Аденору совершенно не хотелось оставаться в арьергарде, так что он направил своего коня вслед за мессером Иремом, и к императору они подъехали вдвоем. А потом Аденор стал свидетелем небывалой сцены: глава ордена орал на короля. Правда, "орал" весьма условно — сдавленным сердитым шепотом, который мог расслышать только Аденор, чья лошадь, нервно фыркая, бежала рысью вровень с жеребцом Валларикса.
— Хегг бы тебя побрал, Вальдер, я ведь просил тебя удвоить численность охраны! Ты не захотел. Тогда я попросил тебя держаться позади моих гвардейцев — хоть такую малость можно было сделать для своей же безопасности? Нет, ты решил вырваться вперед! Как вообще прикажешь охранять тебя, если ты сам готов засунуть голову в петлю, да еще и затянуть ее потуже?!..
Лорд Аденор уткнулся взглядом в гриву своего коня и притворился, что оглох. Не только потому, что правила приличия не позволяли подданному слушать, как кто-то в подобном тоне разговаривает с Императором. Гораздо хуже было то, что гнев мессера Ирема в любой момент мог обратиться на самого Аденора, не напомнившего Императору об осторожности и вместе с ним попавшего в ловушку. Памятуя о своей давней вражде с мессером Ирем, Ральгерд ничуть не сомневался, что уж с ним-то коадъютор церемониться не станет. Разумеется, если считать, что он хоть сколько-нибудь церемонился с Валлариксом.
— Почему бы тебе сразу не оставить всю свою охрану во дворце? Пара пажей и мессер Аденор — именно то, что нужно, когда в городе мятеж! — продолжал злиться рыцарь. — А вторая твоя глупость?.. Надо же было додуматься остановить коня, чтобы эти собаки кинулись на нас всей сворой!
— Хватит, Ирем, — устало сказал Валларикс. Аденор, который слышал этот тихий и печальный голос, с трудом мог поверить, что это тот самый человек, который крикнул им "Назад!" у Старого моста. — Это не собаки, а голодные люди, доведенные до отчаяния. Большинство из них не знает, чем будет кормить своих детей к концу зимы. Все эти люди — мой народ. Ты ведь не думаешь, что нам с мессером Аденором следовало бы давить их лошадьми?
"Ну нет, меня прошу в это не впутывать!" — подумал Аденор. Но возражать правителю, конечно же, не стал.
— Слышал, что они говорили про Шатровый город? — грустно спросил Валларикс. — Создается ощущение, что главная причина голода — именно в том, что кто-то получает от казны черпак горохового киселя! По мне, это какое-то безумие.
По скулам каларийца заходили желваки.
— Вот именно — безумие. Ты уже сделал для них все, что в твоих силах. Организовал раздачу хлеба. Сократил расходы, ввел налоги в пользу бедных... фэйры меня побери, ты так упрям, что даже голодаешь с ними за компанию! Так неужели тебе мало всего этого — и непременно нужно дать себя убить?! Этим неблагодарным тварям следовало бы помнить, что даже тот черпак похлебки, о котором ты говоришь с такой горечью, они получают от тебя. Но нет! Они уверены, что ты скрываешь от них хлеб. Целые горы хлеба... — Ирем покосился на мессера Аденора. — Любопытно, откуда берутся эти слухи. Хочется надеяться, что стража все-таки задержит на мосту кого-нибудь из этих крикунов. Посмотрим, что они нам скажут.
Валларикс качнул головой.
— Не думаю, что ты узнаешь что-то интересное, сэр Ирем. В таких случаях всегда хватают тех, кто кричит громче всех. А тот, кто начал возмущать спокойствие, держится в стороне. К тому моменту, когда начались волнения на площади, главных виновников наверняка уже и след простыл. И в любом случае — этим можно будет заняться позже, когда все закончится. Сейчас важнее сохранить порядок в городе. Я полагаюсь на тебя и на ваш Орден.
— У меня другая мысль, мой лорд. С вашего позволения, я бы хотел усилить наши отряды теми, кто носит цвета Дарнторна, Финн-Флаэна и других лордов Высшего совета. Во-первых, в личной гвардии ваших вельмож служит немало опытных бойцов, которые могут быть нам полезны. Во-вторых, я должен знать, что делают все эти люди, пока мы заняты наведением порядка в городе.
