымом. — Леха, налей-ка нашему чемпиону штрафную! И вот еще, — вновь повернулся ко мне грузным телом майор, сурово сдвинув кустистые брови. — Только попробуй не занять первое место, Чернов, точно у меня без премии останешься.

Дальнейшее я помню плохо. В памяти осталось только, что все же сумел отбиться от предложения закатиться в ресторан вместе со всеми, уже хорошо поддатыми сотрудниками, душа начальства требовала продолжения банкета. Накинув бушлат и нахлобучив шапку, толкнул тяжелую железную дверь и вышел на улицу.

Уф, хорошо... Холодный ноябрьский воздух прочистил легкие после прокуренного, хоть топор вешай, кабинета. Черт, папку в кабинете оставил. Да и хрен с ней, никуда не денется, а если вернешься, то уже точно живьем не отпустят. Поправив сбившийся ремень с пустой кобурой, застегнул бушлат и зашагал в сторону ближайшей троллейбусной остановки. На последний троллейбус, судя по стрелкам часов, показывающих одиннадцать вечера, я еще должен успеть, иначе придется заказывать такси, чего делать не хотелось. Денег осталось впритык, почти вся зарплата со всеми надбавками уходила на оплату взятой в ипотеку однушки, и платить пятьсот рублей бомбиле мне не улыбалось.

Мне повезло. Не успел я подойти к остановке, как подкатил мой двадцать третий маршрут. Троллейбус был практически пуст, только несколько человек ехали по своим делам, вглядываясь в промозглую темноту за окнами. Я сел на сиденье напротив дверей, прислонившись головой к подрагивающему стеклу. В голове шумело. Хорошо, что завтра по графику выходной, успею отойти от выпитого. Пропустить ни одной рюмки мне не удалось, майор пристально следил, чтобы я не халтурил. Я закрыл глаза, пытаясь избавиться от головокружения, и буквально сразу же провалился в уютную теплую тьму.

— Эй ты, скоморох, просыпайся, пора платить за проезд! — Кто-то сильно пихнул меня в плечо и сбил с головы шапку. Какого... Передо мной стояла компания подростков лет семнадцати, разряженных в костюмы, видимо, позаимствованные из какой-то театральной постановки. Плащи, высокие цилиндры, трости с вычурными набалдашниками. Они что, под кайфом? Не видят, что перед ними сотрудник полиции? Я протер глаза, недоуменно оглядываясь по сторонам. Что за... Я находился не в троллейбусе. Вместо обычных жестких сидений, обитых дешевым дерматином, имелись в наличии шикарные мягкие сиденья с высокими спинками, а над головой находились секции для багажа, какие можно было бы увидеть в поездах дальнего следования. Я посмотрел в окно и обмер. Где это я? Это точно не конечная остановка маршрута и не троллейбусное депо. Передо мной находилось двухэтажное здание с надписью 'Станцiя ? 3' на фасаде, освещенное вычурными коваными фонарями, испускавшими мягкий зеленоватый свет. А перед ним... Я еще раз протер глаза. Перед зданием стояло несколько экипажей или дилижансов, какие можно увидеть в фильмах про Дикий Запад. Только тягловой силой были не обычные лошади, а какие-то чешуйчатые зверюги, больше похожие на четырехлапых бесхвостых ящеров. Зверюги взрыкивали, и одна из них индифферентно навалила большую кучу навоза прямо на мощеную камнем мостовую.

Твою мать... Это что, сон? Народное средство рекомендует в подобной ситуации себя ущипнуть, что я и проделал. Но желаемого эффекта не последовало. Здание с фонарями, дилижансы с ящерами и куча навоза, к которой с совком в руке кинулся какой-то невзрачный мелкий мужичок с невероятного размера шнобелем, остались на месте, а я не проснулся в кровати своей маленькой однушки.

— Эй ты, чучело! Ты что, оглох? Плати или пожалеешь, что на свет появился! Всего-то десять рублей, и, так и быть, можешь топать своей дорогой! — глумливо заржал стоявший передо мной здоровяк в зеленом камзоле и сдвинутом на лоб цилиндре.

Кажется, ребятки решили взять меня на гоп-стоп. Ладно, с глюками потом разберемся. Для начала нужно охолонить этих охреневших сосунков.

— Парни, вы меня с кем-то перепутали, — примирительно сказал я, поднимаясь на ноги и шагнув в узкий проход между рядами сидений. Теперь передо мной был только один противник, толпой на меня накинуться не смогут, как и обойти со спины. — У меня нет денег.

— О, так ты еще и безбилетник! — растянул в ухмылке губы здоровяк, судя по всему, их предводитель, продемонстрировав прореху в зубах. — Как же ты тогда в дилижансе для знати ехал? Придется тебе еще и штраф за безбилетный проезд заплатить, верно, парни?

Стоявшие за спиной здоровяка парни с готовностью загоготали.

— Завязывай, Михась, — раздался из группы прихвостней чей-то скучающий голос. — Долго возишься.

Я немного сдвинулся в сторону, оценивая своих противников. Четверо ушлепков, достаточно крепкие для своего возраста. Один на один мне не составит труда справиться с любым, но в ограниченном пространстве даже они могут задавить массой. Что-то мне этот сон не нравится, слишком уж он затянулся. Обладатель скучающего голоса стоял позади всех, прислонившись плечом к спинке сиденья. Лет шестнадцати на вид, субтильного вида, одетый в расшитый серебром камзол со стоячим воротничком, в накинутом на плечи плаще с меховой оторочкой. В руках, затянутых белыми перчатками, он небрежно крутил трость, украшенную инкрустацией. Похоже, я ошибся, главарь этих малолеток именно он.

— Слушаюсь, господин, — подобострастно ответил здоровяк. Раздался щелчок, и в руке бугая возник клинок сантиметров тридцати в длину, спрятанный до этого внутри трости. — Выворачивай карманы, чучело!

Я сделал шаг назад, лихорадочно просчитывая варианты действий. Сон явно переходил в фазу кошмара. Это уже не банальная хулиганка, это статья серьезнее — разбойное нападение, отливающий синим клинок на бутафорский точно не походил. Адреналин забурлил, сердце нагоняло в мышцы кровь, готовя их к драке.

— Ты че, оглох, холоп? — Здоровяк в цилиндре угрожающе оскалился, направив острие клинка мне в лицо. Вбитые на тренировках по боевому самбо инстинкты сработали автоматически. Перехват левой рукой запястья противника, подшаг вперед и удар локтем в переносицу. Здоровяк с воплем хватается за лицо, на мгновение теряя ориентацию. Апперкот правой снизу в подбородок, и бугай падает в проходе, лишая маневра остальную компанию. Теперь нельзя мешкать, надо действовать быстро, пока они не очухались! Удар ногой в живот следующему сопернику — длинному хмырю с лошадиной мордой. Тот отлетает назад, выронив трость. Прыгаю вперед, перескакивая через бессознательное тело первого бугая, добиваю длинного классической боксерской 'двоечкой' в челюсть. Краем глаза замечая, что главарь, окинув меня презрительным взглядом, выходит из дилижанса. Что ж, одним противником меньше, а этому охреневшему мажору, похоже, плевать на своих дружков.

Передо мной остался только один, стоявший на своих двоих. Тот тоже вытащил спрятанный в трости клинок, который сейчас судорожно сжимал в трясущейся руке. Похоже, ребятки привыкли брать всех на слабо, серьезного сопротивления им никто еще не оказывал. Третий противник, мелкий, похожий на хорька, ткнул в мою сторону клинком, но я был к этому готов. Захват вооруженной руки за рукав, цепляю его за отворот куртки, резкий поворот на опорной ноге, подбив, и хорькомордый впечатывается спиной в деревянный пол дилижанса, попавшись на классический самбистский бросок через бедро. Добиваю его ударом ноги в голову, отпинываю носком берца выпавший из ладони клинок. Так, с этими вроде все. Здоровяк, которого я приголубил первым, стонет и ворочается в проходе, пытаясь подняться, но он, как, в общем, и остальные, уже не боец. Боевое самбо все-таки вещь, это вам не на малолеток в темных переулках наезжать. Вдалеке послышался тонкий прерывистый свист. Это еще что? Впрочем, сейчас не до этого, надо бы сдать этих неудачливых грабителей куда следует. Только вот... Куда? Я вернулся назад, подобрал упавшую шапку, нахлобучил ее на голову и поправил форму. Ладно, будем разбираться. Сон это или не сон, а нарушение законности и порядка налицо, жаль только, что главарь успел смыться.

Я осмотрел лежавших в проходе малолетних грабителей. Черт, наручники у меня только одни, это только у американских полицейских пучок пластиковых стяжек-наручников всегда с собой, российским полицейским такое не полагалось. Как не полагались и всякие там электрошокеры. Надо бы позвать кого-нибудь на помощь, повязать этих голубчиков. Прохожу по проходу в сторону выхода, по пути успокаиваю ударом по затылку приходящего в себя бугая. Вот этого точно надо бы обездвижить, чтобы не дергался. Достаю наручники из кожаного чехла на поясе, цепляю на запястье громилы и пристегиваю в ножке сиденья. Теперь никуда не денется. Остальные еще в отрубе, похоже, я их сильно приголубил. Ладно, пора осмотреться, куда это меня занесло.

Я выглянул в окно в надежде, что что-то изменилось, но нет, все осталось, как было. Дилижансы, запряженные неведомыми зверюгами, никуда не исчезли, как не исчезли и фонари, и здание, украшенное странной вывеской. Бред какой-то... Что ж, надо просто позвонить в дежурку, вызвать наряд. Достаю смартфон, нажимаю на кнопку разблокировки. Ничего. Просто черный мертвый экран без признаков жизни. Какого хрена, ведь я точно помню, что там оставалось еще процентов сорок заряда! Поклацав кнопкой еще несколько раз и не добившись никакого эффекта, убираю смартфон назад. Да что за хрень тут творится? Что ж, ничего не остается, как провести рекогносцировку на местности.

Я спустился по откинутым ступенькам дилижанса, спрыгнул на покрытую брусчаткой мостовую. Огляделся по сторонам. Черт, где все люди-то? Хоть кто-то ведь должен быть? А, один все-таки есть.

— Эй ты! Иди сюда! — окликнул я мелкого мужичка, спрятавшегося за фонарным столбом. Впрочем, несмотря на маленький рост и тщедушную фигуру, сделать это было не так просто из-за невероятных размеров шнобеля. С таким не очень-то спрячешься. Да, точно, это тот самый мужичок, что собирал навоз за чешуйчатыми зверюгами-тяжеловозами. Мужичок мелко-мелко замотал головой и затрясся. Да что с ним такое?

— Вызови милицию! Тьфу ты... Полицию! Или вневедомку! Тревожная кнопка у вас тут есть? Я старший лейтенант полиции Чернов!

Я достал из нагрудного кармана кителя ксиву и помахал ею в воздухе. Воздействия это не возымело, мужичок затрясся еще больше, и, похоже, вот-вот грохнется в обморок.

— Он никого не вызовет, — раздался голос слева от меня. — Он знает, что ему грозит, если он ослушается моего приказа.

Я обернулся на голос. Метрах в пяти от меня стоял тот самый лощеный хмырь с инкрустированной тростью. Главарь грабителей. Надо же, а я думал, что он сбежал. Ну что ж, тем лучше, ловить не придется.

— Ты напал на моих людей, чем нанес оскорбление моему роду. За это только одно наказание — смерть, — процедил сквозь зубы главарь, медленно, палец за пальцем, стягивая с правой руки белую кожаную перчатку. Он что, собрался драться со мной на кулаках? Он серьезно? Я выше его на полголовы и тяжелее килограммов на тридцать. Весовые категории явно не в его пользу. Да и опыта в рукопашной у меня как у дурака махорки, как-никак трехкратный чемпион области по боевому самбо плюс призер чемпионата всероссийских игр боевых искусств.

— Ты что, обкурился? Глаза протри, мальчонка. Я лейтенант полиции. Ты знаешь, что по закону полагается за нападение на сотрудника при исполнении?

Да когда уже закончится этот дурной сон? Не знаю, куда я попал, может, здесь какой-то фильм снимают? Тогда где съемочная команда, оператор, камеры, режиссер? Или это все какой-то розыгрыш? Вряд ли, друзей, которые могли бы это устроить, у меня нет, да и не похожа окружающая действительность на театральные или киношные декорации.

— Мальчонка? — зло прошипел главарь, сузив глаза. Он, наконец, снял перчатку. Ого, а парнишка-то явно нехило упакован. Пальцы были просто унизаны перстнями, украшенными разноцветными камушками. — За такое оскорбление ты, смерд, будешь подыхать очень долго. Я — младший сын главы рода Ипатьевых, Елизар Ипатьев. Запомни мое имя перед смертью, холоп.

Мальчишка мерзко ухмыльнулся, направил на меня раскрытую ладонь, как-то странно зашевелил пальцами, и мне в грудь выстрелил жгут зеленого пламени. Увернуться я не успел. Только вот... Пламя, если это было оно, так как никакого тепла я не почувствовал, внезапно исчезло, впитавшись в невидимую преграду буквально в сантиметре от моего тела, а потом ударило обратно в главаря, будто отразившись от невидимого зеркала. Мальчишка рухнул на землю, выгнулся дугой и заверещал, царапая грудь скрюченными пальцами.

Я стоял в полной прострации, не понимая, что делать. Это что сейчас такое было?

— От оно как. Нападение на представителя высокого рода, — раздался позади меня чей-то гулкий, как из бочки, бас. — Статья семнадцатая дробь пять Уложения об аристократах. Карается смертной карой через четвертование. В лучшем случае, ежели очень повезет, заменяется пожизненной каторгой на рудниках. Попал ты, паря.

Я медленно обернулся, практически уткнувшись носом в грудь здоровенного мужичары ростом хорошо за два метра. Одет мужик был в черную шинель, подпоясанную широким кожаным ремнем с портупеей, на ногах сапоги с меховой оторочкой, а на голове высокая каракулевая папаха с кокардой в центре — двуглавым золотым орлом на красном фоне. На ремне у левого бока висела сабля в потертых ножнах. Мужичара имел окладистую черную бороду, шикарные усы, нос картошкой и кустистые брови. Нет, я точно брежу. Какие сабли в двадцать первом веке? Какая каторга с четвертованием? Какое, на хрен, Уложение об аристократах?!

— Чево? — совершенно обалдев от происходящего сюра, спросил я.

— Тово, — прогудел мужик, по-вологодски окая, мигнув кому-то за моей спиной. И вновь я не успел среагировать. Мелькнула смазанная тень, и голова взорвалась, будто в нее угодила граната. Последнее, что я услышал, прежде чем окончательно потерять сознание, были слова бородача: — Все следы убрать, со свидетелей взять подробные показания под запись. И чтоб не болтали. Мальчишку-магика в лекарню для знати, и быстро, иначе с нас шкуру спустят. А этого ухаря проверить и в камеру, пусть с ним начальство разбирается.

Глава 1. Допрос с пристрастием

Очнулся я от головной боли. Голова трещала так, что казалось, вот-вот лопнет. Сколько раз себе говорил, что не буду больше пить. Похоже, кто-то вчера паленку притащил, башка просто разламывается. Я, не открывая глаз, протянул руку и потер саднящий затылок. А это еще что? За правым ухом ладонь нащупала нехилую шишку величиной с яйцо.

— Эй, бугор, тут смертничек очухался, — раздался рядом чей-то шепелявый голос, и я резко открыл глаза. Нет, я точно не в своей ипотечной однушке и не на диванчике в закутке дежурки, где иногда приходилось ночевать. Я лежал на каких-то деревянных нарах, просто на голых досках без признаков матраса, и, судя по железной двери со смотровой заслонкой и решетке на единственном узком оконце, находился в какой-то камере. И это точно не изолятор в нашем РОВД. Куда это меня занесло?

Я с силой потер лицо, пытаясь вспомнить вчерашние события. В голове клубился плотный туман, мысли путались. Память выхватила из кружившегося в голове калейдоскопа несколько картинок. Вот я сажусь в троллейбус, еду домой. Это я точно помню. А вот я вижу здоровенных чешуйчатых зверюг, запряженных в дилижанс, и мерзкую ухмылочку какого-то расфранченного типчика в странном наряде, крутящего в пальцах инкрустированную трость. Нет, похоже, что мне в дурку заезжать пора. Я с усилием проморгался, но камера никуда не исчезла. К тому же в ней я находился не один.

— Э, слышь, бедолага, иди с бугром перетри, обозначься. Ты ваще откуда такой нарисовался? Кто по жизни? Под кем ходишь?

Я повернул голову, буквально нос к носу столкнувшись с... гоблином. Ну, наверное. Но сидевшее на соседних нарах существо с серой морщинистой кожей, здоровенным шнобелем и маленькими красными глазками, упрятанными под нависающими надбровными дугами, человеком точно не являлось. Так, спокойствие, только спокойствие... Ну, гоблин или кто он там есть, и что с того. На данный момент у меня, похоже, имеются проблемы посерьезнее. Надо в конце концов понять, во что я влип.

Я с трудом сел на скрипнувших нарах, свесив ноги. Пришлось закрыть глаза, чтобы переждать приступ головокружения. Осторожно потрогал шишку за ухом. Да уж, нехило мне вмазали. Это какая же сволочь меня так приголубила? Память вновь сделала кульбит, и я вспомнил все. Дилижанс, группу охамевшей молодежи в цилиндрах, пытавшейся взять меня на гоп-стоп, последовавшую за этим драку. И здоровенного бородатого мужичару в странной форме. И то, что это была форма, к бабке не ходи.

