Я могла понять, что так отчим мстил за поражения, за вред своей репутации. Понимала, как его бесил тот факт, что кто-то превзошел его, Великого Стратега, в военном искусстве. Но, естественно, любви к Дор-Марвэну все это не добавляло. Скорей уж наоборот.

Выяснив личность пленника, я долго наблюдала за темницей. Разыскав ведущую в подземелье дверь, следила за перемещениями стражников днем. С наступлением весны, безрассудно пользуясь тайным ходом почти каждый день в течение четырех месяцев, собирала сведения о ночном распорядке. Охраны снаружи никогда не было. Внутри тем более. Стражники заходили только вместе с отчимом. Выяснила я это довольно быстро. Оказалось, что отсутствие охраны никакой не секрет. Дор-Марвэн сам рассказал об этом пленнику. Мол, если король нужен кому-нибудь, то, пожалуйста, пусть забирают, даже охрана не стоит. Никто из-за пропажи переживать не будет, невелика птица. Сродни этому был ключ от кандалов, висящий у самой двери. Так, чтобы было видно, но нельзя было дотянуться.

Отчим, вначале приходивший 'в гости' чуть ли не ежедневно, появлялся в тюрьме все реже и реже. Но всегда исключительно по ночам. Думаю, ему со временем просто надоела игрушка. Его визиты не всегда заканчивались избиением, изредка, когда у него было хорошее настроение, он просто говорил гадости. Но арданг никогда не отвечал. Уверена, единственный раз, когда Ромэр говорил в тюрьме, он разговаривал со мной....

Я перечитывала свой старый дневник, перед глазами мелькали воспоминания, а в душе поднималась злость. Мне снова хотелось убить Дор-Марвэна. Но теперь с особой жестокостью.

Последняя дата в дневнике — полтора года назад. Когда заболела мама. И все остальное вдруг стало неважно. Теперь мне было безумно стыдно, что я тогда не воспользовалась ситуацией и не освободила пленника. Но ничего, может, не все потеряно? Возможно, у меня еще будет шанс...

Глава 4

Мне повезло. Отчим уехал через два дня по делам. На неделю. Вряд ли что-нибудь изменилось в условиях содержания узника. А если полагаться на мои записи, то ему оставят еды и воды на семь дней, прямо в камере. Ровно из расчета, чтобы с голоду не умер, и до приезда отчима охрана себя заботой о пленнике беспокоить не будет. Мне это только на руку.

Мило, как у нас заведено, распрощавшись с Дор-Марвэном и пожелав ему приятного путешествия, я вернулась к себе в башню и стала ждать темноты. Задолго до наступления сумерек я отослала новую служанку и заперлась изнутри. Я искренне радовалась тому, что тогда было начало весны, и рано становилось темно. Это означало, что у меня будет больше времени на разговор. При условии, что пленник жив. От этой мысли меня пробрало холодом, и я срочно стала искать другую тему для размышлений. Нервничала ужасно. Мало того, что ни в чем не была уверена, так я еще очень долго не лазила по крышам. Теперь только оставалось надеяться, что справлюсь.

