Впрочем, правильность своих догадок ему уже не проверить. И, возможно, это к лучшему. Сэр Ирем, хоть убей, не мог представить, как он стал бы обращаться с повзрослевшим энонийцем.
Думать становилось все труднее. Боль все ощутимее вгрызалась ему в грудь и в бок при каждом вдохе, так что, наконец, устав бороться с приступами дурноты, сэр Ирем дал себе расслабиться и соскользнуть в заманчивую темноту.
Крикс до крови прикусил себе губу, чтобы не закричать от ужасающей несправедливости происходящего. Это было слишком похоже на тот день, когда убили Астера, только теперь на месте предводителя повстанцев оказался коадъютор.
"Почему именно он? Ну почему?!" — в отчаянии думал Рикс.
Бледное лицо погибшего было странно-спокойным. Энонийцу даже померещился намек на легкую улыбку, словно в самую последнюю минуту Ирем вспомнил о чем-то приятном.
Рядом с энонийцем неожиданно возникла Ласка, и Крикс испугался, что девушка обратится к нему с каким-нибудь вопросом или утешением. Нервы его были натянуты до предела, и ему казалось, что, если кто-нибудь сейчас заговорит с ним, то он обязательно ответит самой грубой бранью. Может быть, разведчице не хуже его самого было знакомо это чувство, потому что она ничего не стала говорить — только сняла с одного из убитых такийцев плащ, свернула его вчетверо и аккуратно подложила коадъютору под голову. Поступок был бессмысленным, но энониец все равно почувствовал нечто вроде прилива благодарности к разведчице и пожалел, что не додумался до этого раньше нее. А потом Ласка выкинула неожиданную штуку — вытянула из плаща грубую шерстяную нитку, поднесла ее к лицу мессера Ирема и замерла, сидя возле убитого на корточках. Крикс наблюдал за девушкой в болезненном оцепенении, не понимая, чего она добивается. "Наверное, сражение уже закончилось" — подумал он, увидев краем глаза Береса и Шестипалого. Но даже эта мысль не показалась ему стоящей внимания.
— Он дышит, — сообщила Ласка, плавно поднимаясь на ноги.
Южанин вздрогнул.
— Дышит?..
Ласка явно колебалась, стоит ли ответить напрямую, но в конце концов все же сказала:
— Пока да. Но, Рик... боюсь, твой калариец долго не протянет.
Крикс мысленно обругал себя последними словами и вскочил.
— Где Пчелоед?!
— Я здесь, — негромко отозвался лекарь у него из-за спины. Южанин резко обернулся.
— И долго ты еще намерен там торчать?! — яростно спросил он. — Лекарь ты или нет, Хегг бы тебя побрал?! Ирему нужна помощь. Сделай что-нибудь!
— Что именно, малыш? — грустно спросил целитель. — Тут нужны инструменты и кое-какие снадобья, а у меня их нет. Я вообще не поручусь, что эти стрелы можно вытащить. Не понимаю, почему он до сих пор не умер.
Криксу захотелось сгрести лекаря за ворот и как следует встряхнуть. Да неужели Пчелоед, действительно считает, что он будет стоять здесь и дожидаться, пока его сюзерен испустит дух?.. Южанин стиснул зубы.
— Значит, мы должны доставить его в лазарет. Нужны носилки. Мэлтин... — Крикс осекся, ощутив, что внутри словно провернули тупой нож.
Шестипалый шевельнул губами, явно собираясь сообщить, что Мэлтин мертв, но Крикс опередил его.
— ...Я вспомнил. А теперь заткнись, во имя Всеблагих.
"Сейчас мне этого не выдержать"
— Тревога! — крикнул Берес. Крикс выхватил свой меч — но почти в ту же самую секунду опустил его.
— Это свои, — устало сказал он. Но в его словах не было особенной необходимости — другие члены Братства тоже опознали в приближавшемся отряде людей Альто Кейра и Финн-Флаэна. В свою очередь, гвардейцы Альто Кейра, успевшие приготовиться к сражению, узнали добровольцев из Лесного братства. Альверин замедлил шаг. Неизвестно, что бы он сказал, если бы Альто не опередил его.