— Шнырь, глохни. Сам все расскажет, ежели уважение имеет. Не нам, так хозяину точно. Не прессуй с ходу человечка, ему и так недолго землю топтать осталось, — прорычал еще один голос, могучая лапа скинула с соседних нар гоблина, и на них уселся другой персонаж, на которого я и уставился во все глаза. Этот тоже не был человеком.

— Чего уставился? Так и будешь в молчанку играть, фраерок? — рыкнул сидящий напротив и почесывающий объемное, поросшее густым рыжим волосом пузо... Я даже не знаю, как его и назвать. Тролль? Да уж, шок — это по-нашему. Мало мне было мальчишки, швыряющего в меня зеленое пламя, мало было серокожего, морщинистого, как шарпей, гоблина, так теперь еще и это.

Я еще раз внимательно осмотрел сидящее напротив меня существо. Шкафообразный, с мощными ручищами, расписанными густой вязью татуировок, и толстой шеей профессионального борца-вольника. Скошенный, как у неандертальца, лоб, огромная, как котел, абсолютно лысая голова, украшенная глубоким шрамом, тянувшимся от затылка до левой брови. Он бы походил на человека, если бы не пара бросающихся в глаза деталей. Нос у него практически отсутствовал, вместо него имелась какая-то выпуклость с двумя узкими вертикальными ноздрями, а из-под нижней губы торчали два мощных желтых клыка, какие точно не встретишь у представителя человеческой расы.

— Бугор, так ему лягаши чуть калган не проломили, — возник сбоку гоблин. — Помнишь Косого из лазутинских? Ему так же прилетело, когда он одного жирного бобра на перо поставить хотел. Но тот легавых вызвать успел. Так Косой после того вообще метлы лишился, только слюни пускал да гадил под себя.

— Кхм... Я Андрей. Андрей Чернов, — кашлянув, начал я. Этот тролль, похоже, кто-то вроде смотрящего по хате. Совсем тут органы берега попутали — сотрудника полиции в одну камеру с уголовниками кинули. Впрочем, похоже, что местные сидельцы об этом не догадываются, иначе к бабке не ходи, меня бы ждал совсем другой разговор.

— Ага. А я Федька Ростовский, — кивнул тролль. — Шрам погоняло. Бугром тут, за порядком присматриваю. Так за что честного фраера в нашей хате прописали? Тут птички напели, что ты, мил человек, магика чуть не вальнул. А за такое тебе дыба да деревянный макинтош корячатся. А ты, уж извиняй, по масти явно не из графьев, иначе тебя бы сюда не кинули.

Вот оно как... Весело. Не думаю, что этот бугор врет, да и тот бородатый мужик что-то похожее говорил. Да уж, похоже, я серьезно встрял. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что все происходящее никакой не розыгрыш и не сон. Сидящий напротив меня здоровенный татуированный тролль был вполне реальным, как и боль после удара по голове. И уже совершенно ясно, что я нахожусь в другом мире. Да уж, действительно попал. И... стоп... Федька? Ростовский? Этот тролль? Как это? Почему-то меня поразило именно русское имя сидящего напротив меня монстра, который человеком точно не был. И только сейчас до меня дошло, что и гоблин, и тролль прекрасно говорят на русском языке, хоть и с употреблением уголовного сленга. Легавые, фраер, вальнул... Они ж чисто по фене ботают, хотя некоторые словечки давно уже вышли из употребления. В уголовной среде сотрудников органов легавыми давно уже не называют. Да уж, все страньше и страньше...

— Ладно, оно дело твое, пытать не стану. А вот когда крысы из Тайной канцелярии по твою душу явятся. — Тролль понизил голос до шепота и воровато глянул в сторону камерной двери. — Вот они-то точно будут. Врагу не пожелаю в их руки попасть... Ну да ладно, того точно никто не знает, — гулко хохотнул тролль и хлопнул меня лапой по плечу, да так, что я едва не рухнул обратно на нары. Ручища у Шрама была железной. Не хотел бы я с ним в рукопашной сойтись, такого только кувалдой промеж глаз завалить можно, да и то не факт.

— Ты вроде фраер правильный, не болтливый. Да и статья у тебя авторитетная, у остальных тяму не хватит на магика с голой пяткой прыгать. Жаль, не получилось у тебя его вальнуть, хоть одной гнидой меньше бы стало. Ты пока не кручинься особо, людей обычно до вышки не доводят, глядишь, и каторгой отделаешься. Оно, конечно, и там не малина, но ежели ты по жизни правильный фраер, то и по масти продвинуться сможешь. А там при случае и на рывок соскочить можно.

Тролль подмигнул, растянув пасть в клыкастой улыбке, которой позавидовал бы и нильский крокодил.

Да уж, есть что обдумать. От первоначального шока при виде явно нечеловеческих существ я уже слегка отошел, человеческая психика все-таки очень гибкая штука. Да и к истерикам я никогда склонен не был. Ну гоблин, ну тролль по имени Федор, подумаешь... Да и гудящая до сих пор после удара голова способствовала в какой-то степени моему пофигизму. А вот слова бугра спокойствию способствовали мало. Магика чуть не вальнул, значит? Стало быть, то зеленое пламя, отразившееся обратно в охамевшего мажора в шмотках из театральной постановки 'Евгений Онегин' мне не почудилось? Здесь что, реально есть магия? Да уж... Я всегда был материалистом до мозга костей, во всех этих экстрасенсов, белых магов и серо-буро-козявчатых колдунов, расплодившихся в последнее время по всей России, никогда не верил. Но то, что видишь собственными глазами, отрицать сложно, прямое подтверждение реальности происходящего сидело напротив меня, почесывая толстыми пальцами брюхо. Так, ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

С этим троллем надо держать ухо востро, полагаю, ему не стоит знать, кто я и откуда. Не думаю, что пробуду здесь долго, я еще минуту назад услышал металлический звук открывшейся смотровой заслонки, а стало быть, дежурный уже в курсе того, что я очнулся. Вряд ли меня будут долго здесь мариновать, скорее всего, скоро выдернут на допрос. Если верить этому троллю, или кто он тут на самом деле, мне инкриминируют серьезную статью с наказанием вплоть до смертной казни. Вряд ли мне предоставят адвоката и право на один телефонный звонок, это только в голливудских фильмах бывает. Кстати, а где мой смартфон? Я похлопал себя по карманам. Ага, ну, следовало ожидать. В карманах кителя было пусто. Ни смартфона, ни удостоверения, ни служебной книжки для записей. Кошелька, ключей от квартиры и прочих мелочей тоже не оказалось. Так же отсутствовал офицерский ремень с кобурой, галстук с заколкой, обычный брючный ремень, даже в берцах шнурков не оказалось. Выгребли все подчистую. Лейтенантские погоны с кителя тоже исчезли, как и звездочки с плеч бушлата. Наручных часов, надежных, как автомат Калашникова, 'Командирских' на запястье тоже не было, так что узнать, который час, было проблематично. Впрочем, судя по свету, проникавшему сквозь зарешеченные окна с мутными стеклами, сейчас уже утро. Похоже, в отключке я провалялся всю ночь. Но, как ни странно, чувствовал я себя не так плохо. Головокружение уже почти прекратилось, руки-ноги целы, да и голова начала потихоньку работать.

— Так ты чьих будешь-то, Андрюха? — возник сбоку носатый гоблин, присев на край нар и потирая ладони о засаленные штаны. — Под каким родом ходишь? А то я такой одежи не видал ишшо. Это чо за клифт такой? Вроде мех, только странный какой-то.

Гоблин ткнул пальцем в лежащий в изголовье шконки бушлат.

— Да и лапти у тебя фильдеперсовые. Это где ж такие шьют?

Черт, ну и как ему ответить? Что это форма, которую мне выдали на службе? От ответа на неудобный вопрос меня спас лязг замка. В проеме двери возникли кряжистые фигуры с короткими дубинками в руках.

— К стене! Лапы в гору! Ноги расставить! — рявкнул шагнувший вперед здоровяк в сером кителе, трещавшем на могучих плечах. Мои сокамерники вскочили с нар и споро подбежали к стене, выполнив указание, уперев поднятые руки в каменную кладку стены и широко расставив ноги. Мне ничего не оставалось, как последовать их примеру.

— Удачи, Андрюха, — шепнул стоявший рядом тролль. — Похоже, это по твою душу.

— Молчать, шваль!

Раздался глухой звук удара, и тролль скривился от боли. На моем правом запястье защелкнулся наручник. Вернее, нет, не так. Не наручник, а широкая скоба кандалов, какие можно увидеть в фильмах о средневековых узилищах. Руку рванули вниз, сжав железными пальцами, завели за спину. Со второй рукой проделали те же манипуляции. Да уж, четко работают ребята, ничего не скажешь. Меня дернули назад, задрав скованные руки вверх и надавив на плечи, вынудив согнуться вниз, чуть ли не уткнувшись носом в колени. Я сжал зубы. Местные правоохранители, уж не знаю, кто они, с задержанными явно не церемонятся. И что-то подсказывает мне, что качать права тут бессмысленно.

— Урядник, шмотье его прихвати. А этим потом метлы в зубы и на уборку территории, нечего им тут прохлаждаться, — раздался надо мной грубый голос. Обладателя голоса мне рассмотреть не удалось, я видел только его сапоги. Надо признать, сапоги примечательные. Яловые, начищенные до зеркального блеска, с двойной прошитой подошвой и голенищем-гармошкой. Да уж, сейчас такие не делают.

— Слухаю, вашбродь! — бодро отрапортовал еще один голос. — Пошел, отброс!

Меня дернули вперед, и я засеменил на полусогнутых ногах, практически вися на вывернутых руках. Железная дверь камеры захлопнулась позади. Видел я только пол перед собой, поднять голову, чтобы осмотреться, не было возможности. Наблюдал только облезлые, когда-то покрашенные в кирпично-красный цвет доски да сапоги идущего передо мной надзирателя. Или кто он тут? Урядник, вашбродь... Куда я попал? Такое впечатление, что в Российскую империю века так девятнадцатого, урядники тогда в полиции точно были, это кто-то вроде ефрейтора или сержанта, то есть младший начальствующий состав. Или это не полиция, а жандармерия? Насколько я помню, разница между ними была. Если полиция занималась охраной правопорядка, расследованием административных правонарушений и уголовных преступлений, то жандармерия занималась исключительно государственной безопасностью, то есть политическим сыском. Но то было в реальной Российской империи, в ней уж точно не было никаких магов, троллей и гоблинов.

Прошли еще одну дверь, вернее, железную решетку, перегораживающую коридор, и меня проволокли вверх по каменным ступеням, ни на секунду не ослабляя хватку. Плечи же из суставов выдернут, волки позорные... И похоже, что местные камеры предварительного заключения находились в полуподвале. Света явно прибавилось, и, судя по теням, на широких окнах первого этажа не было решеток. Да и на полу была постелена длинная ковровая дорожка. Значит, в пыточную меня волочь не стали, а повели сразу на допрос к начальству без применения экспресс-методов. Но это пока. Мое положение крайне неопределенное и может измениться к худшему в любой момент. Хотя, казалось бы, куда хуже...

Меня ткнули головой в стену возле массивной деревянной двери. Вероятно, пришли.

— Господин участковый пристав, заключенный по вашему приказанию доставлен, — приоткрыв дверь, доложился старший конвоир.

— Заводи, околоточный, — донесся голос из глубины кабинета. — Поглядим, что это за фрукт такой.

— Итак, мил человек, кто ж ты такой есть? — задумчиво проговорил сидящий через пространство стола человек в форме, пыхнув папиросой. Я не спешил отвечать, изучая местное начальство. Снять кандалы, разумеется, с меня никто и не подумал, более того, на железном табурете, привинченном к полу, была специальная стальная петля, к которой мой конвоир, стоявший за спиной, присоединил короткую цепь, идущую от наручников. И захочешь — не дернешься.

Сидевший напротив меня человек был примечательной фигурой. Одни усы чего стоили. Они посрамили бы даже усы маршала Буденного. Гладко выбритый, до синевы, тяжелый подбородок, нос с горбинкой, высокий лоб с залысинами и проницательные серые глаза. Навскидку мужчине лет пятьдесят, сеточка морщин, идущая от глаз, хорошо просматривалась. Ну и форма. Теперь я точно понимал, что попал не в театральную постановку, форму, и уж тем более такую, носить нужно уметь. И этот мужик носил ее точно не один год. Китель темно-зеленого сукна с прямыми бортами, стоячий воротник, застегивающийся на крючки, с оранжевым кантом, таким же кантом окаймлены обшлага. На обшлагах по две петлицы из серебряного галуна. На плечах погоны. Белые, с одним оранжевым просветом и рядом из трех желтых звездочек. Что-то я вообще ничего не понимаю. Кто этот мужик по званию? Такой формы и знаков различия я вообще никогда не видел. Впрочем, понятно, что этот участковый пристав, как назвал его конвоир, местная большая шишка, от которого, вполне возможно, зависит моя судьба. Только у начальника серьезного калибра может быть такой кабинет с дорогой даже на вид мебелью, массивным, черного дерева, прямо министерским столом и шикарным кожаным креслом.

— У тебя, мил человек, язык отсох? — ласково улыбнулся мужик и затушил папиросу в бронзовой пепельнице. — Околоточный, помоги-ка ему человечью речь вспомнить. Только аккуратно, а то знаю я тебя. Пришибешь еще ненароком.

— Обижаете, ваше благородие, — прогудел конвоир за моей спиной. — Я легонечко.

Не успел я раскрыть рот, как голова мотнулась от сильного удара в ухо.

— Ну как, теперь говорить будешь? — участливо осведомился начальник местной охранки, откинувшись на высокую спинку кресла. — Или повторить?

— Не надо, до меня и с первого раза дошло, — ответил я. В глазах мелькали звездочки, в голове звенело. У этого околоточного не кулаки, а кувалды. Так ведь действительно прибить может.

— Вот и хорошо, вот и славно, — вновь по-отечески улыбнулся его благородие. — Тогда начнем с малого. Назови свое полное имя, когда, где, под крылом какого рода родился, уезд и губернию. И советую говорить без утайки.

Начальник подвинул к себе лист желтоватой бумаги с вычурным вензелем в левом верхнем углу, откинул крышку бронзовой чернильницы и взял из гнезда подставки перьевую ручку. Обалдеть. Здесь что, даже обычных ручек нет? Как они этим пишут?

И чего? Уезд, губерния? Да откуда ж мне знать-то? Да и какие губернии в Советском Союзе, в котором я успел родиться? И что еще за крыло рода?

— Чернов Андрей Анатольевич, родился двадцать четвертого ноября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, — начал я.

— Какого года? — удивленно поднял брови участковый пристав, перестав записывать. — Это по какому летоисчислению? Ты что, нерусь какая? Фамилия, вроде, нашенская, да и говоришь без акцента.

— Ну, это от Рождества Христова, — немного опешив, ответил я.

— От рождества кого? — округлил глаза пристав.

Не понял... Здесь что, не было христианства? Ну, если учесть в этом мире наличие магии и вовсе невероятных существ, с которыми мне пришлось пообщаться в камере, то и не такое возможно. Вот ведь занесло меня...

— Так, ладно... — устало вздохнул пристав, отложив ручку в сторону. — По-хорошему ты, значит, не хочешь... Паря, стоит мне щелкнуть пальцами, и ты окажешься на дыбе. А там ты расскажешь все.

— Да я правду говорю, ваше благородие! — возопил я.

— Правду?! — рявкнул мужик, наклонившись вперед и вонзая в меня взгляд. — Кто тебя на младшего Ипатьева напасть надоумил? Он еле жив остался! И как ты это сделал? При обыске на тебе не нашли никаких амулетов и атакующих печатей! Скинуть успел? Отвечай, сукин сын, или на плахе жизнь окончишь! А это вот что такое?

Участковый пристав выдвинул ящик стола и начал выкладывать перед собой... мои вещи. Удостоверение, запаянную в пластик карточку-заместитель на оружие, авторучку, ключи от квартиры, смартфон, наручники, которыми я пристегнул того здоровяка в дилижансе. Сверху легли мои погоны старшего лейтенанта.

— А вот это что? — На стол легли несколько денежных купюр — тысячная, пятисотка и пара сотенных. — Здесь написано 'Билет Банка России'. На власть государя-императора покушаетесь, деньги свои уже напечатали? Говори, выродок, чей ты подсыл?!

— Боюсь, господин участковый пристав, что это дело уже вне вашей юрисдикции, — раздался слева от меня спокойный голос. Я повернул голову, увидев, как в кабинет шагнул еще один человек. Высокая нескладная фигура, запакованная в черный, полувоенного образца китель без знаков различия и черные же, заправленные в высокие хромовые сапоги брюки. На плечи накинут длинный, до пят, плащ с глубоким капюшоном, отороченным серебристым мехом. Узкое аристократическое лицо, длинные темные волосы свободно раскинулись по плечам. Глаза неожиданного посетителя, несмотря на то, что на улице неяркий летний день, были закрыты круглыми очками с черными стеклами.

— Ты еще кто такой? — прорычал пристав, уперев кулаки в стол и поднимаясь на ноги. — Как сюда проник? Околоточный, взять его!

— А вот это вряд ли, — усмехнулся краем рта нескладный и быстро сделал несколько пассов правой рукой, затянутой в черную лайковую перчатку. Со стороны это походило на то, как разговаривают глухонемые. Здоровяк конвоир, двинувшийся было к нескладному, внезапно замер, а потом рухнул на пол с закатившимися глазами. Обалдеть. Как это он его? Или это опять магия, в существование которой я не верил еще вчера?

— Вот так-то лучше. Пусть поспит. А вам, господин участковый пристав, я советую не хвататься за амулет, против меня он не подействует. И да, прошу прощения за неподобающее поведение, я в спешке забыл представиться по всей форме. Игнациус Лайола, Тайная канцелярия его императорского величества.

