Там, за облаками...

— Приехали? Ну, хорошо. А то мы волноваться начали.

— Ты что тут делаешь? — удивился Шурик. — Почему не в ЗАГСе?

— Наш раздолбай обручальные кольца дома забыл, спохватился, когда расписываться позвали. Пришлось мне срочно сюда мотать, за кольцами.

Забыл он, как же, — хмыкнула про себя Маша. Рассчитал всё очень тонко. Валенком прикинулся. Она пошла здороваться с мамой Славки, Анастасией Михайловной. И была поражена чересчур тёплым приёмом. Та её встретила, словно самую желанную гостью. Поводила по квартире, показала, как отделала и убрала комнату молодым. Маша натянуто улыбалась. Синие шторы, синие покрывала на диван, на пуфики, синие накидки на тумбочки. Всё отделано жёлтыми воланами. Последний писк заграничной моды. Долго ли выдержишь в этой агрессивной цветовой гамме? Позже выяснилось — не долго. Молодые быстро перебрались к родителям Ирины, откуда Славка, тоже довольно быстро, сбежал назад, домой.

Маша ничего не сказала Славкиной маме. Слушала, невнятно поддакивала. Потом помогала доводить до ума парадное платье Анастасии Михайловны, заваривала чай. Торопиться им было некуда. Они и не торопились. Неспешно добирались до ресторана "Метрополь" после неспешно выпитого чая, неспешных сборов рушников, каравая, солонки с солью, других мелочей. Всю дорогу Шурик давился воздухом, а Маша тихо косела. Анастасия Михайловна щебетала без умолку, выдавая в эфир умопомрачительные сентенции:

— Долго они, конечно, не проживут. Полагаю, годика два, а то и меньше. Можно потерпеть, правда, Машенька? Скажите, вы терпеливая?

— Шура, ты же Стасика хорошо знаешь, он никогда своего ребёнка не бросит. Но ведь не обязательно жить с матерью своего сына?

— Я мечтаю о том времени, когда он разведётся и женится на той, которую любит. Как чудно мы тогда заживём.

— Нельзя тратить впустую дни рядом с нелюбимым человеком. Например, мы с папой Стасика всегда...

— Я уверена, нет, совершенно убеждена, мы с вами непременно подружимся, Машенька.

И дальше в том же духе. Маша искоса, со значением, поглядывала на Шурика. Вот, мол, вы меня обвиняете, а главный провокатор не я, ты слушай, дружок, слушай, на ус мотай. Шурик, отягощённый слева Машей, справа неслабым по размерам магнитофоном, делал единственно в его положении доступное — возводил очи горе и незаметно для Анастасии Михайловны возмущённо крутил головой. Если бы мог себе позволить, то натравил на Анастасию Михайловну Болека с Казимирычем. Слишком отличался её подход к ситуации от их моральных установок. Представляя себе физиономии парней, ознакомленных с мнением Славкиной мамы, Маша тихо хихикала.

В ресторане девушка отвлеклась от ехидных мыслей. Разинув рот, смотрела на центральный зал "Метрополя": изгибающиеся перегородки, экраны из живой зелени, бассейн с фонтаном и разноцветными рыбками, оркестр на высокой эстраде — бьющая по глазам купеческая роскошь. Однако их повели не в центральный зал, а боковыми переходами и лестницами в отдельный кабинет, расположенный на четвёртом этаже. Сам кабинет выглядел небольшим, сверкал голыми стенами, навевал скуку. Единственным его преимуществом был выход на балкон, с которого легко вести наблюдение за происходящим в центральном зале. Сверху смотрелись оркестр и фонтан, танцующие казались непрезентабельными, музыка почти не долетала. Вот для чего потребовался магнитофон, — осенило Машу. Не бегать же вниз на танцульки.

Вниз, потанцевать среди пёстрой толпы ресторанной публики они таки бегали. Не интересно отплясывать в собственной, надоевшей до чёртиков компании. Другой молодёжи, не считая двух простецкого вида подружек Ирины, практически не было. Да ещё отплясывать приходилось перед сиятельными, вальяжными старцами и их дородными, увешанными золотом с бриллиантами, жёнами. Гостей Анастасия Михайловна позвала немного: родители Ирины, две её подружки, друзья Стасика, остальные — друзья семьи Закревских, нужные, влиятельные люди.