Аденор прикусил губу. Похоже, они недооценили лорда Ирема. Положение еще можно было бы исправить, если бы удалось прямо сейчас сообщить о планах коадъютора Бейнору Дарнторну, но Ральгерд сильно сомневался, что ему представится подобная возможность. В кольце орденских гвардейцев он чувствовал себя так, как будто находился под арестом.
За неимением платка Валларикс вытер кровь перчаткой.
— Разрешаю, — кивнул он. — Мой секретарь составит письменный приказ.
— Благодарю, мой лорд. И последняя просьба — никуда не отпускайте от себя мессера Аденора. Я надеюсь, это не составит никаких проблем — вам, кажется, приятно его общество.
Король пропустил шпильку своего телохранителя мимо ушей.
Когда Тен вкратце рассказал брату о недавнем разговоре с Риксом, тот схватился за голову.
— Откуда он узнал, где мы живем?
— Его привел Орлиный клюв, — мрачно пояснил Тен. — По-моему, они хорошие приятели. Теперь к воротам ни за что не сунешься, стражники нас живьем сожрут.
— Ой-еее... И что же теперь делать?
— Ты меня об этом спрашиваешь? — огрызнулся Тен. — Не я же заварил всю эту кашу.
Тена так и подмывало хорошенько стукнуть младшего. Тот будто бы не понимал, в какую скверную историю он их втравил. Теперь достать еду станет куда сложнее. А уж если Клюв предупредит о них дозорных у других ворот, им вообще конец. Но самое печальное, что этого вполне можно было избежать, если бы братцу хватило ума держаться от "дан-Энрикса" подальше.
— Охота было связываться с Орденом из-за паршивых пузырьков с чернилами! — сердито сказал Тен.
— Откуда я мог знать, что в кошельке ничего нет? — защищался братец. — Если бы там были деньги, нам бы их хватило до конца зимы. Я должен был попробовать! И ты на моем месте поступил бы точно так же.
— Красть у доминанта? Ну уж нет. Я не такой дурак! Разве не ясно, что синих плащей следует обходить за целый стае?..
Тиренн сердито засопел, но промолчал.
— Тебе еще повезло, что ты не продал эти чернила. Кстати, почему так получилось? Не застал старьевщика?
Братец сразу посерьезнел.
— Хуже, Тен. Там все разгромлено. Дверь висит на одной петле, как будто ее вышибли, а в самом подвале пусто. По-моему, старика арестовали.
Тен в бессильном раздражении ударил по ладони кулаком.
— Вот проваль, куда же теперь носить всякую мелочь? В Адельстан?!
— Ты думаешь, он сейчас в Адельстане?
Тен пожал плечами.
— Где ж еще?..
— Вот ужас-то, — пробормотал Тиренн.
— Не вижу ничего ужасного. Отвратный был старик и всякий раз пытался заплатить поменьше. Пусть теперь с гвардейцами торгуется, — желчно заметил Тен.
— Тебе его совсем не жалко?
— Плевать я на него хотел, — отрезал Тен. И, посмотрев в расширившиеся глаза Тирена, добавил уже мягче. — Если мы станем жалеть каждого вшивого торговца краденным, то для самих себя ничего не останется... Забудь о нем. Лучше пойдем, переоденемся. У нас должна найтись пара рубашек, которые этот Рикс еще не видел. Если даже ма нас путает, то он тем более не различит. Ты только говори поменьше, а то он может сообразить, что ты — это не я.
Тиренн вздохнул.
— Наша одежда еще мокрая после вчерашней стирки. И потом — я не хочу, чтобы ты притворялся мной. Вдруг он действительно нас перепутает?
— И что? — нетерпеливо спросил Тен.
— Как "что"? Он же тебя прибьет!
— Ну вот еще! Как-нибудь выкручусь, — ответил Тен самоуверенно. В действительности он больше рассчитывал на то, что Рикс не сможет разобраться, кто есть кто. Почему-то не верилось, что энониец станет срывать злость на них обоих.
Выстиранные вещи Фила развесила на пустом и продуваемом всеми ветрами чердаке. Пристройка к основному дому, где их поселила Белл, была дворцом в сравнении с их старой хижиной, но по столичным меркам она выглядела настоящей развалюхой. Так что оставалось совершенно непонятным, почему Белл так над ней тряслась.