Глава 2. Dura lex, sed lex##1

##1 Закон суров, но он закон (лат.).

В руке черномундирного возник какой-то медальон, на мгновение сверкнувший ослепительно-белым светом.

— Тайная канцелярия? — пробормотал в момент побледневший пристав. — Как? Откуда? Нас никто не предупредил...

— Вас и не должен был никто предупреждать, дражайший Василий Кузьмич, — тонко улыбнулся нескладный, внимательно осматривая меня сквозь непроницаемые стекла очков. — Считайте, что это внеплановая инспекция. Помимо всего прочего я успел повторно опросить свидетелей прискорбного инцидента с этим молодым человеком и поднять кое-какие документы. Свидетели у вас по какому-то странному стечению обстоятельств имеют свойство бесследно исчезать. Не знаете почему? К слову, я буду вынужден доложить о том, что дела на вверенном вам участке ведутся из рук вон плохо. И вы прекрасно знаете, к чему я веду.

Чиновник из неведомой Тайной канцелярии перевел взгляд на пристава, и тот побледнел еще больше, хотя я думал, что это в принципе невозможно.

— Но... Ваше сиятельство, Уложение об аристократах... Это же род Ипатьевых...

— Ваша святая обязанность, дорогой мой Василий Кузьмич, следить за соблюдением законности. И если закон нарушает представитель знатного рода, то вы должны были сообщить в более высокую инстанцию. Но вы этого не сделали, так ведь? Сколько людей ограбила банда Ипатьева-младшего? Я знаю, что вы запретили заводить на него дела, но знать-то вы должны? — В голосе нескладного прорезался металл. — Так сколько?

— Д-двадцать три. — Пристав вытащил из кармана кителя платок с вышитым в углу вензелем и вытер дрожащей рукой выступивший на лбу пот. — Смилуйтесь, ваше сиятельство. У меня семья. Я просто не мог... К тому же никто из порядочных граждан серьезно не пострадал. Никто ведь не погиб!

— Ах, вот как, — улыбнулся нескладный, подходя к столу и нависнув над вжавшимся в кресло начальником местного околотка. — То есть ожоги первой степени от применения боевой огненной магии у одиннадцати граждан вы не считаете? А пять трупов бродяжек с выжженными глазами, которых выловили в реке, вы тоже не заметили? По-вашему, невинный мальчик просто решил развлечься, отработать приемы огненного боя на беззащитных гражданских и заодно немного подзаработать, так как карманных денег, что выделяет ему отец, на разгульную жизнь не хватает?

Я внимательно прислушивался к разговору. Да уж, этот мир, конечно, очень отличается от привычного мне, но кое-какие вещи не меняются. Похоже, начальника местной полицейской управы просто купили, чтобы он закрывал глаза на шалости в край охреневшего малолетнего ублюдка. Обычное дело в моем прежнем мире. Другое дело, что в этот раз замазать дело не удалось, тот охамевший мажор Ипатьев сам чуть не отправился на тот свет, знать бы еще, каким образом. Такой скандал не замнешь, а слухи, как известно, быстрее скорости света. Я-то уж точно ничего не делал, я до этого мажорчика даже пальцем не дотрагивался. Сто процентов, что его подельники, которых я немного помял в дилижансе, сейчас поют соловьями о том, что это я напал первым, а они только бедные и несчастные жертвы. И потайные кинжалы, что в тростях носили, — это просто для защиты. Еще и побои предъявят, физиономии я им начистил от души. Ну еще бы, с такой крышей, как этот Ипатьев, можно ничего не опасаться. Только вот с этим следаком из неведомой Тайной канцелярии они просчитались. Мужик, похоже, упертый, и для него закон не пустое слово.

— Так что вы можете сказать в свое оправдание, милейший? — Нескладный наконец перестал нависать над белым как стена приставом, придвинул к себе стул для посетителей и уселся на него, по-хозяйски закинув длинные ноги на стол.

— Я... Я искуплю. Прошу вас. Умоляю! У меня же дети! — Начальник местного райотдела поднялся на трясущиеся ноги. Да чего он так вибрирует-то? Я поморщился. Ну, уволят его с должности, делов-то... В моем мира бывшие высокие чины из милиции, прокуратуры, судов, пойманные на горячем, мгновенно становились бизнесменами или того круче — шли в депутаты. Сажали уж совсем попутавших берега, вернее, просто вовремя не поделившихся с кем надо.

— А вы что думаете, Андрей Анатольевич? — внезапно обратился ко мне нескладный. Он шевельнул пальцем, и мое служебное удостоверение само собой возникло у него в руке. — Здесь написано, что вы старший лейтенант полиции. Странное звание. Вы служивый? Военная полиция? Не слышал о таком ведомстве. Впрочем, мы отвлеклись, с вами мы разберемся немного позже. Так что думаете? Василий Кузьмич — человек заслуженный, с османами воевал, высокими государственными наградами отмечен. И тут такой прокол по службе. Я понимаю, что в сложившейся ситуации вы лицо заинтересованное, но тем не менее мне интересны ваши соображения.

— Закон есть закон, ваше сиятельство. Не мне его обсуждать. А закон, как меня учили, должен быть один для всех, невзирая на должности и звания.

— Золотые слова, дражайший Андрей Анатольевич, — кивнул странный чиновник Тайной канцелярии с не менее странным именем и фамилией Игнациус Лайола. — Что ж, как говорили древние латиняне, 'периат мундус ет фиат юститиа'. Правосудие должно свершиться, хотя бы погиб мир. И 'дура лекс, сед лекс'.

— Закон суров, но это закон, — прошептал я. Скованные за спиной руки затекли, я их почти не чувствовал. Но что-то мне подсказывало, что допрос на этом не закончится.

— О, вы знаете латынь? — удивленно поднял брови нескладный. — Весьма похвально. Ну что ж, не будем откладывать неизбежное. Закон должен быть исполнен.

Черномундирный поднялся на ноги.

— Именем его императорского величества Александра Седьмого провозглашаю приговор. За неисполнение своих служебных обязанностей, неоднократное покрытие преступлений участковый пристав Боголюбов Василий Кузьмич приговаривается к смертной казни. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Высшая мера приводится в исполнение немедленно.

Нескладный медленно снял черные очки, и я с ужасом увидел его глаза. Один глаз был мертвый, белый, будто бельмом затянутый. Бровь и верхнее веко пересекал вертикальный шрам. А вот второй — с ярко-красной светящейся каймой-радужкой вокруг зрачка, которая становилась ярче с каждым мгновением. Это что еще за хрень?

— Пощады молю! — Пристав рухнул на колени. — Демоны разум смутили!

— Вот им все и расскажете. Прощайте, милейший пристав.

Через пространство кабинета пронеслась прозрачная тень, и пристав вспыхнул ярко-белым пламенем. Холодным пламенем. Этот факт мозг запротоколировал автоматически, несмотря на всю экстраординарность происходящего. От факела, в который обратился начальник охранки, тянуло не жаром, а холодом. Он даже не успел крикнуть. Раздался негромкий хлопок, и пристав исчез, оставив от себя лишь горстку серого пепла на паркетном полу. Неведомый белый огонь обратил его в прах в одно мгновение.

Я сидел ни жив ни мертв. То, что я увидел, было нереальным, невероятным! Это просто не укладывалось в голове! Этот хмырь из Тайной канцелярии его что, взглядом убил? Да как такое вообще возможно?! Если до этого я воспринимал все происходящее со мной сквозь некую призму, не до конца принимая окружающую реальность, то теперь... Пепел, оставшийся от минуту назад еще живого человека, легчайшими хлопьями летал по кабинету, оседал на пол, на стол с разложенными на нем 'уликами', на лежащего бессознательного конвоира...

— Ох, опять костюм в чистку отдавать придется, — недовольно пробурчал странный визитер, водружая очки обратно на длинный нос и с брезгливой миной отряхивая рукава кителя. — Но что поделать, служба есть служба.

Мужчина подошел к шикарному креслу, в котором пару минут назад восседал участковый пристав, и со вздохом в него уселся, откинувшись назад. Да уж, вот это я влип. Похоже, что правосудие тут прямого действия, никаких тебе дорогих адвокатов и подкупленных присяжных с судьями. И, судя по всему, сидящий передо мной в расслабленной позе мужчина этим самым законом и являлся.

— Ну что ж, Андрей Анатольевич, вернемся к нашим баранам. Не принимайте на свой счет, это просто фигура речи. Вы, я смотрю, находитесь в некотором шоке от увиденного. Ну, что тут поделать... Издержки службы, иногда приходится действовать быстро и жестко. Как говорили древние, 'легэм брэвэм эссэ опортэт' — закон должен быть кратким. Тайная канцелярия никого не убивает бездоказательно, сообщения о царящем здесь произволе доходили до нас и раньше, ваш случай просто стал последней каплей. Вижу, вы хотите о чем-то спросить?

— А как же с Ипатьевым? Если вы допросили свидетелей, то уже наверняка знаете, что я ни на кого не нападал. Ваше сиятельство, — добавил я на всякий случай.

— Не так быстро, Андрей Анатольевич, — ответил нескладный, вертя в пальцах тысячную купюру, которую взял со стола. — Боюсь, что с вами мы еще не закончили. А с Ипатьевым-младшим... За неправомочное применение боевых заклятий его лишат силы. И даже его отец ничего не сможет сделать. И поверьте, для него это будет хуже самой мучительной смерти. Магию в нашем мире, — остро глянул на меня поверх очков Игнациус Лайола, четко выделив два последних слова, и я вновь увидел его жуткий кровавый глаз, — имеют право применять далеко не все.

— Так вы знали...

— Догадался по некоторым признакам. Здесь не надо быть семи пядей во лбу, дорогой мой Андрей Анатольевич. — Маг раскрыл плоскую картонную коробочку, стоявшую на столе, вытащил из нее папиросу, размял и вставил в рот. После чего стянул тонкие кожаные перчатки, бросил их перед собой на стол и небрежно щелкнул пальцами. В воздухе перед ним возник небольшой, со сливу, шар огня, постреливающий голубыми искрами, от которого маг и прикурил, окутавшись клубами ароматного дыма. — Странная одежда, обувь, аксессуары... К тому же вы уже не первый из, как говорят наши высоколобые профессора, провалившихся, и, думается мне, не последний. Впрочем, такие, как вы, что называется 'рариор корво альбо эст'. То есть более редкий, чем белая ворона. Ну и бурю в магическом поле, которую вы устроили самим фактом своего появления, никоим образом не скроешь. Эпицентр той бури пришелся аккурат на ту злополучную станцию, где вас и повязали.

Маг еще раз щелкнул тонкими музыкальными пальцами, и висящий в воздухе шарик огня исчез.

— Поэтому я весьма рекомендую вам рассказать все без утайки, Андрей Анатольевич. Это ведь ваше настоящее имя?

Разумеется, я рассказал все. Выложил, как на исповеди. Врать и юлить не было никакого смысла, это я понимал совершенно отчетливо. Маг умел слушать, как и задавать наводящие вопросы. Допрос затянулся на несколько часов.

— Что ж, вижу, что вы говорите правду, Андрей Анатольевич. — Маг потер гладко выбритый подбородок. Этот Игнациус Лайола, в отличие от прочих, не носил ни бороды, ни усов. — Сотрудник правоохранительных органов, значит... Не женат, детей нет, образование высшее, в армии отслужил. Это все прекрасно и замечательно. Остается только один вопрос. Я бы сказал — основной. Во время вашего задержания околоточный надзиратель Ивашов и свидетель из служащих станции наблюдали, как вы применили магию огня к Ипатьеву-младшему. Но вот странность — никакой магии я в вас не чувствую. Как такое может быть, не подскажете? Никаких заряженных амулетов или печатей при вас тоже обнаружено не было, как и говорил безвременно покинувший нас участковый пристав Боголюбов. Что можете сказать по данному вопросу? Вина Елизара Ипатьева доказана, но если подтвердится то, что это именно вы напали на представителя высокого рода... То даже государь-император вряд ли сможет спасти вас от каторги. И это еще в лучшем случае.

— Да не применял я никакую магию, ваше сиятельство! Этот мальчишка... То есть Ипатьев-младший сам в меня этим зеленым пламенем выстрелил! Я даже дернуться не успел! А оно взяло и обратно в него отскочило. Я его даже пальцем не трогал!

— Зеленым пламенем, говорите... — нахмурил брови маг. — Вы уверены?

— Да, ваше сиятельство!

— Ясно... Отскочило, значит? Очень интересно... Вы не против провести небольшой натурный эксперимент? Это в ваших же интересах, господин Чернов.

— Не против. За мной нет никакой вины, ваше сиятельство.

— Что ж, хорошо. Очень надеюсь, что вы говорите правду.

Маг поднялся из кресла, направил на меня выставленную ладонь и изобразил, сжимая и распрямляя пальцы, какую-то фигуру, как это сделал с давешним конвоиром. Свистнул разрезаемый воздух, передо мной на мгновение соткалась полупрозрачная завеса, что-то резко взвизгнуло, и стоявшая в углу кабинета позади мага большая вычурная ваза взорвалась, разлетевшись вдребезги, как будто в нее угодила пуля крупного калибра.

— Вот оно как, значит... — Игнациус Лайола вытер со лба над бровью, куда угодил осколок вазы, каплю крови, задумчиво перетирая ее пальцами. — Чрезвычайно интересно... Что ж, вижу, что вы говорили правду. Вы — уникум, дорогой Андрей Анатольевич, таких, как вы, за всю историю было очень немного, по пальцам одной руки перечесть. Да уж, задали вы мне задачку...

Маг опустился в кресло, сплел длинные пальцы и замолчал, явно что-то напряженно обдумывая. Именно сейчас решалась моя судьба, в его власти было все — даже то, буду я жить или нет. Неприятно осознавать себя пешкой, от которой ничего не зависит, но что в моем положении оставалось? К тому же само обращение — 'ваше сиятельство' говорило о многом. Так, если я правильно помню, именовали графов, герцогов и прочих князей и баронов. Впрочем, в этом мире могло быть и по-другому. А уж во мне вовсе никаких дворянских кровей не было, происхождение самое что ни на есть рабоче-крестьянское.

— Кхм... Простите, ваше сиятельство, могу я спросить?

— А? Да-да, конечно, спрашивайте, — не сразу ответил маг, очнувшись от своих раздумий. — Что вас интересует? Хотя стойте, дайте угадаю. Вы хотели спросить, как вам вернуться назад, в свой мир?

Он что, мысли мои читает? Да, я бы отдал все, что угодно, лишь бы вернуться обратно в тот троллейбус, забыв все как страшный сон.

— Да.

— Не хотелось бы вас расстраивать, драгоценнейший мой Андрей Анатольевич, но боюсь, что никак. Во всяком случае, я таких способов не знаю, — развел руками чиновник из Тайной канцелярии.

Что? Ответ мага ударил меня как пыльным мешком по голове. Это что же, я застрял здесь навсегда?

— Вижу, вы расстроены, Андрей Анатольевич. Но, как говорили древние, 'дум спиро, спэро'. Пока дышу — надеюсь. Ах да. Простите мою забывчивость. Думаю, что это вам уже ни к чему.

Маг вновь шевельнул пальцами, и лежавший на полу конвоир, всхрапнув, поднял голову, обведя кабинет дикими глазами.

— Милейший! Да-да, я к вам обращаюсь! Будьте любезны снять с господина Чернова кандалы. — В руке мага вновь возник медальон из какого-то сияющего белого металла с выдавленным на нем оттиском в виде ладони, заключенной в треугольник. Это что, особый знак Тайной канцелярии? Что-то вроде удостоверения? На какой-то масонский символ смахивает.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — поклонился магу поднявшийся на ноги конвоир, снимая с пояса связку громоздких ключей.

Ох, хорошо-то как... Я с наслаждением потер запястье, ощущая, как от притока крови покалывает пальцы.

— Околоточный, можете пока быть свободны. И проследите, чтобы нас никто не беспокоил. Хотя стойте. Прикажите подать чаю и чего-нибудь перекусить. Андрей Анатольевич, вы не возражаете? Боюсь, что разговор наш затянется, а голова лучше соображает на сытый желудок. Да вы присаживайтесь на стул, что же вы на этом табурете-то сидите?

Околоточный вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь, а я осторожно пересел на стоявший возле стены стул с мягкой обивкой, настороженно глядя на мага. Подозрительно. С чего вдруг он стал таким добреньким? Еще минуту назад я был главным подозреваемым в тяжком преступлении, а теперь с меня сняли кандалы и чай с закусками предлагают. А в сауну с водкой и девочками он мне закатиться не предложит? Слишком уж резкий разворот на сто восемьдесят градусов, а уж после показательной казни, что этот Игнациус Лайола провел прямо у меня на глазах... Нет, здесь явно что-то нечисто. В голливудских фильмах часто показывают старый прием со злым и добрым полицейским, но глядящий на меня сквозь черные стекла очков маг уж точно этих фильмов не видел. Ладно, посмотрим, что он еще скажет, должен же я хоть немного понять, во что влип и как мне теперь жить дальше.

— Давайте я вкратце обрисую сложившуюся ситуацию. — Маг вытащил очередную папиросу из коробки и уже привычно прикурил от зависшего в воздухе огонька, щелкнув пальцами. Удобно, ничего не скажешь. Кажется, такие шары огня называются файерболами, если я ничего не путаю.

— Заинтересовались, Андрей Анатольевич? Это простейший пульсар, низшая ступень магии огня. Можно сказать, бытовая. И да, есть куда более мощные ее виды. Но, думается мне, сейчас вас гораздо более волнует ваше собственное будущее, не так ли?

