Лорд Аденор задумчиво смотрел на Бейнора Дарнторна. План был в принципе хорош. Нынешний голод мог сыграть на руку заговорщикам, и было бы по меньшей мере глупо не воспользоваться этим случаем. Однако...
— Я боюсь, как бы это не обернулось против нас самих, — заметил Аденор. — Вы полагаете, что доведенные до крайности люди станут осаждать дворец — но с той же вероятностью они могут начать громить наши дома и мародерствовать на наших складах.
— Это же просто толпа суконщиков и пекарей, Ральгерд! Только не говорите, что вы их боитесь, — рассмеялся Филомер, накладывая себе на тарелку зелень и паштет. — Если они даже забудутся, наши вассалы быстро приведут их в чувство. Один рыцарь стоит сотни этих лавочников.
Ральгерду пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержаться от презрительной улыбки.
По счастью, лорд Дарнторн вмешался, не позволив Филомеру продолжить свои разглагольствования и тем самым подвергнуть самообладание Аденора новым испытаниям.
— Лорд Аденор не так уж и не прав, — сказал Дарнторн. — Мы примем меры, чтобы этого не произошло. Как только возмущение достигнет пика, мы явимся, как общие спасители, и дадим людям то, что они тщетно ожидали от Валларикса. Как полагаете, кто после этого станет единственной реальной властью в этом городе?..
На это возразить, пожалуй, было нечего.
— Я вижу, вы расчетливый политик, — улыбнулся Аденор. — Я с вами, лорд Дарнторн.
Оставшийся без кошелька "дан-Энрикс" возвратился к Северным воротам.
— Браэн, ты, случайно, не заметил тут темноволосого мальчишку? — спросил он у стражника. — Он торчал возле ворот, пока мы разговаривали. Такой щуплый, остроскулый и вдобавок черноглазый, как такиец.
— Этот? Да он постоянно тут торчит, — ответил стражник. — А что?
— Он меня обокрал, — признался энониец неохотно. Десятник вскинул бровь, как будто бы хотел сказать — а я ведь тебе говорил, что тут Шатровый город, а не императорский дворец!
Спасибо, что хоть вслух он произнес совсем другое.
— Как это случилось?
Крикс поморщился. Вот интересно — каждый ли человек, которого ограбили, все время чувствует себя непоправимым дураком, или это касается только его?
— Да как... сорвал кошель и бросился бежать.
— И много денег было в этом кошельке?
— Откуда? Ты же знаешь, где теперь все мои деньги, — не сдержался Рикс. Десятник отвел взгляд, а энонийцу сделалось неловко, что он поднял эту тему. — Зато в этом кошельке лежали мои вещи. Я хотел бы их вернуть. Ты сможешь мне помочь?..
Несколько дней назад Саккронис попросил раздобыть для него хотя бы пару пузырьков цветных чернил, поскольку их запас в Книгохранилище почти закончился, и Рикс с большим трудом смог выпросить их у Галларна. А теперь они пропали — вместе с горстью медяков, точильным камнем и еще какой-то ерундой, которую он носил в кошеле. Мальчишка, который его обворовал, должно быть, соблазнился внешним видом кошелька — со стороны могло бы показаться, что он доверху набит монетами. Можно представить, какое жестокое разочарование должно было постигнуть мелкого воришку, когда он внимательнее рассмотрел свою добычу... Но такая мысль не слишком утешала Рикса. Он не пожалел бы нескольких десятков ассов, чтобы архивариус все-таки получил то, о чем просил, но увы — теперь у него не осталось ни чернил, ни денег.
Шатровый город появился в столице в конце осени, а к наступлению Эйслита так разросся, что заполнил собой всю Старую площадь. Теперь на месте торговых рядов выросла куча хижин, вокруг которых, точно муравьи, сновали люди. Стариков и семьи с детьми младше семи лет старались размещать в домах столичных жителей, которым казна выплачивала компенсацию, но беженцев было гораздо больше, чем людей, готовых их принять. "Серым плащам", дежурившим в Шатровом городе, все время приходилось вмешиваться в ссоры, вспыхивающие при раздаче пищи или привезенных дров.
