-Что вам нужно в ответ на такую любезность?
-Я прошу вас, рукоположить в епископы отца Симона, настоятеля храма из Гартунга.
-Но для этого обряда нужно два епископа. Ах, да, отец Иаков тоже здесь.
-Да и отец Иаков дал уже свое согласие.
-Мне нужно подумать, сын мой! Поспешные действия пользы не принесут.
-Вот здесь-в этом мешочке-три фунта чистого золота-для размышлений самый нужный предмет!
Поставив горцев у дома, где разместился отец Иоанн,/чтобы с горяча, не сбежал/ я отправился на другую сторону центральной площади, к дому в котором расположился епископ из Давингтона.
Этому святому отцу я оставил для размышлений десять фунтов золота и повторил просьбу об отце Симоне.
Отец Иаков был большой сибарит, любитель женщин и вина. Денег ему постоянно не хватало, по сведениям собранным Сэмми.
После вечери два епископа явились в собор и рукоположили отца Симона в епископы.
Я наблюдал за ритуалом и размышлял о том, сколько золота потребуется, для того чтобы продвинуть отца Симона на пост архиепископа.
Итак, дело сделано-у меня был своей епископ.
Пожалуй, наша свадьба была самым значительным событием в городе за последние пятьдесят лет.
Улицы были выметены и промыты потоками воды из бочек, что несколько дней возили из Клайва. Потоки нечистот и мусора слились обратно в Клайв уже самотеком.
На центральной площади все дома были увиты гирляндами цветов и тканями различных расцветок.
С раннего утра толпы зевак заполонили площадь перед собором. Тысяча горской пехоты была выставлена коридором от замка до собора. Горцы оцепили и центр площади. Все конные роты были направлены в дозор вокруг города, особенно в южном направлении.
Прибыли все аристократы с семьями, что имеют владения на северном берегу Клайва.
Вся верхушка города в праздничных нарядах заняла места на скамьях в соборе. Горожане и аристократы презрительно поглядывали друг на друга.
С юга приехал только барон Джаред, как представитель королевы-матери. Его сестры Доротеи не было, вдове в течение годового траура нельзя посещать праздники и увеселения. Я этому был рад. Зрелище моей свадьбы не доставило бы ей удовольствия. Кривая улыбка барона мне не правилась. Он явно что-то знал такое, что мне радости не доставит! Но он привез от королевы — матери письмо, гарантирующее мою неприкосновенность при проезде в Гвинденхолл и обратно.
Первым к собору приехал я.
Впереди ехали трубачи, знаменосец с драконьим стягом. Потом шла пешая рота горцев в новеньких бархатных камзолах, с лихо, заломленными на бок клетчатыми беретами. Сверкала сталь алебард и полудоспехов.
Потом уже следовал я на белом жеребце. Золотая цель давила на плечи.
Модный камзол из синего бархата резал подмышки, вортник тер шею, но я терпел. За мной ехали на конях мои офицеры во главе с Крейгом Макконохиии Сэмюелем Жассом, сверкая латами.
День был солнечным. Город казался умытым и почти не пах.
Горожане приветствовали меня одобрительными криками. Но их лица сливались в сплошное пятно, огромную харя с разинутым ртом. Я улыбался им, но не видел никого отдельно.
Шесть пажей выстроившись в два ряда ждали меня у ступеней собора. Да, у меня теперь были настоящие пажи-мальчишки лет по пятнадцати из аристократических семейств севера. Я еще даже не запомнил их имена.
Спешившись, я поднялся по ступеням на паперть. Пажи следовали по бокам за мной. Я приветствовал стоящих здесь старейшин горских кланов Холлилоха. Как язычникам вход им в собор был запрещен.
Наконец появилась невеста. Адель ехала сидя боком в седле на белой кобыле. Четыре рослых горца с гербами Соммерсби, нашитыми на груди, на длинных шестах, перевитых лентами несли над ее головой шелковый балдахин.
