Генеральный апгрейд. Глава 13. "по танку вдарила болванка..."

Генеральный апгрейд. Глава 13. «По танку вдарила болванка...».

Зам. наркома внутренних дел УССР Горлинский '7' февраля 1940 г.:

«При проектировании танка А-34, под руководством главного конструктора завода 183 инж. Кошкина, было выявлено ряд дефектов, влияющих на боевые качества машины… Кошкин и его заместитель Морозов вместо того, чтобы работать в направлении создания конструкции с люком и боковым обзором, поставили вопрос: или с люком без обзора, или боковой обзор, но без люка… Кошкин вместо того, чтобы учесть эти замечания и поручить опытному конструктору-корпуснику сделать проект без указанных дефектов, распорядился срочно деталировать будку водителя по проекту конструктора Барона. Указывая на недостатки конструкции будки, инженер Таршинов сам предлагал разработать проект последней, но был отослан Кошкиным в командировку в гор. Мариуполь, хотя надобности ехать именно ему не было никакой… Чтобы прикрыть разбазаривание средств, Кошкин готовит для пуска в серию будку водителя по проекту конструктора Барона, а по проекту инженера Таршинова изготовление почему-то будет производиться как опытный образец… Кошкин считает, что в готовой машине обнаружатся места, где якобы можно будет разместить дополнительное количество пулеметных дисков, хотя в проектных данных таких площадей в машине нет… По существу поставлен в известность НКВД СССР для принятия соответствующих мер через Наркомсредмаш и АБТУ РККА.

551/сн ГДА СБ Украины. Машинопис, Ф. 16. — Оп. 33 (1951 р.). — Спр. 90. — Арк. Стр. 213—217».

Зима 1940-1941 года выдалась на удивление холодная и снежная. Вот и сегодня — в понедельник 9 февраля, с утра изрядно морозило и слегка вьюжило.

С первыми лучами восходящего — красного как артериальная кровь Солнца, подъезжаем к полигону пёстрой колонной: от разномастных персональных «членовозов»-легковушек — до ведомственных автобусов, в которых находится практически весь состав субботнего совещания по проблемам танкостроения…

Рисунок 94. Танковый полигон в Кубинке. Современный вид.

«Танковый полигон в Кубинке» («22-й научно-испытательный автобронетанковый полигон (НИАБП) Главного управления танковых войск ВС СССР», «Войсковая часть (В/Ч) 68054»), был создан в начале 30-х годов в полуторах километров от подмосковной станции Кубинка и, на сей день является ведущим научно-исследовательским центром отечественного танкостроения. Здесь уже имеется своя довольно-таки неплохая материально-техническая база, сносные бытовые условия для руководства и личного состава и даже успел появиться свой собственный танковый музей.

Хотя премного наслышан про Кубинку ещё «там», впервые здесь и с любопытством рассматриваю сквозь заиндевевшее бронестекло административные здания, ремонтные мастерских, казармы, ангары для техники и склады. Дым столбом из печных труб зданий и котельных.

Возле командно-наблюдательного пункта с невысокой — но приличных размеров наблюдательной вышкой, стояло пять «Т-34» декабрьского выпуска с 76-мм пушкой «Л-11», два «КВ-1» с тем же стволом и один «КВ-2» — с непропорционально-высокой, квадратной башней и грозно торчащей из неё толстым стволом шестидюймовой гаубицы «М-10».

Возле них переминались с ноги на ногу четверо харьковчан в зимней танкистской форме во главе с Морозовым — экипаж машины боевой и, пятеро ленинградцев — впереди которых приплясывал на морозе Котин.

Оба «экипажа», надо заметить — выглядели довольно нелепо и просто по-дурацки в своих зимних танкистских комбинезонах «на вырост».

* * *

Как только в сопровождении генерала Косынкина и двух «шкафов», выбрался из машины, тут же к нам подбежал Начальник полигона полковник Романов с красными как у вампира глазами и почерневшим от холода и копоти лицом. Приложив ладонь к мятой шапке-ушанке со звездой, доложил охрипшим голосом:

— Товарищ Председатель Государственного Комитета труда и обороны… По вашему приказу мишени приготовлены, орудия расставлены и пристреляны, расчёты проинструктированы…

«А при каждом расчёте — чекист с заряженным револьвертом! А то — инструктаж то, инструктажем… Но бережённого Маркс бережёт!».

— …Танки полностью заправлены топливом и боекомплектом. Машины укомплектованы и исправны, моторы прогреты…

В ответ, тоже «взяв по козырёк»:

— Объявляю благодарность в виде десятидневного отпуска и поездки с семьёй на Кавказ после окончания генеральных испытаний!

Широко раскрыв глаза от нечаянной радости — тот гаркнул, как из орудия выстрелил:

— Служу Советскому Союзу!

— Кроме того, своей властью наградите… Столько своих подчинённых, сколько сочтёте нужным.

Видя возникшую задумчивость в глазах, добавляю:

— Ценными подарками. Со списком требуемого, пришлите кого-нибудь в мой Секретариат.