И вот тот самый момент настал. Стараясь не думать ни о чем, я выскользнула в ночь, привычным движением ухватилась за выступ на козырьке. Перенесла ногу с подоконника на черепицу. Там есть уступ, это ничего что крыша после дождя скользкая... Карабкаться было легко, словно делала это последний раз вчера. Взобралась на самый верх, теперь восемь шагов чуть левее центра, теперь осторожно-осторожно вниз. Справа крепление водосточной трубы, слева опора под плющ... Скользко, конечно, но довольно удобно. Лишь оказавшись на земле, перевела дух. Прокралась вдоль стены, пригибаясь на всякий случай рядом с окнами. Третье окно от угла, здесь разболтанная щеколда, легче открыть. Чуть дыша, подцепила ее тонким лезвием ножа. Вдох — и створка бесшумно открылась. Вот я уже в коридоре. Все по-прежнему тихо. Вот гобелен с охотой на косуль, вот слишком гладкий камень. Кто бы ни проектировал этот замок — гений. Ход открылся бесшумно, из-за гобелена, прикрывавшего лаз, чуть слышно пахнуло затхлостью. Я проскользнула туда и на цыпочках, стараясь ступать как можно мягче, пошла вперед. Знала, мне нужно пройти триста сорок восемь шагов по гладкому, идеально ровному полу. Я слишком часто здесь бывала, слишком хорошо знала этот коридор, свет был мне даже не нужен. Когда сквозь зарешеченную щель в ход стал просачиваться колышущийся свет факелов, лишь тогда я поняла, как сильно волновалась. До безумия, до боли в сердце. Я в жизни никогда так не боялась. Остановившись напротив тускло освещенной отсветами факела из коридора камеры, облегченно выдохнула. Пленник был на месте. И он был, кажется, жив. Мне было его плохо видно, — в камере не горели факелы, свет шел только из коридора. Узник сидел в углу, пристроив голову на лежащие на коленях руки. Наверное, самая удобная поза для сна в этом диком месте.

Я минут десять стояла, облокотившись на холодный камень, и дышала, просто дышала. Немного собравшись с мыслями и взяв себя в руки, впервые с той самой ночи вошла в коридор. Все еще крадучись, сделала пару шагов и была вынуждена остановиться. Сердце колотилось как бешенное, перед глазами поплыла подозрительная пелена. Я вцепилась в холодную кладку, тряхнула головой. Сделав еще пару глубоких вдохов, обругав себя самыми невежливыми словами, которые только знала, я напомнила себе, что девушке королевской крови не пристало так паниковать. С колотящимся сердцем я ничего поделать не смогла, но на дрожь повлияла.

Полтора десятка шагов, — и вот я стою у входа в камеру, смотрю на узника, но он не поднимает головы. Оказалось, света из коридора вполне достаточно.

Возможно, я действительно очень тихо ходила, и он меня не услышал, возможно, спал. Но я стояла, смотрела на него и молилась, чтобы только не сбылись мои худшие опасения, чтобы он не повредился умом. Было бы неудивительно, столько лет в застенках, в одиночестве... Ужас взялся за меня с новой силой, но отступать было некуда. Стиснула кулаки и сделала шаг к пленнику, потом еще один. Арданг все так же не поднимал головы. Я робко кашлянула, но без эффекта. Тогда, решительно преодолев разделяющее нас расстояние, наклонилась и погладила человека по плечу.

— Эй, проснитесь, — прошептала я, потому что голос не слушался.

Пленник вздрогнул и поднял голову. Я поспешно отдернула руку и отступила на шаг. Мне почему-то казалось, что арданг подскочит, схватит меня за горло и, рыча что-то нечеловеческое в своем вызванном заточением безумии, задушит меня. Но еще больше я боялась увидеть такой же мутный от боли взгляд, что преследовал меня в кошмарах.

Узник поднял косматую голову и посмотрел на меня совершенно спокойно. В серо-голубых глазах не было и намека на помешательство. А я могла лишь восхищаться этим человеком. Потому что даже в таком положении, он не утратил гордости. Истинный король... Его взгляд был цепкий, живой, немного удивленный, но какой-то пустой. Словно в нем не хватало самого главного, и я значительно позже поняла, чего не доставало этим глазам... Надежды.

Пленник смотрел на меня, чуть склонив голову набок, и молчал. Собираясь сюда, я думала, о чем буду говорить. Но так толком речь и не составила, а от переживаний вообще все слова растеряла.

— Меня зовут Нэйла, — представилась я. Он едва заметно кивнул, но не ответил. Я растерялась еще больше, и следующие пару минут мы смотрели друг на друга. Он безмолвствовал, и его лицо было бесстрастно. Вдруг неожиданно для себя выпалила: — Я хочу предложить сделку.

Казалось, его не проняло, не заинтересовало. Может, я все-таки ошиблась, выдала желаемое за действительное... В конце концов, какой у меня опыт общения с умалишенными?