Этот мужик что, реально мои мысли читает? Или у меня просто на лице все написано большими буквами?

— С чего бы начать... — Маг стряхнул столбик пепла в бронзовую пепельницу. — Да, простите, я не предложил вам закурить. Не желаете? Неплохие 'Герцеговина флор'.

— Нет, спасибо, я не курю. Врачи говорят, что это очень вредно для легких.

— Да? — Маг выдохнул плотную струю дыма в сторону окна. — Может быть, может быть... Итак, дорогой мой Андрей Анатольевич, давайте-ка я подытожу. У меня для вас две новости и одно предложение. Хорошая новость — обвинение в нападении на представителя высокого рода с вас снято. Плохая — в свой мир вы вернуться не сможете. Придется вам обживаться здесь. Ну и предложение.

— От которого я не смогу отказаться?

— Ну почему же. Можете и отказаться. Но в этом случае я не гарантирую вам безопасность. Ипатьевы — древний и могущественный род, и рано или поздно они вас достанут. Говорю как есть, начистоту. Глава рода — князь Евсей Ипатьев. Он не простит вам того, что случилось, и для него совершенно не важно, что в этой истории нет вашей вины. Его младшего сына сначала ранили, а теперь еще и силы магической лишат за преступления. А это удар по престижу. Не знаю, как с этим обстоит дело в вашем мире, но у нас престиж очень важен. К тому же у Елизара есть еще двое старших братьев, которые тоже не будут сидеть сложа руки. Да и что вы будете делать, выйдя отсюда? У вас нет ни денег, ни документов, ни жилья, ни знакомств. Пойдете на площадь подаяние просить? Так вас тут же первый околоточный за бродяжничество и попрошайничество задержит, да обратно в этот же участок и доставит. Как вам такие перспективы?

— Умеете вы убеждать, ваше сиятельство.

И не поспоришь ведь. Мне действительно некуда идти. Об этом мире я не знаю совершенно ничего. Я даже не знаю, где оказался. Похоже, у меня нет выбора, как соглашаться с любым предложением этого Игнациуса Лайолы.

В дверь постучали.

— О, вот и наш чай. Самое время, а то с утра маковой росинки во рту не было, замотался с этими допросами да бумагами. Войдите!

В кабинет вошел кряжистый, низкорослый, бородатый мужик в сером кителе, державший в руках большой поднос, заставленный разными судочками, тарелками и чашками.

В животе квакнуло. Со вчерашнего дня ничего не ел, если не считать нескольких кусочков нарезки, которые успел ухватить со стола в кабинете начальника ПОМа. Хм... Странно... Обычно я после употребления алкоголя отлеживаюсь два дня и практически ничего не ем. А тут, как ни странно, чувствую себя вполне прилично, даже с учетом удара по голове. Я потер затылок, с удивлением обнаружив, что здоровенная шишка за ухом почти исчезла. Как это? Мне много раз прилетало по голове на тренировках и соревнованиях, но такой быстрой регенерации я за собой раньше не замечал.

— Ставьте сюда, милейший, — распорядился маг, указав на стол. — И ступайте.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — прогудел мужик, аккуратно поставив поднос на стол.

— Вы не стесняйтесь, Андрей Анатольевич, угощайтесь. — Маг подвинул ко мне поднос, взяв с него стакан чая в ажурном подстаканнике и горячий калач. — Как говорили древние, 'эдимус, ут вивамус, нон вивимус, ут эдамус'. Что означает: мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть.

Запах от калачей, лежащих горкой на тарелке, шел просто одуряющий. Это что, здешний повар успел испечь калачи за пять минут? Или просто разогрел в какой-то магической микроволновке? Впрочем, не важно, дважды меня уговаривать не надо. Я уцепил с тарелки калач и тоже взял стакан с чаем.

— Так вот, на чем я остановился, — прожевав кусок и отхлебнув из стакана, продолжил маг. — Ах да, на предложении. Предложение следующего характера — вы поступаете к нам на службу. Естественно, после соответствующего обучения. Дадите присягу и станете служить нашему государю-императору, да длится его правление вечно. Рекомендации я вам дам. Оплата хорошая плюс перспективы продвинуться по карьерной лестнице. Ну, что скажете?

Я с трудом проглотил недожеванный кусок калача. Он это что, серьезно? Меня, пять минут назад бывшего кандидатом на каторгу или на плаху, на государеву службу?

— П-простите, ваше сиятельство, но в качестве кого? — удивленно воззрился я на мага. Насколько я понял, Тайная канцелярия здесь — это что-то вроде нашего КГБ, ну или сегодняшнего ФСБ. А в такие конторы абы кого с улицы не берут, и уж точно не возьмут каких-то непонятных пришельцев с непонятно какой магией. Хотя стоп... Похоже, я начинаю понимать. Что-то я соображать туго начал, видать, удар по голове сказался. Та самая неведомая магия, которая отразила удар Ипатьева-младшего, а пару минут назад удар этого Игнациуса Лайолы. Сам маг в разговоре обмолвился, что эта штука очень редка. Тогда все становится понятно — меня хотят контролировать и держать на поводке, чтобы изучать. И использовать по своему разумению. Логичный ход, в общем-то.

— Ну, сначала я думал направить вас в один из уездов подальше отсюда, человек с вашим опытом и образованием мог бы пригодиться в любом околотке. Выправил бы вам документы, дал рекомендательное письмо, денег на первое время, и служили бы себе где-нибудь под Воронежем или Екатеринодаром, выполняя ту же работу, что вы исполняли и раньше. Но потом подумал, что там вы высот не добьетесь. Да и адаптироваться вам будет непросто. А вот служа в сборном отряде при Тайной канцелярии, вы сможете быстро подняться по карьерной лестнице. Не стану скрывать, служба опасная. Но я думаю, что вы идеально подойдете на эту должность. Да, начинать придется с низов, но мне почему-то кажется, что вас это не смутит. Итак, ваше слово?

— Вы все-таки сделали предложение, от которого я не смог отказаться, ваше сиятельство. — Я четко кивнул и пожал на удивление сильную ладонь, протянутую мне магом. Ну что ж, здравствуй, неведомый мир. Надеюсь, мы поладим.

Глава 3. Присяга

После памятного разговором с его сиятельством Игнациусом Лайолой, а он оказался самым что ни на есть настоящим графом, прошло не так много времени. В оборот он меня взял крепко. А еще он оказался моим непосредственным начальником, возглавляя тот самый отдел при Тайной канцелярии, который, судя по его обмолвкам, очень походил на смесь СОБРа и спецназа. Брали туда далеко не всех, только по рекомендации, и я, честно говоря, серьезно мандражировал. Бойцы этого, как я его про себя назвал, отряда особого назначения, были не простыми сотрудниками полиции или жандармерии, это был элитный отряд, который использовали для выполнения особых задач. И ликвидации преступников, с которыми не могли справиться обычные полицейские или военные.

Да, разумеется, я получил культурный шок, особенно в первые дни пребывания в новом мире, но человеческая психика — штука странная, она может адаптироваться ко всему. Граф поселил меня в небольшой гостинице на окраине города, строго наказав никуда не выходить из номера. Да и в ту гостиницу мы приехали в крытой карете с наглухо зашторенными плотной тканью окнами, я даже увидеть ничего толком не успел. Граф исчез на несколько дней, пообещав вскорости вернуться, мол, служебная необходимость. Я догадывался, какая именно — надо было окончательно решить вопрос с Ипатьевым-младшим, да и начальству нужно доложиться о проделанной работе. Оставалось надеяться, что это самое начальство не передумает, и меня не сдадут в какую-нибудь лабораторию для опытов. Этот Игнациус Лайола — мужик странный. Он просто обожал вставлять в речь, когда надо и когда не надо, латинские выражения и совсем не походил на рафинированного аристократа, общаясь со мной практически на равных.

В гостинице я пробыл три дня, занимаясь тем, что спал, ел приносимую служанкой прямо в номер еду да глядел из окна на улицу сквозь щель в шторах. Граф приказал не светить физиономией в окне, если я не хочу получить неслучайную пулю в лоб. И да, огнестрельное оружие в этом мире было. Мне почему-то казалось, что раз здесь существует магия, то огнестрел не в ходу, но я ошибался. Я точно видел, как по улице прошли трое городовых, и на поясах у них помимо уставных сабель-селедок висели черные кожаные кобуры с торчащими из них овальными рукоятями револьверов. Издалека было не очень хорошо видно, но, судя по размерам, эти пукалки походили на здоровенные 'Смит-Вессоны'. Что ж, это уже неплохо. Стрелял я недурно, даже в соревнованиях пару раз участвовал. Конечно, стрелял я из своего табельного макара, но не думаю, что разница настолько велика, что придется переучиваться.

А еще я читал газеты, стопка которых оказалась на журнальном столике. Информация мне была нужна как воздух, поэтому я схватил газеты, пытаясь хоть немного разобраться, в какой же мир меня занесло. Поначалу мне было тяжело приноровиться ко всем этим ятям, фитам и ижицам, послереволюционная реформа русского языка до этого мира не добралась, но в общем и целом смысл написанного разобрать было можно.

Подборка газет под названием 'Ново-Николаевскiя Вѣсти' была небольшой, но для общего понимания хватило и этого. Ново-Николаевскъ — это старое название Новосибирска, похоже, что я оказался в своем родном городе, только, как бы это сказать, в параллельной реальности. Небольшим шоком стала дата. Летоисчисление в этом мире шло, вероятно, от сотворения мира, и на данный момент на дворе было 30 Октомбря 7405 года, и как соотнести эту дату с привычной мне, я понятия не имел. Во всяком случае, так было напечатано в шапке газеты. Вывод здесь можно было сделать только один — или в этом мире вовсе не было христианства, или оно не смогло занять в нем главенствующую позицию. Впрочем, я человек неверующий, всю жизнь придерживался атеистических воззрений, так что этот момент меня не особо волновал. В общих чертах из передовиц я понял, что война с турками окончилась совсем недавно, Российская империя приросла новыми территориями, генерал-губернатор торжественно открыл приют для неимущих и посетил местную гимназию. Еще было много заметок из местной жизни, в том числе и культурной — Ново-Николаевский драматический театр давал новую постановку, указывалась даже цена на билеты — один рубль пятнадцать копеек за место в бельэтаже. Здесь даже реклама была, причем вовсю рекламировалась водка и папиросы. Минздрава на них нет. О здоровом образе жизни и вреде курения и алкоголя в этом мире, похоже, понятия не имели. Хотя нет, в передовице было упоминание о каком-то турнире, который состоится в столице империи — Новгороде, со списком участников, причем слово 'турнир' было написано с большой буквы. Значит, спортивная жизнь здесь все-таки присутствовала, жаль только, что я так и не понял, о каком виде спорта шла речь. Поразило меня то, что столицей была не Москва, и даже не Санкт-Петербург, а Новгород. Видимо, история здесь пошла по другому пути, и Петр Первый, если он в этой реальности вообще существовал, прорубать окно в Европу не стал.

На последней странице газеты шли криминальные новости и некрологи. И вот криминала, как ни странно, было мало, особенно для большого города. Да, это, конечно, не мой привычный Новосибирск, в котором проживало более полутора миллионов жителей по данным последней переписи, но все же. Так, хулиганы разбили вывеску, но их изловили бдительные дворники, поймали домушника, забиравшегося в дома через форточки, ну и городовые разняли драку чего-то не поделивших извозчиков. Никаких тебе убийств, ограблений и изнасилований. Видимо, за порядком тут следят как следует, уж не думаю, что народ внезапно стал до невозможности законопослушным. И, разумеется, в газетах не было ни слова об ограблениях бандой Ипатьева-младшего или найденных в реке трупах бродяжек с выжженными глазами. Похоже, папаша этого малолетнего урода держал в кулаке весь город, включая журналистов и владельцев газет.

Ну и про технические признаки цивилизации. Отдельный туалет в номере был с унитазом вполне привычной формы. Только сливной бачок находился наверху и приводился в действие свисающей цепочкой с привязанной на конце деревянной грушей. А вот электричества здесь не было. Совсем. Вместо него в номере был бронзовый настенный светильник со встроенным в него странным желтоватым то ли камнем, то ли хрусталем в виде усеченной призмы. Когда в первый раз стемнело, я не сразу разобрался, как эта штука работает, никаких розеток и выключателей я нигде так и не нашел. Понял принцип действия методом научного тыка — именно тыкая пальцем в камень. Оказалось, что все просто: дотронулся один раз — светильник включился, давая неяркий желтоватый свет наподобие того, что дает ночник, два раза — свет становится ярче, три — еще ярче. А дотронешься четвертый раз — светильник гаснет. По тому же принципу работала и стоявшая на прикроватной тумбочке небольшая лампа. Я немного поигрался с этой игрушкой, поражаясь тому, что увидел. Интересно было то, что источник света — эта самая призма абсолютно не грелась. Да, интересно было бы разобраться, на каком принципе эта штука работает. Неужели какая-то бытовая магия? Не удивлюсь, если так, я постоянно забывал, в каком мире оказался.

К слову, освещение было и уличное — фонари, похожие на те, что я уже видел на станции дилижансов, окружали небольшую, мощеную камнем площадь перед гостиницей, излучая довольно яркий зеленоватый свет.

Как-то странно все это. Никаких автомобилей я не видел, только повозки, кареты, да телеги, запряженные как обычными лошадьми, так и теми самыми чешуйчатыми бесхвостыми зверюгами, что я увидел, только появившись в этом мире. Но промышленность тут точно есть — у тех же карет и телег колеса с резиновыми шинами, правда, не привычного черного, а какого-то белесого цвета. Форма у городовых явно фабричной выделки, да и если у них на поясах висят револьверы, то и металлообработка с химической промышленностью для производства патронов и пороха должна существовать. Я что, попал в эпоху угля и пара? Двигатель внутреннего сгорания еще не изобрели? Или в здешних земных недрах просто нет нефти? Тогда это было бы логично — чему сгорать в камерах двигателя внутреннего сгорания, если нет продуктов нефтеперегонки? А может, просто техническое развитие этого мира пошло немного по другому пути? Вполне возможно, особенно с наличием здесь магии, о которой я пока не имел ни малейшего понятия.

Ну и про самое главное для меня отличие этого мира — наличие в нем нечеловеческих рас. То есть нет, неправильно. Раса — это система популяций человека, а здесь вместе с ним жили в одном ареале обитания абсолютно не человеческие виды. Гоблина и татуированного тролля — бугра по имени Федор в камере я уже видел и даже немного пообщался. Но, как оказалось, в этом мире были не только тролли с гоблинами. Наблюдая сквозь щель в плотно задернутых шторах, я увидел и других. Они походили на гномов — невысокого росточка, коренастые, с шикарными бородами и носами картошкой. Семейство таких продефилировало под окнами гостиницы, и я как следует их рассмотрел. Муж — широкоплечий коротышка с объемным пузом и окладистой рыжей бородой почти до пояса, в пальто с меховым воротником и каракулевой папахе. Жена — дородная женщина, шириной плеч почти не уступающая мужу, в меховой шубе. И пара детишек-боровичков, похожих друг на друга как две капли воды. Подсознательно я ожидал увидеть бороду и у женщины, ведь в книжках гномок часто описывают бородатыми, но ошибся — круглое, румяное от первых морозцев лицо гномки было абсолютно гладким. Но вот голосок... Женщина тонким визгливым голосочком что-то выговаривала своему мужу, на что тот даже не пытался отвечать, недовольно бурча себе под нос.

До чертиков странный мир. Тут тебе и графья с императором, и городовые, и магия плюс еще нечеловеческие виды, которые явно выбивались из общего ряда. Голова кругом... Впрочем, человек — та еще сволочь и привыкает абсолютно ко всему. Ну а мне не оставалось ничего другого, как ждать возвращения графа.

Появился он через три дня, когда я уже на стену лез от безделья и скуки. Все газеты были перечитаны уже по нескольку раз, ни телевизора, ни даже какого-нибудь примитивного радио здесь по понятным причинам не было, и я развлекал себя тем, что тренировался. Другой мир или нет, а держать себя в форме надо. Отжимания с хлопком на одной руке, приседания с выпрыгиванием и пистолетиком, качание пресса плюс бой с тенью. Не знаю, какой вступительный экзамен мне предстоит, а о нем упоминал его сиятельство, но то, что к нему лучше подготовиться, я знал точно. И вот что еще интересно... Чувствовал я себя просто великолепно! К тому же у меня проснулся зверский аппетит. Та снедь, что три раза в день приносила молчаливая горничная, сметалась до последней крошки. Жаль только, что кофе здесь не подавали, я в прошлой жизни был заядлым кофеманом. Шишка за ухом, оставленная мне после памятной стычки с бандой Ипатьева-младшего, рассосалась полностью, как ее и не было. Странно, конечно, но спишем на свежий воздух, здоровое питание и умеренные физические нагрузки. Спал я тоже прекрасно, просыпаясь утром, как по часам. Часы, к слову, как и прочие предметы, что выгребли из моих карманов перед тем, как кинуть меня в камеру с местным уголовным элементом, граф Лайола мне не вернул. Я и не настаивал. На мне осталась только форма сотрудника полиции. Горничная поначалу на нее косилась, но вопросов не задавала.

Его сиятельство неслышно возник в гостиничном номере, когда я, раздевшись до трусов, отжимался на одном кулаке.

— Тренируетесь, Андрей Анатольевич? Это правильно, физические кондиции вам весьма пригодятся в будущем. Как говорили древние, 'мэнс сана ин корпоре сано' — в здоровом теле здоровый дух.

Граф бросил на заправленную кровать какой-то объемный тюк.

