Книга 2 Если невеста Ведьма

Оксана Головина

Если невеста Ведьма

'Хроники Тёмных' Книга II

2015

Глава 1

Тинка, мелкий бесёнок сосредоточенно взбивал подушки на бабкиной кровати. Лиза поглядела на него с завистью и снова уткнулась сонным лицом в собственную подушку.

— Лиза-а-а! — снова позвала бабушка.

Девушка простонала, натягивая одеяло на голову. На спину немедленно приземлилось нечто проворное, сбежало к ногам, и, засунув тонкий хвостик под край одеяла, принялось щекотать её голые пятки.

— Сгинь, зараза! — Лиза изловчилась, и, нырнув под одеяло, схватила шустрого Тинка за кисточку на хвосте.

Бесёнок зафырчал, сердито сверкая глазками-бусинами, и попытался цапнуть девушку за палец.

— Лиза!

Настойчивый голос из столовой, заставил обоих притихнуть, воровато выглядывая из-под одеяла.

— Иду бабуль! — девушка щёлкнула по чёрному вздёрнутому носу бесёнка, и соскочила на пол.

Поджимая босые пальцы, Лиза поискала свои тапки. Они бесследно исчезли. Она зевнула, почёсывая всклокоченные волосы, и наклонилась, заглядывая под кровать. Один тапок нашёлся. Второй выглядывал из-за небольшого шкафчика. Лиза подтянула его к себе кончиками пальцев ноги, и обула, хромая она подошла ко второму тапку, и уже не боясь застудить ноги, потопала навстречу сердитому голосу.

Бабушка. Хотя это слово мало шло бодрой женщине, ловко управляющейся с ковшиком на кухне. На вид бабке Серафиме было лет сорок, не больше. Такова уж была её природа. Хотя, в присутствии невестки, то бишь матери Лизы, ей приходилось скрывать себя. Ведь людям не объяснишь, от чего это ты в свои положенные семьдесят выглядишь как Моника Белуччи. Хотя от роду Серафиме было всех сто двадцать семь, и вот это уж точно тайна из тайн, скрываемая даже от смертного сына.

Бабуля выльет жидкое тесто из ковшика на сковороду, да знай себе, книжку читает, только пальчиком и ведёт, когда блинчик с одной стороны подрумянится. Тот в сковородке подлетает, да к самому потолку, перевернётся, и шлёп обратно, золотиться до готовности. А тут уже и Тинка, с лопаткой, сгребает ароматное добро со сковороды, да на тарелку выкладывает. Усердствует зараза так, что даже язык набок повесил.

— Очнулась, наконец? — поджала губы бабуля, глядя на внучку поверх книжки.

'Любовная-любовь на бутерброде'... как она может это читать? Лиза уселась на стул, немедленно кладя на стол руки, и сверху устраивая свою сонную голову.

— Угу, почти, — девушка снова зевнула, и потянулась к тарелке с блинчиками.

Тинка резво соскочил со столешницы, шлёпнув её лопаткой по пальцам.

— Ай! — Лиза сердито отняла руку, намереваясь, вновь схватить зловредное существо за хвост. Бабуля укоризненно покачала роскошной головой:

— Руки мыла? В ванную марш!

Тинка высунул свой длинный язык, бессовестно показывая его девушке. Та в ответ показала свой, и поплелась, куда послали.

Понедельник сегодня. Понедельник, это страшный день. В её календарике этот день всегда чёрным крестом обозначен. Ещё только зазолотился сентябрь, а ей уже невыносима была учёба.

У бабки так хорошо. Всё лето можно ерундой страдать, да ведьминскому делу обучаться. А что проку в академии? Она-то точно знала, чего хочет. В этот самый момент, ей всегда являлся образ её, самой, что ни на есть настоящей ведьмы. Именно таковой ей представлялась сама Верховная Соледа̀т. Вот уж на кого нужно равняться! Но матери не объяснить, что зельеварение куда нужнее, начертательной геометрии.

Так уж вышло, что бабушке Серафиме с детьми не повезло. Сын родился, и сила ему не передалась. Невестка вообще из 'простых' была. Вот и возлагала бабушка все свои надежды на внучку.