— Как вы здесь оказались? — спросил Альто Кейр с брезгливым удивлением. Крикс готов был побиться об заклад, что в действительности он хотел сказать — "как вы оказались у донжона раньше нас". Знатные лорды вроде Альто Кейра едва замечали простых меченосцев или лучников, а уж на прибившихся к имперцам мародеров вообще смотрели разве что как на курьез. Должно быть, сэра Альто сильно уязвило, что такие люди оказались в самом сердце Тровена раньше его отряда. На лице наместника ясно читалась мысль — "вас не должно здесь быть".
Крикс не ответил на его вопрос. Он обернулся к Альверину и сказал, подчеркнуто не замечая его спутников:
— Мессер Финн-Флаэн, Тровен взят. Остался только небольшой отряд в донжоне. Но сэр Ирем ранен, его нужно поскорее переправить в лазарет.
Крикс с горечью подумал, что, хотя он и сказал всего лишь "ранен", было бы куда честнее говорить "он умирает". Словно бы в ответ на его мысли Пчелоед пробормотал:
— Уж очень ты упрямый, Рик... Если даже его и донесут до лазарета, он почти наверняка истечет кровью, когда из него попытаются вытащить эти стрелы. Я-то повидал достаточно подобных ран. Тут нужно быть волшебником, а не хирургом.
Крикс стащил шлем, откинул с головы кольчужный капюшон и яростно потер зудящий шрам. Без шлема голове стало до странности легко. Влажные волосы перебирал январский ветер.
— Оль Кербин с этим справится, — произнес Крикс с уверенностью, которой совсем не ощущал. — Не каркай, Пчелоед!
* * *
Крикс облизнул шершавым языком ссадину на губе и мутным спросонья взглядом посмотрел на сидевших возле стола людей. Здесь были Сайрем, Ласка, Шестипалый с ворохом бинтов на голове и сгорбившийся, разом постаревший Берес с согнутой рукой на перевязи.
— Коадъютор жив? — собравшись с мыслями, осведомился Рикс. Слова царапали сухое небо, словно мелкий гравий.
— Я же говорила, что он первым делом спросит про этого Айрема, — сказала Ласка остальным. И, развернувшись к Риксу, обстоятельно ответила — В городе говорят, он еще жив. Надеюсь, это правда. Вчера вечером я поднималась в Тровен, чтобы разузнать подробности, нарочно для тебя. Но то, что пересказывали в караулках — это только слухи, точно никто ничего не знает.
В словах разведчицы была какая-то тревожная неправильность. Собравшись с мыслями, "дан-Энрикс" уточнил:
— А сколько я проспал?
— Почти целые сутки.
Сутки!.. Раньше Крикс просто не поверил бы, что что-нибудь подобное возможно. Несмотря на это, выспавшимся он себя отнюдь не чувствовал. Глаза слипались, голова так и клонилась на подушку. Их сражение за Тровен словно отдалилось от него и сделалось похожим на какой-то давний сон.
— Есть будешь? — спросил Берес — Мы тут тебе кое-что оставили.
— Спасибо, нет, — ответил Крикс. Сейчас ему было противно даже думать о еде. — Где мы находимся?
— В чьем-то брошенном доме в Зимнем городе. Рядом еще пристройка — судя по всему, кожевенная мастерская. Ты разве не помнишь, как вчера нас разместили здесь?..
— Помню, — ответил энониец неуверенно. Он действительно кое-что помнил. Как шел по идущей под гору узкой улице вместе с повстанцами из Братства. Потом были большие красные ворота... узкая темная лестница, ведущая наверх — все это вспоминалось ему смутно, словно он был совершенно пьян. А впрочем, он и шел, как пьяный — задевая косяки и спотыкаясь на каждой второй ступеньке. На втором этаже было всего две комнаты, и часть повстанцев должна была лечь на чердаке. Крикс собирался прихватить соломенный тюфяк и пойти вместе с ними, но Берес сказал, что если кто-нибудь и заслужил нормальную постель, так это он. Крикс кое-как стянул с себя кольчугу, повалился на кровать, успел почувствовать, что рядом присоседился кто-то из Братства — может, Ильт, а может, Клест... И все. Дальше он ничего уже не помнил.
