Overlady_part.7

Луиза застонала.

— И когда это произошло? Не могу поверить, что ты вляпалась в такое количество проблем меньше, чем за час.

— Нет, конечно нет. Впервые я их встретила несколько дней назад. Ты не помнишь? — сказала Каттлея, пораженно прикрывая рот рукой.

— Нет. Не помню.

— Нет, нет. Ты должна. Это же совсем недавно было. Это после того, когда ты жестоко и подло заставила меня замарать себя разумом мужчины, но до прибытия взрывчатки от Скаррона.

Луиза задумалась. Каттлея что-то говорила про то, что она собирается пройтись по свежему воздуху или что-то вроде. Она особо внимания не обращала. Похоже, это было ошибкой.

— Так... ты от них кормишься? — спросила она, строго глядя на неё.

— Нет! Ну, да. Но я им правда нравлюсь! И я выучила местный язык у Рутика, так что я хотела поупражняться в нём! И они тут были ужасно несчастливы! Местные отсталые люди считали их ведьмами, только потому, что — увы — они пытались избегнуть договорных браков, и одна из них притворялась мужчиной, чтобы люди их считали мужем и женой. И тот факт, что какой-то ужасный, кошмарный, чудовищный человек обвинил их в том, что они имеют дело с мертвым монстром, означал, что когда я зашла проведать их, их собирались убить! Я, конечно же, героически вмешалась, чтобы спасти их и...

— Сколько крестьян погибло? — рефлекторно спросила Луиза.

— Никого. Ну, почти никого. Несколько. Только те, кто нападал на меня или пытался обидеть бедных милых невинных девочек, — прибегая к хорошо подготовленному отступлению по территории словоблудия, быстро ответила Каттлея.

Луиза уставилась на неё.

— А мне почему не сказала?

— Знаешь ли, у меня есть свои хобби, — обиженно заявила сестра. — Ты можешь быть счастлива с миньонами, но мне нужна женская компания. А кроме того, я была голодна и не хотела никого убивать, так что мне надо было найти кого-то, кто был бы не против, если бы я немножечко присосалась к его шее!

Вздохнув, повелительница решила, что сейчас не время для этого спора.

— Я собираюсь оставить их в роли прислуги. Они очень дружелюбны и я их учу тристанийскому, — счастливо сообщила Каттлея. — Я уверена, что они прекрасно поладят с другими моими служанками.

— Катт, да сколько тебе их надо? — устало спросила Луиза.

— Достаточное количество, чтобы одевать и раздевать меня, — невинно ответила Каттлея. — Но хватит обо мне. Ты нашла то, что искала?

— Нашла кое-что, — мрачно ответила Луиза. — Меньше, чем могла надеяться, но я считаю, что нашла оружие одного из ранних повелителей.

— Ур-ра!

— Оно... несколько менее полезно, чем могло показаться, — сообщила Луиза, указывая на булаву.

— Несколько меньшее "ура". — Каттлея задумалась. — Ты собираешься подрывать взрывчатку?

Луиза нахмурилась. А затем медленно улыбнулась.

— Когда это я говорила, что покупала взрывчатку?

— А разве нет?

— Нет. — Сунув руку под нагрудник, Луиза выудила листок бумаги и откашлялась. — K'omarnd Kohde: Elf'ah Tsulu Naenaer Phoktraut, — прочитала она на Тёмном Языке, каждое слово легко скатывалось с её языка. — Восстаньте!

Вдалеке перед воротами Гоиканга что-то начало светиться призрачным зеленовато-синим светом. Появился эфемерный поток фигур, завывающих в циклоне призрачной энергии.

— Эм...

— Призраки, Катт, — сказала Луиза. — Множество и множество призраков. Они любезно заполнят эту местность всякими призрачными кошмарами и сделают невозможным наше преследование. И еще это будет чрезвычайно неудобно и для императора Ли тоже.

— Подожди... — нахмурилась Каттлея. — Я думала, что ты не можешь отправлять...

— Живых существ, — подтвердила Луиза.