А сама Лиза как возлагала! Бывало, как возложит, так дым над домиком Серафимы ещё неделю стоит.

Но лето прошло, и уже вторую неделю приходилось вставать, ни свет ни заря.

Лиза окунула лицо в прохладную воду, которую набрала в ладони, и попыталась прогнать сонливость.

С зеркала в ванной на неё смотрело взлохмаченное существо, с едва приметными веснушками на переносице. Ой, как их, эти веснушки Лиза ненавидела! Уж чем только не пыталась их извести. Последний раз это кончилось тем, что чуть без волос не осталась.

— А нечего так невнятно заклинания писать! — надула она пухлые губы, — понапишут, а людям потом мучайся, читай...

Лиза схватила расчёску, и принялась распутывать свои светлые кудри. Волосами она в мать удалась. Та тоже была белокурой, и голубоглазой. Вот только у матери они гладкими прядями лились по плечам, а у неё, словно назло, вились, и никакая сила не могла заставить их лечь спокойно. Разве была хоть капля величия в этих кудряшках?! Вот у бабки Серафимы, на зависть, чёрные, ровные, а как ловко она рукой знаки чертает...

Лиза вздохнула, проведя пальцем по запотевшему зеркалу. По краю его немедленно пошли паутинкой трещины, а затем громкий звон бьющегося стекла заполнил полдома.

— Лиза-а-а-а!!!

Девушка моментом прикрыла лицо ладонями, теперь осторожно раздвигая пальцы, и выглядывая между ними. Раковина была до верха наполнена осколками зеркала. Только пластиковая рама печально покачивалась, вися на одном уцелевшем гвозде.

Да, понедельник, он и есть понедельник...

Под сердитые наставления бабки, Лиза сжевала пару блинов, и услышала, как к дому подъехала машина. Ее шофёр прибыл. Вовремя. Ей бы такую пунктуальность. Девушка поднялась, выглядывая в окно.

Как обычно ходит у машины, курит. Этот дядька работал на отца уже лет десять. Хороший дядька, добрый, только молчун.

— Одевайся, да поспеши! — крикнула ей вдогонку Серафима.

Лиза тщательно стянула волосы и закрепила их двумя заколками. Она знала, цены им не было. Поскольку подарил их Серафиме сам Рене Лалик, с которым она познакомилась при встрече в 'Бушероне'. Чёрное дерево на заколках прекрасно сочеталось с цветками жасмина, выполненными из тонированной кости. Случись что с этим сокровищем, и не сносить ей головы. Но бабка лично вручила эти вещицы своей единственной внучке, и всем пришлось смириться с данным фактом.

Лиза расправила галстук бабочку, и повертелась перед ещё одним уцелевшим зеркалом. Шорты, рубашка, жилетка. Тёмные гольфы на ногах. Обычная форма студентки второго курса академии 'Corde puro'. Девушка убрала цепочку с медальоном под жилет, и, хватая свой портфель, поспешила на выход.

— Бабуль, меня нет! — выкрикнула Лиза, открывая двери.

— Будь осторожна, ты меня слышишь?! — крикнула ей Серафима, но когда она выглянула в коридор, внучки и след простыл.

Тинка, тяжко вздыхая, поволок за собой огромный, по сравнению с его мелким тельцем, веник в направлении ванны.

Машина мчалась по полупустой дороге, и можно было немного прикрыть глаза, и подремать, путь не близкий. Эх, мать совсем не приветствовала эти путешествия, из их особняка в домик бабули. По её мнению, это печально сказывалось на её, Лизином обучении, и что ещё хуже, воспитании. Бабуля разлагала во внучке, по мнению матери, всякую дисциплину. В такие моменты Лиза отчего-то всегда себе представлялась эдаким истлевшим, полуразложившимся зомби, которым правила Серафима Беспощадная, наводя страхи и мор на окрестные земли.

До выходных придётся забыть о бабулиных блинчиках, и наглом Тинка. Лиза задумалась, подпирая голову рукой, то закрывая глаза, то открывая, и разглядывая золотисто-медные рощи вдоль гладкой дороги.

