— Почему? — шепчу я. Все мои мысли обращаются лишь в этот простой вопрос.
— А почему нет? — улыбается он мне.
— И все же? — тусклым голосом интересуюсь я.
Выражение лица Дока меняется на маску пренебрежения. Он подается вперед, заглядывая мне в глаза. Я вижу лишь горящий безумием взгляд. У нас с ним глаза одного цвета... серые... но у него мне они напоминают грязный весенний снег.
— А тебе никто не рассказал? — тихо произносит Док и, замечая мое недоумение, продолжает: — Нет. Не рассказал. Кишка тонка. Ну, так я тебе расскажу, — он делает паузу, вызывая у меня непреодолимое желание приложить его лицом об стол. — Видишь ли, моя королева, наш король не тот, за кого себя выдает. Это сейчас он стал заботливым и внемлющим молитвам слабых, а раньше... раньше он без жалости брал то, что хотел..., — Док приподнимает бровь, с ухмылкой наблюдая, как я торопливо обдумываю его слова. -Сестренку мою заставил поверить в идеалы своего мирка. Она и хороша — прыгнула в постель к его воину... Зоду, кажется...
— Ложь, — спокойно произношу я. Уже не впервой слышать от этого вампира подобную грязь.
— Пусть будет так. — Улыбается он. Я стараюсь взять себя в руки. Хотя мне это дается с трудом.
— А мои родители? Чем они тебе помешали?
— Твой отец... не лучше твоего муженька... Кстати, видел фотографии с вашей свадьбы. Вы так эффектно смотрелись...
— Спасибо.
— Твой отец, — ядовито повторяет Док, игнорируя мою реплику, — твой отец отказал мне! А я был первым! Ты принадлежишь мне!
Он откидывается на спинку стула и глубоко вдыхает, возвращая напускное спокойствие.
— Знаешь, — небрежно бросает он, — надо было забрать тебя, как только ты родилась.
— Так почему не забрал? — спрашиваю я еле слышно.
Док приходит в бешенство. Безумство мелькает в его глазах.
— Не смог... даже не предполагал, что кто-то другой встанет между нами. Да даже если бы встал, ему бы ты не досталась... и не достанешься. Скоро ты будешь уже в моей власти. Да ты и сейчас моя...
Дверь в комнату резко открывается.
— А вот и наша проблема, дорогая, — ухмыляется Док. — Собственной персоной.
Маркус уверенно подходит ко мне, заставляет подняться и выводит из комнаты.
Я оборачиваюсь на пороге, в последний раз встречаясь со взглядом холодных глаз. Губы Дока искажаются в улыбке подобно оскалу. "Скоро", — читаю я по его губам. Дверь захлопывается. Мои глаза не сразу привыкают к полутемному помещению.
— С вами, — рычит Маркус на Зода и Дэвида, — я разберусь позже.
У нас есть несколько свидетелей в лице двух вампиров с собрания. Они пристально изучают меня. Их взгляды буквально забираются мне под кожу.
— Мы отвезем ее домой, — начинает Зод.
— Нет. Я сам.
Тон, которым это произносится, не терпит возражений. Хватка на моей руке лишь усиливается. Уверена, там будут синяки. Маркус дает распоряжения воинам, не отпуская меня от себя ни на шаг.
Я смотрю через стекло на Дока. Возможно, я вижу его в последний раз... лучше бы, если это было так. И он улыбается, сидя по ту сторону. Его взгляд направлен именно на меня. Мне становится жутко. Я понимаю, это еще не конец...
* * *
Маркус до боли сжимает мою руку. Понимаю, что он зол. По-настоящему. И именно на меня. Он молчит, пока мы идем к машине. Я хочу сесть на заднее сиденье, но он демонстративно открывает дверцу спереди. Не смотрит на меня, пока я сажусь во внедорожник. Я жду, что он начнет меня отчитывать, но он молчит всю дорогу. Только по тому, как побелели костяшки его пальцев, понимаю, что он желает, чтобы в его руках сейчас оказалась моя шея. Я сжимаюсь в комочек на сиденье. А может, правду сказал Док? Не поэтому ли Маркус не желал, чтобы я знала о его захвате? И эта недоговоренность. Что Адам имел ввиду, рассказывая про прошлое Маркуса? Мне становится дурно.