Надевать влажную рубашку на голое тело было неприятно, и Тен мысленно проклял мамину привычку к чистоплотности. Уж лучше грязная, зато сухая и удобная одежда, чем это холодное и мокрое тряпье. Придирчиво осмотрев Тиренна и себя, Тен с удовольствием отметил, что сейчас различить их не сможет даже Фила.
— Пошли вниз, — сказал он брату. — Я хочу послушать, о чем они говорят.
— А может, этот Рикс уже ушел?.. — предположил Тиренн с надеждой.
Тен пожал плечами, хотя был почти уверен, что гвардеец еще здесь. Он оказался прав. Дверь в комнату так и осталась приоткрытой, так что голос энонийца они различили еще с лестницы. А вскоре стало можно разобрать даже отдельные слова. Услышав имя Валиора, Близнецы с удивлением переглянулись.
— Значит, Валиор умер? — спросил "дан-Энрикс", грея руки о большую глиняную кружку. Предложить ему еды Фила, конечно, не могла — да Рикс бы и не согласился объедать приемную семью — но она согрела в котелке воды и заварила травяного чая.
— Да, умер... — тусклым голосом сказала женщина. — В ту же весну, когда родился Арри. Мне сказали, что он с кем-то пил в Горелой балке, возвращался уже ночью и упал с моста.
"Жалкая смерть" — поморщился "дан-Энрикс". Но, похоже, Фила так не думала. Она смотрела в стену, и взгляд у нее был таким застывшим и безжизненным, что Риксу стало стыдно за свою черствость. Он боялся, что, если он попытается утешить мать, она каким-то образом почувствует, до какой степени ему плевать на смерть приемного отца. Поэтому оруженосец коадъютора молчал. А Фила отнесла его молчание за счет испытанного потрясения. Она коснулась руки юноши, как будто это он нуждался в утешении.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — сказала она мягко, и южанин покраснел. — Для нас это было большое горе. Но потом я часто думала, что это даже к лучшему. По крайней мере, он почти не мучился. Было бы гораздо хуже, если бы его убили мародеры... А они бы его обязательно убили. Твой отец был очень смелым, резким человеком. Он не смог бы спокойно смотреть на то, как кто-нибудь обшаривает его дом.
"Валиор мне не отец, — поправил энониец мысленно. — У меня вообще никогда не было отца. Только сэр Ирем".
В отчаянной храбрости Валиора энониец тоже сомневался. Риксу он запомнился упрямым и себялюбивым человеком, отличавшимся скорее черствостью и нетерпимостью, чем смелостью. Но, разумеется, делиться этой мыслью с Филой он не стал, а вместо этого спросил:
— Так значит, в Приозерном мародеры тоже побывали?.. Кто ими командовал?
— Какой-то Храйк по прозвищу Трехпалый. У него отрезаны два пальца на одной руке. Я слышала, что этот Храйк — бывший пират и каторжник. И почти все его товарищи ему под стать. Но с ними был один мальчишка... они звали его Сажа, а по возрасту он был младше тебя. Когда люди Храйка заняли нашу деревню, он был совсем болен. Остальные ходили по дворам и брали все, что им понравится, а его оставили следить за лошадьми вместе с наемником по прозвищу Барсук. Сажа сидел у их костра, трясся и кашлял. Я сварила для него отвара от простуды и отнесла ему.
— Зачем? — только и смог произнести "дан-Энрикс". Он знал о мародерствующих в Энмерри наемниках вполне достаточно, чтобы не сомневаться, что "несчастный мальчик" вместе с этим Барсуком вполне могли, не размышляя долго, изнасиловать пришедшую к ним женщину.
Фила вздохнула.
— Я смотрела на него — а думала о Вали. Он теперь в таком же положении, как этот Сажа.
"Не совсем в таком же. Если Сажа младше меня, ему сейчас должно быть лет четырнадцать. А Вали уже двадцать. И его-то уж наверняка никто не принуждал таскаться с мародерами" — хмуро подумал Рикс. Но возражать не стал — и так понятно, что для Филы Вали до сих пор остался "мальчиком". Как, впрочем, и приемный сын — даром, что энониец сделался оруженосцем коадъютора и даже отличился на войне.
