Семейные ценности

После замечания Льва они умолкли, почувствовав, что разговор зашел в тупик. Положение спасла Победа:

— Но если не могут они, — с нарастающим напряжением в голосе проговорила она, — то это должны сделать мы. Ты, Герой!

— Что? — не понял он. — Стать коварным, хитрым и злым?

— Или богатым? — не удержался Лев.

— Да нет же! — в досаде она топнула ногой. — Разрушить их коварные замыслы. Помнишь, какое предсказание сделала тебе на уроке госпожа Ведана? Ты победишь Зло!

— И как ты себе это представляешь? — с недоумением спросил Герой. — Упырь Чорен размажет меня одним взмахом волшебной палочки!

— А Чорт Чорен скатает в шарик и закинет на Луну, — добавил Лев.

— Ах, ну, кто вас просит размахивать палочками перед носом волшебников! — недовольная их недогадливостью сказала Победа. — Собрать доказательства их вины, и пусть с ними разбирается Нижняя Палата.

Меня невольно разморило на солнышке и, лениво жмуря глаза, я перевернулась на спину. 'Вот так и начинаются кровавые войны, — подумалось мне, — у детишек оказывается слишком много свободного времени и полное отсутствие родительского контроля'.

— Как ты предлагаешь собрать эти самые доказательства? Времени ведь не осталось. Ходят слухи, что Князь Тьмы возродится в ночь Солнцестояния, прямо во время бала, а до него — всего ничего!

— Эх, пробраться бы в дом Чоренов, там наверняка можно раздобыть улики, — тоскливо протянул Герой.

— Замечательная идея! — восторженно воскликнула Победа. — Прекрасная мысль! Это можно сделать с помощь чар. Правда, это чары иллюзии, хорошего волшебника они не обманут, только слуг. ... И у меня не всегда получается...

Ничуть в этом не сомневаюсь, дор-р-рогая!

— А я даже не слышал о них, — признался Лев. — И откуда ты все знаешь, Победа?

Она фыркнула.

— Но в кого же превратиться, чтобы пробраться в дом Чоренов?

Они задумались. Есть о чем! Ответ прямо перед ними, но некоторые так слепы!

— В Маришу! — счастливо выкрикнула Победа. — Я знаю заклинание, которое запрет ее где-нибудь в школе на это время!

Ми-у, милая, никто не сомневался, что знаешь его именно ты.

Дальше не было ничего интересного. Они, излишне подробно, обсудили, как и куда заманить меня, что искать в доме, и как быть, столкнувшись с настоящими Чоренами.

И опять мы завтракали без мамочки и папочки. Какие у них могут быть дела, мешающие позавтракать с детьми? Бесик, в радостном детском неведении, болтал, не умолкая, но его не слушали. Чорт был задумчив. Бледность и темные круги под глазами намекали на бессонную ночь. Что ж, ему было от чего потерять покой. Я пила чай с молоком и думала сразу о нескольких вещах.

— Мне пора идти, — тихо проговорил Чорт.

— Я тебя провожу, — откликнулась я, поднимаясь из-за стола.

Чорт не возразил, а это значило, что он сильно напуган.

По дороге к площади Страстей мы молчали, и, не сговариваясь, выбирали окольные пути, где нас не поджидали рассерженные волшебники. На площади, несмотря на ранний час, толпился народ. Многие, без снисхождения и жалости к себе, облачились в парадную мантию, тяжелую, пропахшую прабабкиным нафталином, но все равно побитую прожорливой молью. Уродливые, высокие шляпы с обвислыми полями и затертыми звездами виднелись тут и там. То и дело слышались сердитые окрики — соседи наступали на длинные полы мантий, волочившиеся по земле. И эти люди жаждали участвовать в суде над моим братом!

Увидев толпу, Чорт стал бледнее привидения, и кадык запрыгал на его горле. Он остановился у площади, словно раздумывая: идти дальше или сбежать.

Его появление заметили. Разговоры оборвались, словно Чорт был магнитом, все развернулись навстречу ему и расступились, освободив дорогу до самого крыльца Ратуши. Чорт сжал мое плечо.