— Здравия желаю, ваше сиятельство, — вскочив на ноги, поприветствовал я начальство. Субординацию соблюдать было необходимо, от этого человека в моей нынешней жизни зависело все.

— Не тянитесь, не на плацу. И вам не хворать, господин Чернов, — кивнул граф, сверкнув стеклами неизменных черных очков. — Переодевайтесь, это ваша новая форма. А потом уладим еще один нюанс, и можно будет выдвигаться.

Я удивленно воззрился на графа. Новая форма? Вот так сразу? Впрочем, его сиятельству виднее. Я развязал перетягивающую тюк бечевку, разглядывая доставшееся мне богатство. Здесь было все, включая трусы и портянки. У графа прекрасный глазомер, он идеально определил мои размеры.

— Здесь два комплекта одежды и обуви. — Граф подошел к зашторенному окну, отодвинул занавеску и выглянул наружу. — Комплект для тренировок получите позже, как прибудете в место расположения отряда, распоряжение интенданту я вам выпишу.

Маг отошел от окна, сел в стоявшее возле журнального столика кресло и вытянул длинные ноги. Достав из внутреннего кармана кителя золотой портсигар, украшенный гравировкой в виде имперского двуглавого орла, со звоном откинул крышку и достал папиросу. Щелкнув пальцами, прикурил от возникшего в воздухе огненного шарика и выдохнул струйку дыма.

— Вы одевайтесь, одевайтесь, фельдфебель, привыкайте к форме. К любому мундиру нужно иметь привычку, сами должны понимать.

Я, только что доставший из тюка черные брюки из плотной шерстяной ткани, замер на месте.

— Простите, ваша светлость?

— А я что, не говорил? Рядовых в нашем отряде нет, все офицеры и унтер-офицеры. Так что поздравляю с присвоением очередного звания, Андрей Анатольевич. Погоны там, поверх гимнастерки.

И действительно, под стопкой портянок я обнаружил погоны. Кстати, придется вспоминать, как мотать портянки, в армии мне приходилось это делать, до носков и ботинок с высокими берцами в этом мире, похоже, еще не додумались. Погоны оказались очень похожи на те, которые носили в моем мире старшие сержанты — одна поперечная золотого цвета широкая лычка в верхней трети погона, и я, хоть убей, не понимаю, по какому ранжиру здесь идут звания. Если я правильно помню, то у полицейских дореволюционных чинов, если они служили в армии, учитывалось еще и военное звание, плюс шло отдельно полицейское. Там еще были положены какие-то витые шнуры через погон с металлическими блямбами-гомбочками, крепящимися к этому самому шнуру, и они тоже что-то там обозначали. В общем, мешанина в званиях и должностях была дикая, черт ногу сломит, там даже с бутылкой не разберешься, что к чему. Правильно сделали, что в свое время в моем мире устранили все это безобразие.

Впрочем, моего мнения никто не спрашивает, одно то, что возникла какая-то определенность, уже хорошо. Я думал, что придется начинать с самых низов, с рядового, а оно вон как вышло.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — вытянулся я во фрунт, что в трусах и с брюками в руках выглядело наверняка смешно и нелепо.

— А, пустое, — отмахнулся граф. — К тому же фельдфебель — это самое низшее унтер-офицерское звание в нашем отряде, так что готовьтесь к тому, что гонять вас там будут в хвост и в гриву.

Понятно. Ну, оно ожидаемо. Мне, судя по всему, предстоит курс молодого бойца, и дедовщина старослужащих, которые попытаются меня нагнуть, к нему прилагается. Но через это я уже проходил. Самое главное в новом коллективе, и особенно коллективе военном — это сразу же себя поставить. Приказы, разумеется, выполнять надо, с этим никто не спорит, но помыкать собой, как желторотым духом, я не позволю. Быстро одевшись, намотал мягкие байковые портянки и надел сапоги, которые лежали в том же тюке. Сели они хорошо — голенище не хлябало, ничего не жало и не болталось. Качество выделки кожи отменное, это не дубовые кирзачи, о которые ноги по самые колени стереть можно. Надев через голову серого цвета гимнастерку, заправил ее под широкий брючный ремень. Продев ленты погон сквозь шлейки на плечах, надел форменный китель такого же уставного цвета, что и брюки, застегнул на крючки стоячий воротничок. Одернул форму, ощущая себя немного не в своей тарелке. Никакого оружия, правда, в тюке я не обнаружил, видимо, еще не заслужил. Но оно и правильно, наверное. К оружию привычку иметь надобно, а выдай мне сейчас граф саблю, к примеру, что бы я с ней делал? Я ведь подобное только на фотографиях да в кино видел, в руках ни разу не держал. Это с огнестрелом я бы постарался не опозориться, а вот холодное оружие совершенно не моя тема.

— Так, ну вот теперь вы, Андрей Анатольевич, на человека походите, — одобрительно кивнул его сиятельство, поднимаясь из кресла и туша папиросу в пепельнице. — Ну и остался тот самый нюанс, о котором я уже говорил. Не будем тянуть кота за причиндалы. Конечно, присягу положено давать в более торжественной обстановке, но надеюсь, что вы меня простите. Считайте, что это форс-мажорные обстоятельства. Вот, читайте. По-нашенски вы, смею полагать, читать обучены?

— В моем мире другое правописание, ваше сиятельство. Но я уже приспособился. Газеты вон прочел. — Я кивнул на стопку газет, лежащую на журнальном столике.

— Ну, вот и славно. Читайте вслух присягу. Я, граф Игнациус Лайола, генерал от инфантерии и действительный тайный советник, имею право ее принять.

Я развернул поданный мне лист плотной бумаги с печатью в виде золотого двуглавого орла, держащего в лапах скипетр и державу, и начал читать текст, слава богу, вполне понятный и читаемый.

— Я, Чернов Андрей Анатольевич, обещаюсь и клянусь в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному всемилостивейшему великому государю-императору Александру Николаевичу, самодержцу всероссийскому и законному Его Императорского Величества всероссийского престола наследнику цесаревичу Алексею верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови. И все к высокому Его Императорского Величества самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и при том, по крайней мере, стараться споспешествовать все, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может; об ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, и поверенный и положенный на мне чин как по сей, так и по особливой, определенной и от времени до времени Его Императорского Величества именем от предуставленных надо мною начальников определяемым инструкциям, регламентам и указам надлежащим образом по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом весть и поступать как верному Его Императорского Величества подданному благопристойно есть и надлежит, и как я пред высшим небесным судом в том всегда ответ дать могу.

Слава богу, что я уже немного привык ко всем этим ятям и ижицам, поэтому прочитал текст присяги, почти не запинаясь, разве что немного на этих 'уведаю' и 'допущать тщатися'.

— Ну, вот и хорошо. Присягу вы дали, и теперь вы фельдфебель сборного отряда при Тайной канцелярии его императорского величества Александра Седьмого. Поздравляю. Вот, держите. — Маг кинул мне какую-то сверкнувшую металлом пластину, которую я автоматически поймал. — Это знак Тайной канцелярии, он открывает многие двери. Но постарайтесь им не злоупотреблять.

Я вгляделся в лежащую на ладони квадратную пластину с закругленными краями, изготовленную, похоже, из серебра. Точно такую же я видел в руках самого графа, когда он появился в кабинете покойного участкового пристава. На ней был выгравирован тот же знак — раскрытая ладонь с сомкнутыми пальцами, заключенная в треугольник.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — неуклюже поклонился я. Или мне теперь положено отдавать воинское приветствие? Да только к пустой голове руку не прикладывают, так говорили, когда я служил в армии, к тому же я понятия не имел, есть ли такой обычай в этом мире. — Постараюсь оправдать оказанное доверие.

— А вот это мы и посмотрим. А теперь собирайтесь, фельдфебель, нам пора выдвигаться. Вещмешок на дне баула. Свои старые вещи оставьте здесь, они вам больше не понадобятся.

Его сиятельство вытащил из кармана кителя золотые часы на цепочке, с мелодичным звоном откинул круглую крышку.

— Нам надо поспешить, дирижабль в Симбирск отходит через два часа.

Глава 4. Сопутствующие потери

Пока мы летели в Симбирск, а времени это заняло порядка десяти часов, граф мне кое-что рассказал об этом подразделении. Оказалось, что это что-то вроде спецназа при Тайной канцелярии. По словам господина Лайолы, в нем служили какие-то очень особенные бойцы. В подробности он вдаваться не стал, а я не стал приставать с расспросами. Единственное, о чем его сиятельство граф рассказал мне более или менее подробно, так это о магии и общем устройстве государства. Да, магия в этом мире присутствовала, в чем мне самому пришлось уже несколько раз убедиться. И магия здесь была серьезной силой, не уступая, а то и превосходя обычные вооруженные силы. Архимаги могли сравнять с землей целую армию или уничтожить одним ударом большой город, что сравнимо с применением ядерного оружия. Впрочем, магов такой силы было очень мало, каждое государство, у которого они имелись, берегло их как зеницу ока. Центров силы в этом мире существовало достаточно много, никакого главенства отдельно взятой страны, как это было в моем мире.

И, понятное дело, среди мощных держав постоянно вспыхивали стычки. И если Южная и Северная Америки разбирались друг с другом сами, не посягая на другие континенты, Африка и Индия с Австралией тоже варились в своих котлах, то с Европой, Османской империей, Китаем и Японией у Российской империи частенько возникали серьезные терки. До глобальных мировых войн, как это было в моем мире, как ни странно, дело не дошло, но мелких войн, набегов и приграничных конфликтов хватало с избытком.

Его сиятельство, к слову, оказался жутким расистом, именуя жителей Страны восходящего солнца, с которыми в данный момент у Российской империи шел вялотекущий конфликт, узкоглазыми обезьянами, и ничуть этого не стеснялся. Что такое толерантность, в этом мире, похоже, не знали. Ну и то, о чем я уже догадывался — в Российской империи особое положение занимали магические боярские кланы или роды. Представители этих родов занимали самые важные государственные должности и имели высшие чины в Табеле о рангах. Они контролировали все. Российская империя была поделена на вотчины, которыми управляли представители этих самых аристократических родов. Самых крупных и влиятельных кланов было двадцать, они находились, что называется, на верхушке пищевой цепи. А всего страной управляли в общей сложности около сотни родов, и те, которые помельче, находились в вассальной зависимости от крупных, в которых имелись самые сильные маги.

Да, разумеется, государь-император правил империей самодержавно, но существовал и могущественный Государственный Совет, в который и входили те самые двадцать избранных родов. Именно Государственный Совет занимался управлением, войной, торговлей с другими странами, по сути являясь Государственной Думой, правительством и высшим судебным органом в одном флаконе. К слову, род Ипатьевых тоже в него входил. Граф, конечно, заверил меня, что сотрудники Тайной канцелярии, к которой я сейчас принадлежу, подчиняются напрямую самому императору, но все же предупредил, что полной безопасности не может гарантировать даже он. Что ж, кто предупрежден, тот вооружен. Или, как сказал его сиятельство, развалившись в роскошном кресле салона первого класса дирижабля, — 'прэмонитус, прэмунитус'. Если я еще немного побуду рядом с графом, то точно латынь выучу. Предупреждению я внял, буду держать ухо востро, тем более что совсем недавние события говорили в пользу его слов.

Да, я только сейчас смог разглядеть мир, в котором очутился. Первоначальный шок от того, что я не смогу вернуться в свой родной Новосибирск, в свою ипотечную однушку, уже прошел, и рефлексировать по этому поводу не было никакого смысла. Да и не ждал меня там никто особо — родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пять лет, и воспитывала меня тетка, которая не испытывала ко мне особо нежных чувств. А здесь... Жив, здоров, руки-ноги целы, голова на месте, уже хорошо. К тому же сейчас появилась хоть какая-то определенность и перспективы, о которых я даже мечтать не мог, находясь в камере полицейского участка.

Я отрешенно смотрел в круглый иллюминатор дирижабля, прокручивая в голове все то, что увидел и что произошло. До аэродрома мы добрались в той же карете, что привезла меня в гостиницу. Пока ехали, граф был молчалив и напряжен, по его сжатым губам было понятно, что с расспросами сейчас лучше не лезть. Город я так рассмотреть и не смог — окна кареты были все так же плотно зашторены. Но вот когда карета наконец остановилась, и я вышел наружу... Да уж, такого зрелища мне еще видеть не доводилось. Огромное поле в несколько десятков гектаров было вымощено каменной, плотно прилегающей друг к другу плиткой. Вокруг сновало множество людей — мужчин, женщин, детей. Впрочем, здесь я ошибся, нелюдей тоже хватало. Поклажу за пассажирами несли или везли на специальных тележках носильщики нелюди. В основном это были носатые серокожие гоблины, похожие как две капли воды на того Шныря из камеры предварительного заключения, в которой я очутился в первый же день моего появления в этом мире, но были и здоровяки тролли, грузящие какие-то большие ящики в багажные отделения дирижаблей, и гномы распорядители, организующие погрузку.

Все они носили темно-синюю форму, как служащие или сотрудники нашего Аэрофлота.

Но самое поразительное было не это. Дирижабли. Десятки огромных дирижаблей были выстроены на взлетно-посадочном поле, прикрепленные толстенными канатами к вмурованным в брусчатку внушительным стальным кольцам. Наполненные горячим воздухом сигарообразные эллипсоидные оболочки с ребрами жесткости возвышались над землей на десятки метров, а в длину достигали метров двухсот. И похоже, что двигатели у этих махин все-таки имелись, только работали они не на бензине или солярке, а на угле. Я как раз заметил, как здоровенные тролли или огры, черт их знает, как они на самом деле называются, большими лопатами закидывают в мешки уголь и поднимают по трапу в прикрепленную под оболочкой дирижабля гондолу. К слову, гондол этих было две — одна в задней части, там, судя по всему, находился двигатель, и вторая в передней части, которая использовалась для управления, и где располагался салон для пассажиров.

Внезапно я почувствовал на себе чей-то взгляд. Неприятное ощущение, как будто тебе кто-то в затылок целится. Обернулся, но никого подозрительного не заметил, позади меня метрах в пяти стояла парочка — богато одетый мужчина лет сорока пяти-пятидесяти с усами а-ля Сальвадор Дали и дамочка лет двадцати пяти в роскошной меховой шубе до пят. И судя по нагромождению кожаных баулов и чемоданов, стоявших рядом с ними, упакованы они неплохо. Я только хмыкнул. Типичный бизнесмен — владелец фирмы со своей блондинкой-секретуткой с ногами от шеи, отправляющиеся в отпуск на Мальдивы. Или в Куршевель. Или куда тут бизнесмены со своими девушками нетяжелого поведения отправляются? Человек — везде человек, и в каких-то моментах наши миры очень похожи.

Чуть дальше стояла стайка девушек в синей форменной одежде и кокетливых шляпках с круглыми полями, по-видимому, здешние стюардессы. Кхм... А девчонки-то симпатичные! Никакой косметики, слоем которой покрывали лица барышни в моем мире, стройные, смешливые, щечки раскраснелись от небольшого морозца. Прелесть, а не девчонки! Еще дальше, на дорожках, ведущих к посадочным площадкам дирижаблей, столпились пассажиры, и вычислить того, кто проявлял ко мне повышенный интерес, я не смог.

Неужели кто-то из Ипатьевых? Граф предупреждал, что глава рода будет мне мстить за позор его сына, и уж думаю, что нанять профессиональных убийц ему не составило бы никакого труда.

— Уважаемые дамы и господа! — после короткого мелодичного перезвона прозвучал мягкий женский голос сверху. Я поднял голову, увидев, что он исходил из каких-то серебристого цвета тарелок, закрепленных на столбах, стоявших по периметру посадочной площадки, которые одновременно выполняли и функцию фонарей. Уже начинало темнеть, и они зажглись, источая зеленоватый свет. — Пассажиров рейса Ново-Николаевск — Симбирск прошу пройти на посадку. Дирижабль находится на стоянке номер восемь. Приятного полета!

— Наш рейс. Пойдемте побыстрее, Андрей Анатольевич, а то у меня что-то предчувствие нехорошее. — Стоявший в напряженной позе граф размял пальцы, затянутые в кожаные перчатки, и сузившимися глазами обвел толпу пассажиров и провожающих.

К трапу дирижабля мы двинулись быстрым шагом. Граф на ходу снял перчатки, сунул их в карман, и я вновь увидел, как он быстро-быстро мельтешит пальцами, сплетая их в различные фигуры. Что он делает? До трапа пришлось пройти метров пятьсот, никаких автобусов, доставлявших пассажиров к самолету, тут по понятным причинам не было.

— Ваши посадочные талоны, господа, — учтиво обратился к нам стоявший возле трапа мужчина в синей форме.

— Держите, милейший. — Граф протянул стюарду два билета с золотыми корешками.

— Добро пожаловать на борт. Пассажирский салон первого класса находится справа от входа. Вас проводит наша стюардесса. Приятного полета, господа.

— Благодарю вас, — отрывисто бросил граф, почти бегом устремившись вверх по трапу. Да что с ним такое? Мне ничего не оставалось, как тоже ускориться, ощущая, как вещевой мешок бьет по спине. Это вам не современные тактические рюкзаки и разгрузки с поясами, вещевой мешок — штука малоудобная. Эх, вот по различной воинской снаряге мой мир все-таки шагнул куда дальше, чем этот.

— Падай! Быстро! — рявкнул его сиятельство, рванув меня за рукав. Он стоял, странно сгорбившись, его пальцы так и мелькали, выписывая в воздухе какие-то фигуры. Я рухнул ничком на ступени трапа, мало что понимая. В воздухе вжикнуло. Потом еще раз. И еще. Я бросил взгляд назад и вверх. Нас с графом окружало полупрозрачное голубоватое марево. И в этом мареве один за другим расцветали странные красные всполохи, от которых, как от упавших в воду камней, расходились концентрические круги. Это еще что?