Обратный путь домой занимает, казалось бы, вечность. Внутри меня все натянуто. Правда, лучше бы Маркус бесился и кричал на меня. Его молчание невыносимо. Но я не могу заговорить первой... я просто боюсь.
Он останавливает машину прямо у входа. Улизнуть от короля не получается. Он успевает нагнать меня в дверях, берет под локоть и буквально тащит за собой.
— Позже, — кидает он встретившей нас Роксане. Его голос звучит устрашающе и леденит мою кровь. Понимаю, что возражать ему сейчас не стоит. И, вообще, хочу стать невидимкой.
Мы останавливаемся около двери на нашем этаже. Маркус что-то вводит на дисплее замка. "Новый код?" Я не успеваю опомниться, как он то же самое проделывает и с другими дверьми.
— Теперь ты отсюда не выйдешь, — кидает он мне на пороге нашей спальни, буквально отшвыривая меня от себя.
— Ты не можешь меня запереть!!!
— Лимит моего терпения, Марианна, имеет границы, — спокойно произносит он. — И знаешь, что? Ты уже давно его перешагнула, но я был чертовски слеп из-за своих чувств к тебе, чтобы это заметить.
"Вот как он заговорил?" Прекрасно!
— Ну, раз теперь ты это осознал, зачем меня держать взаперти? — подражаю я его манере холодной сдержанности. — Давай я уеду. Док пойман. Теперь мне ничего не угрожает.
— Ты не выйдешь отсюда, пока я так не решу.
— Один раз ты думал так же, правда?
Его глаза полыхают огнем злости. Он приближается ко мне, и мне ничего не остается, как отступить. Маркус сейчас напоминает мне о том кошмаре, в котором он сжимал мое горло.
— Ты. Останешься. Здесь.
Я поджимаю губы, неотрывно глядя в его почерневшие глаза.
— Или что? — шиплю я.
— Или ты вообще отсюда никогда не выйдешь.
— Катись к черту! — срываюсь я и подбегаю к двери. Я дергаю со всей силой за ручку, но мои попытки просто жалки. Я начинаю действительно паниковать. "Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!"
— Зря стараешься, — бросает мне Маркус.
— Открой эту чертову дверь!!!
Каждое его движение размеренное и плавное, но я знаю, что это напускное. Он встает так близко, как это только возможно, прижимая меня своим телом к стене.
— Будешь хорошей девочкой, возможно, я подумаю над твоей просьбой, — шепчет он, нависая надо мной.
Во мне вспыхивает обида. Меня никогда так не унижали. Я работала в борделе, но даже там не позволяла пьяным мужикам опускать меня. Я себя уже не контролирую. Рука в порыве ярости поднимается сама по себе, оставляя на щеке Маркуса красный след.
— Я, черт возьми, не твоя подстилка! — кричу я ему в лицо.
На долю секунды вижу мелькнувшее в его глазах отчаянье. А потом он так же спокойно отстраняется и снимает блокировку с двери. И если бы только это. Он открывает ее, будто дворецкий...
Я вылетаю из комнаты, мчусь по коридору, зная, что он смотрит мне вслед. "Он выставил меня из нашей спальни! Он просто меня растоптал!" Мне больно! Я закрываю дверь своей комнаты. Странно, что на ней нет такого же замка с блокировкой, как в спальне... Маркуса.
Я пытаюсь отдышаться и не заплакать. На меня все давит. Все! Я хнычу и сползаю по двери вниз, беззвучно рыдая. Я стала слабачкой с ним. Испытываю к себе отвращение и начинаю злиться.
Размазывая слезы по щекам, подхожу к незаконченной картине. Срываю ткань, закрывающую ее от чужих глаз. "Зачем я ее рисовала? Зачем???!" Хочется уничтожить, растоптать, да что угодно, лишь бы стереть ее с лица земли. Только вот от своих чувств не избавиться.