Нужные люди смотрели маслеными глазками, норовя пригласить на медленный танец и незаметно огладить Маше разные выступающие части фигуры. Жёны нужных людей быстро выяснили статус девушки и совместными усилиями сочинили весьма недалёкую от истины сплетню, которой и развлекались до самого Машиного отъезда. Сравнивали невесту и нахалку в персиковом платье. Увы, не в пользу невесты. Ирина сглупила, нарядившись в облегающее платье, обтянувшее складками уже заметный животик. Сверху ещё и пояском перетянула. Выглядела... слов-то сразу не подобрать. Славка её стеснялся и рядом с ней задерживался не долее двадцати секунд, никакие внушения не помогали. Во время тостов про совет да любовь, про многая лета совместной жизни, не скрываясь, морщился. На выкрики "горько" реагировал с опозданием и нехотя, ограничивался одним лёгким поцелуем, тут же опускался на место и тянул за собой Ирину. Смотрел на Машу глазами больной собаки.

Девушку наизнанку выворачивало от грубого свадебного фарса, от фальши и неудачных попыток фальшь замаскировать. Она часто выскальзывала в холл перед кабинетом, где было оборудовано несколько курительных уголков. Но долго в одиночестве не оставалась. Почти сразу же появлялся Шурик, плюхался рядом. Он честно выполнял поставленное ею накануне условие. Пожалуй, излишне честно. Даже тогда, когда необходимости не было. Она не могла и минуты побыть в желанном одиночестве.

— Шурик, можно я уже поеду? — ныла Маша.

— Потерпи, пока рано, — сурово ответствовал Шурик.

— Я смотреть на это безобразие не могу. Все всё понимают и неумело притворяются довольными. Противно.

— Всем противно. Но все терпят. И ты терпи, — ворчал Шурик и, заметив выходящего из кабинета Славку, по-хозяйски клал ей на руку на плечо.

— Руку убери, — шипела сквозь зубы Маша. — Об этом я тебя не просила.

— Пока он здесь, не уберу. Нечего ему к тебе подходить, — так же тихо шипел Вернигора. — У него теперь жена есть, пусть возле жены будет, не с тобой.

Славка, в который раз наткнувшись на обнимающуюся парочку, кривился, менял траекторию движения и проходил мимо, окидывая Шурика с Машей скептическим взглядом. Ему удалось всего лишь однажды переброситься с Машей несколькими фразами.

Нужные гости с золотоносными жёнами потребовали танца молодых. Ни много, ни мало, вальса. Славка побледнел до неприличия, запаниковал. Попытался уговорить старшее поколение поменять вальс на что-нибудь другое. Вальс! — насмерть стояли нужные гости. Он кинул отчаянный взгляд на Машу и... пошёл танцевать с Ириной венский танец. Маша не досмотрела представление до конца, не могла. Тихонько выбралась из кабинета. Опасаясь Шурика, вошедшего во вкус с разными объятиями, того и гляди, целоваться полезет, ушла на третий этаж в точно такой же холл. Там и нашёл её Славка через пару минут. В ответ на удивлённо вскинутые брови пояснил:

— У супруги голова закружилась.

— Как ты меня здесь нашёл? — Маша не хотела ничего слышать про Иру. Наслушалась досыта.

— Я, Мань, тебя везде найду, когда понадобится. По запаху. Запах души, мыслей. Ты пахнешь особенно.

— Не для тебя теперь.

— А для кого? Для Шурика? Быстро ты к нему под крыло залезла.

— Не подходи, — Маша попятилась. — Не тебе меня упрекать.

Она не собиралась признаваться Славке, что Шурик проявляет инициативу, выходит за рамки соглашения, и что ей зверски неприятно вынужденное сидение под боком у Вернигоры.

— Мань, ты у меня умница. Ты отлично понимаешь, что к чему. Родится ребёнок, исполнится ему год, и я разведусь. Потерпи немного. Подожди.

— Я бы подождала, — горько усмехнулась девушка. — Да ты не велел.

— Не понял, — он снова подошёл ближе.

— Ты с ней вальс танцевал, — она снова попятилась. — Разве этого не достаточно?

— Мань, она моя жена, — Славка остановился.

