— Мечтаешь?
— Никак нет, одер! Считаю активы!
— И как?
— Я богата, одер!
Руггински неопределённо хмыкнул и крутанул рукой в воздухе:
— Собирайся. И богатства захвати. Нас отзывают с отчётом в центральный отдел. Через час-полтора прибудет челнок.
Майор кивнул девушке и исчез, как и не было.
Ванда подтащила ногой стул, села и ещё раз осмотрела помещение. Пусть и голяк голимый, а сколько тут прожила — уже и привыкла. Но приказ есть приказ: через полчаса она уже шагала по коридорам местного департамента, а позади тяжко переваливался скаф, таща в руках чемодан с вещами и контейнер с фазоттой и прочим стреляющим.
На улице царило солнце и предчувствие скорого дождя. Перед зданием раскинул лапы тяжелый ховер, в который люди из местного отдела забрасывали какие-то короба и беззлобно лаялись с Руггински. Тот явно хотел сличить данные по каждому контейнеру и его содержимое, но время поджимало.
Один из бойцов, светловолосый крепыш, пробегая мимо девушки, состроил преумильную физиономию и послал воздушный поцелуй. Ванда кинула в него камешком. Парень симпатичный. Осталась бы Ванда здесь на пару месяцев, может и сладилось бы чего. А может и нет, Керн девушка резкая и всегда готовая поделиться доброй оплеухой.
Из здания вывалился штат-коммер Ион Трыдна — замначальника местного отделения. За ним брели, подталкиваемые бойцами, трое торчков. Штат-майор Руггински нехорошо прищурился.
— Не возьму!
— Куда ж вы денетесь, майор. Приказ.
— А в приказе сказано про людей в сопровождение?
— Э... нет.
— Ну и вот. Я, сами видите, налегке, всю команду пришлось вам оставить.
— Вон у вас боец, — и Трыдна ткнул в сторону чернокожей синеглазки.
— И что, она будет эту троицу сторожить всё время, пока мы летим?
Штат-коммер помолчал. Приказ-то есть, а средства для исполнения не выделили. Один из торчков решил, что вышло освобождение и ехать никуда не надо, и с радостным гоготом завалился на землю, свернулся калачиком и тут же захрапел. Двое других косились на него с завистью, но последовать примеру не решились.
— Вот ведь четверть! Четырежды четверть! Слушайте, майор, приставьте к ним ваши скафы и дело с концом.
— Отличная идея! Сказать почему?
— Руггински, вы меня не путайте. От приказа нам не отвертеться, давайте нормальные предложения.
— У вас пришел стандартный запрос?
— Да, на образцы.
— Количество указано?
— Нет...
— Ну и вот.
— А, ну да, ну да... Ну да, точно, — Штат-коммер развернулся и показал пальцем на двух торчков. — Этих обратно. А вам, майор, всё-таки придётся одного захватить.
Руггински недовольно дёрнул плечом, но кивнул Ванде. Та со вздохом забрала у скафа контейнер с оружием, чемодан же сам спрыгнул с рук скафа и взобрался в ховер. Скаф подобрал с земли торчка, подождал, пока Ванда не обмотает тому руки и ноги липучкой, и тоже загрузился в машину.
Сама Ванда остановилась у ховера, огляделась — похоже, здесь уже не бывать, — кивнула местным бойцам (блондинчику — с сожалением), и забралась внутрь. Да, проклятые джунгли, затянутые мерзкой бурой паутиной местных паучар, а за каждым кустом может сидеть торч с пушкой, да — омерзительные болота с вездесущей кислой липкой тренкой... но если ты в местном городишке, то вокруг чисто, аккуратно и светло. Особенно утром, когда дождевые тучи ещё только переползают через горы, а воздух прохладен и свеж.
Чистенько, но бедненько.
Она будет скучать по этой нищей планете.
— — —
На космодроме ждал стандартный челнок Департамента — тридцатиметровый кирпич со скруглёнными обводами. Увидев пьяного торчка, пилот немедленно устроил скандал, благо отделы разные и летун Руггински не подчинялся. Однако без образца штат-майор лететь отказался, ибо — приказ. Ванда, разумеется, тоже. Куда она без начальства?