В минуту откровенности десятник Браэн как-то раз сказал "дан-Энриксу", что ему тошно постоянно находиться среди мерзнущих и голодающих людей в своем дублете из вареной кожи и отличном шерстяном плаще — и Крикс его отлично понял. Когда он бывал в Шатровом городе, то тоже всякий раз испытывал нечто вроде угрызений совести из-за того, что сам он хорошо одет и не испытывает голода. Рикс помнил, как сэр Ирем послал к фэйрам городских старшин, пришедших к нему с предложением урезать рацион в казармах. "Мне не нужны стражники, которые будут шататься от недоедания и вместо исполнения своих прямых обязанностей думать, как бы набить брюхо" — заявил он посетителям, явно не думая о деликатности. Так что даже теперь, когда ростовщики взвинтили цены на муку и мясо до заоблачных высот, в городской страже не испытывали недостатка ни в первом, ни во втором.
Неудивительно, что беженцы и даже обычные горожане иногда смотрели на хранителей порядка с плохо скрытой злостью, а "дан-Энрикс" чувствовал себя примерно так же, как в то время, когда они с Лесным братством пытались добыть еду в антарских деревнях.
Тогда-то он и вспомнил об оставшихся у него полумесяцах. Первым, с кем он поделился этой мыслью, был все тот же Браэн. Энониец знал десятника с тех пор, как стал оруженосцем Ирема, но раньше Риксу никогда не приходило в голову, что они могут стать друзьями — хотя бы потому, что стражник был по меньшей мере лет на двадцать старше его самого. Однако теперь они стали больше, чем друзьями; у них появилось одно дело, и одновременно — тайна, которую следовало скрывать от окружающих. В особенности от людей вроде десятника Сорена. Браэнн, посмеиваясь, говорил, что местные мальчишки называют Сорена "Кошкодавом" и при случае кидаются в него снежками. "Жаль, что не навозом" — подумал тогда "дан-Энрикс". Люди вроде Кошкодава никогда не станут тратить деньги на продукты и дрова для беженцев — разве что на этом деле можно будет хорошенько нагреть руки.
К сожалению, лорд Ирем тоже отнесся к замыслу "дан-Энрикса" скептически.
— В этом лагере — несколько тысяч человек, — напомнил он южанину, не отрываясь от докладов преторов, которые просматривал в этот момент. — Как ты сам думаешь, насколько хватит твоих денег? На неделю? Может быть, даже на две?..
— На пару месяцев, судя по нашему расчету, — возразил "дан-Энрикс".
Коадъютор тяжело вздохнул.
— Можете утопить этот расчет в отхожей яме. Вместе с тем, кто его делал. Как только по городу распространится слух о том, что где-то можно получить одежду и хорошую еду, туда валом повалят люди. Знаешь, почему сейчас в Шатровом городе насколько скудный рацион?.. Даже не потому, что мы не можем раздавать нуждающимся хлеб вместо мучного киселя, а потому, что, если мы это сделаем, толпа желающих вырастет так, что склады опустеют за неделю. А потом, когда нам станет нечем их кормить, они поднимут нас на вилы.
— Браэн проследит, чтобы одежда и дрова достались тем, кто больше в них нуждается, — сказал "дан-Энрикс". На сей раз сэр Ирем все же соизволил поднять взгляд.
— Так, значит, ты договорился с Браэном?.. Ну что ж, тогда, пожалуй, из твоей затеи может что-то получиться. Он надежный человек. Но все равно, это не более чем капля в море. Я уже не говорю о том, что очень глупо было не оставить себе даже части этих денег. Ты ведь не какой-нибудь Фессельд, чтобы швыряться лунами направо и налево. У тебя ничего больше нет. Когда закончится война, ты будешь нищим.
— Я, во всяком случае, не голодаю и живу в тепле, — возразил Рикс. Именно эта мысль лишила его всякой возможности пойти на попятный в тот момент, когда он отдавал десятнику кошель.
