Смятенность мэтра

(Иллюстрации к главе с 092 по 096)

Глава 8, Город Брасс.

28 флеймрула, Год Безумных Драконов.

Учёные древнего Нетерила, чьи летающие города-анклавы попадали после глобального сбоя магии, случившегося по вине одного из их владетельных арканистов порядка семнадцати веков назад, были единодушны во мнении относительно строения Торила: железное ядро, мантия магмы и дрейфующие на ней тонкие материковые корки с воздушной атмосферой, по толщине составляющей какие-то доли от радиуса планеты. Строение Элементальных Планов вызывало споры. До того глобального катаклизма Земля, Вода, Огонь, Воздух имели меж собой парастихийные смычки, позволявшие при движении по прямой рано или поздно перейти из одного в другой по замкнутому контуру. Теперь четыре базисных измерения оторвало друг от друга. Сохранились боковые области влияния стихий на соседей, появились новые так называемые карманы и складки. Вроде как все четыре Плана были и остались "бесконечными", но под обтекаемое определение учёных подпадает и поверхность шарика Торила. Беда теоретиковв том, что стихийные планы как такового космоса не имеют и что с них можно попасть в разные Материальные Планы, соответственно, звёздное небо, если продраться сквозь толстый облачный слой, будет разным. Нет никаких возможностей измерить кривизну, не доказано и существование какого-либо ядра — сверхисточника стихийной энергии. Однако некоторые физические законы влияют на Элементные Планы, обеспечивая гравитацию, обуславливающую такие факторы, как: уплотнение ветров в жидкость, отвердевание воды и жидкого огня.

Считается, что Великий Султан — извечен, хотя сам город Брасс сохранил множество свидетельств целых династий, пока бразды правления не захватил нынешний Лорд Пламени. Считается, что именно Великий Султан отколол от Сердца Жары громадную обсидиановую полусферу, которая плавала в Море Огня эдаким громадным чёрным островом в сотню миль радиусом. Считается, что город Брасс рос постепенно, как лавовые наплывы вокруг вулкана-дворца, однако нетерезы склонялись к тому, что как раз-таки всё было возведено сразу и по генплану, просто обсидиан хоть и вулканическое, но стекло, а оно, как известно, обладает определённой текучестью, вот кварталы постепенно и съезжают "за борт" — это объясняет наличие выступа-языка с бухтами по бокам.

Все эти мысли крутились в голове лишь у одного из трёх существ, появившихся на ковре-самолёте и едва устоявших на утлом клочке ткани над бурлящим морем огня, накатывающего волнами об отвесный чёрный берег в нескольких сотнях ярдов от прибывших. С края скалистого берега спускалась длинная и широкая лестница, захлёстываемые огнём ступени с иную площадь размером уходили глубже в море. По левую руку в жидкий огонь вдавалась стена, казалось, из цельного листа латуни в сотню футов толщиной, в триста футов высотой и милю длиной, из которой меньшая часть находилась на суше. Металл золотисто блестел без зримой раскалённости. Стену венчала восьмигранная башня, рядом стояла её двойняшка — толстенные цепи закрывали узкий пролив между ними. Громадный пролёт с другой стороны упирался в столь же впечатляющую арку Ворот Ветра Пустыни. Перед ними разлилась площадь с иной город размером. Тут и там виднелись всевозможные символы, служащие якорями для планарных телепортаций. Запертые главные створки и пустынность перед ними говорили, что это жаркое направление не пользовалось популярностью у жителей и иноземцев, большинство из которых приходило в ужас от Моря Огня — или просто их защитные амулеты не выдерживали. Настоящее столпотворение людей и прочих разумных рас было у Золотых и Алмазных Ворот, соответственно, третьих и пятых по счёту от Ворот Ветра Пустыни. Удивительно, что четырём миллионами населения латунного города, протянувшегося на сорок миль и вдававшегося вглубь обсидианового круга на двадцать семь, хватало всего семи врат и пары портов, один из которых являлся сугубо военным — как раз ближайший к ковру-самолёту.

За высокой стеной виднелись широкие проспекты и просторные площади, сплошь усеянные всякими тварями, разумными и не очень. Над Брассом дрожало марево жара и смога из тысяч и тысяч печных труб, отчего нельзя было в полной мере оценить сияние и блеск начищенного металла, из которого строились и которым отделывались почти все здания. Определённо, метрополис не зря называют Городом Башен: минареты, мечети, всевозможные шпили... Туманное марево скрадывало все изыски, а великолепие обсидиановых, шоколадных, медно-золотых, рыжих и прочих пламенных оттенков по-своему восхищало и завораживало, правда, приснись такое какому-нибудь Олусту из Верхних Камышей, и он бы мокрым от пота проснулся из-за собственного крика: адские штыри начищены для насаживания, реки жаркой крови вытекают из прокрустовых лож, чёрный пепел утрамбован мириадами ног, пепел и прах укутывают...