Адель была в алом платье с пышными рукавами, в разрезы их проглядывало белоснежное белье. С конической шапочки на голове на лицо ее спадала плотная белая вуаль. Дурная примета-если жених увидит лицо невесты до венчания.
У ступеней собора Адель ждал отец-барон Соммерсби, сестра Бернадетта в изумрудном платье, две маленькие девочки в белоснежных платьицасущие ангелочки,чтобы нести длинный шлейф невесты.
Не дожидаясь, Адель, я вошел в собор и остановился только у алтаря. Гости приветствовали меня стоя, и я прошел через этот строй, через взгляды сотен глаз.
У алтаря меня ждал отец Симон, епископ Корнхоллский в парадном облачении.
Я поцеловал его сухую белую руку и получил благословение. Оба епископа Иоанн и Иаков тоже присутствовали здесь, сидя на парадных местах, в высоченных тиарах с резными посохами в руках.
Барон Соммерсби вел дочь к алтарю медленно, неторопливо, явно наслаждаясь этой процедурой. Я смотрел на него и думал о том, тоже мне сделать с этим старым негодяем. Сэмми представил мне целую кипу документов о моем тесте.
Барон был игрок и очень азартный. Он проиграл жену и дочерей и не его вина, что младшую-Бернадетту я извлек прямо с отходившего корабля, а Адель не мучилась до сих пор в стенах монастыря. Он не мог проиграть свое поместье и земли вокруг, так как они принадлежали семейству его жены. Но все остальное он спускал в игорных домах Хагерти, долю в которых имел епископ Иоанн. Я уверен-отдай я своему тестю все сокровища Драконьего зуба-он и их бы проиграл быстро и легко.
Сэмми предлагал организовать барону несчастный случай на охоте, и я уже начинал мысленно обдумывать такой вариант.
Церемония венчания прошла быстро, но все эти ритуалы с чтением молитв здорово утомляли. Я смотрел на статую богоматери в алтаре и думал, почему я не ощущаю божественного присутствия, влияния, любого воздействия на мою жизнь.
Я мог говорить с духами вод. Они были реальны. Был ли реален Единый бог?
Наконец мы с Адель могли поменяться тремя кольцами. "Во имя Отца, Сына и Святого Духа!"
Моя вновь испеченная жена приподняла вуаль, и я поцеловал ее в губы. Зеленые распахнутые глаза сияли совсем близко. "Теперь ты мой и только мой" вот что я прочитал в них. Как же ты еще наивна, Адель!
"Я одолжу тебя на время" вспомнил я слова сестры "Все равно ты мой был и будешь!"
Я улыбался Адель, но сердце сжималось от тоски. Мне плохо без тебя, Сью!
Названивали колокола. Приветственные крики слились в какофонию.
Мы стояли рука об руку на виду у всего города. Но потом два рослых горца горстями начали бросать в толпу серебряные талеры и тут уж про меня и Адель горожане забыли. Началась свалка за серебро. Пять тысяч талеров улетели в толпу.
Весь двор корнхоллского замка превратился в огромный пиршественный зал.
Над двором были протянуты полотнища разноцветного шелка, чтобы укрыть пирующих от солнечных лучей.
Столы были сервированы серебряной посудой. Городская верхушка, аристократы и вожди горских кланов жрали и пили буквально в три горла. Слуги сбивались с ног, разнося мясо, закуски и вино.
Мы с Адель сидели во главе стола. Мы только пригубили вина и почти ничего не ели. Мы терпели этот шум, вопли, поздравления и ждали вечера.
-Этот тесный костюм доведет меня до истерики-наклонившись к жене пожаловался я.
-Тебя не затянули в корсет, в отличие от меня!
Я обнял ее за талию. Она была твердой как ствол дерева.
-Еще полчаса и идем переодеваться!
На городской площади были тоже устроены столы. Цеха хлебопеков и мясников выставили угощение за мой счет конечно. Бочки с элем и вином выкатывались без счета.
Корнхолл пьянствовал и обжирался.
