Overlady_part.7

В любом случае, из прочитанного она поняла, что они разожгли этот их священный огонь, чтобы очистить это место, связав свою жизненную силу с ним, чтобы подтолкнуть силу Добра — и что-то пошло не так. Часть монахов перешла на сторону зла, они поубивали друг друга и жизненная сила в башне, частично Добрая и частично Злая, оживляла монахов для того, чтобы они выполнили свою клятву. Если её расчёты верны, то она истощилась настолько, что те большую часть времени лежали мертвыми, но когда она реактивировала башню, те немедленно вернулись к своей нежизни.

В документах были и другие вещи, старые события, смысл которых она не совсем понимала. У её очков возникали проблемы со старыми записями, видимо, потому, что язык изменялся со временем. Там были рассказы про таинственного скитальца, который построил эту башню, и отсылки на таинственную личность по имени Шен Нао, Зуо Шоу и Ю Шоу — слуг Булей Ма, который то ли был героем, пытавшимся уничтожить строителя башни, то ли одним из его слуг. Там всё было как-то неясно. Фактически, отталкиваясь от контекста, Луиза подозревала, что автор записывал старые сказки.

Возможно, где-то в этом регионе запрятаны секреты, которые объяснят, почему повелитель, построивший эту башню, вообще здесь появился.

— Ай!

— Прости, прости, — извинилась Каттлея. — Но тебе нужен отдых в постели! Долгий отдых! Что означает, что всё будет на мне, чтобы убедиться, что твои планы пойдут... ну, по плану! Но не волнуйся! Ты мне можешь доверять!

Луиза застонала. Она думала, что всё шло хорошо.

Part4

"Никто, за исключением меня, не понимает полностью проблем, связанных с выведением семейства, пока оно не овладеет темнейшей магией. Ведь в этом никак нельзя избежать прискорбного количества выбраковки. Всё было бы намного проще, если бы я мог просто случать сестру с братом, но нет — я просто не могу такого делать. Не из-за мелочной моральности или сложностей со сватовством, но из-за того, что галлийцы весьма наглядно показали, что слишком усердное размножение в кругу близких родственников производит на свет ноющих уродов с интеллектом дохлой крысы и врождённой страстью к чесноку. И то, и другое абсолютно недопустимо".

— Луис де ла Вальер, Кровавый Герцог.

...

Виконт Варде поднял свой бокал. Его рука немного дрожала, и это слабое движение заставляло вино колебаться.

— За здоровье тебя и твоего ребёнка, — произнес он.

— И всего наилучшего моему бедному мужу, — с невозмутимым выражением лица проговорила леди Магдалена, поднимая свой собственный бокал. Осеннее солнце светило в окна её городского дома.

Фоном к этой сцене тикали часы, отсчитывая секунды. Молчание затягивалось, становясь неловким.

— Итак, Жан-Жак. Ты выглядишь... неплохо, — сказала Магдалена. Она вполне могла переносить его присутствие. И даже намёка на старую дружбу хватило, чтобы удержаться от замечания, насколько ужасно он выглядит. Её собственная кровь де ла Вальер делала её бледной и мрачной, но он был бледнее её, и такой отощавший!

Мужчина растянул губы в улыбке, в которой не было даже намёка на веселье.

— Ты первая за долгое время, кто мне такое говорит. Маг, ты всегда была обманщицей.

— Ладно. Позволь мне поправить себя. Похоже, что ты слишком мало спишь. И мало ешь. И ты дрожишь. И...

— Я честно по тебе скучал. Это так похоже на то, словно тебя ножом ударили. — Варде вздохнул. — Боюсь, это издержки власти. Я только изредка слезаю со своего грифона. Я только что вернулся из Версаля, после переговоров с этим галлийским сумасшедшим и его чересчур умненькой дочкой. Я даже не знаю, кто из них опаснее. Человек, который половину встречи боролся сам с собой — и проиграл, — или девушка, которая пытается быть хорошей, не имея ни малейшего понятия о том, что такое мораль. Возможно, если бы они пореже сочетались браком с тётками и дядями, то они бы могли породить вменяемого монарха через поколение или два без инцеста.