Постояли, попыхтели.
Потом пилот вспомнил, что есть у него небольшой закуток... рядом с гигиеничкой, но временную камеру делать отказался. Мол, пусть варганят сами боевики.
По-быстрому добыв на космодроме стальной лист, в два скафа Керн и Руггински нарезали металл на полоски, сплели те между собой, приварили к стене и вышел импровизированный обезьянник. Дырку в клетке, через которую засунули торчка, загородили скафами. Кинули арестанту пару съедобных батонов и памперс из аварийного запаса челнока. И пошли спать, благо от дурацкой работы не столько физически устали, сколько душой умаялись.
Лететь было больше суток. Ванде отдали крошечную каюту на одного человека, Руггински завалился спать в рубке. Пилот хоть и шипел злющим котом, но сделать ничего не мог. Через час после взлета сходил проведать торчка и вернулся ещё злее — тот умудрился надеть памперс на голову, обоссался и теперь вонял на весь коридор.
Со временем пилот всё же не выдержал, разбудил Руггински и тот с помощью скафа выполоскал торча в гигиеничке. Вонять стало меньше, зато мокрый арестант теперь елозил по полу, скрёбся, хлюпал носом и заунывно гундосил. На свежий памперс внимания не обращал.
Рулады торчка сну Руггински оказались не помехой и штат-майор снова захрапел.
Посреди ночи проснулась Ванда. Ей хотелось... ясно куда. Туда, где рядом скафы стоят. Она выбралась из каютки в коридор. А там темно и мрачно — начальник увлечённо подушку давил, пилот плавал в инфире, и челночный искин решил энергию сэкономить. Девушка пошлепала в сторону гигиенички и вдруг застыла. Слышалось странное.
— А-а-а... а-а-а... А-а-а... — выводил чей-то низкий голос.
Ванда насторожилась и напрягла слух.
— Где же, где, моя любимая Астильда. Где же, где, ведь тысячи тебя, — уныло гундосил тусклый глас. — Где же, где, моя любимая Астильда. Где же, где, ведь копии тебя вокруг.
Вроде и ерунда, а мурашки по спине.
— Где же, где, моя любимая Астильда. Как уйти мне от хозяина постылого... Где же, где, ведь миллионы здесь тебя...
Ванда скользнула по коридору дальше. В темноте ни четверти видно не было, девушка различила лишь, что в клетке ворошкается тело с белым клубком вместо головы. Арестант низким голосом продолжал выть про Астильду.
— Где же, где, моя любимая Астильда. Копии и копии вокруг. Не уйти мне от хозяина постылого... Знает только он, где верные атомы твои...
Звук завораживал, бред завораживал ещё сильнее. А главное, нечто внутри девушки с глухим недовольством отзывалось на это имя. Казалось, кто-то давно и прочно забыл эту Астильду, и ему совершенно не хотелось вспоминать.
За спиной раздался шорох, некто придвинулся к Ванде и положил руку на плечо. Девушка взвизгнула, отскочила, развернулась на пятке и влепила ногой со всей дури в тёмную фигуру. Та улетела во тьму коридора, смачно шмякнулась и разразилась бранью.
Разгорелся свет. На полу валялся Руггински и сыпал проклятьями. Ванда юркнула в гигиеничку и заперла за собой дверь. Она едва не того, не опи... и пусть теперь весь мир подождет!
В коридоре послышались встревоженные восклицания пилота.
Через четверть часа все собрались в рубке. Руггински прижимал пакет со льдом из морозилки к правой половине лица и пил горячий кофе, морщась. Напротив расположилась Ванда. Угрызений совести она не испытывала. Нашелся шутник, класть руку на плечо. Руку ему на плечо, четверть!
Пилот молча переводил взгляд с одной на другого. Мизансцена складывалась та ещё, летун не знал — смеяться или хмуриться напоказ. Наконец штат-майор допил кофе и обратился к пилоту:
— Знаешь ведь, тут недалеко карантинная система?
