Выйдя из кампуса, Агата могла увидеть, что все вокруг в беспорядке. На улице было очень мало студентов, хотя в окнах они торчали во множестве, тревожно глядя наружу. Несколько дирижаблей приземлились на площади, повсюду были ягермонстры и клацы Барона. Один из последних клацев Тирана свернул за угол прямо на глаза Агаты и исчез. Невольно она сравнила его механические дерганые движения и смертоносную плавность клацев Вульфенбаха, которые скрутили его и повалили наземь. Другие дымящиеся груды обломков ясно говорили о судьбе "Неудержимой Армии". Барон был прав. Клацы Биттла устарели. Агата повернула за угол и остановилась как вкопанная. Перед ней возвышался громадный дымящийся остов мистера Тока. Отряд механиков Барона уже кружил вокруг него, как рой ос, группа подлетевших чуть ниже дирижаблей начала спускать тросы в руки ожидающих внизу механиков. Девушка заподозрила, что клац-гигант скоро будет восстановлен. Но это будет уже не то. Ничего общего.

Агата подошла к воротам, чувствуя, как на ее глазах наворачиваются слезы, когда она прошагала через них. В последний раз.

— Прощайте, мистер Ток, — прошептала она.

Ее настроение окончательно испортилось, когда в лицо девушки почти уткнулся ствол пушки и усиленный голос клаца проревел:

— СТОЯТЬ. НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ВЫХОДИТЬ НА УЛИЦУ, ВПЛОТЬ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ.

Агата отступила назад и на кого-то наткнулась. Повернувшись, она оказалась лицом к лицу с ухмыляющимся ягермонстром, которого она чуть раньше видела в лаборатории доктор Биттла.

— Эй, — крикнул он клацу, — Ана са мной!

Клац замер:

— ДА, СЭР, — произнес он и с шипением вернулся в позицию часового на посту.

Солдат самодовольно взглянул на Агату и растерялся, увидев, что она плачет:

— Чьто случилась, барышня?

— Они послали тебя съесть меня! — всхлипнула девушка.

Монстр-солдат явственно смутился. Судя по всему, это чувство было ему не очень-то знакомо:

— Йа ни ем дивчонок.

Поток слез не остановился. Солдат выдержал еще несколько минут после чего раздраженно заорал:

— Если ни прикратишь арать, йа пиридумайу!

Рыдания мгновенно прекратились. Девушка испуганно заморгала глазами. Ягерсолдат удовлетворенно кивнул:

— Типерь: гдье ты живьешь? Йа атвиду тибя дамой.

Агата продолжала оцепенело смотреть на него.

— Дфигай!

В этот раз поход по городу заметно отличался от утренней прогулки. Горожан на улицах было существенно меньше, а те немногочисленные смельчаки, что еще оставались, определенно старались как можно быстрее попасть домой. Лавки закрыты, владельцы отчаянно собирали товар с уличных прилавков, или, при виде приближающейся Агаты — и особенно ее эскорта — бросали его и поспешно захлопывали ставни и двери.

Единственным признаком боевых действий, который увидела Агата, был искореженный клац из городской Стражи, который еще дергался и слабо тикал, когда они прошли мимо. Все больше и больше гигантских клацев Вульфенбаха, а также солдат с его крылатой ладьей, занимали позиции на улицах города и, в пугающей тишине, промчался по крышам домов небольшой отряд ягермонстров, исчезнув в глубине улицы. Тени дирижаблей воздушного флота скользили по земле, заставляя горожан невольно вжимать голову в плечи и прибавлять шагу.

Вскоре Агата с клыкастым проводником свернули на Кованую улицу, где, в бывших конюшнях, размещались Мастерские Клэев.

Девушка повернулась к солдату. Последние несколько кварталов ягер прекратил попытки заговорить, только потихоньку принюхивался, с задумчиво-рассеянным выражением на лице.

— Вот. Это мой дом. Э... спасибо, — с этими словами она залязгала ключами.