Затем с ним и с Федоренко мы подошли к выстроившимся «танкистам» и, словами и «на пальцах» объяснили им боевую задачу. Сперва, езда кругами вокруг полигона — до сухих баков, затем минимальная (на всякий — в том числе и, «пожарный случай») заправка и, снова езда. Только на этот раза «туда-сюда» по полигону со стрельбой с коротких остановок по слегка замаскированным мишеням в одну сторону.

Романов уточнил:

— Внимание, товарищи: сеансы радиосвязи через каждые пятнадцать минут. Не реже! Вокруг полигона разрешается езда с открытыми люками, во время стрельбы люди должны быть закрыты и задраены изнутри…

Показывает на виднеющиеся пулемёты «Максим»:

— …Так как периодически будет производиться обстрел танков обыкновенными и бронебойными пулями.

Наконец, «вводный» инструктаж подошёл к концу:

— После полного расходования боекомплекта, танк требуется поставить возле вон той мачты с красным флагом. После чего с дистанции пятьсот метров по нему будет произведено по четыре выстрела в лоб, в борта корпуса и башни. По танку «Т-34» — из 37-мм и 45-мм противотанковых орудий. По «КВ» — из 76-мм орудия «Л-11».

— Предупреждаю: машину покидать запрещается до подачи сигнала «Отбой» по радио, а в случае его повреждения — сиреной. В случае если экипаж по каким-то причинам не в состоянии продолжать выполнять боевое задание, в случае какого-нибудь «ЧП» — белый флажок из башни. Тогда стрельба по танку будет прекращена.

После его взмаха рукой, коротко прозвучал сигнал сирены.

После чего мы с Федоренко и Романовым отошли в сторонку, предоставив генералу Косынкину произвести инструктаж по «технике безопасности». Вроде бы достаточно далеко отошли, но тем не менее морозный воздух донёс до моих ушей:

— Товарищи, предупреждаю со всей серьёзностью: в случае поворота башни танка в сторону командно-наблюдательного пункта — по нему без предупреждения будет открыт огонь на поражение из зенитных орудий.

Недалеко расположились хорошо окопанные и замаскированные позиции четырёх— орудийной батареи 76-мм зенитных пушек «образца 1938 года», возле которых наряду с расчётами маячили бойцы моей личной охраны, вооружённые снайперскими винтовками и «Томми-ганнами». Возле меня же в этот день, постоянно маячили ещё двое с «чемоданчиками охранника» — раскладными бронещитами, то есть.

Сколько не разубеждал своего Начальника охраны в целесообразности таких «мероприятий» — но он настоял на таких мерах безопасности:

— Бережённого Бог бережёт, Иосиф Виссарионович!

— Ага… А не бережённого — конвой стережёт.

Рисунок 95. Средний танк «Т-34» выпуска 1940 года с пушкой «Л-11».

Невольно открыв рот пройдясь вдоль строя впервые увиденных настоящих «тридцатьчетвёрок», показываю пальцем на третью машину:

— Товарищ Морозов! Этот танк ваш.

Не увидев реакции, сам скомандовал:

— Экипаж… По местам!

Ряженные танкисты неуклюжей «верблюжьей» трусцой подбежали к танку и принялись на него карабкаться по гладким и обледеневшим по причине холодного сезона бортам… Вот кто-то из них — кажется это заряжающий, которого «играл» конструктор корпуса Таршинов, сорвался с башни и упал оземь сверзнувшись на спину.

Кроме него и самого Морозова, в экипаж входили Кучеренко (механик-водитель) и инженер-конструктор Черняк (стрелок-радист).

Не удержавшись, выкрикнул:

— А специальные поручни на танк присобачить — не судьба была? Всё за вас Сталин должен соображать, ленивые недоумки!

Увидев директора и главного инженера Харьковского завода в толпе, подзываю их жестом, и:

— Возьмите на карандаш, товарищи и особенно Вы — товарищ Максарёв: танку нужно приделать поручни для удобной посадки-высадки экипажа и перевозки десанта на броне.

Новая беда: за что-то зацепившись зимним комбезом — стрелок-радист застрял в люке мехвода, мешая забраться на место мехвода Кучеренко, поэтому посадка экипажа несколько затянулась…

Ну, наконец вроде уселись по местам горе-танкисты и даже особо потерпевших нет.

Высунувшись из-за общего башенного люка непревзойдённо-уёбищной конструкции, Морозов достаточно бойко доложил:

— Товарищ Председатель Государственного Комитета Труда и Обороны… Экипаж к бою готов!

— Вижу, молодцы.

Усмехнувшись, подхожу к тяжёлым танкам и, довольно долго задумчиво простояв у 52-х тонного «КВ с большой башней» — разглядывая кольца брони на внушающем невольное уважение толстом стволе 152-мм гаубицы и, пробурчав про себя:

«Этот однозначно не доедет…».

Рисунок 96. Танк «КВ-1» выпуска декабря 1940 года.

Спрашиваю у столпившихся кучкой конструкторов этого монстра:

— Гаубицу не пробовали на 180 градусов вокруг продольной оси повернуть?

Недоумённо переглянулись и Главный вопрошает:

— Зачем?