— Да, всего прыжка три-четыре, и не по Вратам.
Руггински кивнул и зашипел. Продолжил:
— Так вот, там живут похожие на обезьян чужаки. Раса древняя, но нам никаких проблем не доставляют. Что-то у них там случилось, очень давно, и теперь они из системы ни ногой. Даже сторожить не надо, сами себя ограничивают, от космоса отказались.
— И чего?
— А того, что повадилась туда летать всякая сволочь, ловить чужих на их же планете, а потом разделывать на мясо и воспоминания.
— На воспоминания? — спросила Ванда. Как ни злилась она на шефа, но слушала внимательно.
— Э, девочка... Ты два года ловишь уродов, которые инжектами торгуют, и не знаешь из чего их делают?
— Из этих обезьян?!
— Из обезьян, из разумных тараканов, из тех синих червей, которые возле региональных Врат в Гансту живут... из много кого. Из людей тоже делают, но фигня получается.
Ванде новость показалась из тех, что стоило хорошенько обдумать. Пилот тоже удивился; похоже, такие сведения не сильно-то распространены.
Майор же повёл рассказ дальше:
— Короче, вот у этих обезьян есть легенда... Или не легенда, а местная любовная проза. Рассказ про влюблённых. Не знаю, не спец я по их лирике. Но что-то у них есть и занимает важное место в культуре.
— Пусть будет легенда, — согласился пилот.
— Хорошо. Легенда про то, что извне пришёл какой-то хозяин и жизнь этим обезьянцам порушил. Все вокруг стали одинаковыми. И влюблённые не могли друг друга найти. Как найдёшь, если смотришь на соседа как в зеркало? И от хозяина не уйдёшь, только он знает, где твоя половинка. Но — не говорит, собака. А может и сам не знает, потому что обезьяны стали копиями друг друга, чуть не до атомов.
— Бред какой-то.
— Может и бред. Но обезьянцы эту историю передают из поколения в поколение, а у них письменная история втрое дольше, чем известная история нашей Конгрегации 39*. Вот и прикиньте.
Такой срок в сознании Ванды не укладывался. Это сколько же, около сорока тысячелетий? Что-то тут не то, даром жрут пайки ксенологи.
— Хорошо. Любовная лирика, все дела... — не выдержала она. — Зачем туда уроды ездят?
— Тебя отвести к торчку? Видела, в каком он состоянии? Эти инжекты так на психику влияют, что никаких рабских ошейников не надо. Торчки всё готовы сделать, что их хозяин скажет. И подделать инжекты невозможно, только из живых чужаков изготовить.
— Твари, четверть!
— Согласен.
— Они же... Они же портят Расу! — от возмущения Ванда не могла найти слов.
Руггински кивнул. Вздохнул, и заключил:
— Ладно, мы. Мы сильные. А вот эти чужаки... Иногда мне всех этих тараканов становится жаль. Придумывают легенды, сказки. А с нашим появлением пришлось заняться мифотворчеством всерьёз. Надо же объяснить народу, почему им в космос нельзя, вот и рассказывают про волю богов. А боги — всего лишь мы.
— Но... Раса? Мы должны её защищать. Да и войны были в прошлом...
— В прошлом — да. Разное было в прошлом. Потому я и говорю "иногда".
Помолчали.
— Слушайте, господа наземные герои, — протянул пилот. — Я в сомнениях, можно ли мне всё это слышать?
— Можно. Это не тайна Департамента. Но ты прав, пойдём-ка спать.
Ванда побрела в каюту. Свалившись на лежак, она вдруг вспомнила о том пакете, который пришел утром. Открыла, а там письмо от дяди, Тоберника Трайс Ен Керна, довольно крупного функционера Департамента Основ Расы.
"Племяшка! Знаю, ты собиралась в отпуск на родину. Но после сдачи отчетности, задержись на планете. Возьми три дня отпуска и сиди, жди моего вызова. Это очень важно. Есть человек, с которым тебе надо познакомиться. Это очень серьёзный человек и надо постараться добыть то, что ему надо. Возможно, когда я отойду от дел, именно тебе работать с ним. И потому..."