Ягермонстр лениво прислонился к стенке, наблюдая за ней.

— Ц-ц-ц... Бедная дефачка... — вздохнул он, когда Агата прошмыгнула в дом.

Он снова принюхался, пожал плечами и ушел.

Внутри магазина, механик и кузнец Адам Клэй схватил толстую цепь, намотал ее на массивные кулаки и потянул. Заскрежетала сложная система шестеренок, стропила крыши, к которым она крепилась, заскрипели и передняя часть парового трактора, подвешенный на цепи, начал медленно подниматься вверх.

Трактор герра Кеттера немного протекал. Адам был практически уверен, что он знает место утечки. Небольшой набор потенциально полезных запчастей уже был выложен рядом, на маленькой скамье.

Адаму нравилась такая работа, так как она никак не была связана с технологиями безумцев-Искр. Если Искры применяли свои возможности при создании странных конструкций, то эти устройства невозможно было производить большими сериями. Да что там: их даже нельзя было повторить другим людям. Даже опытный механик в конце концов получал нервный срыв, пытаясь разобраться как ЭТО устроено.

Одной из новаторских идей Вульфенбаха при построении империи было то, что, вместо того, чтобы уничтожать Искр, он брал их на службу. У него они были счастливы, вовремя получая материалы, инструменты, оборудование, еду и заботливых слуг, которые следили за тем, чтобы еда была вовремя съедена. Искры оказывались свободными от бытовых проблем, которые отравляли им жизнь: например, как управлять завоеванной страной, если все, что ты можешь — это создать флотилию из разумных омаров. Клаус также давал им умных, восхищенных подручных и, на регулярной основе — праздничный ужин, в честь очередного достижения, с каллиграфически написанной почетной грамотой, в которой выражалась искренняя благодарность от Империи в целом и от самого Клауса — в частности.

Как результат: любой из Искр, которые давно уничтожили бы сами себя, если б получили свободу, радостно строили и ремонтировали дирижабли и армии клацев, а также прочих пугающих монстров, на которых держался Pax Transylvania. Все это хранилось на тщательно охраняемых складах, рядом с устройствами, которые заставляли муравьев бегать задом наперед или сдвигали кольца Сатурна. Эти устройства Искры создавали в свободное время.

И, конечно, обычная наука продвигалась вперед. В целях самообороны.

Шкив заело. Адам поморщился и резко дернул цепь, одно из звеньев лопнуло с оглушительным звуком, трактор рухнул на землю. Здание задрожало.

Адам посмотрел на порванную цепь, как на предательницу, и бросил ее на землю. Подошел к трактору, быстро оглядел, чтобы убедиться, что тот не получил дополнительных повреждений. Ничего не обнаружив, кузнец оглянулся и, убедившись, что возле него никого нет, взял переднюю часть трактора огромной рукой и медленно поднял над головой. Затем он подцепил ногой скамейку с запчастями, подтащил ее поближе, достал гаечный ключ и начал ремонт.

Адам был конструктом. Хотя термин "конструкт" охватывает любые биологические объекты, созданные Искрами, кузнец был примером "традиций старой школы", созданием, собранным из различных частей человеческих тел, сшитых вместе и оживленных серьезной порцией электричества. Таким конструкты были самой простой формой, их было просто сделать и подавляющее большинство Искр начинало свою карьеру с них. К несчастью, хотя оживление ТЕЛА было достаточно простым, мозг представлял собой гораздо более затейливую вещь, и большинство Мозаик, как их называли, были либо тупыми либо невменяемыми, что означало, что карьера большей части Искр заканчивалась после своего начала на удивление быстро.

В результате к таким конструктам обычно относились с подозрением, их безнаказанно гнобили, и они служили источником неисчислимых шуток в приключенческих книжках, рассказывающих, к примеру, о приключениях Парней-Гетеродинов. У Билла и Барри были компаньоны-конструкты, Панч и Джуди, изображаемые как неуклюжие клоуны. Мюзик-холлы и бродячие циркачи по всей Европе делали то же самое, так что эти двое стали прямо-таки олицетворением грубого юмора. Конструкты, обычно, не ходили на такие развлечения.