Магдалена фыркнула.

— Ты слишком многого от них хочешь. — Она уже и забыла, каким забавным он может быть. Это было одной из многих его очаровательных черт. — Им бы для начала избавиться от своего семейного фетиша насчёт голубых волос.

— Ну, о таком мы вообще можем только мечтать. — Варде сделал глоток вина. — Я тут, в Амстрелдамме, только чтобы поговорить с Франсуазой-Афинаидой, и затем должен отправляться в Рим, на переговоры с Папой. Его Святость весьма заинтересован в том, беспокоит и всех нас. Ты знаешь о недавних инфернальных прорывах?

Магдалена, оправив свое платье, кивнула.

— Да, до меня доходили слухи об этом. Первый был обнаружен Гишем де Грамонтом в Ромалии, верно? Так чудесно, что существуют герои вроде этого юноши. Но я знаю, что были и другие — включая один в Великом Северном Море, в руинах Доггерланда.

— Ммм-хммм, — Варде покачал головой. — Я пытался выяснить побольше об этом у галлийцев. Король Джозеф бесполезен. Абсолютно бесполезен. Они вообще ничего не слыхал об этом. Принцесса Изабелла, по крайней мере, знала о них, но утверждает, что её агенты не сумели рассмотреть их до того, как разломы закрылись. Однако она сообщила, что её личный духовник осмотрел эти места, и там не было ни малейших следов демонического вторжения. — Он принялся постукивать бокалом по зубам. — И похоже на то, что они открываются чаще во время полной фазы красной луны.

— В этом есть смысл, — отметила Магдалена. — Эта мерзкая луна властвует над силами Зла и их нечестивой магией.

— Да. Хмм. Да. Это... то, о чём я, собственно, и хотел поговорить с тобой, — как-то неуклюже произнес Варде. — Я знаю, что у нас была... были расхождения в прошлом.

— Можно и так сказать, — ответила она, поджав губы.

— Но вопрос жизненно важный. Если это порталы в Бездну, которые случайным образом открываются в Халкгинии, то, наверное, это силы тьмы собираются вторгнуться. Я — и Совет Регентов — нуждаемся в лучших умах, чтобы предсказать злобные козни демонов и найти способ или заклинание, чтобы остановить это вторжение. Маг, ты всегда была одним из умнейших людей, по крайней мере, из тех, кого я знаю. И пусть наше расставание было не из приятных, но я знаю...

Магдалена расцвела до отвращения сладкой улыбочкой.

— Это будет включать в себя работу с Франсуазой-Афинаидой в какой-либо форме?

— Ну, — неловко начал Жан-Жак. — Есть вероятность, что тебе может...

— Тогда нет.

— Нет?

Солнечный свет ярко блестел на очках Магдалены.

— Возможно, если бы она не арестовала треть Университетского Совета, ей было бы проще найти людей, которые терпели бы её присутствие. И я не Элеонора — к слову, меня Франсуаза-Афинаида ещё не бросила в темницу. Но у меня нет и желания ладить с ней только ради того, чтобы иметь возможность отпускать колкости в её адрес. — Она сделала глубокий вдох и успокоилась. — Я, конечно же, понимаю важность этого вопроса. Жан-Жак, это не твоя вина. Ну, в основном. Частично. Это более её вина, а не твоя. Но в любом случае, если тебе нужна моя помощь, то я буду работать одна.

Мужчина скрипнул зубами, а затем вздохнул.

— Я хотел слишком многого, рассчитывая, что ты забыла ту старую обиду, — произнес он, скорее для себя.

— Как ни странно, мне не слишком комфортно работать с кем-то, кто продемонстрировал способность бросить Элеонору в темницу — как раз из-за того, что не смог преодолеть собственную обиду, — огрызнулась Магдалена. — В смысле, да, конечно же, все мы иногда мечтали о том, чтобы бросить её в темницу, или заткнуть ей рот, или связать её и отлупить палками, или вымыть ей рот мылом, или совать ей в рот соты, когда она его открывает, или... — Магдалена сбилась ради вдоха и затем попыталась вспомнить, на чём она остановилась. О, да. — Но только она на самом деле взяла и проделала это. С тюрьмой, я имею в виду. Возможно, рот заткнула тоже.