— Я освобожу Вас, а Вы взамен пообещаете доставить меня в один портовый город на юге, — пытаясь унять дрожь в голосе, продолжала я.

Он не ответил, но пошевелился. Знаю, мне ничто не угрожало, но нервы были на пределе, я отпрыгнула от пленника чуть ли не к противоположной стене. Он посмотрел на меня, не скрывая удивления, но не встал, так и остался сидеть, только скрестил руки на груди. Самым ужасным было то, что пленник по-прежнему молчал.

— Поймите, я говорю совершенно серьезно, — я, наконец, сообразила, что у него нет никаких оснований доверять мне. Вполне мог посчитать, что меня подослал отчим, а все мои слова — очередное издевательство. К тому же догадалась, что стою против света, а очень трудно доверять тому, чьего лица не видишь. Поборов страх, подошла к ардангу ближе, так, чтобы свет из коридора попадал мне на лицо. Наклонилась, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и со всем убеждением, на которое была в тот момент способна, сказала: — Я не обману.

Я вглядывалась в эти серо-голубые глаза и пыталась понять его мысли. Пленник все так же молча смотрел на меня, а потом в его лице, в его взгляде что-то изменилось.

— Меня зовут Ромэр, — прошептал он. — Но, думаю, Вы это и так знаете.

На меня такой волной накатило облегчение, что я с трудом удержалась на ногах. Но нашла в себе силы ответить:

— Знаю.

Хвала небесам, все-таки не сумасшедший. И это он подтвердил своим вопросом:

— Зачем Вам я?

— Мне нужен надежный спутник, который меня не предаст.

— Неужели так мало свободных людей? — он недоверчиво усмехнулся. — Зачем Вам узник?

И как объяснить, что его полный боли взгляд является мне в кошмарах? Что буду всю жизнь проклинать себя за то, что могла помочь, но ничего не сделала? Что я не могу оставить его здесь гнить во власти отчима? Что если сбегу без него, то всю злобу Дор-Марвэн выместит именно на пленнике? И наверняка убьет, даже не заметив этого за издевательствами, заигравшись. А мне не хотелось этого допускать. И как объяснить все эти мысли человеку, который мне не доверяет, у которого нет причин это делать? Поэтому ответила коротко, по существу и, главное, правдиво:

— Не хочу, чтобы Вы умерли в тюрьме.

Он задумался над моими словами, а потом задал следующий вопрос:

— От кого Вы убегаете?

— От Дор-Марвэна, — честно призналась я. Если пленник и удивился, то вида не подал. Я заметила, что он говорит шепотом, это натолкнуло на предположение, от которого у меня зашевелились волосы на затылке. Я так сюда влезла, понадеявшись на старые записи... — Вы шепчете, думаете, может вернуться охрана?

— Нет, — сиплым низким голосом ответил он. — Я просто очень давно не говорил.

— Я знаю, — вырвалось у меня. Только бы не спросил, откуда...

— Дор-Марвэн — очень опасный противник, — сказал арданг. — Он всегда мстит тем, кому удается его обыграть. У Вас должна быть исключительно веская причина, чтобы заводить такого врага.

Он сглотнул и продолжил снова шепотом:

— Вы пойдете до конца? Вы уверены в этом?

— Да, уверена, — твердо ответила я. — Иначе не пришла бы сюда и не давала ложную надежду.

Кажется, именно эти слова он хотел услышать. Но, к счастью, вопросы на этом не закончились. Значит, можно верить, что воспринял всерьез.

— Вас не хватятся?

— Если правильно выбрать время, то не сразу. Будет два-три дня преимущества.

— Когда планируете?

— В течение следующих двух, самое большее трех месяцев, — честно ответила я. Понимаю, ему, наверное, хотелось бы услышать 'завтра'. Но он не прокомментировал сроки.

— Как?

— Так же, как и пришла сюда, — я пожала плечами.

— Я не слышал, чтобы открывалась дверь, — чуть нахмурился пленник.