Единственное, что поможет мне выплеснуть злость — это живопись, но понимаю, что сейчас не могу. "Черт!" Расшвыриваю одежду по всей комнате, буквально срывая ее с себя. "Будь все проклято!" Мне нужно куда-то деть эту энергию, которая переполняет меня. Если бы я была где-нибудь в лесу, то пробежала бы добрый десяток километров.
Холодный душ! Встаю под обжигающие струи. Тело покрывается мурашками. Хватаю ртом воздух. Стою там пока не приобретаю лиловый оттенок. Тело до боли занемело. Боль — это хорошо. Боль — сковывает меня, заставляет остудить кровь и не наломать дров. Хотя я уже постаралась в этом. Выхожу из кабинки и будто попадаю в тропики. Почему-то сразу представляю горячие объятья Маркуса. "Что он со мной сделал???"
Хочу выкинуть из головы его и все события прошлых месяцев. Хочу вернуться в свой домик на севере. Слезы застилают глаза, пока я лихорадочно ищу свою любимую пижаму — серые бриджи и свободная кофта. Натягиваю на себя, представляя, что все это было страшным сном, что я дома. Снова наедине со своими картинами.
Смотрю на постель как на врага. Это Маркус приучил меня спать в кровати. Самой мне нравится спать на полу. Я сама не заметила, как изменилась.
Картина привлекает мое внимание. Он не может отобрать у меня и это, а я уверена, что еще немного, и моей единственной страстью будет он. Я должна бороться. Сажусь на пол, обхватываю колени руками и смотрю, и смотрю на картину. Я ищу то, чего в ней не хватает. Я хотела изобразить те чувства, которые я испытываю, находясь в его объятьях. Что-то не так. Я не могу передать... мне не хватает... "Чего?"
Упираюсь лбом в колени и медленно раскачиваюсь. Прокручиваю в голове снова и снова свои ощущения. Я ищу и не нахожу. Значит, нечего изображать. Абсолютно нечего...
Дверь позади меня открывается. Это точно Маркус. "Он думал, я уже заснула, и пришел за мной? Ну, уж нет! Сегодня я буду спать здесь! Он молча садится рядом. Черт! Он видит мою картину".
— Я не хочу с тобой ссориться, Марианна, — выдыхает он. Я знаю, он сейчас провел рукой по волосам. Его типичный жест в моей компании. И вся злость на него уходит куда-то, будто и не было ее вовсе. Молчу, понимая, что... я тоже не хочу ссориться. — Ты закончила ее?
— Нет, — шепчу я, и мне хочется расплакаться от своего бессилия перед ним.
— Она холодная, — его слова врываются в мой мозг. Он прав. Она холодная. Я даже на миллиметр не сдвинулась в том, чтобы показать чувства. Я их боюсь. Я боюсь, что, кто-то их увидит и не поймет. Я в первый раз столкнулась с этим. Я стыжусь своих чувств.
Воображение рисует мне картину. Я вижу, какой она должна быть. Я не испортила холст, я просто не дорисовала. Там, где его рука касается ее кожи, разгорается пожар. Внутри тела должна быть вспышка огня. Еще много чего... раскрытые припухшие от поцелуев губы, ореол окружающего их аромата. Я открываю глаза и смотрю на картину. Сегодня я не способна ее нарисовать. "Завтра".
— Марианна? — я и забыла, что он здесь. Моргаю, пытаясь понять, что его так удивляет во мне.
— Что?
— Пойдем в кровать. Тебе надо отдохнуть, — он касается моей руки. В его взгляде мелькает злость. — Да ты вся заледенела.
Не успеваю я что-то ответить, как оказываюсь на его руках. Несколько секунд, и я уже в нашей спальне, лежу на кровати, завернутая в одеяло. Сама я больше не чувствую холода. Пока он вышел в гардеробную, избавляюсь от своей любимой пижамы. Она не греет, а мне хочется свободы. Маркус возвращается, ложится рядом и обхватывает меня рукой. "Сюрприз-сюрприз". Чувствую, как он напрягается, понимая, что я голая. Я хочу его!