Варде застонал, уронив голову на руки.

— Ты не слишком хорошо знаешь Франсуазу-Афинаиду, — тихо сказал он. — Ей годами нездоровилось.

— Нет, Жан-Жак, — твёрдо заявила она. — Это тебе нездоровится. Ты болен и должен провести неделю или две в постели, чтобы отдохнуть и поправиться. Она же, с другой стороны, совершенно безумна. Она безумно влюблена в тебя. И я говорю это не в позитивном, романтическом ключе. Я говорю, что это её обожание тебя — больное. Она как влюбившаяся молодая девчонка. — На её губах зазмеилась жестокая улыбка. — Что, как я полагаю, соответствует её комплекции.

Он неловко заерзал. Видит бог, ей тоже было не слишком-то удобно говорить на такие темы. До её замужества они были близки. Очень близки. И она не могла сказать, что часть её не сравнивала Жан-Жака с мужем в пользу первого — муж, кстати, корчился сейчас на своем одре, изувеченный слугами повелительницы. Но всё это было в прошлом.

— Мне не нужно твоих упрёков, — устало сообщил он. — Я знаю, что я совершал ошибки.

Она сложила руки на коленях.

— А ты её только поощряешь, тем, как вы живете. Это не секрет. Я знаю, двор знает, даже простолюдины знают. Боже, словно бы вы даже понятия не имеете, как скрывать связь. Раньше ты был намного осторожнее, — добавила она, ориентируясь на собственный опыт. — Основатель, теперь, когда обручение не висит над тобой, ты совсем хватку потерял.

Повесив голову, Жан-Жак провел руками по своим серым волосам.

— Чего ты хочешь? — устало спросил он. — Извинений, что я выбрал её, а не тебя?

— Что за нонсенс, — почти так же тихо ответила она. — Это она может вести себя как влюблённая девчонка. Я же взрослая замужняя женщина. У нас кое-что было, однажды, и я желала, чтобы мы могли зайти дальше, но у нас обоих были брачные договора, и затем был тот инцидент с тобой, мной и ней, когда мы были на отдыхе в Риме, и...

— Да, да, я уловил твою мысль, — быстро ответил он, покраснев. Её щеки тоже порозовели. — Не нужно снова об этом вспоминать.

— Хорошо, — быстро согласилась она, отведя взгляд. — Да, не будем копаться в этом.

— Да. Хорошо.

— Хорошо.

Они пару мгновений собирались с мыслями.

— Так на чём мы остановились? — спросил он, основательно отхлебнув вина.

— О, да. — Подавшись вперёд, Магдалена изобразила заботу. — Может, я и не люблю её сейчас, но я не могу забыть старое доброе время и все хорошее, что между нами было. Жан-Жак, она больна. Ей нужна помощь, и в такие времена, когда силы Бездны угрожают всем нам, сумасшедшая вроде неё не может находиться в Совете Регентов. И я не виню тебя, вовсе нет. Она не казалась чокнутой, пока не приказала арестовать всех тех учёных. Но очевидно, что перенесенные в Совете стрессы не пошли ей на пользу. Ей нужно сельская тишина и уединение, а не сидение в её кабинете и беспокойства за состояние Амстрелдамма до тех пор, пока её не одолела паранойя.

— Я не могу убрать её.

"Не могу", а не "не уберу", довольно подумала она.

— Так я и не прошу, — сказала она, хотя именно это было её конечной целью. — Я о том, что ей не помешал бы отпуск. Немного времени, чтобы восстановиться от... болезни, скажем, в сельской местности. — Она умышленно выдержала паузу. — В конце концов, она всегда была такой маленькой и худенькой. Смог Амстрелдамма не может быть ей полезен.

Варде выглядел обеспокоенным. Магдалена решила, что она достаточно далеко зашла на сегодня.