— Князь Ипатьев, похоже, решил рискнуть, нанял профессионалов, — прошипел граф. — Выследили все-таки. То-то меня нехорошее предчувствие одолевало. Ну да ничего, сейчас передам ему привет...

Игнациус Лайола снял очки, которые носил, невзирая на быстро сгущавшиеся сумерки, и я вновь увидел, как разгорается его кровавый глаз. Жутковатое зрелище. Граф проделал несколько пассов, после чего резко свел перед собой ладони, вытолкнув их перед грудью. Раздался низкий, на грани инфразвука, гул, меня обдало потоком раскаленного воздуха. Уши на мгновение заложило, как это бывает в самолете при быстром наборе высоты. Резко хлопнуло, и стоявшая примерно в километре от нас высокая башня, похожая на гриб со стеклянной шляпкой, выполнявшая, судя по всему, функцию диспетчерской вышки, взорвалась, будто в нее угодила ракета, несущая заряд тротила килограммов на пятьсот. Трап ощутимо тряхнуло, а через пару мгновений донесся отголосок ударной волны. Это что такое сейчас было? То самое применение боевой магии? Даже на таком расстоянии было прекрасно видно, как то, что осталось от диспетчерской вышки, и все в радиусе сотни метров уничтожено. Горел даже камень! Да это же просто оружие массового поражения!

— Ну, вот и все. Как говорили древние латиняне, 'финем лудум'. Конец игры.

Граф усмехнулся, вновь нацепив черные очки на длинный нос. Марево вокруг нас исчезло. Его сиятельство нагнулся, подобрав с трапа... Пулю. Причем очень серьезного калибра. Не знаю, какую систему измерения используют здесь, но пуля, судя по размеру, очень походила на 12.7 х 108 мм, какие использовались для крупнокалиберных пулеметов в моем мире. Попади такая, не спасет никакой бронежилет, мгновенная смерть гарантирована.

— Что случилось? С вами все в порядке?

Из тамбура, ведущего в нутро пассажирской капсулы, выбежал взволнованный человек в синей форме и в фуражке. На обшлагах рукавов его кителя были вышиты три золотые продольные лычки. Похоже, это командир дирижабля.

— Капитан, командуйте взлет. Немедленно. — В руке графа появился уже знакомый мне знак Тайной канцелярии. — Я — граф Игнациус Лайола, Тайная канцелярия его императорского величества.

— Но, ваше сиятельство, как же... Такое происшествие... — Капитан расширившимися глазами смотрел на горящую белым пламенем диспетчерскую башню. Вернее, на то, что от нее осталось. — Там же могли пострадать люди. И не все пассажиры еще поднялись на борт.

— Сопутствующие потери, — сухо обронил граф. — Иногда они неизбежны. Вам отдан приказ немедленно взлетать, капитан. Мне что, нужно повторять дважды?

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — вытянулся во фрунт капитан и рявкнул, да так, что у меня в ушах зазвенело: — Экипаж, срочный взлет! Швартовы отдать! Машинное отделение — пять отсечек, полный ход! Люки задраить! Ваше сиятельство, прошу пройти в салон.

— Фельдфебель, хватит ступени отирать, — буркнул граф, проходя мимо посторонившегося капитана внутрь пассажирской гондолы. — Извольте поторопиться.

Я поднялся на ноги, бросив последний взгляд на пылающую диспетчерскую башню. Почему она так горит, ведь это не деревянная постройка, а каменная? Или это все последствия магического удара графа? Да уж, жуткая штука, и думаю, что в арсенале у его сиятельства имеется оружие и помощнее. На взлетном поле уже суетилось множество народу, в сторону горящей башни галопом рванули две упряжки уже знакомых мне чешуйчатых зверюг, тянущих за собой объемные цистерны, окрашенные в красный цвет. На скамьях по бокам цистерн сидели бородатые широкоплечие здоровяки, одетые в брезентовые куртки, перетянутые широкими поясами, на головах металлические, начищенные до блеска каски с гребнями. Понятно. Пожарные расчеты.

И что там сказал его сиятельство? Сопутствующие потери? Значит, он знал, что помимо наемных убийц в башне были и гражданские? Похоже, что человеческая жизнь для графа немного значит. Впрочем, вспоминая первый день знакомства с его сиятельством и кучку пепла, в которую превратился участковый пристав Боголюбов... Я никак не могу привыкнуть к тому, что попал в совершенно другой мир. Все вбитые с детства понятия и правила, все эти права человека, демократия и прочие красивые слова здесь не значили ничего, были просто пустым звуком. Не знаю, хорошо это или плохо, но нужно уже принять существующее положение дел, в чужой монастырь, как говорится, со своим уставом не ходят. Я поправил на плечах лямки вещевого мешка и шагнул в темное нутро дирижабля.

Глава 5. Бои без правил

— Благодарствую, барин.

Получивший мелкую серебряную полтину извозчик поклонился и вскочил обратно на козлы пролетки, щелкнув поводьями. Запряженная в кибитку чешуйчатая зверюга мотнула головой и зарысила по мостовой, цокая по камню подкованными копытами.

Черт, никогда к этому, наверное, не привыкну. Но с другой стороны, положа руку на сердце... Это приятно. Приятно, когда к тебе относятся с уважением. Офицер, пусть и невысокого звания, как у меня, в этом мире — существо привилегированное. Белая кость. Я грустно усмехнулся, вспоминая моменты из своей службы в ППС, когда какой-нибудь охреневший мажор на крутой тачке или блондинистая фифа с накачанными губами могли безнаказанно послать матом сотрудника полиции, зная, что деньги и связи решают любые проблемы. Здесь все было не так. Его сиятельство сразу же по прилете выдал мне запечатанный конверт с написанным на нем от руки адресом и некоторую сумму денег, как он сказал, на первое время. Я впервые увидел здешние деньги. От щедрот графа мне досталось аж пятьдесят рублей купюрами по десять рублей плюс жменька серебра мелочевкой. И черт меня подери, если я понимаю, много это или мало, в местных ценах я не ориентировался совершенно.

Купюры были новые, хрустящие и выглядели они... внушительно. Они были в два раза больше по размеру, чем привычные мне деньги. И смотрелись солиднее, что ли. На десятирублевках с одной стороны в центре был изображен портрет какого-то бородатого мужика в царской мантии, слева и справа цифра '10', заключенная в овал, а снизу еще одна надпись — '7398 г.'. А на другой 'Государственный кредитный билетъ', большая цифра '10' в правом углу, а в левом — герб в виде двуглавого коронованного орла с державой и скипетром в лапах.

Пока ехал в пролетке, во все глаза смотрел по сторонам. Симбирск. Если я все правильно помню, то в моем мире этот город так назывался в конце девятнадцатого века, а после его переименовали в Ульяновск. От Новосибирска он находился более чем в двух тысячах километров, если по прямой, и полет на дирижабле занял навскидку около пятнадцати часов. Я успел выспаться, благо в этом мире додумались сделать кресла с откидывающимися спинками, и позавтракать. Удивительно, но еду пассажирам разносили прямо как в крупных авиакомпаниях, причем еда была очень вкусной, никакой тебе 'курица или рыба', как раньше было на аэрофлотовских рейсах. Здесь даже икру подавали. Черную, чтоб я так жил! Или это просто привилегии пассажиров первого класса? Впрочем, понять, что к чему, было непросто, пассажиров, кроме меня с его сиятельством, на борту было всего четверо — двое, судя по виду, купцов в богатых шубах, женщина болезненного вида, постоянно жалующаяся стюардессе, что ее укачивает, и какой-то невзрачный тип с абсолютно не запоминающейся внешностью. Алкоголь здесь тоже наливали. Коньяк, судя по бутылке, которую продемонстрировал принесший ее стюард. Я от коньяка отказался, а вот его сиятельство не преминул махнуть рюмашку, как он сказал, для улучшения кровоснабжения.

Я подсознательно ожидал увидеть небольшой, почти средневековый городок, но ошибся. Симбирск оказался достаточно большим городом, в основном застроенный каменными домами. Никакой высотной застройки здесь, разумеется, не было, ну и слава богу, на самом деле, никогда не любил эту урбанизацию с небоскребами. Город был достаточно чистым, уютным и вполне многолюдным. По пешеходным дорожкам прогуливались солидные мужчины и женщины, раскланивались друг с другом. Никто никуда не спешил и никого не расталкивал локтями, как это было в моем мире. А вот движение было оживленным, различных карет, пролеток и прочих экипажей по дороге туда-сюда сновало много, один раз мы попали даже в небольшой затор.

Я стоял перед монументальным каменным зданием, к которому меня подвез извозчик, внутренне настраиваясь. Честно говоря, немного боязно, с этими ребятами мне еще служить, а первое впечатление зачастую влияет на дальнейшее отношение к человеку. Ну и придется сдавать еще какие-то нормативы. Правда, какие именно, граф говорить не стал, сказав только, что для человека с моим опытом и подготовкой они не станут проблемой. Хорошо, если бы так оно и было, нормативы — они разные бывают. Если здесь придется сдавать нормативы, по которым принимают в краповые береты, то боюсь, что у меня могут возникнуть проблемы. Я хоть и в неплохой форме, но с ходу пробежать двенадцать километров в полной выкладке, пройти полосу препятствий плюс выстоять три раунда по четыре минуты в рукопашной схватке... Даже специально подготовленные бойцы спецподразделений сдают такой экзамен зачастую не с первого раза, а я все же не спецназовец, а простой старлей ППС.

Ладно, вперед, где наша не пропадала. Я поправил перетягивающий шинель широкий ремень, оглядел сапоги на предмет грязи, пару раз глубоко вдохнул холодный ноябрьский воздух и потянул на себя тяжелую деревянную дверь.

— По какому вопросу, господин фельдфебель? — шагнул из-за небольшой стойки рослый мужчина в темно-сером кителе. На голове фуражка с пригнутыми вниз полями и черным околышем, над небольшим козырьком металлическая кокарда в виде бело-черно-оранжевого овала. На плечах погоны — красного цвета, без просветов, с одной узкой поперечной золотой лычкой и желтым наплечным витым шнуром с одним металлическим кольцом-гомбочкой. И черт меня побери, если я знал, в каком звании находится этот широкоплечий мужик с густыми усами с проседью. Вряд ли в высоком, на проходную полковников обычно не сажают. Дневальный был вооружен — на поясе висела глухая кожаная кобура, застегнутая на кнопку.

— Прибыл в расположение согласно приказу его сиятельства графа Игнациуса Лайолы, — оттарабанил я, вынув из внутреннего кармана кителя знак Тайной канцелярии. — Должен доложиться о прибытии.

— Здравия желаю, вашбродь! — Дневальный приложил два пальца — указательный и средний к козырьку фуражки, и я автоматически ответил тем же. Все-таки воинское приветствие в этом мире было таким же, как и в моем, только сто с лишним лет назад, в царской России. — Так вы магик? Все ваши подопечные как раз в тренировочной зале, на занятиях. Прямо по колидору, третья адитория справа, они там обыкновенно собираются. Ваше благородие, соблаговолите назвать свое имя, я должен внести его в журнал. И вам нужно будет расписаться.

— Чернов Андрей Анатольевич.

Дневальный вновь шагнул за стойку, достал из небольшого кармашка кителя часы на цепочке, глянул на циферблат и раскрыл тяжелый гроссбух. Хм, ну, по крайней мере, абы кто внутрь режимного объекта не пройдет. Никаких камер наружного наблюдения и металлических дверей, открывающихся с поста, здесь, понятное дело, не было, но оно и понятно, в моем мире раньше в поселковых отделениях милиции и в РОВД тоже таких мер безопасности не было. Это все появилось уже позже, после первой чеченской, когда участились нападения на отделы милиции с целью захвата оружия. В этом мире, судя по всему, ситуация с терроризмом обстоит получше. Впрочем, я еще многого не знаю. Да ничего, по сути, не знаю, его сиятельство с ходу кинул меня в новый мир, как щенка в воду.

— Вот тут подпись поставьте, вашбродь, — прогудел дневальный, развернув ко мне гроссбух и протянув перьевую ручку.

'Черновъ Андрей Анатольевичъ. Фельдфебель. Магикъ. Тайная канцелярiя' — прочел я выведенную на желтоватом листе плотной бумаги запись. Рядом стояло время прибытия. Маг? Я? Когда это я успел им стать? Ничего себе новости... Здесь что, все такие, как граф? Я вспомнил горящие развалины диспетчерской вышки, и меня передернуло. Если это так, то мне точно придется нелегко. Я был готов к физическим испытаниям, но если меня будут испытывать с помощью магии... Боюсь, что у меня возникнут серьезные проблемы, о магии этого мира я не имел ни малейшего представления. Да, я видел, как она применяется, то, что устроил его сиятельство граф Лайола, забыть трудно, но видеть — не значит уметь. И не значит понимать.

Искомую 'адиторию' я нашел быстро. Пройдя по длинному коридору, нашел третью дверь, из-за которой доносился какой-то металлический лязг. На самой двери с вычурной, до блеска отполированной латунной ручкой была прикреплена табличка с надписью 'Аудиторiя ? 3'. Не очень информативно, но главное то, что искомый отряд я, похоже, нашел. Постучавшись для проформы, учебная аудитория все же не кабинет врача, чтобы дожидаться разрешения войти, потянул на себя тяжелую дверь и шагнул внутрь.

Ого. Это еще что... Я ожидал увидеть все что угодно, от университетской аудитории с преподавательской кафедрой и поднимающимися вверх рядами парт до простого учебного класса с меловой доской на стене. Но я ошибся. Это был спортзал. Вернее, как выразился дневальный, 'тренировочная зала'. А лязг, что я услышал, издавали шпаги со сложными фигурными чашками-эфесами, которые держали в руках двое соперников в центре зала. Или не шпаги, а рапиры, в видах холодного оружия я не силен. Противники были одеты в плотные простеганные куртки синего цвета с дополнительными наплечниками и нагрудниками для защиты, а на головах шлемы с сетчатым забралом и завязками на затылке, похожие на те, что используют на тренировках в японских додзе, где практикуют кендо.

Я невольно засмотрелся на поединок. Один из дуэлянтов — крупный мужчина, почти на голову выше своего визави, заведя левую руку за спину, сделал длинный выпад, пытаясь уколоть противника в живот, но тот, сделав короткий шаг назад, молниеносно парировал удар, отведя лезвие в сторону, и внезапно вытолкнул перед собой невооруженную руку, направив открытую ладонь в грудь своего оппонента. Здоровяка снесло, будто в него врезался грузовик. Прокувыркавшись по паркетному полу метров пять, он благополучно влетел в стопку сложенных возле стены тренировочных матов, выронив оружие. Как это? Ведь его даже никто не коснулся!

— Эй, так нечестно! — воскликнул поднявшийся на ноги здоровяк, подбирая с пола шпагу. Странно, но голос у мушкетера, лицо которого было скрыто маской, был по-мальчишечьи звонким. — Договаривались же без маготехник!

— Ну, извини, оно само как-то получилось. И вообще ты сам виноват, нечего было подставляться! — не остался в долгу второй дуэлянт, распуская завязки и стягивая с головы шлем. Черт, да это же девчонка! Из-под шлема скользнула волна длинных рыжих волос, ярких настолько, что хоть прикуривай. Лицо сердечком, вздернутый носик, пухлые губки... Да она просто красотка! Я невольно замер, любуясь девушкой, которой навскидку было лет девятнадцать.

— И вот еще один несчастный пал, пораженный стрелой Амура прямо в сердце... — раздался справа от меня тихий голос, и я вздрогнул от неожиданности. Когда я вошел, близко никого не было, да и дверь я за собой закрыл! Пространство рядом со мной поплыло, исказилось, на стене справа шведская стенка искривилась, и перед ней возник молодой человек с виду лет на пять меня моложе в идеально сидящей черной форме без знаков различия. — Вы, случаем, дверью не ошиблись, фельдфебель? Или вы решили просто полюбопытствовать, на нашу великолепную Валькирию поглазеть? Ну, что же вы молчите, любезнейший, как воды в рот набравши?

Молодой человек поправил на носу круглые очки, слава богу, обычные, с диоптриями, а не черные, как у его сиятельства, скрестил на груди руки и насмешливо улыбнулся. Так, понятно... Ну, начинается. Этого я и опасался. Впрочем, ставить себя в отряде нужно в любом случае, так что этот парнишка вполне подойдет. Придется молодого нахала слегка осадить, на командира отряда он явно не тянет, по возрасту не подходит.

— Я, любезнейший, прибыл сюда по делу, а не поглазеть, — холодно процедил я, смерив парня пренебрежительным взглядом. — И был бы вам весьма признателен, милейший, если бы вы сообщили мне, где сейчас находится командир отряда, у меня для него письмо.

— Можете отдать его мне, я передам, — похолодел глазами молодой человек, судя по выправке и неуставному франтоватому шейному платку, украшенному большим синим камнем, явно драгоценным, аристократ в каком-то там поколении.

— Прощенья просим, ваше благородие, не велено-с, — издевательски протянул я, с удовлетворением наблюдая, как парень с трудом пытается сдержать гнев. — Токмо из рук в руки.

Ну, давай, дружочек, еще немного. Стратегию поведения я продумал еще загодя. По знатности, чинам и званиям с этими ребятками мне не сравниться, ни каких графьев в родне у меня испокон веку не было. Но быть вечно на побегушках и ходить в духах, которыми помыкают старослужащие, мне не улыбалось, одного раза в армии хватило. Поэтому я специально нарывался на скандал и возможную драку, чтобы сразу расставить все точки над 'и'.