— И что потом?.. — спросил он у приемной матери.
— Я приносила для него отвар еще несколько раз, и Саже стало лучше. А потом он сам пришел ко мне и рассказал, что староста Карен надумал откупиться нами от Трехпалого.
Крикс нахмурился.
— Что значит "откупиться"?
— Храйк требовал дать им людей, которых можно будет продать перекупщикам. Наемники хотели двинуться к Лейверку, а на пути к Внутриморью всегда полно работорговцев. Так что Храйк договорился с нашим старостой Кареном, что деревня даст им несколько семей в обмен на то, чтобы они не трогали других.
— Убил бы гадину! — процедил Рикс. Правда, шансов одолеть наемников у их соседей было так же мало, как у жителей антарских деревень — отбить атаку "Горностаев", но все же нельзя сказать, что у Карена вовсе не осталось выбора. Имей он хоть какие-то понятия о справедливости, он должен был устроить жеребьевку, а не продавать своих односельчан в обмен на собственную безопасность.
Фила грустно покачала головой.
— Ты не понимаешь. Женщина с тремя детьми — это обуза для всей остальной деревни. Летом мы кое-как обходились, но зимой им приходилось нас кормить. На месте Карена любой другой человек решил бы точно так же... Сажа сказал мне, что, если мы хотим сбежать, то это надо делать быстро. А еще он попросил, если нас все-таки поймают, ничего не говорить о нем. Я, разумеется, пообещала. Он ведь правда очень рисковал. Выход на Старую дорогу они охраняли, так что мы прошли по краю Жабьей топи, и к утру все-таки выбрались на тракт. А потом кое-как дошли до Энмерри. Я думала, что в городе смогу узнать что-то о Вали, но никто не знал, где он сейчас. Десятник в "Четырех дубах" сказал, что большинство их дезертиров теперь мародерствуют с Веселым Дином, а другие ушли к Лорду-Попрошайке в Белые щиты, но разницы особой нет — и тех и других вешают, когда поймают.
Крикс поморщился. Он плохо представлял себе, что стал бы говорить он сам, случись ему беседовать с матерью какого-нибудь дезертира, но уж рассуждать о виселицах было явно лишним.
"Ну, спасибо, хоть не стал расписывать, что именно творят в Приречье люди Попрошайки" — подумал оруженосец коадъютора.
— Тен говорил, что вы сначала жили в Энмерри, а после этого отправились в Адель с другими беженцами, — сказал Рикс, надеясь сменить тему. Говорить о Вали было слишком сложно.
— Так и есть. На самом деле, я тогда еще не думала, что мы окажемся в столице. Но и в Мелесе, и в Пеллуэре нас все время отправляли дальше. Иногда они даже не открывали нам ворота — так и оставляли на ночь у стены. И еды тоже почти не было. Когда я это вспоминаю, мне самой не верится, что мы все-таки добрались сюда. Но как ты нас нашел?..
— Случайно, — сказал Крикс, немного покривив душой. — Я встретил возле Северных ворот Тиренна, а потом десятник Браэнн сказал мне, что у него есть брат-близнец. Об остальном я уже догадался сам.
— А мальчики? Они тебя узнали?
— Нет, конечно. Я и не рассчитывал на то, что они меня помнят. Им ведь было лет по шесть, когда мы виделись в последний раз.
"К тому же, им сегодня было не до этого".
Фила вздохнула.
— Жаль, что твой лорд Ирем не позволил тебе даже попрощаться с нами.
Крикса так и подмывало возразить, что коадъютор тут был совершенно ни при чем. Но тогда Фила пожелает знать, как получилось, что он стал оруженосцем коадъютора, а это очень долгая история. Тем более, что о многих деталях все равно придется умолчать. Пусть лучше мама думает, что калариец взял его с собой еще тогда, когда отряд из энмеррийской крепости приехал в Чернолесье. Крикс припомнил, что в тот день он действительно просил рыцаря забрать его с собой — а тот со смехом отказал ему. И это к лучшему, наверное. Если бы Ирем тогда согласился, Безымянный стал бы в лучшем случае стюардом рыцаря. Не придумал бы себе новое имя и уж точно никогда не оказался бы в Лаконе.
