— Оставь это для Ордена, Пастух. Ты меня оскорбил, и я не собираюсь ждать до окончания Лакона. Если не станешь драться, я тебя убью. При первой же возможности, может быть, в городе, а может, прямо в Академии. Так что решай, что ты предпочитаешь: поединок или нож под ребра.
Энониец недоверчиво смотрел на Льюберта, как будто бы пытаясь угадать, стоит ли относиться к его обещаниям серьезно. Но, должно быть, перекошенное лицо Дарнторна достаточно красноречиво свидетельствовало о том, что он действительно готов осуществить свою угрозу, потому что Рикс внезапно сдался.
— Хорошо, пусть будет поединок. Завтра, на рассвете, Малая турнирная площадка. Будем драться пешими и на мечах. Доволен?..
— В целом — да, — ответил Льюберт. — А теперь поклянись, что не пойдешь рассказывать об этом мастерам или своему сэру Ирему. И пусть твои дружки пообещают то же самое. Если, конечно, мы считаем, что им можно верить на слово.
— Мирто, Юлиан, как вы смотрите на то, чтобы спустить Дарнторна с лестницы прямо сейчас?.. — с изысканной любезностью осведомился князь Рейхан.
— Давно бы так, — заметил Юлиан, легко соскакивая с подоконника.
— Хватит! — повысил голос Рикс. — Афейн... достаточно. Пожалуйста, пообещайте ничего не говорить об этом поединке.
Юлиан поморщился.
— Ты что, действительно решил с ним драться? Много чести.
— Даже слишком! Твой приятель будет первым пастухом, который скрестит меч с Дарнторном, — огрызнулся Льюберт.
Раздосадованный энониец звучно хлопнул по столу ладонью.
— Льюберт, Юлиан! Это, в конце концов, невыносимо. Я ручаюсь, что никто не станет сообщать наставникам об этом деле. А теперь... — Рикс встал. — Если не возражаешь, я пройдусь с тобой. Нам еще надо обсудить детали поединка.
— Нечего тут обсуждать, — буркнул Дарнторн, злясь на себя за то, что сразу же не отказался от идеи Рикса наотрез. Он успел заметить разочарование, мелькнувшее в глазах Рейхана, и сообразил, что князь намеревался выйти вместе с ним. Льюберт смутно припоминал чьи-то слова о том, что старые знакомые, а может, дальняя родня Афейна находилось в Свейсборге, когда туда пришли мятежники. Теперь князь считал, что он имеет право первым свести счеты с сыном Дарнторна. Не приходилось сомневаться, что, будь у него подобная возможность, он бы с удовольствием перехватил у друга право поединка.
Очевидно, энониец понял это даже раньше Льюберта, поэтому решил предотвратить неизбежную стычку самым простым способом — сопроводив Дарнторна до ворот. Было невыносимо снова ощущать себя обязанным проклятому южанину.
Словно бы в насмешку, Крикс шел по залитому абрикосово-закатным солнцем парку молча, глубоко задумавшись.
— Ты, кажется, намеревался обсуждать какие-то детали? — мрачно спросил Льюберт. Энониец удивленно обернулся.
— Что?.. Ах, это. Нет, какие там детали. Место и оружие мы уже выбрали, свидетели... ну, думаю, свидетели найдутся, — неуклюже скомкал свою мысль "дан-Энрикс", вспомнив, что, помимо Грейда, у его противника нет в Академии ни одного сторонника, а по общеизвестным правилам свидетелей должно быть минимум по двое с каждой стороны. — Думаю, обсуждать тут нечего, и так все ясно.
— Значит, ясно? — вспыхнул Льюберт. — Так какого Хегга ты за мною тащишься?! Боишься, что твои дружки до завтра не дотерпят?
— Прекращай истерику, Дарнторн, — устало сказал Рикс. — Я просто...
Договорить южанин не успел. Льюберт ударил его по лицу, неловко, почти без замаха. Энониец запоздало отшатнулся.