Радует хотя бы то, что, как только Барону это стало известно, дискриминация конструктов была официально запрещена в Империи и за соблюдением этого закона строго следили.

Но это был один из тех законов, которые частенько игнорируются в маленьких городках и в сельской местности, где редко встречаются войска Барона и многосложные слова. Так что конструкты перебрались в более крупные и более космополитичные города. Где их, с неохотой, но принимали. Другие, такие как Адам и его жена, которые, если не присматриваться, могли сойти за людей, продолжали жить на прежних местах.

Таким образом, Адам и его жена, Лилит, жили себе спокойно среди основного населения Биттлбурга, и были уважаемыми членами общества. Адам произвел впечатление своей способностью к ремонту простых устройств, из сделанных Искрами, и регулярно выполнял задания Тирана. Лилит играла на пианино и давала уроки музыки и танца. В городе были те, кто знал, что они — не люди, но обычно это были другие конструкты.

Неожиданно хлопнула дверь и, прежде чем Адам успел отреагировать, он обнаружил плачущую Агату на своей шее.

— Адам! — рыдала она, — У меня был самый ужасный день в жизни! Доктор Биттл мертв! И меня ограбили! И мне запретили возвращаться в Университет! Навсегда!

Адам напряженно держал равновесие, но его рука, держащая трактор над головой, уже начала подрагивать. Агата продолжала:

— Хуже просто быть не может!

На лбу Адама начал выступать пот и он попытался осторожно отстранить Агату одной рукой.

Открылась дверь во внутренние помещения и на пороге появилась мама Агаты:

— Что за шум? — она моргнула, увидев девушку, — Агата? Ты вернулась? Что случилось, доченька? Иди ко мне.

К огромному облечению Адама, Агата повернулась к его жене:

— Лилит, доктор Биттл мертв!

— Что? Как? — Лилит явственно была шокирована.

— Его убил Барон Вульфенбах! Прямо в лаборатории!

При слове "Вульфенбах" Адам бросил, наконец, трактор. Здание снова содрогнулось.

— Барон Вульфенбах? — глаза Лилит расширились, — Здесь?

— Да, — удивилась Агата, — Он захватил город. Ты не заметила?

Лилит смутилась:

— Я все утро занималась консервами, — она снова взглянула на Агату, — Клаус Вульфенбах... Ты уверена?

— Лилит, я работала в главной лаборатории. Я была прямо там. Я все видела!

Однако Лилит казалась обеспокоенной чем-то еще:

— А он тебя видел?

— Доктор Биттл нас представил.

— Ну да, конечно... Почему бы и нет? Как... ? — вдруг лицо Лилит побелело от ужаса, она схватила Агату за плечи и подняла вверх.

— Твой медальон! — выкрикнула она, — Где твой медальон?

Агату удивило настолько резкое изменение темы разговора:

— Меня ограбили. Два солдата.

— Солдаты Вульфенбаха?

— Я... Не думаю. Они выглядели слишком оборванными.

Лилит поставила Агату на ноги и повернулась к Адаму:

— Мы должны найти его!

Адам кивнул.

Девушка перебила их:

— После всего что случилось, вам ЭТО кажется самым важным?!

Адам и Лилит посмотрели друг на друга, безмолвно о чем-то договорившись.

Лицо Лилит приобрело выражение, которое Агата называла "Я все тебе объясню, когда ты вырастешь", выражение, которое она, в свои восемнадцать лет, уже не собиралась терпеть.

— Твой дядя ясно выразился. Ты всегда должна носить...

— Доктор Биттл мертв! Ты не понимаешь?!

— Агата, когда твой дядя нас покинул, он рассказал нам то, что мы должны знать, если...

— Если он не вернется! То, что мне нужно знать! Ну, чего вы еще ждете? Это было одиннадцать лет назад! Может... Может он и вовсе не собирался возвращаться и...