— Ооо... — глядя на потоки призраков, Каттлея улыбнулась, продемонстрировав клыки. — Это ужасно умно. Это означает, что мы отправляемся домой?

— Да, — ответила Луиза со вздохом облегчения. — Да, означает.

...

Несколько дней спустя воздушный корабль вышел из сооруженного миньонами убежища, двинувшись обратно на запад. Он оставил некоторых гоблиноидов охранять крепость, в надежде не дать героям захватить её. Однако про себя Луиза надеялась, что ей больше не придется сюда возвращаться. Они покидали эту местность очень вовремя. Снега в этом году пришли рано, и на такелаже была видна легкая наледь.

Потерев руки, повелительница решила, что с неё хватит тёмных размышлений о своем успехе, и отправилась в свою теплую каюту, где угостила себя бокалом вина, празднуя успех.

Однако один из пассажиров корабля не праздновал, грустно размышлял или занимался тем, чем там занимались миньоны на досуге.

Мутик из Джизхи, владыка и глава одной из трех великих семей его земли, лежал в своей камере на этом корабле. Обе его ноги и рука были сломаны. Он попал в руки сил тьмы. Проклятый Темный Драконий Император и его слуги! Без сомнений, он стоял за всем этим несчастьем, которое обрушилось на него! Он собирался...

... ой! Не стоило делать таких резких движений, и не важно, как сильна его ярость на подлые способы сил Тьмы. Двигаться было больно. И да, эти мерзко пахнущие синекожие существа наложили лубки на его конечности, но боль оставалась.

Единственным утешением и компаньоном в этом подлом заточении была та красивая западная женщина с чистым сердцем, которая приходила проведывать его. Не тёмная и зловещая мощь их лидера, чьё хмурое лицо смотрело на него из-под шлема, нет. Но прекрасная женщина с бледной кожей, чьи добрые глаза даровали единственную передышку от боли и которые позволили ему разглядеть доброе сердце, бьющееся в её груди.

При этой мысли он вздохнул.

Раздался стук в дверь. Приподнявшись, он попытался устроиться получше, насколько позволяли три сломанных конечности, что прошло не очень-то хорошо.

Странная западная женщина вошла в его камеру, одетая в черные одеяния и длинный черный плащ. Её розовые волосы красиво рассыпались по плечам. Её лицо было изящным и мягким, и в иной ситуации он бы назвал его добрым. Но оно навевало странное ощущение — настораживали эта бледность, сильнее даже, чем у западных женщин вроде неё, некоторая жесткость черт лица и отстранённость в кроваво-красных глазах.

Конечно же, из-за того, что ему было шестнадцать, взгляд молодого человека в основном фокусировался на приятных округлостях в области выреза. Те были огромными. Они были бледными и идеальной формы. Он бы использовал термин "декольте", если бы это не было галлийским словом, которого он никогда раньше не слышал, а кроме того, мыслительные способности шестнадцатилетнего парня в данный момент на такое были неспособны.

Он произнес её имя.

— Каторея,— выдохнул он.

Та протянула руку и аккуратно, нежно коснулась его подбородка. С практически материнской заботой она подняла его голову, пока его глаза не встретились с её.

— Подними глаза, Рутик, — сказала она ему с сильным акцентом на Катайском. — И как ты себя чувствуешь сегодня?

На корабле, полном ужасов, мерзко пахнущих монстров и с подлой и жестокой слугой Драконьего Императора, которая топала и много орала, она единственная проявила к нему доброту.

Он увидит её спасённой от этой темной судьбы. Он клянется в этом своей честью.

...

В Амстрелдамме опадали осенние листья. Каналы приобрели очаровательный коричнево-зелёный цвет, на болотах звенели комары. Вдоль канала почище, по направлению к тюрьме, двигались две женщины, которых можно было бы назвать старыми подругами.

Но, конечно же, друзьями их мог назвать только тот, кто их почти не знал.

И это сбивало с толку Магдалену ван Дефт, потому что Франсуаза Афинаида де Рочечоарт де Монтемарт, маркиза Монтеспан, была с ней пугающе дружелюбной. Такого не происходило уже очень давно. Еще со времён, когда Краснорукое Сестринство трагично распалось после Affaire des Poisons.