— Сколько раз ты говорил мне, что вальс — только с мамой или с любимой женщиной? Слово "жена" в список не попадало. Помнишь? Ты пошёл танцевать с Ирой вальс, значит, она любимая женщина. А я тогда кто?

— Напрягись и вспомни, — Славка начинал сердиться. — Один раз мы с тобой вальсировали.

— И вспоминать нечего. Не забывала, — Маша медленно обходила Славку по широкой дуге. — Но это было давно. Ты с тех пор успел зачать ребёнка, жениться и станцевать с Ирой вальс.

— Меня заставили, сама знаешь.

Маша собиралась язвительно прокомментировать его жалкое оправдание. Дескать, веры более в его независимость нет, сейчас уверяет, что разведётся, а потом его заставят весь век с Ирой прожить. Не успела. От лестницы шёл недовольный, взъерошенный Вернигора. Славка, проследив за её изменившимся взглядом, шепнул:

— После поговорим. Не принимай поспешных решений.

Маша отвернулась. Обречённо ждал верную тень. Орать, как днём, дома у девушки, Вернигора не посмел. Он пошёл другим путём. Устроил обоим тихую головомойку. Затем с видом собственника взял девушку за локоть, больно взял, сжал пальцами до синяков, повлёк наверх. Славка остался на месте.

Поднимаясь на четвёртый этаж, Шурик проедал ей мозги. Маша вырвала у него свою руку, остановилась посреди лестницы и, чётко артикулируя, произнесла:

— Хватит, Шура. Отныне я сама буду решать, что мне делать, как себя вести и с кем встречаться.

Она гордо удалилась, оставив Вернигору в полной растерянности. В курительном уголке перед кабинетом обнаружила Болека, Лёлека и Казимирыча. Поболтала с ними недолго, пребольно укусив словами Борьку с Серёгой. Осталась довольна собой выше носа. Ответить той же монетой они не сумели. Или не решились? У Маши недобро блестели сузившиеся глаза, раздувались крылья носа.

Из кабинета выглянула Ира, спросила, где её муж. Вся компания дружна пожала плечами. Не знаем, не видели. Хотя и видели, и знали. Просто не одной Маше надоело скакать вокруг новоявленной супружеской пары. Пусть учатся сами разбираться, без опеки друзей.

В третий раз позвали к столу. И Маша решила, — через полчаса она уедет, пусть хоть землетрясение начнётся, всё равно уедет. Сил больше нет терпеть глупую камарилью. Она заранее предупредила Анастасию Михайловну. Та сильно огорчилась, уговаривала остаться. Не уговорила. Маша держалась твёрдо, поскольку смертельно устала, хотела домой и не видела смысла в дальнейшем притворстве.

Она рассчитывала сбежать потихоньку. Незаметно покинула кабинет. Сумка случайно зацепилась за чулок, и он перекрутился. Маша нагнулась поправить, а когда выпрямилась, рядом увидела неслышно подошедшего Вернигору.

— Ты куда?

— Домой, — Маша тяжело взглянула на приятеля.

— Ещё рано.

— По-моему, давно пора.

— И не попрощалась?

— С кем? — у девушки не нашлось для него ни одной тёплой нотки в голосе. — Со всеми? Или только с вами?

— Со всеми — ладно. Но хоть бы нас в известность поставила.

— Чего ради, Шурик? С Анастасией Михайловной я попрощалась, а вы перебьётесь. Ваш поводок, как ты днём изволил выразиться, меня почти придушил. Воздуха свежего хочется, — она иронично разглядывала исполненную простоватой хитрости физиономию Вернигоры.

— А со Стасом попрощалась? — он кашлянул, тень тревоги сполохом промелькнула по его лицу.

— Нет. А зачем? Мы вчера с ним попрощались.

— Я с самого начала знал, что он у тебя был... — Шурик не успел договорить. Открылась дверь кабинета, вышел Славка. Внимательно оглядел обоих:

— Вы чего тут? Опять курить собрались? Никотин не закапает? Давайте за стол, скоро десерт подадут.

Маша потупилась. Нет, они точно её пасут оба.

— Мы тут прощаемся, Стас, — Шурик явно намекал другу на неизвестные девушке обстоятельства. — Маша нас покидает. Домой едет.