— Спасибо, что проводила меня.

— Что значит 'спасибо'? — поинтересовалась я. — Завещай мне свою долю наследства!

Чорт поглядел на меня, усмехнулся...

Репетицию хотели отменить из-за слушаний по делу Чорта Чорена, но я настояла, чтобы ее провели. Если не удалось избавиться от этой роли, то нужно быть на высоте, а до премьеры два дня. К тому же мы в первый раз играли пьесу в костюмах.

Репетиция не удалась. Актеры поминутно забывали слова, путались, и глаз с меня не сводили. А я как раз выучила роль на зубок и подавала реплики без запинок. Но вот что поразительно, вчера еще господин Лазарь воздевал руки, закатывал глаза, умоляя выучить слова, а сегодня он казался недовольным — наблюдал за мной пристально, будто смерть за бессмертным. Странные люди!

Заманить в расставленную ловушку — на это нужен особый талант. Победа им не обладала. Мне пришлось приложить усилия, чтобы их блестящий план не провалился. Как же трудно быть жертвой!

Наконец, дверь за девочками захлопнулась, и ее замкнуло заклятие. Я осторожно выглянула в окно. На школьном дворе стояли эти трое, подняв головы и бессовестно разглядывая окна. Фу, какое бесстыдство — таращиться в сторону человека, которого ты только что околдовал! Такая беспечность преподает горькие уроки! Я подождала несколько минут и проверила — то же самое надежное, старое, злое колдовство, которым морочили на колокольне. Прекрасно! Неспеша переоделась, дав им несколько минут форы, а потом тихо отворила дверь — занятия с Чортом не прошли даром. Заклятье, если Победа надумает его проверить, выглядит ненарушенным. А значит, она будет твердо уверена, что я надежно заперта. Это придавало ситуации пикантность.

Льва оставили у школы, так, на всякий случай. Он сидел на лавочке, опираясь спиной о ствол вяза, и, наверное, в сто первый раз повторял свои реплики, заучивая. Вот что значит — родится полукровкой! Усыпить его не составило труда, но я подумала, что усилия его и траты папочки должны быть вознаграждены, и послала ему в сон подходящего наставника.

Дома я очутилась, опередив Героя и Победу. Мамочка была наверху у себя, Бесик занимался с нянькой в детской. Слуги на кухне готовили обед. Я села ждать в библиотеке. Она безраздельно принадлежала папочке. Если кому-то из нас требовалась книга, мы непременно спрашивали разрешения ее взять. Кроме того, в одном из шкафов, под замком, хранились книги, имеющие особенную ценность или опасность, или то и другое вместе. До сих пор к ним меня не допускали. У Чорта я видела несколько из этого шкафа, но он торопливо прятал их, едва кто-нибудь входил. И вдруг подарок судьбы: на столе лежало сразу две. С понятным любопытством я взяла первую. Она называлась 'Великая книга пророчеств'. Я раскрыла древний, увесистый фолиант. Перелистала потемневшие страницы из кожи, спущенной с врагов, и нашла закладку, вырезанную из кости и украшенную золотом. Такими обычно пользовался папочка. У него их три или четыре штуки. Закладкой он заложил раздел пророчеств о Князе Тьмы. Десятки предсказаний, записанных каллиграфической вязью. Некоторые короткие и ясные, что-нибудь вроде: 'Он придет'; другие длинные и путанные. Например, что-то о девице, которой нужно совокупиться с козлом, потом его зарезать и дать выпить ей козлиной кровь. Зачатый таким образом ребенок родится в ту же ночь и будет Князем Тьмы.

Я никогда не любила этот предмет в школе. Разгадывание древних и туманных аллегорий всегда меня утомляло и возмущало эстетическое чувство. И как только папочке хочется копаться в этой абракадабре?

В заглавии другой книги стояло: 'Темные повелители всех времен и народов'. Здесь тоже была вставлена закладка на главе о Князе Тьмы. Я рассмотрела рисунок — змей, свитый тугими кольцами — Его символ. И вдруг мне в глаза бросился точно такой же, вырезанный из белой кости. В книгу вместо закладки был вложен ритуальный нож. Я потянула за рукоять, и из костяных ножен показалось лезвие, тонкое, остро отточенное — таким удобно перерезать горло.