Хорошо бабуле, она в обычной школе не училась, и занималась, сколько себя помнила, только лишь тем, чем, по сути, ведьма и должна была. Конечно, её академию тоже обычной не назовёшь, но в ней никогда не преподавалось магических наук, и было негласно запрещено всякое колдовство.

Машина, шурша шинами, стала на свободное место, и Лиза, махнув на прощание водителю, пошла по извилистой, выложенной камушками дорожке к центральному входу. У ворот, она привычно подпрыгнула, пытаясь достать до кованой вывески, с названием академии, но, конечно же, не допрыгнула. Оставалось только задирать голову, и щуриться от яркого солнца, глядя на старинные буквы. 'Corde puro', или 'Чистые сердца'. Она всё гадала, в чью голову пришла идея, назвать подобным образом это заведение. Красивейший старинный замок, принимал своих учеников ещё с восемнадцатого века.

Лиза гордо прошла мимо каменных фигур, изображавших древних воинов опиравшихся на свои мечи, выстроившихся в ряд между порталами и ярусом с окнами-витражами. Каждый раз она украдкой фантазировала, что эти застывшие уже многие века дядьки, склоняли голову, ни как иначе, а к ней, Лизе Фалетти в почтении.

— Здрасте, — кивнула она снисходительно одному из них, по её мнению самому симпатичному, и прошествовала по широкой лестнице.

Витражи над входом в академию так здорово переливались под лучами солнца. Она остановилась, забывая, зачем вообще сюда пришла. До её тонкого слуха донёсся тревожный звонок, и Лиза встрепенулась. Занятия уже начались. Снова она проворонила начало. Теперь придётся стучать в аудиторию, и вымаливать прощения у тощего профессора, который нарочно её продержит в коридоре минут пять, и только потом смилостивится, и отпустит к месту. Вот уж ей в такие моменты не терпелось бородавку обидную ему на нос посадить, или плешь побольше, да поярче образовать. Нетушки, лучше уж вообще не ходить.

Лиза спустилась со ступеней, и быстренько побежала на внутренний двор. Портфель колотил по спине, а сердце колотилось в груди под рубашкой. Она остановилась, почуяв, что не одна. Кто-то тоже решил прогулять?

Девушка выглянула из-за угла, и разглядела парочку, стоящую у фонтана. Вот значит как! Им значит можно и не прятаться! А ей страдай каждый раз. Он волосы своей девушке поправил, на них блеснула заколка, миленькая такая синяя бабочка. У самого на груди качнулся, золотистый медальон. Последний курс, эх... ей до этого ещё как до Парижа пешком! Лиза несчастно вздохнула.

А парень этот был ещё тот наглец, но прехорошенький... ещё бы, директорский сынок. Хотя, что ей, Лизе, до этого мальчишки. Другое дело сам директор академии. Она мечтательно вздохнула, поднимая взгляд на здание академии, и немедленно отыскивая нужные окна директорского кабинета.

Вот уж кто был не парень, а мечта. Недаром больше половины студенток по нему сохла...

Лиза была в числе сохнущих. До сих пор ею трепетно хранилось письмо, написанное самой директорской рукой, ещё на первом курсе, с требованием родителям явиться к нему на ковёр. Уж что она там тогда сотворила такое, Лиза и не вспомнила бы...

Сам же Виктор, являлся им в коридорах академии крайне редко, заставляя сердца трепетать, а мысли об учёбе бесследно растворяться. Неизменно за ним следовала его помощница, молчаливая, спокойная женщина. Лиза тайно завидовала её возможности столько времени проводить с директором, и даже согласна была поменяться с нею местами, и выполнять всяческие поручения. Хотя выполнять поручения не сильно хотелось-то, точнее совсем не хотелось, а вот повздыхать при луне, это самое то.

Сама же Лиза, имея дар ведьмы, конечно, не могла не ощутить подобную силу в помощнице Виктора. Таинственная женщина так же была ведьмой, причём сильной, и в отличие от бедной Лизы весьма талантливой.