Мэлтин мертв, — подумал он. И Лис, и Язь, и одноглазый Даррек... В общей сложности — тринадцать человек, погибших в схватке за Тронхейм.
От этой мысли захотелось выть — бессмысленно, на одной ноте, как скулит попавший в капкан зверь.
Крикс встал. Собравшиеся у стола внимательно смотрели на него, как будто ожидая, что он теперь скажет или сделает. Ласка считала, что он первым делом спросит про мессера Ирема. Может быть, его товарищи уверены, что он сейчас помчится выяснять, что стало с коадъютором?.. По правде говоря, он с радостью бы так и поступил, и просидел бы у постели раненного до тех пор, пока тот не придет в себя... Вот только шансы, что его пропустят в Тровен, были исчезающе малы. Гвардейцам Альто Кейра наплевать, что он когда-то был оруженосцем коадъютора, зато о том, что их сеньор не любит Рикса, им наверняка известно.
Энониец вдруг почувствовал себя невероятно грязным и уставшим. Захотелось снова рухнуть на кровать, забыть про все на свете и проспать как минимум до вечера. А лучше вообще не просыпаться, — промелькнуло в голове.
"Да перестаньте уже на меня глазеть!.." — подумал Рикс, подвязывая волосы тесьмой, чтобы они не лезли на глаза. Он прикусил язык, чтобы не сказать это вслух. Нужно держать себя в руках. Едва ли остальным намного легче, чем ему. И он не облегчит им жизнь, если даст выход своему отчаянию и раздражению.
Несвежая рубашка неприятно липла к телу. Залезть бы сейчас в горячую воду, смыть с себя всю эту грязь и пыль, переодеться во все чистое...
"Мэлтина с Дарреком убили, а я думаю про чистую рубашку" — подумал "дан-Энрикс", морщась от презрения к себе.
— Ласка... ты знаешь, где похоронили Дара с Мэлтином? — спросил он.
— Вместе со всеми остальными, под стеной Зимнего города, — ответила девушка, ничуть не удивившись. — Там до ночи жгли костры, чтобы отогреть землю, а сейчас копают общие могилы. Остальные наши там же, помогают перетаскивать убитых. Кроме Пчелоеда — он встал засветло и ушел в госпиталь, сказал, что там сейчас нужна каждая пара рук. Я только что ходила относить ему еду.
Крикс ощутил внезапную досаду. Все были при деле — кроме разве что слепого Сайма и двух раненных, вынужденных оставаться здесь. И только он один, словно король, полдня продрых без задних ног...
— Почему вы меня не разбудили? — хмуро спросил он.
Ласка вызывающе прищурилась.
— Тебя? Да на тебя без слез не взглянешь. Бледный, словно привидение, а под глазами синяки размером с мой кулак. К тому же, Пчелоед велел, чтобы тебя не трогали.
Подумав, девушка сменила тон и вкрадчиво, почти просительно добавила:
— Если не хочешь есть, так хоть выпей вина, а то действительно всех выжлецов в округе распугаешь.
— Хорошо, — чуть-чуть подумав, согласился Крикс. — Но после этого я все-таки пойду к стене.
— А я пойду с тобой, — не терпящим возражений голосом сказала Ласка. И, пока энониец озирался в поисках своей одежды, налила ему полную кружку эшарета. От выпитого натощак вина по всему телу растеклось приятное тепло, и даже ощущение ужасной пустоты в груди как будто ослабело. Мысль о Мэлтине и остальных погибших не исчезла, но желание кричать и молотить кулаками по стене, не покидавшее "дан-Энрикса" с того момента, как он вспомнил про вчерашний штурм, мало-помалу утонуло в радужном тумане, затопившем его мозг.
"Если так будет продолжаться, то я скоро стану настоящим пьяницей" — подумал он. И натянул прямо поверх рубашки кожаный чехол, который раньше надевал поверх кольчуги.