— Затем, что противооткатные устройства окажутся сбоку и высоту этой «колокольни», можно будет уменьшить…

Прищурившись, прикинул на вскидку ладонью:

— …Сантиметров на тридцать. А это в свою очередь даст экономию массы — тонны в полторы, а то и все три.

Снова переглядываются — на этот раз изумлённо и, Котин:

— Не догадались, товарищ Сталин! Но это надо поручить товарищ Петрову из…

Прервав:

— В свою очередь, обязательно на эту тему поговорим.

Махнув рукой, указал на первый же «КВ с малой башней», стоящей рядом:

— Ладно, начинаем… Товарищ Котин, командуйте!

Тот, сразу же зычно выкрикнул:

— Экипаж… По местам!

В экипаж тяжёлого танка вошли практически все бывшие на совещании питерцы-кировцы — кроме директора Зальцмана, конечно. Котин — командир, Шамшурин — мехвод, Духов — наводчик, Курин — заряжающий и Ермолаев — стрелок-радист. Тоже были проблемы — люк на башне один, а народу в башне — трое… Поэтому образовалась очередь, как у прилавка мясного отдела при «Застое».

Поманив пальчиком подзываю к себе директора Кировского завода Зальцмана:

— Люков на башне у «КВ» должно быть не менее двух. Поняли?

— Понял, товарищ Сталин.

— И про поручни для экипажа и десанта тоже не забудьте.

В этот раз обошлось без цирковых номеров — как в случае с «Т-34» и, вскоре Котин бодро доложил о готовности.

Услышав это, я во всю глотку выкрикнул Гудерианом:

— Танки… ВПЕРЁД!!!

И махнул рукой в направлении выезда из полигона.

Мгновенно взревели лишённые глушителей мощные дизели, лязгнули гусеницы и обдав нас копотью — обе стальные махины рванули наперегонки и, вскоре скрылись за ближайшим поворотом.

Минут пять постояли толпой провожая их взглядами, затем посмотрев на часы, предлагаю:

— Ну что, товарищи? Что даром то, сопли на свежем воздухе морозить? Давайте проследуем на командно-наблюдательный пункт.

* * *

Конечно, все на КНП не влезли. Кроме меня — охрана во главе с Косынкиным, «группа особо приближённых лиц»… Ну и, те — которых эти испытания напрямую касались: высшее руководство Главного управления Танковых войск и директора танковых предприятий с главными инженерами. Остальные рассосались по другим помещениям, имеющим телефонную связь: так что если мне кто-нибудь срочно понадобится — я в любой момент его смогу найти.

Здесь на КНП было достаточно тепло, чтоб скинуть шинель и снять шапку. Имелось где присесть, что выпить и чем закусить в ожидания окончания «танкопробега»…

Нет, не спиртное!

Пузатый самовар на столе и к нему горки вкусностей сложенных на блюдах и вазочках. Впрочем, для желающих перекусить горячим, неподалёку находилась работающая столовая.

Но главное, на КНП имелась радиостанция — по которой можно было поддерживать связь с экипажами танков.

«Связь»… Захотелось сдохнуть двуряд и, причём — тут же и немедленно!

Мне, привыкшему к Интернету и мобильнику — из которых собеседника слышно, как будто рядом стоишь, этот треск и хрип из здорового квадратного ящика с непонятными приборами со стрелками — был как железом по стеклу, скрипичным смычком по извилинам головного мозга или рашпилем по «причинному месту».

Чуть позже, от мысли, что возможно здесь придётся провести весь день — мне передумалось подохнуть, зато невыносимо захотелось загеноцидить незаконными репрессиями как можно больше невинных жертв… Чтоб реабилитаторы надорвались до межпозвоночной грыжи — папки с их делами в Верховный Суд таская. Хронноаборигены же, вот что удивительно, не только умудрялись всё это довольно спокойно выносить — но ещё и различать членораздельную речь в этой какофонии нерво— душераздирающих звуков и информировать меня об происходящем на маршруте пробега.

Однако, как довелось ещё раз подтвердить на тушке тела Реципиента: человек — скотина выносливая и ко всему привыкающее на счёт «раз»… Буквально час-два и, я уже адаптировался и относился к такому качеству радиосвязи как к должному. К обеду же, даже научился кое-как — через слово через два, понимать — что из того «ящика» говорят.

Связь становилась лучше при приближении обоих танков к КНП, то становилась хуже (а то и вообще прекращалась) при их удалении, что в общем-то и не удивительно — зная, что максимальная дальность у «71-ТК-3» — всего 19 километров…

Но почти сразу же выяснилось, что стрелок-радист (инженер-конструктор Черняк) «Т-34» на ходу связь поддерживать не может. Как мне объяснили, эта радиостанция нуждается в постоянной подстройке «убегающей» волны. А делать это в стесняющей движения толстой зимней одежде — очень трудно, а на ходу — совершенно невозможно, так как она находится «в ногах» у стрелка-радиста. При попытке наклона — его голова упирается, а на ходу — ещё и бьётся об затыльник курсового пулемёта.