"А ведь у меня действительно истерика" — трезво подумал Льюберт, глядя, как его противник вытирает губы тыльной стороной ладони. Крови почти не было, если не брать в расчет одну, едва сочившуюся ссадину. Дарнторн ощутил прилив внезапного стыда за свою выходку. Видимо, он даже не успел решить, что хочет сделать — то ли ударить "дан-Энрикса", то ли просто дать ему пощечину, так что в итоге получилось нечто среднее.
В довершение всех бед Льюберт увидел, что в их сторону идет наставник Вардос, только что свернувший с боковой аллеи, и, судя по выражению его лица, успевший кое-что заметить.
— Дарнторн, Рикс, потрудитесь объяснить, что только что произошло, — брезгливо сказал глава Академии, остановившись в нескольких шагах от них.
— Ничего особенного, мастер, — мертвым голосом ответил Рикс. — Я попросил Дарнторна показать мне отвлекающий удар, который он использовал вчера на тренировке. Льюберт согласился... А я оказался так неловок, что не успел уклониться. Вот и все.
"Что он несет? — хмуро подумал Льюс. — Надо быть полным дураком, чтобы купиться на такое объяснение".
— Так значит, драки не было? — шелковым голосом переспросил наставник.
— Конечно, нет. Какие здесь могут быть драки, мастер... — вздохнул Рикс.
— Рад это слышать. Значит, вам будет гораздо проще вместе вымыть Южное крыло.
— Все целиком? — переспросил "дан-Энрикс", явно ошарашенный такой идеей.
— Именно, — безжалостно подтвердил Вардос. — Если поторопитесь, к полуночи наверняка закончите. И тогда не придется назначать вам новое взыскание за шум после тушения огней.
Льюберт почувствовал, что его сейчас просто стошнит от подхалимской вежливости Рикса и холодного самодовольства Вардоса.
— Знаете что, наставник?.. — сказал Дарнторн осипшим от досады голосом. — Пожалуй, с меня хватит вас и вашей вшивой Академии. Я ухожу. Можете помыкать другими идиотами.
Лицо "дан-Энрикса" заметно вытянулось, и Дарнторн довольно ухмыльнулся. Видимо, до Пастуха еще не полностью дошло, что им обоим уже нечего терять, иначе он не удивлялся бы, почему Льюберт так свободно разговаривает с ментором.
Льюс сделал шаг к воротам, но наставник поймал его за рукав и удержал на месте. Самое обидное, что это удалось ему без всякого усилия. Льюс скрепя сердце должен был признать, что Нытопырь по-прежнему очень силен.
— Если вы приняли решение покинуть Академию, Дарнторн, то это ваше право. Можете идти на все четыре стороны — но только после того, как выполните мое распоряжение, — сказал наставник совершенно равнодушно.
Этот тон мгновенно вывел Льюса из себя.
— Пустите руку, мастер! Хегга с два я стану отскребать ваши дурацкие полы... Я больше не намерен здесь учиться, значит, вы не вправе мне указывать. Идите и командуйте теми болванами, которые вам это позволяют.
Вардос выразительно приподнял брови, отчего пересекавший его лицо шрам нелепо изогнулся.
— Ведите себя потише, юноша. Раз вы бросаете Лакон, то правила насчет того, как мастера должны вести себя с учениками, на вас больше не распространяются. А это значит, что сейчас вы для меня просто очередной сопляк, который возомнил, что уже может разговаривать со мной на равных. Так что, для своей же пользы, выбирайте выражения, мейер Дарнторн. Вы меня поняли?..
Пальцы старшего наставника впивались в его руку, словно гвозди. Льюс похолодел, сообразив, в какое положение он сам себя поставил. А Мастер-со-шрамом между тем невозмутимо продолжал:
— На территории Лакона могут находиться только менторы и их ученики. Для остальных назначены приемные часы и существует комната для посетителей. Так что решайте: либо вы прямо сейчас идете выполнять мое распоряжение и сохраняете хотя бы видимость достоинства, либо я прикажу вышвырнуть вас за ворота. Я уверен, большинство наших учеников будут в восторге. Вас здесь почему-то сильно невзлюбили.
Льюберт ощутил, что дышит ртом, как рыба, выброшенная на берег из воды.
— Не смейте намекать на моего отца, наставник!.. — просипел он.