— Вы забываетесь, фельдфебель, — прошипел парень. — Надо бы поучить вас манерам.

— С превеликим удовольствием, ваше благородие, — шутовски раскланялся я. — Токмо силенок хватит ли?

У парня аж скулы от ярости побелели, он вот-вот сорвется. Это хорошо, этого я и добивался. Вывести противника из себя перед боем — уловка древняя, как мир. Молодой аристократ стянул с руки белую лайковую перчатку и наотмашь хлестнул ею меня по лицу. Отлично, план сработал. Теперь ты в моих руках, сосунок мажористый. Надеюсь, что не ошибся, и дуэльные правила здесь такие же, какие были и в моем мире. А по тем правилам оружие выбирает вызываемая сторона.

— Выбирайте время, место и оружие, милейший, — процедил сквозь зубы парнишка. — И советую сразу написать завещание.

— Дык к чему откладывать-то, вашбродь, — ухмыльнулся я. — Мы не из графьев да князей, но понимание имеем. Давайте прямо здесь и сейчас, чего тянуть?

— Что здесь происходит? — раздался позади чей-то низкий, как из бочки, рык. — Петр Алексеевич, вы опять за свое? Уж сколько раз говорено было, ан нет, опять в дуэль на ровном месте влипли. Мне что, его сиятельству на вас докладную написать, дабы впредь неповадно было? Что скажете в свое оправдание, господин барон?

Ох ты, ажно целый барон? Ну, кто бы сомневался... Я повернулся на голос, перестав буравить мажора взглядом, и чуть было не присвистнул. Ого, вот это типаж... Сколько уже видел в этом мире людей в форме, начиная с той самой встречи на станции дилижансов, все они были как на подбор — крепкие, широкоплечие. Но стоявший передо мной мужчина превосходил по комплекции их всех. Не человек, а просто скала два на два метра. Выпирающие глыбы мышц рук, плеч и груди не мог скрыть даже китель с едва сходящимся на мощной шее жестким стоячим воротничком, застегнутым на все крючки. Густые, подкрученные вверх усы и лысая, как бильярдный шар, голова. И у него тоже, как и у его сиятельства графа Лайолы, на полувоенного кроя кителе не было никаких погон или вообще каких-либо знаков различия.

— Прошу прощения, господин полковник, но этот фельдфебель повел себя непозволительно, — вздернул нос мажорчик. — Он — офицер, хоть и младший, и я имею полное право требовать сатисфакции!

— Ох, за что мне такое наказание... — Человек-скала потер пальцами лоб. — Все-таки придется написать докладную его сиятельству, вы не оставляете мне выбора, Петр Алексеевич.

Мажорчик только фыркнул в ответ. Да уж, а с дисциплиной в отряде не ахти. Этот полковник наверняка и есть командир отряда, но вот личный состав он распустил. Одно непонятно: почему в отряде одна молодежь? На опытных бойцов-оперативников они точно не тянут. Странно как-то...

— Ладно, что поделать, — тяжело вздохнул полковник. — Про примирение сторон, я так полагаю, речи идти не может?

— Разумеется, — тут же подтвердил барончик. — Не извольте беспокоиться, господин полковник, я не стану доводить дело до смертоубийства. Просто поучу манерам эту деревенщину.

Ах ты... Ну все, пацан, теперь ты точно напросился.

— Кхм... Фельдфебель, может, хотя бы у вас хватит ума в это не ввязываться? — вопросительно глянул на меня полковник. — Впрочем, вижу, что нет. Ох, ну чисто дети малые...

— Его благородие господин барон решили, что честь — это то, что может принадлежать только высшему сословию. Я постараюсь убедить его в обратном. Да, прошу прощения, господин полковник, вам пакет. — Я достал из внутреннего кармана шинели запечатанный конверт, который дал мне граф по прилете в Симбирск. — Наказано передать лично в руки полковнику Семенову. Это вы?

— Да, это я.

Я передал конверт полковнику, сбросил с плеч лямки вещмешка и поставил его в угол. А после расстегнул портупею с широким кожаным ремнем и взялся за пуговицы шинели.

— Дражайший барон, если я ничего не путаю, то вы сами предложили мне выбрать место, время и оружие, не так ли? — Я снял шинель, засунул каракулевую папаху в рукав и повесил ее на перегородку шведской стенки. Краем глаза заметил, что рыжеволосая красотка подошла поближе, заинтересованно прислушиваясь к нашему разговору. Ее противник, тот самый здоровяк, дравшийся с ней на шпагах, снял защитную маску и тоже подошел. Он оказался совсем молодым парнем, ну, лет семнадцати-восемнадцати навскидку, и у него были точно такие же огненно-рыжие волосы, какие были и у девчонки. Родственники? Брат с сестрой? Похоже на то. — Время и место я уже выбрал. Здесь и сейчас. Что же касаемо оружия... Вы ведь не станете отрицать, ваша милость, что оружие само по себе не убивает? Убивает человек. Именно человек и является прежде всего оружием. Поэтому я выбираю рукопашный бой. В смысле кулачный, — поправился я. — Смею надеяться, что вы хоть немного ему обучены?

— Ого, барон, вам бросают вызов? — хохотнул рыжеволосый мальчишка, подобравшийся к этому времени вплотную. — Какой редкий шанс продемонстрировать ваше искусство англицкого бокса, вы ведь, помнится, изрядно им владеете!

О, у нас тут боксер, да еще и английского стиля? Очень интересно. В моем мире моряки англичане во время опиумных войн наводили шороху в китайских портах, метеля почем зря всяких там мастеров кунг-фу. Да, в классическом боксе тогда было всего-то пять ударов руками — джеб, хук, кросс, апперкот и свинг. Последний, впрочем, сейчас применяется редко. Но этих пяти ударов руками при неумении бороться в партере, делать болевые и удушающие приемы, бить ногами, локтями и коленями хватало, чтобы выносить в одну калитку подавляющее большинство китайских мастеров. Сила и масса, кто бы там что ни говорил, имеют значение.

— Немного обучен, — криво усмехнулся молодой барон, снимая очки и вкладывая их в небольшой пенал красного дерева, который достал из кармана. — Господин полковник, вы окажете мне честь, став секундантом и судьей поединка?

Громила полковник, изучая исписанные мелким убористым почерком листы бумаги, извлеченные из конверта, молча кивнул.

— Благодарю вас. Что ж, пройдемте, фельдфебель, у нас тут и ринг имеется. Дарик, ты куда перчатки засунул? — обратился барон к рыжему мальчишке.

И действительно, в дальнем углу зала стоял классический ринг. А рядом с ним было что-то похожее на мини-качалку — несколько гирь и одна литая штанга с массивными шарами по краям. До жимовой скамьи с изменяемым наклоном спинки здесь еще не додумались, как и до разборных штанг и гантелей.

— Кхм... Это еще не все, ваше благородие. Бой без перчаток, на голых кулаках. Или вы отказываетесь?

Ударные поверхности кулаков, суставы и пальцы — все это достаточно хрупкое, природа устраивала человеческие кисти рук вовсе не для того, чтобы ими молотили по твердым поверхностям. Поэтому боксеры и бинтуют руки плюс надевают тренировочные перчатки даже для работы по мягким мешкам в зале, меняя их на более жесткие и тяжелые только для поединка на ринге. В боксерских перчатках мне тоже приходилось работать, но совсем немного, в боевом самбо они не применяются, только тонкие накладки-шингарды с открытыми большими пальцами, позволяющие делать захваты. Поэтому мне приходилось укреплять ударные поверхности, отжимаясь на кулаках и отрабатывая удары на макиваре, благо в моем зале она была. А вот этот парнишка вряд ли этим занимался. Я бросил взгляд на его руки и внутренне усмехнулся. Ну да, кто бы сомневался... Пальцы тонкие, музыкальные, прямо-таки аристократические, вряд ли он хоть раз в жизни дрался голыми руками.

— Не отказываюсь, — зло сузил глаза барон, расстегивая китель и оставаясь в одной белоснежной рубахе с пуговицами, идущими по правому боку. — Правила?

— Разрешены любые приемы, кроме смертельных и калечащих. Бить в пах и гортань запрещено, как и давить на глаза, кусаться или рвать рот. Бой без ограничения по времени до потери сознания соперника или его сдачи. Устраивает, ваше благородие?

— Вполне, — сухо ответил барон, устремляясь к рингу.

Внезапно я услышал странный перезвон, чем-то напомнивший мне школьный звонок. Рыжий здоровяк подскочил к двери, открыл ее, высунулся в коридор и заорал во всю мощь: — Господа, внимание! Драка на кулаках! Барон Кропоткин вызвал на дуэль фельдфебеля! Спешите видеть! Смертельный номер!

Черт. Я что-то не понял... Это что, не военная часть, не казарма, а что-то вроде военного училища для знати? Вот это я попал... Любое училище, хоть военное, хоть нет, это тот еще паноптикум со своими писаными и неписаными правилами, группировками и признанными авторитетами. А уж если тут детишки местной знати... Ну, спасибо, ваше сиятельство, удружили. Я тут точно буду белой вороной. И стоп... Фамилия этого барона — Кропоткин? Если мне не изменяет память, то в моем мире, еще в Российской империи, был Петр Кропоткин, правда, тот был вроде как князем, а не бароном. Ну да не важно, сейчас нужно сосредоточиться на бое. К любому противнику надо подходить серьезно, даже заведомо слабому. Да, я тяжелее и явно физически сильнее барона, но я точно не знаю, на что он способен, да и в бою может произойти все, что угодно, лаки панч или иначе счастливый удар, еще никто не отменял.

Я тоже снял китель, оставшись в одной нательной рубахе, надеваемой через голову. А после, подумав, принялся стаскивать с ног сапоги. Нет, драться, конечно, можно и в них, но это неспортивно, да и многие приемы, проводимые в партере, тот же удушающий треугольник ногами из позиции снизу в обуви будет сделать проблематично. Аккуратно смотав портянки, засунул их внутрь голенищ и поставил сапоги возле стены. Ого. А народу в спортзале как-то резко прибавилось. Это что, местные курсанты? В зал ввалились уже больше десятка парней в разного цвета кителях от кирпично-красного до небесно-голубого, в открытом дверном проеме тоже торчали любопытствующие физиономии. Похоже, с развлечениями здесь совсем напряг, если столько человек сбежалось на примитивную драку.

— Господа кадеты! — рявкнул полковник командирским басом. — Ведите себя прилично, вы не в цирке! Прошу вас не мешать поединку!

Ну, не знаю... Я лично себя ощущал именно как в цирке, к тому же точно каким-то клоуном, над которым потешается толпа зрителей. Я ловил на себе множество взглядов, в основном просто заинтересованных. Но были и откровенно пренебрежительные. Ладно, плевать. Буду считать, что просто принимаю участие в очередном соревновании по боевому самбо или армейскому рукопашному бою. И для начала надо бы размяться, разогреть мышцы и связки, драться 'на холодную' точно плохая идея. Я размял кисти, покрутил руками в плечевых и локтевых суставах, размял шею и голеностоп. После сел прямо на пол, сделав небольшую динамическую растяжку. Вокруг раздались шепотки. Оглянувшись назад, увидел направленные на меня недоуменные взгляды. Ах да, совсем забыл. Тренер как-то рассказывал, что раньше, еще до того, как Пьер де Кубертен вновь 'изобрел' Олимпийские игры, спортсмены вовсе не разогревались, ни боксеры, ни даже тяжелоатлеты. Да и в советское время разогреваться до пота стали далеко не сразу, на боксерские поединки выходили 'на холодную'. Конечно, нельзя постоянно находиться в разогретом состоянии, но когда точно знаешь время поединка, лучше подготовить организм заранее.

Мой противник, как я и ожидал, разминаться не стал. Он уже успел переобуться в кожаные боксерки с высокой шнуровкой и сейчас стоял, прислонившись плечом к углу ринга, со скучающим выражением лица наблюдая за моими действиями.

— Надеюсь, вы закончили, фельдфебель? Вы заставляете себя ждать.

— Не извольте беспокоиться, ваше благородие, я уже закончил.

Я поднялся на ноги, ощущая, что тело готово к схватке. Нет, обычно я разогреваюсь гораздо дольше и тщательнее, но сейчас сгодится и так, а то собравшаяся публика начинает проявлять неудовольствие. Ступив на ринг, пролез между канатами, ощущая ступнями покрытые войлоком и брезентом доски настила. Откинулся спиной на канаты, проверяя их натяжение. Место схватки на всякий случай нужно изучить, мало ли что может пригодиться.

Барон тоже поднялся на ринг, предварительно пошоркав кожаными подошвами боксерок в ящичке с крошеной канифолью для лучшего сцепления обуви с покрытием ринга. Похоже, парень тоже решил подойти к делу основательно, о мелочах не забывает. Ладно, сейчас посмотрим, на что ты годишься.

— Ставлю рубль серебром на новенького! — раздался вдруг громкий голос в толпе зрителей.

— Три рубля на барона!

Нет, вы на них посмотрите! Эта школота на меня еще ставки делает! Знал бы заранее, сам бы в тотализаторе поучаствовал, деньги — они лишними никогда не бывают. Толпа зашумела, и полковнику пришлось еще раз рявкнуть на собравшихся кадетов, чтобы немного остудить их пыл. К слову, в группе болельщиков я увидел и несколько девушек. Одеты они были практически так же, как и юноши, за исключением брюк и обуви. Вместо брюк были длинные, строгого покроя юбки уставного черного цвета, а вместо сапог ботиночки на шнуровке. Надо сказать, выглядело это довольно элегантно.

— Тишина! — Полковник вышел вперед и, сдвинув брови, сурово осмотрел присутствующих. Народу еще прибавилось, похоже, в гимнастический зал на бесплатное представление сбежались все ученики этого училища. — По правилам дуэльного кодекса я обязан спросить еще раз: согласны ли стороны прийти к примирению?

— Примирение невозможно, господин полковник, — ответил барончик, уже вышедший на середину ринга. Ну, я и не сомневался в таком ответе.

— Что ж, в таком случае начинайте по моей команде. Правила вы знаете. Бой до потери сознания или сдачи соперника. Готовы?

Я молча кивнул и шагнул из своего угла.

— Начали!

Ну что ж, начали так начали. Никакого рефери в ринге нет, у нас тут, дамы и господа, практически бои без правил. Ну, за некоторым исключением, конечно. Барон выставил перед собой кулаки, и у меня чуть не отвисла челюсть. Подобную боксерскую стойку я только на картинках видел. Туловище с головой откинуты чуть назад, подбородок поднят, опущенные чуть ли не до уровня пояса руки выставлены вперед, левая рука выдвинута дальше правой. Плюс кулаки развернуты запястьями вверх! Обалдеть! А голову защищать кто будет? Она же открыта со всех сторон, бей — не хочу! Пока я изумленно таращился на барона, тот не стоял на месте. Быстро подскочив ко мне на расстояние удара, парень провел довольно грамотную и быструю серию ударов в голову. Вернее, попытался. От ударов я ушел на автомате, включив защиту уклонами, плюс задействовал брейк-граунд, то есть быстрый отскок назад. А мальчишка неплох! Правда, только для своего времени и стиля единоборства. Откуда ему знать, что в моем мире высокая наука мордобоя шагнула очень далеко вперед? Чистый бокс, конечно, штука хорошая, но против смешанных единоборств, таких, как ММА или боевое самбо, не прокатывает.

В зале стоял рев. Надо же, сколько у барончика здесь болельщиков! Хотя это как раз понятно. Похоже, он местная звезда и заядлый дуэлянт, который, судя по спеси, ни разу не терпел поражения. Но это мы сейчас исправим. Я вам такую демонстрацию устрою, какую вы, детки, еще ни разу в жизни не видели. Подныриваю под очередной прямой удар правой, захват за отворот рубашки и рукав, разворот на мыске, и барон впечатывается спиной в настил ринга, попавшись на элементарный бросок через плечо. Конечно, можно было его быстро добить, но у меня не было такой цели. В зале повисла гробовая тишина. Это хорошо, смотрите, детишки, смотрите, когда вам еще представится такой случай.

— Продолжим, господин барон? — усмехнулся я, протягивая руку поверженному противнику. — Или предпочтете сдаться?

— Никогда! — оскалился барончик, откидывая мою руку и вскакивая на ноги.

Я только хмыкнул, сделав пару шагов назад. Упертый. На самом деле это нормально, парень в его возрасте и должен быть по-хорошему упертым. Правда, в его случае тут скорее дворянская спесь и боязнь ударить в грязь лицом. Ну еще бы, какой-то там унтер-офицеришка метелит дворянина и целого барона, это ж какой удар по репутации. Кстати, помнится, его сиятельство говорил о том, что в этом мире репутация значит очень много. Хм... Надо бы все-таки поаккуратнее с этим парнем, еще один враг мне не нужен, одних Ипатьевых с головой хватает.

А вот выдержки у молодого барона маловато, проигрывать он явно не привык. Барон ринулся на меня, размахивая кулаками, как в примитивной кабацкой драке. Плохая идея, в любом бою надо сохранять голову холодной. Пропустив над собой размашистый удар левой, перехватываю правую, подсаживаюсь, цепляю барона под бедро, поднимаю его на плечи и провожу бросок 'мельница', впечатав спиной в настил ринга.

В этот раз парень поднимался уже гораздо медленнее, правда, огня в его глазах меньше не стало. А барон-то крепкий, не ожидал. Настил ринга хоть и пружинит, поверх досок слой войлока настелен, плюс брезентом обтянут, но после 'мельницы' далеко не все быстро на ноги поднимаются.