— Прелестно, — в голосе мессера Ирема послышался плохо скрываемый сарказм. — Наверное, это у вас в крови, как непереносимость к магии... Тебе осталось только перестать нормально есть и запретить топить у себя в спальне.
— Что? — растерянно переспросил южанин.
— Неважно, — отмахнулся рыцарь. — Ты очень меня обяжешь, если помолчишь хотя бы несколько минут. Я никак не могу сосредоточиться.
Крикс понял, что ждать какого-то содействия от коадъютора бессмысленно. Правда, рыцарь ему ничего не запрещал, но сразу дал понять, что из затеи энонийца ничего не выйдет. С того дня они больше не возвращались к обсуждению этого дела.
В общем, как-то само собой получилось, что рассчитывать придется только на себя и Браэна. Впрочем, десятник, судя по всему, был не в обиде.
— Ты мог бы помочь мне найти мальчишку? — спросил Рикс.
Стражник пожал плечами.
— Я попробую, само собой... Но, если парень не дурак, к воротам он сейчас не сунется. И даже если ты его поймаешь, я бы не рассчитывал на то, что твои вещи еще будут у него. Он их наверняка продаст.
— М-мда. Похоже, дело дрянь. Ты вообще о нем что-нибудь знаешь?
— Думаешь, мне делать больше нечего, кроме как присматривать за всякой мелюзгой?.. Хотя... Я вспомнил. Их на самом деле двое.
— Кого двое? — удивился Крикс.
— Мальчишек. Они близнецы. Очень похожи друг на друга, я даже не сразу понял. Один из них — не знаю, этот или его брат — однажды бегал к Разделительной стене по моему поручению, а когда он вернулся, я велел дать ему миску супа в караулке. Так вот у него был подбитый глаз. А у второго, который пришел на следующий день, синяков не было. Но если бы не тот фингал, то я бы ничего не понял.
— Близнецы — это уже что-то. Если расспросить людей...
Десятник хмыкнул.
— А как ты поймешь, какому из двоих отрывать голову за воровство?
— Как-нибудь разберусь, — серьезно сказал Рикс. — В крайнем случае, оторву головы обоим.
...Раньше "дан-Энрикс" полагал, что близнецов в столице не так много — и все же они дважды ошиблись, прежде чем кто-то сказал им о семье, которую взяла к себе суконщица Мерайя Белл. Ее дом и примыкающая к нему мастерская находились на пересечении Штормовой и Винной улицы. Снаружи он казался бедным и обшарпанным, хотя подклеть, в которую они вошли, показалась Риксу неожиданно уютной. Входная дверь была не заперта, так что стучать им не пришлось.
На этот раз удача была несомненной. Сидевший у облезлого стола мальчишка был как две капли воды похож на того, который обокрал "дан-Энрикса". Но на вошедших он взглянул без всякого смущения, разве что с некоторым любопытством, из чего южанин заключил, что кошелек украл не он.
— Вам нужна Белл? — спросил мальчик Браэна и его спутника, глядя на них обоих из-под темных спутанных волос. — Она ушла. Вернется только к вечеру.
Десятник посмотрел на Рикса, и тот чуть заметно кивнул головой.
— Нам нужен ты, — возразил Браэнн. — Ты сегодня выходил из дома?
— Не-а. А в чем дело? — парень явно насторожился, но держался он самоуверенно, почти развязно.
Браэнн пропустил его вопрос мимо ушей.
— Есть в этом доме кто-нибудь из взрослых? — хмуро спросил он.
— А вы-то сами кто такие? И почему я должен с вами говорить?
Браэнн побагровел, но Крикс предупреждающе поднял ладонь.
— Он прав. Нам следует представиться.
— Я ему сейчас так представлюсь!.. Плащ из караулки, надо думать, тоже кто-нибудь из них упер.
Крикс сделал вид, что он не слышит слов десятника, и пояснил мальчишке.
— Это — Браэн Ниру, стражник с Северной стены, а я — Крикс из Энмерри, оруженосец лорда Ирема.
Парень уставился на него так, как будто он назвался Энриксом из Леда.