— Не разыгрывайте оскорбленное достоинство, Дарнторн. Я, кажется, не называл имени лорда Сервелльда, — отрезал Вардос. — Да и почему вы, собственно, решили, что в Лаконе вас не любят из-за вашего отца?.. Мне представляется, что после ваших подвигов в Каларии вы вправе приписать эту заслугу исключительно себе.
Дарнторн помимо воли опустил глаза. Калария... опять Калария! Сколько еще ему будут напоминать об этом — раз за разом, раз за разом, словно людям больше не о чем поговорить...
— Наставник! — предостерегающе воскликнул Рикс. Глава Лакона мельком посмотрел на энонийца и брезгливо поджал губы.
— Кажется, ваш... друг со мной не согласен. Можете обсудить это, пока будете приводить в порядок Южное крыло. Вы ведь не бросите мейера Рикса заниматься этим в одиночку?
— Нет, наставник, — процедил Дарнторн.
— Ну и прекрасно. Где взять тряпку вы, надеюсь, помните.
— На что ты там уставился? — зло спросил Льюберт. — Я что, должен один работать за двоих, пока ты тут ворон считаешь?..
— Иду, — ответил Крикс, не отрывая глаз от фрески. Золотоволосый альд протягивал стоявшему перед ним мужчине меч, лезвие которого окутывало серебристое сияние. Картина явно была очень старой, может быть, такой же старой, как и сам Лакон, но краски до сих пор не потускнели.
Льюберт бросил тряпку на пол и демонстративно выпрямился.
— Хорошо, давай разглядывать картинки. Я, во всяком случае, не стану больше вкалывать, пока ты там торчишь.
Крикс искоса взглянул на Льюберта, вздохнул и взял ведро.
Все-таки иногда Дарнторн вел себя так, словно ему по-прежнему одиннадцать. Хотя, пожалуй, в чем-то он был прав. Если они не собирались ночевать на галерее, следовало бы поторопиться.
Сев на корточки, южанин выжал тряпку и с отвращением посмотрел на мокрые разводы на полу.
— Скажи, тебе это не кажется нелепым?.. — спросил он.
— Что именно, Пастух? — резко ответил Льюберт.
"Дан-Энрикс" тяжело вздохнул.
— Да все. Сейчас мы вместе отрабатываем какое-то дурацкое взыскание, а завтра утром будем драться насмерть.
— А, понимаю. Да, ты прав, — ответил Льюберт.
Крикс едва не уронил в ведро почти сухую тряпку. Чуть ли не впервые за все время их знакомства Льюберт в чем-то согласился с ним, да еще вслух.
Так, может, все-таки не поздно что-нибудь исправить?...
— Ты сам видел, мастера считают нас детьми, — заметил Льюберт с отвращением. — С их точки зрения мы сопляки, которых нужно учить уму разуму и тыкать носом в каждую ошибку, как котят. Случалось, наши сверстники командовали армиями, а мы тут моем пол и трем песком котлы, будто прислуга. Ну да ничего. Сам понимаешь, после завтрашнего поединка все это так или иначе кончится. Проиграешь или выиграешь — учебе все равно конец. За незаконный поединок выгонят, как пить дать. А уж за убийство — Адельстан или изгнание, смотря как повезет. Но, конечно, это лучше, чем подохнуть, — криво ухмыльнулся он. — Как полагаешь, Рикс?
— Никак, — угрюмо сказал Крикс. Надежда, что Дарнторн поймет его, развеялась как дым. — Только учти, что я не собираюсь тебя убивать.
Глаза Дарнторна яростно сверкнули.
— Ну, значит, это я тебя убью. Я не шучу, понятно? Можешь сколько влезет притворяться миротворцем, эти штучки не пройдут. Я знаю, в чем тут дело: хочешь отвертеться и сорвать наш поединок?! Не получится!
— Ори погромче, — хмуро посоветовал "дан-Энрикс". — Тогда сам его сорвешь. Наставники услышат, как ты тут вопишь о поединках, нас посадят в карцер и тогда будешь давиться своей желчью на обед, на завтрак и на ужин, потому что ничего другого все равно не будет.