Мысли мои поменяли направление, и я отказалась от прежних планов. Как ни забавно проучить этих наглецов, но придется отложить развлечения.

И ушла.

Я поднялась к себе, и что происходило дальше в библиотеке — понятия не имею. Именно так и объяснила папочке, когда он, зайдя туда вечером, обнаружил пропажу ритуального ножа-закладки. Почему-то он считал меня виновной в том, что произошло, очень сердился и хотел опять посадить под замок. Но вступилась мамочка. Она заметила, что незачем оставлять на видном месте ценные вещи, а в собственном доме уж тем более.

Вечер не задался. Все рано разошлись по комнатам, папочка заперся с Чортом в библиотеке, и они что-то обсуждали до самой ночи. Чорт был оправдан Советом и помилован папочкой. На Беса рассердилась мамочка и отправила его рано спать. У нее самой разболелась голова, и она ушла в свои комнаты. Оставшись одна, я выглянула в окно. Сегодня серенада Деймоса развлекла бы меня, но, как нарочно, в саду было темно и ни души.

На другое утро они сидели за столом. Мамочка подперла лоб рукой, папочка рассеянно играл вилкой. Чорт мрачно рассматривал какую-то точку на полу. Бесик задумчиво переводил взгляд с одного на другого, пытаясь угадать, откуда ждать беды. Увидев меня, они постарались сделать обычные лица. На сторонний взгляд их попытка выглядела жалко, но в некоторых случаях прилагаемые усилия важнее результата. Я подставила мамочке лоб для поцелуя. Вблизи было заметно, что веки припухли — она плакала.

Я заняла свое место. Завтрак продолжили молча, будто набрали в рот воды. Похоже, объяснять мне никто ничего не собирается. Что ж, узнаю обо всем сама.

— Папочка, а правда ли, что наша семья обязана служить Князю Тьмы? — спросила я, намазывая хлеб маслом. Папочка — старый интриган, и лицо его не выдало. Мамочка то ли вздохнула, то ли всхлипнула. А вот Чорту нужно ежедневно выслушивать не меньше трех ужасных новостей или неприятных разоблачений — он дернулся. Судя по всему, я угадала верное направление.

— Нет, милая, — ответил папочка, после паузы, — это не так.

— Неправда! Первые пять поколений Чоренов служили самому Князю Тьмы! — вмешался Бесик, который как раз сейчас зубрил генеалогическое древо Чоренов, уходящее корнями в пески времен. Мамочка зашипела на своего любимчика и отвесила ему подзатыльник. Бес хотел разреветься от такого незаслуженного и неожиданного наказания, но папочка посмотрел на него так, что слезы замерзли на глазах.

— Это было очень давно, — голос папочки, в отличие от его взгляда, был мягок. — С тех пор мы стали сильны и богаты. Зачем нам служить кому-то?

— Никому, кроме себя, — пробормотал Чорт вполголоса девиз Чоренов.

— Да, так, — подтвердил папочка. — Повелитель не бывает справедлив. Сильные мира редко помнят добро.

— Значит, мы не связаны никакими обязательствами? — уточнила я на всякий случай.

— Мне об этом ничего неизвестно.

Победа пришла одной из первых. Ей не терпелось позлорадствовать.

— Доброе утро, Мариша. Ты сегодня рано, — она отвернулась, скрывая улыбку.

— Да, так вышло.

Победа ждала продолжения, а я молчала.

— Ты плохо спала? — не утерпела она. Ей хотелось подробностей, хотелось насладиться моим унижением.

— Нет. Я всегда хорошо сплю.

Победа закусила губу.

— У вас дома что-то не в порядке?

— Дома все хорошо.

— Неужели? — терпение, определенно, не ее достоинство. Впрочем, папочка говорит, что умение быть терпеливым — отличительный признак Благородных Домов. Его слова иногда высокопарны, но в них есть истина. Благородные Дома учат своих детей терпению — ведь без этого не добиться успеха. Это полукровкам подавай все и сразу.