Дальше все происходит слишком быстро, чтобы я думала. Поворачиваюсь к нему и впиваюсь в его губы. Он весь такой горячий. И нет никаких мыслей. Ничего нет... ведь тот, кто мне действительно нужен, сейчас рядом... Мой лед уходит, растапливается.
* * *
Маркус был беспощаден, вымещая на мне свой гнев. И пусть между нами все-таки установилось подобие перемирия, он не отказал себе в праве показать мне, кто все-таки хозяин положения. Он забирал все, что я могла дать... весь день до самого вечера. Сладкое наслаждение с примесью боли. Он пил мою кровь, буквально вгрызаясь в шею. Я была в его полной власти.
Я морщусь от неприятного ощущения. Чувствую, как его пальцы скользят по моей шее. Раны еще не зажили. Это плохо. Мне нужна кровь... его кровь. Я натягиваю одеяло повыше и забываюсь беспокойным сном.
* * *
Первый признак жажды — это слабость. Все тело плохо слушается. Горло саднит от сухости. Каждое сглатывание причиняет колющую боль.
Я открываю глаза, но темнота проходит только через несколько секунд. Понимаю, что моя строптивость в этот раз не привела ни к чему хорошему.
Добираюсь до ванной с огромным трудом. В зеркале вижу, до чего все плохо: синяки под глазами, бледная кожа. Я поворачиваю голову, рассматривая место укуса. Ранки затянулись, но так они не должны выглядеть. Прошло достаточно времени, чтобы я могла восстановиться. Уже середина ночи.
Я осматриваю свое тело. В некоторых местах видны растекающиеся синяки. Нужно придумать отговорку для Роксаны, чтобы она дала крови. От одной мысли об алой жидкости мое дыхание перехватывает и сразу сознание выдает образ Маркуса.
* * *
Каждый шаг дается с трудом, особенно когда желаешь показать, что все нормально. Я спускаюсь вниз и молю всех богов, чтобы Роксана была одна. Как часто это бывает, мои молитвы остались неуслышанными.
Дэвид с особым удовольствием уплетает круассаны и смотрит телевизор. Роксана наводит порядок после завтрака.
— Привет, — выдавливаю я из себя. Каждое слово, будто ножом режет мне горло, а запах Дэвида, как никогда становится довольно привлекательным.
— Привет, бунтарка, — улыбается он. — Нам здорово влетело.
— Прости.
Роксана смотрит в мою сторону, и я вижу, как она окидывает меня взволнованным взглядом. У меня перед глазами на долю секунды все чернеет. Я опираюсь о столешницу, пытаясь вернуть себе равновесие и сфокусироваться на чем-то, но предметы расплываются... пляшут. Я встряхиваю головой в попытке прогнать это все, но делается только хуже.
— Марианна, — слышу я голос Роксаны. Кажется, что у меня заложило уши, и теперь каждый звук отдает каким-то бульканьем. — Марианна, с тобой все в порядке?
— Я... мне лучше... пойду..., — произношу я с придыханием, и в следующее мгновение все начинает кружиться, будто в водовороте.
* * *
Я приоткрываю глаза. Морщусь от ноющей боли в висках. Горло неприятно жжет и жутко хочется пить... крови.
— Тебе стоит полежать, — слышу я спокойный голос Роксаны. — Ответь мне на вопрос: когда ты последний раз кормилась от Маркуса?
— Когда мы были в домике в горах, — припоминаю я.
— Сколько раз ты кормила его с тех пор?
— Раза два или три.
Роксана вздыхает и недовольно хмурится.
— Ты должна питаться, Марианна. Я пока что не звонила Маркусу, но это не значит, что он не узнает.
— Просто после той жуткой недели, когда их не было дома, я подумала, что ему нужно время для восстановления.
— Прошло уже несколько недель. На восстановление требуется максимум пару дней.
Мне нечего ей ответить. Я сама не знаю, почему так поступала. Хотя... знаю... пыталась снова доказать, в первую очередь себе, что смогу обойтись без Маркуса. Глупо и по-детски наивно.
— В любом случае, — продолжает Роксана, — стоит сделать тест... на всякий случай.
— Какой тест? — не придавая значения этому вопросу, спрашиваю я, садясь на кровати.