Крикс почти надеялся на ссору. Может быть, даже на драку. Как в то время, когда выяснение отношений между ними грозило каждому разве что парой ссадин и суровым нагоняем от Наставника.
Вот только Льюберт ссориться не пожелал. Он отвернулся и стал ожесточенно тереть пол у парапета.
Несколько секунд понаблюдав за ним, Крикс тоже неохотно взялся за работу.
И младшие, и даже старшие ученики давно успели разойтись по спальням. Если учесть, что приглашенные на бой свидетели должны были зайти за ними в башню за час до общего подъема, разумнее всего было бы вовсе не ложиться. Крикс мыл пол и думал, что из-за дурацкой отработки им обоим нипочем не выспаться.
О чем думал Льюберт, оставалось неизвестным.
Выйдя, наконец, на улицу, Дарнторн направился к воротам. Крикс последовал за ним.
— Ты что, собрался провожать меня домой? — сердито буркнул Льюберт. — Твоя башня в противоположной стороне.
— Я не иду в Рейнсторн. У меня дело во дворце.
— Ах, да... — хмыкнул Дарнторн. — Давно хотел спросить: а Марк Этайн, он что, стоит на стреме, пока вы с принцессой наставляете рога Атталу Аггертейлу?
— Что?! — потрясенно выдохнул "дан-Энрикс".
— Чего ты на меня уставился, Пастух? — мрачно спросил Дарнторн. — Ты что, действительно считал, что все вокруг слепые? Если хочешь знать, о ваших шашнях с дочерью Валларикса знает весь Лакон!
Вот оно что, — подумал Рикс, похолодев.
— Заткнись, Дарнторн... если не хочешь, чтобы я действительно тебя убил, — процедил он. Но прозвучало это не особенно внушительно. Крикс знал, что сплетникам порядком надоело обсуждать его связь с Лейдой Гефэйр, так что со временем они попробуют придумать что-то еще более скандальное, но он не думал, что кому-то хватит наглости коснуться его давней дружбы с дочерью Валларикса. Да и идея, будто королевский секретарь помогает им тайком встречаться во дворце, была не так уж безобидна. Крикса вряд ли смогут в чем-то уличить, но Марк — совсем другое дело... Если эти слухи так распространились по Лакону, что о них стало известно даже Льюберту, подвергнутому окончательному остракизму — значит, дело в самом деле дрянь. Надо предупредить Элиссив, чтобы они с Марком были осторожнее.
Это было тем проще, что он так и так намеревался разыскать Этайна по совсем другому делу.
Во дворец лаконца пропустили беспрепятственно, даже не спрашивая, зачем он пришел. Никто не сомневался, что южанин ищет своего сеньора, находившегося на праздничном пиру в честь годовщины коронации. На самом деле коадъютор был последним человеком, которого хотел бы сейчас увидеть Рикс. Сэр Ирем знал его достаточно давно, чтобы сразу почувствовать, что с ним что-то не так. А объяснять ему, в чем дело, энонийцу совершенно не хотелось.
Оказавшись во дворце и убедившись, что за ним не наблюдает кто-нибудь из слишком любопытных слуг, Крикс целеустремленно направился на второй этаж, к покоям дочери правителя. Благодаря частым визитам к Лисси он прекрасно разбирался в здешних переходах.
Крикс осторожно приоткрыл тяжелую резную дверь. Если бы в ауларием вошел кто-то другой, не знающий, куда смотреть, он бы наверняка решил, что в полутемной комнате никого нет. Но Крикс сразу увидел силуэты, едва различимые в оконной нише. Вероятно, Лисси с Марком любовались звездами, когда еле слышно скрипнувшая дверь и просочившийся из коридора свет заставили их обернуться. Ниша была тесной, и, чтобы хоть как-то поместиться в ней, два человека вынуждены были сесть так близко, что в колеблющемся полумраке могли показаться одним многоруким, двухголовым существом. Наверное, поэтому они и выбрали этот подоконник, игнорируя удобные резные кресла и лежавшие на них подушки.
— Все в порядке, это я, — тихо сказал "дан-Энрикс", притворив за собой дверь.
— Ф-фу, как же ты нас напугал! — вздохнула Лисси с явным облегчением.