Тяжелая ладонь Адама легла на ее плечо, оборвав на полуслове. Взгляд его глаз и медленно покачивание головой без слов сказало ей, что ее дядя никогда не собирался бросить ее.

Лилит кивнула в знак согласия:

— Агата, твой дядя очень любил тебя. Почти так же, сильно, как и мы.

Со вздохом, Агата позволила двум конструктам обнять себя. Минута молчания, последовавшая за этим, стала одним из самых острых воспоминаний девушки.

Наконец Лилит выпрямилась и произнесла своим бесстрастным голосом:

— Итак. Агата, Адам и я уезжаем. Есть несколько вещей, которые ты должна сделать. Мы покидаем Биттлбург. Упакуй все важное для тебя, но не больше, чем поместится в твой зеленый рюкзак. Не больше двух комплектов одежды, но возьми побольше чулок, теплые шерстяные — обязательно, и белье.

Агата заморгала:

— Уезжаем?! Но магазин! Наш дом! Консервы!

Лилит покачала головой:

— Это не поможет. Если Барон Вульфенбах захватил город, мы должны бежать.

Девушка открыла рот, но Лилит сразу остановила ее:

— Когда мы будем в пути, я отвечу на все твои вопросы, но сейчас нет времени. Подготовь обычные рюкзаки для Адама и себя, и тот большой голубой, который собранный лежит в шкафу, и... — она смутилась на секунду, — Наш генератор.

Агата мрачно взглянула на нее:

— Мы действительно уезжаем.

Лилит кивнула и оглядела уютную комнату:

— Да. Боюсь, что да.

Пока они разговаривали, Адам подошел к камину и откинул лоскутный половик. Под ним обнаружилась каменная плита, около квадратного метра площадью. В центре был небольшой выступ, за который Адам ухватился, чтобы открыть люк. Плита, хотя и выглядела почти кубической, легко вышла из отверстия, со звуком камня, трущегося о камень. Отодвинув ее в сторону, кузнец достал из тайника тяжелый пояс, позвякивающий моментами, несколько холщовых свертков, а затем толкнул блок обратно. Тот плавно скользнул на место.

Лилит продолжала:

— Теперь ты должна убрать дом.

Агата открыла было рот, но Лилит подняла руку:

— Разожги камин. Сожги все в красном кабинете. Это очень важно, Агата. Когда ты закончишь с этим, я хочу разобрать наши два запасных генератора и разбросать их части по магазину. Затем обойди дом и, если найдешь хоть что-нибудь, что могло бы указать хоть кому-нибудь на то, что здесь жили конструкты — избавься от этого.

— Вы боитесь, что Барон Вульфенбах найдет вас.

— Да. И тебе тоже следовало бы этого опасаться.

Она опередила очередной взрыв негодования девушки:

— Завтра. Сейчас Адам и я пойдем проверить ломбарды и ювелирные магазины: вдруг найдется твой медальон. Если нет, тогда мы поговорим с мастером Вульпеном, возможно, он сможет отыскать его следы на черном рынке. В любом случае, если мы не вернемся, проверь, чтобы все двери были закрыты, ложись в постель в восемь часов и будь готова уехать с рассветом.

— Барон установил комендантский час, — предупредила Агата.ю — Он использует клацев и этих жутких ягермонстров.

Адам и Лилит посмотрели друг на друга и, к удивлению Агаты, слегка расслабились:

— Правда? Как в старые добрые времена. Сделай, что я сказала, закрой дверь, повесь табличку "Никого нет дома" и не открывай никому, пока мы не придем.

— Хорошо, — Агата двинулась вверх по лестнице, — Будьте осторожны.

Адам и Лилит смотрели ей вслед. Лилит порывисто обняла мужа:

— Проклятый хозяин... — прошептала она, прижавшись к груди, пока кузнец гладил ее по голове, — Мы не готовы к этому. Одиннадцать лет! ГДЕ он может быть?