— А почему тебя вдруг заинтересовало это?

Она смутилась, не найдясразу, что ответить.

— Ну, вчера же было разбирательство по делу Чорта... — промямлила она.

— И оно выяснило, что никакого дела нет, — отрезала я и пожалела: можно было бы и подольше ее помучить, но завтрак в кругу семьи выбил из колеи.

Победа воспользовалась любезно поставленной точкой в разговоре, пожала плечами и отошла.

Лев сегодня блистал. Он вдруг обнаружил, что может перечитать всю пьесу от начала до конца, с любого места и наизусть. Он так загордился, что перебивал каждого актера, и подхватывал фразы с середины. Его чуть не побили. Однако господин Лазарь был доволен и едва не рыдал от счастья. Его можно понять — остальные актеры знали роли весьма и весьма плохо, а кое-кто, подозреваю, не читал пьесу целиком.

— Слова отскакивают у меня от зубов! — хвастался Лев после репетиции. — Я так не отвечал даже Девять Основных Заклинаний!

— Жаль, — заметила я, — жаль, что суть роли тоже отскакивает!

— Ты злая, Марена.

— Какой глупенький! А где ты видел Марену-добрую?

Домой я возвратилась перед самым ужином, и услышала голоса мамочки и папочки из библиотеки. Они говорили громко, а дверь была немного приоткрыта. Прозвучало мое имя, и я позволила себе подойти.

— Я не отдам ее тебе! — кричала мамочка гневно.

Я даже не представляла, что она может повысить голос на папочку.

— Клетемнестра, она и моя дочь, во всяком случае, ты это утверждаешь, — резким тоном ответил он.

— Ах, не нужно! Ты на все готов, ради...

— Ты несправедлива и обвиняешь меня по любому поводу! Но, пойми, это важнее нас, и даже важнее нее.

— Вот, что я тебе скажу, Упырь. Если по твоей вине или при твоем бездействии прольется хоть одна капля ее крови — ты будешь иметь дело со мной! — объявила мамочка, и направилась прочь.

Я спряталась за портьерами.

— Клетемнестра! — окликнул он, но мамочка раздраженно хлопнула дверями.

'Та-ак!' — сказала я себе, взбегая по лестнице в свою комнату. Загадки множатся с каждым часом. А я не знаю, откуда ветер дует. Непросто искать выход из лабиринта с завязанными глазами. Впрочем, есть Чорт. Или он сам мне расскажет, или я найду способ заставить его.

Обед проходил еще тягостнее, чем завтрак. Папочка с мамочкой отводили друг от друга глаза, даже Бесик, чувствуя в доме неладное, уныло смотрел в тарелку.

А вечером ко мне в комнату постучался Чорт. Он сел в кресло и долго молчал.

— Скажи-ка, милый брат, что творится в нашем доме? И не увиливай!

— Послушай... — начал Чорт, осторожно выбирая слова. — Мариша... я хочу, чтобы ты знала — я с тобой. Ведь мы одна кровь...

Нас прервало треньканье настраиваемых инструментов за окнами.

— Деймос! Почему сегодня так рано? — это я произнесла вслух.

И как не вовремя! Он все делает не вовремя! Мамочка права: из него выйдет отличный муж — смешной и неуместный. Он добьется своего, и я соглашусь выйти за него замуж, а там отыграюсь за каждый испорченный вечер!

Зато Чорт был рад, что не нужно вести тягостный разговор. С явным облегчением он перевел дух.

Между тем, чудная серенада разлилась по саду. Я стояла у окна и, приклеив на лицо улыбку, клялась отомстить горе-воздыхателю. Конечно, все узнаю у Чорта позже. Только есть ли у меня это самое 'позже'? Я предчувствовала надвигающуюся опасность, но не понимала, не видела ее. Быть может, минута упущена, и шанс спастись рассеялся дымом на ветру. А Чорт отвечал мне очень дипломатично. Что бы значили эти заверения в братской любви?