Хи-хи-хих, красавчик — директор наверняка и не подозревал, что его помощница — ведьма. Тут Лиза встрепенулась. А вдруг она ему что сделает? Приворот, какой, или ещё чего пострашнее? Да нет... с виду вроде женщина приличная...

Ну да ладно, не зря же она прогуливала начертательную геометрию. У неё своя, личная, начертательная, и почти геометрия. Девушка кинула последний взгляд на окна, и вернулась обратно к входу. Пройдя между рядом статуй, она отыскала своё любимое укромное местечко, и уселась на пол, скрещивая по-турецки ноги, и опираясь на огромный каменный сапог стража.

Самое время было продолжить тренировку, и проверить её теорию на практике. От волнения, Лиза закусила пухлую губу, и достала из портфеля свою драгоценность. Каждая уважающая себя ведьма владеет книгой заклинаний. Лиза себя уважала, и уже второй год, усердно выводила замысловатые каракули в своей собственной книге. Бабка Серафима строго-настрого запретила внучке прикасаться к её записям, да и правда, где это видано, чтоб другая, посторонняя ведьма, хоть и связанная кровным родством, брала её в руки!

Закладка в книге была сплетена из чёлки счастливого трёхпалого Лѝнки. Однако нельзя сказать, что существо было счастливо в момент, когда ему выдрали клок шерсти из его лохматой головы. Ну да это мелочи.

Лиза спустила один из гольфов, разглядывая обидную царапину на коленке, и сосредоточенно принялась чертать указательным пальцем. Водила она им медленно, тщательно повторяя одними губами заклинание. Через пару минут, она с явной обидой поглядела на коленку. Ранка так и осталась краснеть на ней. Знаки не действовали. Упорно продолжая, девушка приложила ещё больше силы, чувствуя, как руку стало покалывать, через мгновение очертание знака вызолотилось в воздухе перед нею.

— Получилось! И-и-и!.. — она радостно постучала носками туфель друг об дружку.

Но странное дело, знак-то она начертала, и он даже возник перед нею, но её нога по-прежнему оставалась не зажившей.

— Куда ж я её применила-то?.. — взволнованно прошептала Лиза, моментом понимая, что спина её потеряла свою опору, и потемнело как-то во дворе.

— О-ой!.. — она задрала голову, расширенными глазами уставляясь на нависшего над нею исполина, — о-о-ой!!

Громадный воин, опёрся на свой меч, и опустил к ней голову, так же разглядывая проклятую царапину. Он качнул каменной головой, и на них немедленно посыпалась штукатурка, да облако пыли принялось опускаться сверху. Дальше хуже, он вознамерился сойти со своего пьедестала, что вызвало страшный скрип и грохот где-то на опорах, у самой крыши крыльца.

— А ну стой, дурень! Куда собрался?! — Лиза громко чихнула, надышавшись горькой пыли.

Но её никто не слушал, продолжая сотрясать бедную арку над входом. На украшенных великолепными коваными рельефами дверях, пошла трещина.

— Сто-о-ой! — девушка проворно спрыгнула с крыльца, в последний момент, хватая свой портфель.

На то самое место немедленно стал сапог каменного воина.

Статуя занесла ногу, для шага, да так и остановилась. Спиной почуяла Лиза чьё-то присутствие, да вот только оглянуться было боязно.

Тихим, но твёрдым голосом, неизвестный произнёс своё заклинание, моментом зажигая над их головами знаки, заставляя ожившее изваяние вернуться на место, снова опуская свой меч, и застывая среди своих древних товарищей.

Лиза обернулась, наконец, наталкиваясь на помощницу директора. Женщина гневно оглядела её, и звонким голосом повелела:

— За мной, в кабинет! Немедленно! — её каблуки застучали по ступеням, и девушке пришлось несчастно подчиниться.

Стоило им подняться на второй этаж, туда, где как всем было известно, располагался директорский кабинет, её настойчиво затянули внутрь его.

Тяжёлая дверь закрылась, отрезая их от внешнего мира. Ни один звук не мог просочиться за стены этого кабинета, так что накричаться ведьма могла от души, зная, что не будет услышана никем, кроме непутёвой девчонки.