— Теперь, когда ты знаешь, кто мы, ты не будешь возражать, если мы подождем твоего брата здесь? — спросил "дан-Энрикс". Мальчик сглотнул, как будто бы пытался проглотить застрявший в горле ком.
— Не буду. А что он вам сделал?
— Почему ты думаешь, что он что-нибудь сделал?.. — рассмеялся Крикс.
— Иначе вы бы не пришли, — резонно заявил мальчишка. — Так что? Он у вас что-нибудь украл? Он все вернет, не бойтесь. Только ничего не говорите Белл.
— Белл — ваша родственница?
— Нет, она хозяйка дома. Она постоянно пилит мать за то, что мы тратим слишком много воды и дров, и едим тоже слишком много.
Успевший поостыть десятник после этих слов мрачно поскреб темную бороду и отвернулся. А "дан-Энрикс" продолжал свои расспросы.
— И что, давно вы тут живете?
— Пару месяцев. С тех пор, как переехали в столицу.
— А где жили раньше?
— В Чернолесье. Мы сначала думали податься в крепость Четырех дубов, но там отбоя нет от голодающих. Нам говорили, что в столице можно получить крышу над головой и даже хлеб. Но мама не хотела уезжать из Энмерри, пока никто не знает, что случилось с Вали. А потом семья, которая пустила нас к себе, сказала, что мы не должны у них задерживаться, и тогда мы все-таки уехали... а потом оказались здесь.
Крикс облизнул сухие губы. Вали... крепость Четырех Дубов. И близнецы. Не может быть.
— Кто такой этот Вали?
— Наш с Тиренном старший брат, — пожал плечами паренек. — Раньше он служил дозорным в Энмерри, а потом дезертировал. Мы слышали, теперь он присоединился к каким-то наемникам, а попросту — грабителям в Приречье.
— Я смотрю, ты говоришь о нем без всякой теплоты.
— Он сволочь, — мрачно сказал Тен. — Мама столько плакала... Она же понимает, что его повесят, если смогут изловить.
— Понятно. Значит, у тебя два брата — Вали и Тиренн?
— И еще Арри, — добавил мальчишка, явно озадаченный, но вместе с тем польщенный интересом собеседника. — Но Арри еще совсем мелкий, а Тиренн младше меня на полчаса. Мама все время говорит, что я должен о нем заботиться, раз уж я старший. Но иногда мы меняемся, чтобы он тоже побыл старшим — все равно она нас постоянно путает... Ах, да! Совсем забыл про Безымянного.
— Кто это — Безымянный? — тихо спросил энониец.
— Ну, вообще-то он тоже наш брат. Только приемный. Отец жутко злился, когда мама его вспоминала. Думаю, это из-за того, что Безымянный убежал из дома.
Энониец обернулся к Браэну.
— Думаю, теперь ты можешь вернуться на свой пост. Дом мы нашли, а остальное я уж как-нибудь улажу.
— Ты уверен? Мне совсем не трудно подождать вместе с тобой.
— Уверен, Браэн, — совершенно искренне ответил Рикс.
Когда стражник вышел, Тен с облегчением вздохнул. Почему-то он не сомневался, что с его спутником договориться будет проще.
Тен делал вид, что смотрит в маленькое мутноватое окно, а сам исподтишка разглядывал их гостя. Высокие сапоги, гвардейский плащ покрыт мелкими капельками растаявшего снега, на дублете вышита эмблема Ордена — солнце над башней. Тен не пожалел бы десяти лет жизни за подобную одежду. Жаль только, что Рикс похож на энонийца. Тен привык к тому, что в Энмерри, да и в столице, не особо жалуют темноволосых и стремительных в движениях южан. Большинство местных мастеров и лавочников полагали, что южанам следовало бы сидеть в своем Энони, а не лезть к соседям со своей торговлей, занимая рынки и сбивая цены. А уж полукровок, унаследовавших кровь южан и северян, не одобряли даже сами энонийцы.
Впрочем, человеку, убившему Бешеного принца, многое простительно.
— Как думаешь, твой брат скоро вернется? — задумчиво спросил энониец. Тен наморщил лоб.
— Не знаю. А что он у вас украл?
— А разве это важно?