— Потому что я ее не открывала. Здесь есть секретный ход, — подумать только, он первый, кому я говорю об этом проходе.

— Ясно, — больше вопросов он пока решил не задавать. Я посчитала, что теперь моя очередь.

— Дор-Марвэн уехал на неделю. Если он в отъезде, стража сюда не заходит?

— Нет, — прохрипел арданг. — Оставляют еды и не появляются несколько дней. Хотя они последнее время очень часто так делают. Последний раз заходили сегодня.

Я задумалась.

— А он сам давно заходил?

— Недавно был, дней пять назад. А до того долго не появлялся. По ощущениям месяца два не был. Точнее сказать не могу.

Да, отчим явно потерял интерес к пленнику, потому что последние три месяца точно никуда не отлучался из дворца. Это хорошо. Нужно было спросить, не избили ли арданга тогда. Потому что раньше бывало, что стражники слишком усердствовали, и Нурканни приходилось лечить пленника. Но если отчиму наскучила месть, он мог колдуна и не привлекать, позволить узнику медленно умереть. А если сломано что-нибудь? А если болеет? Узнать нужно было обязательно, но как это вежливо сделать я не знала. Решила махнуть рукой на реверансы, мы не в том положении, и спросила прямо. Он заботу, кажется, не оценил, во взгляде промелькнуло какое-то странное выражение.

— Все в порядке, — сказал он с легким вызовом. Хотелось считать, что я додумала лишнее. Ведь он плохо владел голосом, но арданг снова сложил руки на груди, а взгляд, которым он меня окинул, уж совсем мне не понравился. Я поняла, что он не скажет, даже если разумней было бы другое. Как с Брэмом. Заставить парня признаться, что у него что-то болит, было почти невозможно, даже если брат едва не стонал.

— Мне просто любопытно, — отвлек меня от размышлений глухой голос пленника. — Что было бы, ответь я сейчас иначе?

— Я бы поговорила со знахарем и купила нужное лекарство, — удивленно сказала я и глянула на собеседника. Он всматривался в меня с великим недоверием, словно ожидал услышать совершенно другой ответ, а этот не мог осознать.

Единственный факел в коридоре как-то жалобно затрещал.

— Вам пора уходить, — прошептал арданг. — Он скоро погаснет. Если решитесь прийти еще, возьмите фонарь. Потому что никакого другого света здесь несколько дней не будет.

— Я приду завтра, — пообещала я и вышла.

Спохватилась только, когда снова оказалась в потайном ходе. Я же все время об этом помнила, но из-за переживаний все-таки забыла! Быстро, пока не погас отчаянно чадящий факел, вернулась в камеру, на ходу стягивая заплечный мешок. Мое поспешное возвращение очень удивило пленника. В сгущающейся тьме я сунула ему в руки большой кусок копченого мяса и полковриги свежего, еще чуть теплого хлеба.

И я рада, что именно в этот момент факел погас, потому что видеть лицо Ромэра, когда он шептал 'спасибо', я не могла.

Глава 5

Я не спала всю ночь, размышляла, волновалась. Странно было бы, если б после такой нервотрепки удалось заснуть. Кроме того, мне нужно было обдумать и сделать очень многое до побега. До разговора с пленником я боялась детально продумывать план. Чтобы разочарование не было таким жестоким... Ведь Ромэр был моей единственной надеждой, и это несмотря на его собственное отчаянное положение... А я очень боялась прийти к пустой камере или к безумцу.

Я посчитала, что у нас есть, самое большее, два месяца и пять дней. Потому что близилась годовщина победы над Ардангом. Разумеется, отчим не мог забыть навестить пленника в такой день. Поздравить, так сказать. Я же твердо решила, что мне нужен здоровый, крепкий спутник, а не заморенный голодом до полусмерти доходяга. Я надеялась, что он сказал мне правду, и для восстановления сил потребуется лишь хорошее питание. Если человека начать нормально кормить, то это вскоре становится заметно. А я не хотела, чтобы это заметил отчим.