Это был один из первых культов Магдлалены и... ну, если бы она тогда знала то, что знает сейчас! По крайней мере, она бы никому не позволила бы поднимать тему любовных зелий. Да в первую очередь, она бы никогда не пригласила бы Франсуазу Афинаиду. Пусть даже они тогда только-только помирились после тех неловких отношений, которые установились после тех событий в Риме виконтом Варде и...

— Знаешь, я рада снова тебя увидеть, — внезапно произнесла Франсуаза Афинаида. Она сделала глубокий вдох. — Я помню, что раньше мы были более близки.

— Я тоже, — настороженно ответила Магдалена. Она размяла плечи, чувствуя тяжесть ребёнка в чреве. Следующих несколько месяцев её не вдохновляли. — Но у меня были веские причины, чтобы держать дистанцию.

— Определённо, тогда они казались вескими, — она помолчала, глядя поверх каналов. — Я должна прямо и честно просить прощения за свое поведение в прошлом. Но мое положение и ответственность в Совете заставили меня вырасти.

— Не в высоту, — не сдержавшись, ляпнула Магдалена. Мадам де Монтеспан существовала на уровне подбородка величественной леди ван Делфт.

Франсуаза Афинаида издала короткий звонкий смешок.

— Ох, Маг! Ты такая забавная! — Она повернулась к ней, уперев руки в бока. — Я знаю, что Жан-Жак говорил об этом, и что ты снова отвергла шанс работать со мной. Пожалуйста, подумай еще раз. Ты всегда была умнее меня. И это на благо Тристейна. Нам нужно больше узнать про... — тут она заговорила тише, — вторжения Бездны. А меня всегда больше интересовал витализм.

— И обереги тоже, — добавила Магдалена.

— О да, — улыбнулась Франсуаза Афинаида. — Я очень сильно увлекаюсь оберегами. Но на самом деле сейчас я больше заинтересована в витализме. Я заполучила просто восхитительные документы по галлийским разработкам в области химерической ревитрификации!

— О боже. А... разве это не запрещено?

— Совет Регентов счел уместным дать право Университету разрабатывать противодействие — и ничего более — всему, что пробуют галлийцы.

— А, — ответила Магдалена, не поверив ни единому слову. — Ну, я думаю, что это просто, когда половина Университета сидит в тюрьме. Особенно Элеонора де ла Вальер. Спасибо, что позволила мне прийти и позлорадствовать над ней.

Мадам де Монтеспан улыбнулась в ответ.

— Ну, она очень неприятная женщина, — весело сказала она. — Мне нравится думать, что я всем оказала услугу. И я хотела восстановить нашу старую дружбу.

— Помню я старые добрые времена, — осторожно ответила Магдалена, пока они продолжили свой путь к тюрьме.

— Просто помни и то, — сказала Франсуаза Афинаида, задержавшись возле ворот, — что моё предложение остаётся в силе. Я дам тебе полную свободу в исследованиях вторжений Бездны, а если ты до сих пор имеешь на меня зуб — ну, я тебе выделю собственный отдел и место в совете Университета, чтобы ты не считала себя моей слугой. Как насчёт бывшего места Элеоноры?

— Это... очень щедро.

— Разве это не справедливо!

Университетская тюрьма была выстроенным из огромных камней зданием, торчащим на территории самого университета. Элеонору туда перевели на том основании, что у этого заведения больше опыта по содержанию опасных злых магов, чем у обычной тюрьмы. И правда, за долгую историю университета частенько возникала проблема, что добрых тридцать процентов магов в университете были некромансерами, инферналистами, еретиками или еще какими-нибудь слугами тьмы. Поэтому когда университет периодически чистили, приходилось где-то держать нарушителей до суда, или пока выяснялось, есть ли у них постоянная должность в штате университета. А ещё там были лекционные залы, чтобы заключенные могли вести предусмотренные расписанием уроки.