Сопровождаемые игриво настроенными гостями, из тех, кто еще стоял на ногах, мы вышли из-за стола и поднялись в нашу спальню. Здесь у двери стояли четыре горца с алебардами, и они пресекли попытки гостей войти в спальню и понаблюдать за брачной ночью. Была такая традиция на юге королевства.
Я помог Адель освободиться от тесного корсета и от платья. В одной длинной сорочке ниже колен она упала на постель и застонала.
-Я так устала, мой муж! Я не способна даже пошевелить мизинцем!
Она, конечно же, лгала. Когда, сняв всю одежду я приблизился постели, она уже сбросила сорочку и ждала меня, укрывшись перинкой до подбородка.
О, она смогла шевелить не только мизинцем! Ее восторженные крики были, я думаю хорошо слышны горцам за дверью.
Переодевшись в новую, но более свободную одежду мы решили вернуться к гостям, но предварительно, я уколов палец кинжалом уронил несколько капель крови на простыню.
-Не будем нарушать традиции, дорогая! Пусть увидят, что ты только что лишилась девственности.
Адель взяла мой пострадавший палец и засунула в свой рот. Ее нежный язычок шустро обработал рану.
-Видишь, уже нет крови!
Вечером в большом зале первого этажа начались танцы. Адель порхала как мотылек, меняя партнеров. Каждый кавалер считал своим долгом станцевать хоть один танец, но с моей молодой женой. Ее лицо светилось. Изумрудные глаза щурились как у довольной кошки.
Молодые дамы выбирали меня, так что с Адель мне станцевать так и не пришлось.
Один из танцев моей партнершей оказалась сестра Адель, белокурая Бернадетта.
-Лорд Грегори, я теперь с вашего соизволения буду звать вас своим братом?
-Хорошо, сестра!
Мы весело кружились с нею в танце. Изумрудные серьги в ее ушах опять напомнили мне о Сью. Она была очень похожа на Адель, такие же зеленые глаза, почти такое же лицо, только нос чуть длиннее.
-Мой брат опечален? Почему?
-Жаль, что я не могу жениться на двух сестрах одновременно!
Она весело засмеялась, откинув голову. Под белой кожей на шее билась жилка.
Бернадетта в перерыве между танцами принесла лютню и запела. Молодые дворяне окружали ее полукольцом. Но она пела для меня и смотрела только на меня. У нее оказался приятный волнующий голос.
Полночный час угрюм и тих
Лишь гром гремит порой,
Я у дверей стою твоих
Лорд Грегори, открой!
Я не могу вернуться вновь
Домой к семье своей.
И если спит в тебе любовь
Меня хоть пожалей!
Ты помнишь лес на склоне гор?
Где волю я дала
Любви, с которой долгий спор
В душе своей вела.
Ты небом клялся мне не раз
Что будешь ты моим!
Что договор связавший нас
Вовеки не рушим!
Но тот не помнит прежних дней
Чье сердце из кремня!
Так пусть же у твоих дверей
Гроза убьет меня!
О, небо, смерть мне подари!
Я вечным сном усну,
У двери лорда Грегори
Простив его вину....
Буря восторга, аплодисменты. Девушки целовали Бернадетту в щеки, а юноши целовали ее руки. Но она улыбалась только мне.
-Я надеру ей уши-прошипела Адель. Она уже была рядом и взяла меня под руку.
Под сердитом взглядом сестры улыбка Бернадетты увяла.
Танцы завершились только далеко заполночь.
-Я не смогу дойти до постели... — жалобно ныла Адель и я, подхватив ее на руки под аплодисменты еще стоящих на ногах гостей, понес наверх по лестнице.
Усмехаясь в усы, горцы отсалютовали нам алебардами.
Не раздеваясь, мы уснули в объятиях друг друга.
Мы завтракали за общим столом во дворе замка, когда за стенами затрубили трубы. Мающиеся с похмелья гости встрепенулись. От ворот прибежал лейтенант Макгайл со смешно встопорщившимися усами.
-Лорд Грегори, к вам пышный господин со свитой.