Девушка помотала головой. Везде какие-то проблемы. Ну, почему нельзя просто сдать торча в отдел и уйти в отпуск? Она так давно не видела ма...
Через минуту уже спала. Снилось ей, как загибает четырнадцатый палец на руке, подсчитывая активы.
— — —
— Господин... Т., представляю вам мою племянницу Ванду Керн. Обстрелянный десантур, колледж закончила с отличием, прошла двухгодичную практику в нашем департаменте, умеет навитировать все типы малых кораблей. Месяц назад получила звание штат-лейта. Восемнадцать успешных операций, одна незавершенная — Ванду там ранили.
При первых словах дяди Ванда поднялась и поклонилась. Статус гостя неясен, но дядя говорит уважительно. А значит — от лишнего поклона спина не переломится.
— А теперь ты, Ванда. Это — господин Дж.К.Т., мой давний знакомец из Старой империи. Когда-то он оказал мне услугу, потом я ему, потом он мне...
— Прекрати, Тоберник, — улыбнулся Дж.К.Т., — не станем же считать, кто кому должен. Ты бы ещё инфляцию за прошедшие годы прикинул.
— Инфляция, не инфляция, а помнить надо, — холодно отрезал вар-ген. — Память — фундамент ОКСН!
Ноги сами собой подбросили Ванду, она вытянулась струной и гаркнула:
— СВЕТ НАШ ПУТЬ!
Увидев вздёрнутую в удивлении бровь гостя, крепко сжала челюсти и с трудом заставила себя сесть. Дядя ей тепло улыбнулся, а Дж.К.Т. сощурился и принялся разглядывать с насмешливым интересом.
Щёки Ванды потемнели. Стыдно, четверть! Но за что? Всё как должно.
— Как видишь, Дж.К.Т., племянница моя молодец и хорошо воспитана. Настоящий грег! А теперь продолжим, — произнёс вар-ген и пояснил Ванде: — Присутствующий здесь господин Т. обратился ко мне с личной просьбой. Учитывая союзнические отношения между ОКСН и Старой Империей... — он постучал стилом по столу, — ...а также некоторую ранее оказанную господином Т. помощь нашему Департаменту, я решил пойти ему навстречу.
Дж.К.Т. задрал голову к потолку, состроил кислую физиономию и проворчал:
— Под протокол?
— Под протокол.
— Чертовы формалисты.
Тоберник Керн сделал вид, что не услышал.
— Итак, Ванда Керн. Ты полетишь вместе с миссией нашего маркетинга на территорию Союза Фабрикантов. Там происходит нечто увлекательное, а мы не знаем что именно. Фабриканты молчат.
Он снова постучал стилом по столу. Дж.К.Т. на миг состроил особо гадкую рожу.
— Полетишь на отдельном корабле. Небольшом, но интересном. Его предоставил нам уважаемый господин Т. По его мнению, корабль подготовлен для дальнего полёта, но проверять придётся тебе. Жду отчётов. А пока я загнал это корыто на верфь и его обследуют на закладки.
Дж.К.Т. преувеличенно-изумлённо приподнял брови и качнул головой, а из инфира Ванде упал пакет, от дяди. Смотреть его она пока не стала.
— Главное задание в том, чтобы ходить по пятам и внимательно слушать. А если придётся, то убегать быстро. И — обязательно убежать. А потом принести мне в клюве услышанное.
— За кем ходить?
— За всеми.
— А если всех будет много?
— Тогда приоритет — местные и Самалантис. Говорят, сантасы там тоже объявились. На наших, имперцев, зелёных и махари — можешь хоть камни кидать из угла. Если, конечно, вдруг не случится чего особого. Тогда решай по обстановке.
— Противодействие?
— Фабриканты будут держаться в стороне, у нас соглашения по маркетингу. Наши мешать не станут, но и помощи не жди, для всех ты просто торговый агент, спец по выперцам. Во Внешности это вроде как популярно. Разберись, кстати, что это такое и где оно растёт. Или где их выпасают.