Дверь за дверью из тяжелого, покрытого оберегами металла, распахивались перед двумя женщинами по пути к находящейся в самой глубине камере. Высокие белые стены освещались газовыми рожками, а зачарованная решетка трещала ветрокамневыми разрядами.

— Доброе утро, — раздался голос из камеры. — Франсуаза Афинаида, ты снова пришла. Что, ради меня ты выползла из постели Жан-Жака? Я польщена, правда, и не сомневаюсь, что он будет рад отдыху.

— Похоже, она здорова, — сухо отметила Магдалена.

— О, ты тоже тут. Как чудесно. Давайте воссоединим старую шайку. Заходите, присаживайтесь. О, постойте. Тут мешает эта зачарованная решетка. Интересно, кто же в этом виноват?

Магдалена кивнула женщине в камере. Элеонора де ла Вальер сидела на лавке лицом к решетке, положив подбородок на сложенные руки. На её очках блестел свет газовых рожков, полностью скрывая её глаза. Она была одета в белое льняное одеяние, выданное тюремщиками, с шеи свисала бримирианская пентаграмма. Её улыбка была полна искреннего презрения к миру вообще и в частности к двум женщинам, стоящим перед камерой.

— Ты неплохо выглядишь, Элеонора, — максимально кротко произнесла Магдалена, поскольку именно такая реакция больше всего раздражала заключённую.

— Потихоньку, помаленьку. Наружу, правда, совсем не выхожу, но ты же сама всё понимаешь.

— Как ни странно, но нет. Меня уже долгие годы не арестовывали и не сажали. А то сфальсифицированное обвинение...

— Да, да. Граф де Фуа. Магдалена, а зачем ты тут? Пришла позлорадствовать?

— Да.

— Это был риторический вопрос. Конечно же, ты тут, чтобы позлорадствовать. — Она откашлялась. — Почему бы тебе не подойти поближе? Не люблю орать. — Элеонора улыбнулась, показав зубы. — Я не кусаюсь.

— Тебе и не надо. Даже в твоем гавканьи достаточно яда.

Улыбка стала шире.

— О, Магдалена. Как я по тебе скучала. Почему бы тебе не оскорбить Франсуазу Афинаиду, я уверена, что она может выделить тебе камеру напротив моей. Было бы очень приятно увидеть тебя там. Всё, что тебе нужно сделать, это назвать её обманщицей и мошенницей, которой она и является, и безо всяких сомнений, она тебя тут же посадит.

— Ты закончила? — устало поинтересовалась мадам де Монтеспан.

— О, ну конечно же. Я же не хочу помешать вам прийти и молить меня, чтобы я помогла вам исследовать, как же Бездна прорывается в реальность. — Элеонора поправила свои очки, элегантно поднялась на ноги, чтобы величаво прошествовать к решетке. — О, Элеонора, помоги нам, пожалуйста, — поддразнила она. — Я не могу с этим справиться сама. Я облегчу твою участь, если ты поможешь. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне.

— Нет, похоже, что не закончила. — Франсуаза Афинаида бросила косой взгляд на Магдалену. — Она довольно скучная, не так ли? И даже вполовину не так умна, как сама думает. Она не хочет защитить всех нас от сил Бездны. Боюсь, это явный признак испорченности её натуры. Хотя, в интересах ясности должна отметить, что я не умоляла.

— Спасите, помогите, — поддразнила её Элеонора.

— И правда, очень скучна. Ну, мне нужно идти, — сказала Франсуаза Афинаида. -Выбирайся отсюда, когда закончишь её дразнить, Магдалена. Если не затруднит, то постарайся ранить чувства этой неприятной женщины. А у меня назначена встреча с исповедником, и у кое-кого есть сегодня действительно важные дела.

— У тебя есть исповедник? — протянула Элеонора. — У тебя? Разве же тебе есть в чем исповедоваться?

— К твоему сведению, фриар Этьен Гибург превосходен, — презрительно огрызнулась Франсуаза Афинаида. — Я бы рекомендовала тебе священника, но без сомнения, ты прогонишь его, как и бедного Этьена.