— Но об этом не мне судить, — беспечно добавила она. — Ну же. Должна сказать, что встретившись вот так вот, ты напомнил мне о старых добрых временах. И если я буду помогать тебе с этой проблемой инфернальных прорывов... расскажи мне больше. — Она оберегающим жестом прикрыла рукой живот. — Поскольку я собираюсь стать матерью, я не хочу, чтобы мой ребенок рос в мире, в который вторглись демоны. Это определенно не то, что я считаю полезным для воспитания детей.

И всё это время она думала, что она скажет Гласу Повелительницы. Ей эта женщина не очень-то нравилась. Её альянс — и это был альянс, а не служба — был заключён с самой повелительницей. Ей стоит быть осторожней в высказываниях.

...

— Там снег идёт, — сообщила Луиза, опершись на окно кое-как подлатанной башни. В хорошую погоду она могла увидеть красные листья в долинах ниже её горного убежища, но приползла туча, и теперь тут стало холоднее, чем в самую лютую тристанийскую зиму. Покачав головой, она неуклюже закрыла ставни со вздохом отвращения. Её левая рука висела на перевязи, а под одеждой плечо было сине-черным. — Мы хотим отправиться домой до того, как зима перекроет все горные проходы.

— О господи, да, — согласилась Каттлея из-под кучи одеял. — Удалённые горные логова очень вредны для вампиров, знаешь ли. Нет свежей крови, нет социальных контактов, впадаешь в спячку на всё лето, и велик риск того, что зимой смёрзнешься в камень — неудивительно, что многие дворяне-вампиры в своих крепостях понемногу становятся с придурью.

— Да, — кивнула Луиза, потому что возразить было нечего. — В этом случае я хочу, чтобы мы полностью были готовы выдвигаться, как только распогодится. — Прошествовав к тому, что ранее было столом верховного совета монахов, она разбиралась в картах местности, которые раньше вычерчивала. — Теперь, с учётом того, что эту троицу лордов император Ли назвал "вызывающими беспокойство" четыре или пять раз за минуту...

Каттлея присоединилась к ней.

— Это те, кого нам надо убить, я права?

— Да, — твёрдо ответила Луиза. — Я это потом уточнила. Было бы ужасно стыдно, если бы он такой вещал: "О нет, не убивай их", а затем оказалось бы, что именно это он и имел в виду на самом деле.

— Это была бы кошмарная бестактность, — согласилась Каттлея, кивая головой. — В книгах в библиотеке очень недвусмысленно пишут, что даже старые де ла Вальер считали очень грубым убивать кого-то, кого не собирался убивать.

— О, ну конечно же. — Луиза постучала по трем местам на карте. — Теперь, указанные лорды правят Джиазхой, Гоикангом и Тиангакуном. Я жду, пока император Ли предоставит мне информацию про укрепления Джиазхи, — со вздохом добавила она.

— Мужчины такие ненадёжные, — глубокомысленно сообщила Каттлея. — Не то, что женщины.

— М-мм. Итак, ближайший — это Тиангакун, и зная это, я сфокусировалась в своем планировании на том, как мы его уничтожим. Это город-крепость, построенная на вершине горы, но с единственной дорогой и стенами, усиленными ужасной магией, которая делает их практически неуязвимыми к осадным орудиям. Правитель живет на вершине самой высокой башни, и тысяча его стражей абсолютно непобедимы в бою. Они скорее погибнут до последнего человека, чем пропустят кого-нибудь по почти бесконечной лестнице в башню. Убийцы, пытающиеся пробраться в башню, погибнут в десяти тысячах ловушек, и он не ест ничего, что прежде не попробует пятеро его верных дегустаторов. А сама башня зачарована против драконьего огня, так что император Ли не может просто выжечь их.

— О! Проще не бывает... — Каттлея запнулась. — Я вынуждена признать, что не понимаю, каким образом это будет просто, — добавила она.

— Потому что местные вампиры, по всей видимости, умеют только прыгать, — с ухмылкой сообщила Луиза. — Ты просто подлетишь и закинешь в окно бочку с порохом. Тогда миньон, сидящий на ней верхом, подожжет порох.