— Они вооружены?
-Нет, милорд, только этот господин держит в руке затупленный меч.
-Откройте ворота и впустите гостей!
Вошедший дворянин, выступалвесьма годеливо. Его длинный плащ был украшен гербами. В руках он нес затупленный меч.
-Гербовый король... — раздались голоса.
Опустившись передо мной на колено, господин протянул на вытянутых руках этот затупленный меч и громко произнес весьма цветастую речь.
-Высочайший и могущественнейший лорд! Высочайший и могущественнейший принц, и прегрозный государь мой герцог Давингтонский, Ваш кузен, посылает меня к Вам ради Вашей величайшей учтивости и доблести рыцарской, каковые, как ведомо ему, Вашей преблагородной особе присущи; только из любви и благосклонности, безо всякого дурного умысла обращается он к вам и вызывает на турнир и ристание ратное в присутствии дам и девиц; для оного и в знак сего посылает он вам меч, для такового дела пригодный!
Я обвел глазами всех присутствующих. Насколько я помнил турнирные правила, мне надо было в знак согласия принять меч и разразиться цветастой ответной речью. Похоже, все присутствующие только этого и ждали. Вздохнув, я принял тупой турнирный меч и, поднявшись, произнес:
-Я принимаю этот вызов безо всякого дурного умысла, но ради удовольствия моего кузена и развлечения дам!
Дворянин мгновенно оказавшийся на ногах, изящно поклонился и представился.
-Гербовый король, барон Хамри! Соблаговолите, милорд сделать выбор турнирных судей!
Шуршащий пергамен содержал список незнакомых мне имен. Адель заглянула мне через плечо и ахнула.
-Они все южане?!
Я выбрал первых двух в списке.
-Соблаговолите, милорд выдать мне два локтя бархата или атласа, чтобы я мог отбыть к судьямдля вручения грамот и для того чтобы они могли определить время и место турнира!
Я позвал Бертольда Тудора и распорядился выдать гербовому королю просимое. После чего указанный господин раскланялся и покинул замок через ворота. Адель захлопала в ладоши.
-Мы едем на турнир! Уважаемые сьерры! Наливайте кубки, мой муж, лорд Грегори принял вызов на турнир! Мы поедем и победим всех!
Восторженные крики в ответ. Я вернулся в свое кресло и криво улыбнулся. Знать бы, что из этого выйдет?!
А вышла из этого сплошная головная боль.
Судьи выбрали место-Гвинденхолл. Время-спустя три недели.
Как лорд я равен графу, а значит, мне нужно привести с собой на турнир не менее пяти рыцарей, каждого с оруженосцем. Кроме того, я должен оплатить судьям расходы, пополам с герцогом Давингтонским конечно.
На турнир я должен прибыть со своими людьми за четыре дня до начала. На всю подготовку осталась ровно неделя. И дорога займет примерно десять дней.
Рыцари среди моих вассалов, конечно же, нашлись.
Молодой барон Майлз Гринвуд был в их числе.
Я вооружил и одел во все новое за свой счет, как этих рыцарей, так и оруженосцев и их слуг.
Новый комплект доспехов для турнира мне изготовили в мастерской Тудоров.
Адель занималась экипировкой своей свиты, а она получалась не малая. За неделю я опустошил мешок с золотом и открыл другой. Все золото я велел сложить в подвале замка и дверь в комнату охранял караул из пяти горцев.
Неделя пролетела быстро.
Я дал последние инструкции Крейгу и Жассу. Сэмми я забирал с собой. Вызванный из Холлилох Серрей был мною назначен главным распорядителем, то есть старшим над всеми слугами и ответственным за стол, постель и питье. Бертольд Тудор остался в городе, но двое его писарей были приставлены в помощь Серрею.
Наш отряд составил триста человек, включая две роты горцев, конную и пешую.
Настал день отъезда. Я зашел перед дорогой в комнату, где спали мои сыновья. Няньки и кормилица склонились в поклоне. Я постоял над кроватками и тихо ушел.