С белого зимнего неба падал мелкий снег. Над Тровеном повисла странная, торжественная тишина, только штандарт "дан-Энриксов" беззвучно полоскался в небе над донжоном. Рытье могил обычно доставалось на долю обозников, наемников и слуг, но сейчас под стенами Зимнего города собрались очень многие из тех, кто принимал участие в недавнем штурме. Впрочем, на сей раз и погибших было столько, что похоронить их всех за один день было не так-то просто. Ласка взялась помогать переносить убитых, а "дан-Энрикс" взял у одного из пехотинцев заступ и принялся ожесточенно долбить мерзлую землю.
На него оглядывались с удивлением. Многие узнавали в нем бывшего оруженосца коадъютора, недавно получившего Семиконечную Звезду, и недоумевали, с чего вдруг такой, как он, решил собственноручно рыть могилы. В самые первые минуты Крикс невольно обращал внимание на эти взгляды, но потом работа затянула его целиком, и энонийцу стало все равно. Руки у Рикса давно огрубели от меча, но ему уже много лет не приходилось копать землю, и на пальцах очень скоро стали лопаться мозоли. Кто-то тронул его за плечо и Крикс увидел, что ему предлагают потертые кожаные перчатки, но он только с ожесточением помотал головой, так и не посмотрев, кто захотел ему помочь. Он поддевал заступом мерзлые комья земли, и саднящая боль в ладонях доставляла ему мрачное, тупое удовлетворение. Он будто хоронил всех сразу — Астера, Кривого, Мэлтина, всех раненных из лазарета под Сокатой и даже казненных "Горностаев". Честь Дарнторна и свои восторженные бредни о войне.
"Только бы Ирем выжил, — думал энониец в такт ударам заступа. — Только бы. Он. Выжил".
* * *
Лар каждое утро обещал себе, что уж сегодня-то он точно пойдет в город и разыщет Рикса, но всякий день в Тронхейме был похож на предыдущий, и Линару снова приходилось выполнять такое количество всевозможных поручений, что к вечеру бывший эсвирт валился с ног. К тому же, стража Тровена наверняка остановила бы его, надумай он спуститься в город ночью. Пришлось бы врать, придумывая какой-нибудь приказ мессера Ирема, из-за которого он должен выйти в неположенное время. И можно не сомневаться, что эта история уже наутро стала бы известна коадъютору. А как отреагировал бы на такое сообщение лорд Ирем, предсказать было нельзя.
Когда Лар появлялся в комнате больного, на лице сэра Ирема мелькала странная гримаса, словно рыцарь с радостью избавился бы от него, если бы только знал, как это сделать. Если раньше коадъютор бранил Лара за ошибки, то теперь он не сказал ни слова, даже когда Лар случайно опрокинул на его кровать бокал вина. Но что бы Лар ни делал, светло-серые глаза следили за ним с выражением, в котором явственно читалось: "Да когда ты уберешься, наконец?..". Пожалуй, больше Лара каларийца раздражали только посещавший его лекарь и мэтр Викар, который навещал больного почти каждый день. На этих Ирем временами смотрел так, словно в деталях представлял, как спустит их обоих с лестницы, едва способен будет встать. Увы, ни лекаря, ни ворлока это нисколько не смущало.
По городу ползли самые фантастические слухи о здоровье коадъютора. Кто-то рассказывал, что он до сих пор при смерти. Другие говорили, что, напротив, он почти здоров. А третьи мрачно уверяли, что на самом деле коадъютор уже умер, но это скрывают от послов дан-Хавенрейма. Можно было лишь догадываться, что думает о подобных слухах Рикс. Линар все чаще думал, что, если у него нет возможности выбраться в город и найти южанина, то следует каким-то другим способом известить бывшего оруженосца коадъютора о том, что происходит в Тровене на самом деле. Но "дан-Энрикс" избавил его от необходимости что-то придумывать. Он отыскал Линара сам, застигнув его в тот момент, когда тот нес обед мессеру Ирему.
Линар не сразу узнал Рикса в долговязом парне, неожиданно загородившем ему путь. Возможно, дело было в ожоге на щеке и в незнакомом, жестком блеске, появившемся в глазах "дан-Энрикса". Южанин крепко ухватил Линара за рукав, так что он чуть было не выронил поднос. Крикс ловко подхватил начавшую сползать с подноса полотняную салфетку и водворил ее на место.