У Славки дрогнуло лицо, глаза опять сделались как у больной собаки. Он быстро справился. Восстановил исчезнувшую на мгновение маску усталости и безразличия ко всему в этом скучном мире.

— Ну, что ж, до свидания, — искусственно растянул уголки губ, повернулся, пошёл по направлению к мужскому туалету.

Всё? — подумала Маша с разочарованием и обидой, — он ничего мне больше не скажет? Вот так мы прощаемся на всю оставшуюся жизнь? Ни любимых им намёков, ни тайных знаков, ничего? Неужели не обернётся? Не обернулся. Ничего — значит, ничего. Действительно, нехорошо волокитить. Лучше сразу оборвать, не растягивать мучительно расставание. Она тоже развернулась и пошла в противоположную сторону, к другой ведущей на первый этаж лестнице.

Их было две — лестницы, ведущие на первый этаж. Весь вечер они пользовались дальней, рядом с ближней находился мужской ватерклозет, непонятно, почему, мешающий ходить удобным путём. Сейчас Маше помешал не ватерклозет, а Славка, удалившийся туда неторопливо и величаво. Она быстро прошла холл, преодолела несколько ступенек и замерла, услышав:

— Маня, я тебя провожу.

Нет, не Славка её догонял, Шурик преследовал.

— Не надо, Шура.

— Почему? — он шагнул сразу через три ступеньки, очутился рядом.

— Устала, хочу побыть одна, — она впрямь чувствовала себя выжатой, измочаленной. Присутствие Шурика усиливало чувство вымотанности до предела.

— Это ресторан, Маня...

— Не называй меня Маней, — нетерпеливо перебила она. Возобновила прерванный спуск. Шурик не отставал.

— Ладно, не буду. Извини, повторюсь. Это ресторан. Здесь до фига пьяных мужиков, слишком много о себе понимающих. Ты у нас девушка аппетитная, сексапильная. Прилипнут, не отдерёшь. Тебе скандал нужен, неприятностей захотелось?

Неприятностей Маше не хотелось. Общество Шурика выглядело предпочтительней разных пьяных мужиков, много о себе понимающих. Смирившись с необходимостью потерпеть Вернигору ещё десять минут, она не стала возмущаться его назойливостью. Опустив голову, глядя под ноги, увеличила темп спуска.

— Куда ты так несёшься? — недовольно поморщился Шурик. — Каблуки не боишься сломать?

— Хочу домой, побыстрее, подальше отсюда, — зло выпалила она, обжигая Вернигору взглядом.

— Возьми меня под руку, — неожиданно мягко попросил Шурик. — Ну пожалуйста. Трудно тебе, что ли?

— Зачем? — Маша не поверила его внезапной доброте, мягкости просьбы.

— Хочу с красивой девушкой у всех на глазах пройтись, повыпендриваться. Когда ещё случай представится?

Ах, всё-таки с красивой, не только сексапильной. Льстец бессовестный. Маша усмехнулась мысленно. Повыпендриваться ему захотелось? Нет, здесь другое что-то. Прохиндей, хитрец несносный. Жалостливо просит, будто милостыню, жалостливо смотрит, ресничками, как наивное дитя, хлопает. Чёрт с ним, пусть выпендривается. Она просунула ладонь в готовно согнутую крендельком руку Шурика. Скорость, тем не менее, снижать не думала. Торопилась покинуть элитный ресторан, производивший впечатление дурного купеческого вкуса и дурного же купеческого размаха.

— Опа! — вдруг тихо, почти про себя, шепнул не сдержавшийся Вернигора, чуть не замерев на месте. Маша невольно затормозила, подняла голову и...

В холле второго этажа, на банкетке возле самой лестницы сидел Славка. Откинулся к стенке. Вид имел усталый и встревоженный. Складывалось впечатление, что он давно здесь сидит, отдыхает, предаётся грустным и беспокойным размышлениям. Господи, как? Когда он успел спуститься раньше неё и Шурика, устроиться, расположиться? Для этого ему требовалось большими прыжками, вроде кенгуриных, преодолеть два этажа, бегом пересечь холл, плюхнуться на кушетку, отдышаться, принять соответствующий вид. Тролль из табакерки. Или он телепортацией владеет?