— Еще не передумали, господин барон? — участливо поинтересовался я. — Всего-то нужно сказать 'сдаюсь'.

— Петр Алексеевич, врежьте ему! — раздался из зала звонкий девичий голос. Я только поморщился. Помня себя молодого, такой призыв меня бы только раззадорил. Как можно сдаться, если за тебя болеют девушки? Правильно, никак. В этот раз барон опрометчиво бросаться на меня не стал. Наоборот, он явно пытался просчитать рисунок боя. Ну-ну... Долго раздумывать я ему не дал. И если до этого момента я работал от защиты, то теперь решил сам пойти в атаку. Мгновенный проход в корпус, захват за спину, подбив тазом и перевод противника в партер. Тут же выхожу на контроль руки, проводя рычаг локтя. Барон взвыл от боли. Когда тебе ломают руку в локтевом суставе, это малоприятно.

— Сдавайтесь, барон, или останетесь без руки! — прорычал я, усиливая нажим.

— Ни за что! — придушенно ответил мальчишка, пытаясь вырваться из захвата.

Да что ж ты такой упертый-то? Ведь слышу, как трещит локоть, еще немного и будет перелом. Но этот долбаный аристократишка не сдается! Мне что, реально ему руку ломать?

— Не мучьте его! Пожалуйста! Ему же больно! — раздался из толпы тот же девичий голосок. Вот же... Ладно. Придется уработать его в стойке, иначе я заполучу во враги всех учеников этого чертова училища. Снимаю захват, делаю перекат назад через плечо, поднимаюсь на ноги. Барон тоже встает с трудом, тяжело дыша. Его правая рука повисла плетью, пользоваться он ею не может, похоже, я все же переборщил с нажимом. Боец из него сейчас никакой, но, черт возьми, этот парень не собирается сдаваться! Характер у него все-таки есть.

— Ну что, готовы, ваше благородие?

Время игр закончилось, пришла пора поставить точку. Вырублю его простой боксерской 'двоечкой' в челюсть, хватит с меня этого представления.

— Всегда готов, — злорадно усмехнулся парень, внезапно сделав несколько странных пассов здоровой рукой. Что-то подобное я уже ви...

— Барон, нет!!! — громоподобно рявкнул полковник. Свистнул разрезаемый воздух, передо мной тут же соткалась полупрозрачная завеса, как это было в кабинете участкового пристава Боголюбова. Спустя мгновение в мальчишку будто угодил невидимый таран — его подняло в воздух и впечатало в угловой столб ринга, с которого он сполз вниз уже бессознательной поломанной куклой. В гимнастическом зале повисла гробовая тишина. Да что ж за наказание такое... Уже второй раз по одному и тому же сценарию — молодой аристократ пытается применить ко мне какую-то магию, и каждый раз это заканчивается плохо. Сначала Ипатьев-младший, теперь этот барончик.

— Все вон!!! — взревел полковник Семенов, одним прыжком перелетая через канаты. — Медика сюда живо!!!

Ого. Как это он? Ринг находится на возвышении в один метр, плюс верхний канат натягивался на высоте метр тридцать. Ну, так, по крайней мере, было в моем мире, и в этом моменте я никаких отличий не нашел. А этот здоровенный мужичара весом минимум в полтора центнера махнул с места на такую высоту, даже не задев канаты? Опять магия?

— Господин полковник, позвольте мне! — На ринг заскочил уже знакомый мне рыжий мальчишка.

— Справишься, Дарик? — Полковник осторожно приподнял тело барона и уложил его на настил ринга. По белой рубашке моего недавнего противника расплывались ярко-красные пятна крови. Похоже, у него сломаны ребра, плюс левая рука вывернута под неестественным углом. Если сломанные ребра пробили легкие, то парень не жилец, вряд ли в этом мире есть реанимобили и современные операционные. Господи, какого черта здесь вообще происходит? Чем это он в меня шарахнул? И как так получилось, что все вернулось ему обратно, да еще, похоже, и с довеском? Да, теперь мне стало кристально ясно, почему такая большая шишка, как его сиятельство граф Лайола, так со мной возился. Без этой моей способности я бы сейчас наверняка уже болтался на виселице после обвинения в нападении на Ипатьева-младшего, уж будем реалистами. Такие высокие чины не стали бы уделять столько времени простому смертному. Магия. Опять эта чертова магия.

— Справлюсь, ваше высокородие, я же недавно лекарский экзамен на подмастерья сдал, вы же знаете!

Рыжий с усилием потер ладони, потряс ими, будто стряхивая капли воды, и, синхронно сделав несколько пассов, направил ладони на грудь барона. Я обалдело уставился на рыжего, чьи руки окутались голубоватым полупрозрачным пламенем, впитывающимся в грудную клетку лежащего без сознания парня. Это еще что такое?

— Держите его! Зафиксируйте руки и ноги! Арсеньев! Как можно забыть основы? Исключу из училища к демоновой матери! — раздался со стороны входной двери чей-то дребезжащий голос. К рингу бежал, перебирая короткими ногами, какой-то одышливый, пузатый, как колобок, старикан в белом распахнутом халате. Добежав до ринга, старикан перевел дух и с трудом пролез меж натянутых канатов.

— Полковник, сядьте ему на ноги, — опустившись на колени перед лежащим бароном, тут же принялся командовать колобок, который, судя по всему, был местным доктором. — Эй, вы, как там вас, — зыркнул на меня исподлобья лекарь, — руки ему держите, чтоб не вырвался. Поднимите ему руки вверх и зафиксируйте. Ай-яй-яй, как же так...

— Так у него рука сломана, док, — начал было я. — Как же...

— Делай, что велено, дуболом стоеросовый! — рявкнул доктор, яростно блеснув старомодным пенсне. — Полковник, потом не забудьте объясниться, что здесь произошло, директор, когда вернется, будет рвать и метать. Как же вы такое допустили?!

Мне ничего не оставалось, как подчиниться приказу, надеюсь, этот старикан с моноклем и франтоватой бородкой клинышком знает, что делает. Я вытянул руки барона над головой, ухватив его за запястья. Черт, похоже, парень одним переломом ребер не отделался, я чувствовал, как скрипят осколки сломанных костей предплечья.

— Арсеньев, держите уровень энергии. Да, вот так. Как только скажу, усильте его до максимума и не снижайте. Понятно? — Доктор засучил рукава, и я вновь увидел странный танец пальцами. Здесь что, все такой магией пользуются? Ипатьев-младший тоже что-то похожее делал, когда выстрелил в меня тем странным зеленым пламенем.

— Да, господин лейб-медик, — ответил рыжий, продолжая держать окутанные пламенем ладони над грудью барона.

— Вот и хорошо. Всем держать крепко, чтобы не вырвался! На счет три. Арсеньев, приготовьтесь! Один, два, три! Давай!

Тело барона внезапно выгнуло дугой, я еле удержал его руки. Изо рта парня хлынула темная, почти черная кровь. Черт, это просто сюр какой-то.

— Держать, мать вашу через коромысло!

Доктор продолжал выписывать странные фигуры пальцами, я ощущал, как от них исходят волны жара.

— Еще немного! Арсеньев, понижайте понемногу, иначе он сгорит. Почти все. Слава всем богам, я успел вовремя. Ох, чую я, скандал до небес будет...

Выгнутое дугой, напряженное как натянутая тетива тело барона обмякло. Кровь из его рта больше не текла, да и дышал он вроде бы нормально.

— Все, можете отпускать. — Доктор тяжело вздохнул и вытер дрожащей рукой выступивший на лбу пот. — Заставили же вы меня понервничать, дубины стоеросовые. Фух...

Док с трудом поднялся на ноги и, поджав губы, окинул меня внимательным взглядом.

— Дарислав, вы молодец, хорошо справились, — похвалил рыжего лекарь. — Толк из вас будет, если отлынивать не станете. Так, этого дуэлянта в лазарет, — указал доктор на все еще бессознательное тело барона, — там уже и без меня закончат, основную работу я сделал. Через недельку опять будет молоденьких курсанток охмурять. Что же касаемо вас, молодой человек... Впрочем, кажется, я уже и так понял. Тайная канцелярия, не так ли? Очередной цепной пес его сиятельства графа Лайолы? Полковник, у меня к вам убедительная просьба: держите своего пса на коротком поводке и в наморднике, в следующий раз, случись подобное, я могу и не успеть. Эй, бегом сюда! — прикрикнул доктор на пару крепких молодых людей в серых одеждах, несших носилки. — Осторожнее с ним! Во вторую палату его и срочно под капельницу! Впрочем, подождите, я сам с вами пойду.

Доктор с неудовольствием осмотрел заляпанный темной кровью халат, поморщился и, не оборачиваясь, бросил через плечо:

— Господин полковник, надеюсь, вы запомните мои слова. Чтобы больше никаких дуэлей на территории училища, подопечные Тайной канцелярии и так слишком многое себе позволяют. Честь имею.

Доктор с трудом пролез сквозь канаты ринга, ругаясь себе под нос.

— Ох, грехи мои тяжкие... — тяжело вздохнул полковник. — Идемте со мной, фельдфебель, у нас с вами будет серьезный разговор.

Глава 6. Новое назначение

— Проходите, фельдфебель, — буркнул полковник, открывая громоздким ключом высокую, в полтора моих роста, дверь. Строители в этом мире на материалах явно не экономили, потолки здесь были высоченные, и двери им под стать. Я вошел в распахнутые двери и с любопытством огляделся. Да уж... В кабинетах министров мне как-то бывать не приходилось, но представлял я их себе именно так. Толстый ворсистый ковер на полу, тяжелая мебель красного дерева, застекленные шкафы вдоль стены заставлены книгами в кожаных переплетах. В углу стояли большие напольные часы, издающие негромкое тиканье. А за огромным столом вполне могли бы уместиться все рыцари во главе с королем Артуром. Кресло с широкими подлокотниками тоже было монструозным, как нельзя лучше подходящее своему владельцу.

Полковник шевельнул пальцами, и на стенах мягким светом зажглись светильники.

— Присаживайтесь, господин Чернов, в ногах, как говорится, правды нет. Впрочем, а где она есть... Судя по всему, в седалище. Не знаю, как вы, а я, пожалуй, махну рюмашку коньяку для успокоения нервов. Да уж, Андрей Анатольевич, устроили вы там...

Полковник грузно протопал к креслу, стоявшему во главе стола, рухнул в него, после чего нагнулся, открыл дверцу небольшого шкафчика, встроенного в стол, и достал из него пузатую бутылку коричневого стекла и пару бокалов с широкими донышками.

Ничего себе... У него там что, мини-бар? Интересное тут у них учебное заведение. Нет, у нас тоже нет-нет да и да, куда ж деваться, но полковники уж точно сержантам выпить не предлагали. Да и лейтенантам, если на то пошло. Я пристроил вещмешок, прислонив его к стене возле двери, а сам, отодвинув от стола стул с высокой резной спинкой, сел и приготовился к неприятному разговору. Не стоит обманываться расслабленным тоном полковника, шороху в училище навел именно я, и свешать на меня всех собак — святая обязанность любого командира.

— Прошу прощения, ваше высокородие, — начал я, вспомнив, как обращался к полковнику рыжий мальчишка.

— Не обращайте внимания на нашего лейб-медика, — махнул рукой полковник. — Для него любая дуэль среди подопечных чуть ли не трагедия. Мальчишки должны драться, это все-таки военное училище, а не пансион благородных девиц. Но обычно, конечно, до такого, как сегодня, не доходит. И не вините себя, я прекрасно видел, кто виноват в произошедшем. Ох уж эта боярская спесь высших родов... Барон не мог при всех ударить в грязь лицом, вот и решил закончить поединок подлым приемом исподтишка. Хорошо, что я внимательно следил за ходом боя и заметил, как он складывает заклятие. Но, несмотря на прискорбный финал, вы меня поразили, Андрей Анатольевич. Хоть я и прочел письмо его сиятельства, в котором он написал о вас и ваших способностях, но прочитать — это одно, а увидеть воочию — совсем другое. Зеркальщик, значит, да еще и с усилением... Весьма редкая магия, господин Чернов, я так с ходу и не припомню, чтобы ею кто-то владел.

Полковник вытащил из бутылки пробку и набулькал в бокалы коньяк примерно на палец. В кабинете поплыл тонкий аромат. Ого. Это точно не паленая сивуха, которую в наших магазинах продают, почему-то называя ее коньяком. Я рассмотрел золотую этикетку бутылки. На ней готическим шрифтом было выведено Cognac Gautier. Ниже стояла цифра — 7355. Коньяк пятидесятилетней выдержки? Неплохо тут полковники живут, если могут себе позволить такой элитный алкоголь. К слову, я даже названия такого никогда не слышал. Впрочем, я в марках алкоголя не силен, да и в этом мире могут быть совсем другие наименования.

— Прошу прощения, ваше высокородие, но я не...

— Вы присягу давали, фельдфебель? — нахмурил густые брови полковник, перекатывая бокал в ладони.

— Так точно, ваше...

— Тогда вы должны знать, что приказы высших офицеров не обсуждаются. В вашем мире что, по-другому? Вы уже на службе, фельдфебель, привыкайте. Да и пятьдесят грамм коньяку вам точно не повредят, поверьте мне. Мне этот нектар богов прямо из французской провинции доставляют. Эти лягушатники, конечно, те еще мерзавцы, но коньяк у них отменнейший, тут не поспоришь. Ну, прозит.

Вот оно как... Значит, его сиятельство сообщил полковнику, что я некоторым образом нездешний? Я автоматически выпил залпом коньяк, заслужив укоризненный взгляд полковника.

— Да что ж вы его, как самогонку-то, фельдфебель! Вы бы еще рукавом занюхали! Этот божественный нектар надо смаковать, — наставительно поднял палец вверх его высокородие. — Питие — это высокое искусство, господин Чернов, учитесь, впредь пригодится. Пятидесятилетний 'Готье', конечно, вряд ли будет вам по карману с вашим жалованьем, но пятнадцатилетней выдержки 'Круазе' вполне сможете себе позволить. Запомните, фельдфебель: отряд Тайной канцелярии — элита. И вы как член этого отряда не должны ронять его престиж. Давайте-ка еще раз, я покажу, как нужно пить коньяк правильно.

— А я уже член отряда? Его сиятельство говорил, что мне предстоит пройти какой-то экзамен.

— Ну, свои возможности вы уже продемонстрировали, господин Чернов. Кстати, где вы так ловко драться научились? Я такого бойцового стиля еще ни разу не видел. Весьма впечатляет, доложу я вам. Как называется сия борьба?

— Боевое самбо, ваше высокородие.

— Самбо? — удивленно поднял брови полковник.

— Самооборона без оружия, — расшифровал я. — Есть чисто спортивное самбо, где победа дается по очкам, а есть боевое. И вот оно используется бойцами спецподразделений. Хотя, конечно, при наличии огнестрельного оружия в реальном бою редко доходит до рукопашной схватки.

— Я так понимаю, в этом деле вы добились определенных высот, Андрей Анатольевич? — Полковник отпил глоток из бокала и зажмурился от удовольствия.

— Да, я три раза становился чемпионом своей области. В смысле губернии, — поправился я.

— Очень хорошо. Тогда будете инструктором по боевой и физической подготовке, на должность преподавателя директор вас назначит, против слова его сиятельства графа Лайолы он не пойдет. Будете готовить смену, так сказать. Магики часто совершают большую ошибку, забывая про закалку тела. Магия — это прекрасный инструмент, но каждому инструменту свое время и свое место. Да и многие заклятия требуют время для подготовки, которого в скоротечном бою может и не хватить. Вы ведь уже поняли, куда попали, господин Чернов? Это, — полковник широко повел рукой, обводя пространство кабинета, — кадетский корпус имени императора Константина Алексеевича. В нем обучаются дети боярских родов, в основном вассальных. Но есть и из высших. И вот с ними-то проблем хватает. Уложение об аристократах запрещает применять физические наказания в отношении детей из высших родов, хотя лично я бы этот пункт из Уложения удалил. Некоторые барчуки совсем уже от рук отбились — дерзят старшим офицерам и преподавателям, нарушают форму одежды, в орлянку в классах играют. Ну и неправомочно применяют магию. В чем вы сами совсем недавно убедились.

Вот это неожиданно... Меня — учителем? Он это что, серьезно? Да какой из меня преподаватель? Если уж профессиональные учителя справиться не могут, то как я-то смогу? У меня же даже образования специального нет. Хотя стоп... Кажется, я понял.

— Вижу, вы догадались, Андрей Анатольевич, — усмехнулся в усы полковник, откинувшись на скрипнувшую спинку кресла. — Главное в нашем деле — это дисциплина. И вот ее-то вы и будете в кадетов вбивать на занятиях. В прямом смысле слова кулаками, раз уж розгами некоторых деток пороть нельзя. Его сиятельство написал мне, что у вас достаточно острый ум. И сюда он направил вас намеренно. Я — бывший член особого отряда при Тайной канцелярии. По ранению вышел в отставку и сейчас готовлю смену для отряда из самых способных ребят. Ну и не только ребят, из девушек тоже. Вы ведь заметили Василису, не так ли? Та, с рыжими волосами. Ее трудно не заметить, почти все кадеты корпуса в нее по уши влюблены. Весьма способная девушка, подает большие надежды. Его сиятельство граф дал вам три месяца на адаптацию, сразу в отряд вам еще рано. Обживитесь пока, обустройтесь, попривыкните. Если что, обращайтесь по любому вопросу, его сиятельство, можно сказать, назначил меня вашим опекуном. Этот мир для вас нов, вы очень многого не знаете. Я по мере сил постараюсь ввести вас в курс дела. И для начала я научу вас, как нужно правильно пить коньяк...