Латунный город закрывал сверху неровный магический купол, заметный в истинном зрении. Законы Великого Султана разрешали посещение Брасса лишь только через одни из городских ворот.

— Давай поспешим, мой дорогой друг. До комендантского часа менее часа, — через силу любезничал Хафиз. — Шесть ночных часов всем гражданским положено быть в домах, иначе Освящённые арестуют зазевавшегося ифрита, даже нобиля, иноземцам часто рубят руки прямо на месте и тоже арестовывают, а попавшихся на улицах рабов просто убивают.

— Летим, — уронил Нувин своему слуге, тут же давшему плавный старт с ускорением и лёгким наклоном.

Он применил телепортацию сразу, как Каанир Вок и Засиан Менц должны были пройти через дверцу одной из громадных и толстенных створок из чистой меди. Хотелось бы сказать, что его усиленное магией зрение заметило гиппогрифа, взлетевшего с площади по другую сторону Ворот Ветра Пустыни — они нашли себе какого-то гида с транспортом. Но нет, на эту помесь орла и лошади указал компас, ориентирующийся на мелкого клопа, во время полёта на ковре-самолёте незаметно переползшего на подошву ботинок камбиона и притворившегося кусочком лавы, присохшей к каблуку. Судя по направлению, гид правил точно к Угольному Дворцу Великого Султана — этот полёт примерно на девять миль вдаль и треть часа.

"Что-то не так, Нувин", — живо напрягся Хафиз, когда увидел, как со стены соскочил ночной кошмар.

Угольно-чёрный конь с пылающей гривой и хвостом без последствий приземлился на площадь, проскакал немного для остановки и картинно поднялся на задних ногах. С его крупа ловко соскочил ифрит — рослый, ушастый и рогатый. Этот нобиль-офицер из привилегированной кавалерии Полыхающих грозно уставился на приближающийся ковёр-самолёт, выставив перед собой раскалённый двуручный меч с него самого ростом — пятнадцать футов, на один выше Хафиза.

"Разумеется, не стоит бояться, что маги засекли мощную вспышку Холода и планарный телепорт в неположенном месте, а ближайший высокоранговый патрульный заметил странное поведение коврового извозчика", — развёрнуто "ободрил" Нувин, ожидавший чего-то подобного лишь в самых пессимистичных прогнозах, сопровождавшихся бы куда большим числом желающих задержать их маленькую компанию. "Предоставь это мне, Хафиз".

— Представьтесь! Назовите специализацию, место отбытия и цели визита! — Густым тенором приказал здоровенный военный, раздражённо сопя дымком на то, что уменьшенные ифриты остались на ковре, зависшим на уровне торса и в двух шагах от офицера.

— Мой господин, экзорцист Нувин ибн Шаян ибн Ильяс ибн Сахель ибн Али Шах аль Анаврок, — неровным и высоким голосом заговорил склонившийся в поясном поклоне мандражирующий Игниср, смешно загнувший пальцы, начиная с мизинца-Нувина и заканчивая благороднейшим и обличённым властью предком — Али Шахом. — Мечник Хафиз бен Муджир аль Мильхаб. Слуга моего господина Игниср, посыльный. Раб моего господина Крипаколус, вождь племени Вечного Пепла.

— Я с приятелем отбыл из Рамх-Алззиджадж-Муджир по торговым делам к его брату Мишари, — с достоинством произнёс Нувин, в отличие от Хафиза, не отведший взгляда и не опустивший лицо в знаке признания старшинства и силы.

— От вас веет ледяной магией и одежда снежная, словно спасает от жара! Как это понимать?! — Потребовал офицер, за спиной которого простые привратники вытянулись в струнку и боялись выпустить лишнюю струйку газа. Свой монструозный скимитар военный держал на вытянутой руке эфесом вперёд, вроде как из желания разъяснить дело без драки. Не то, чтобы поскандалить, но поставить на место слащавое недоразумение, прикидывающееся ифритом с благородными замашками.

— Полярный ледник Высокого Льда на Фаэруне Первичного Материального Плана Торил граничит с дважды проклятой фаэриммами пустыней Анаврок, куда примерно восемнадцать веков назад иммигрировали многие жители южного материка Закхары того же Первичного плана бытия. Там я приобрёл не один артефакт, включая защиту от мороза. Вложенная в снаряд ледяная магия помогла мне захватить себе в рабство вождя клана азеров Вечного Пепла, — сухо отчитался Нувин, играя словами. Он не собирался склонять голову, следуя выбранному образу, пусть и не до конца продуманному. Покорить Брасс нахрапом — в духе молодого и амбициозного!

— Предстань в натуральном виде, жилец проклятых мест! — Сердито приказал так и не представившийся военный, которому аристократичная армейская чуйка нашёптывала, что кое-кто не тот, за кого себя выдаёт.

— А с кем имею честь, простите? — Повёл бровью тот, кто пусть в других личинах, но общался с богами — что ему какой-то ифрит, благородный дьявольской кровью? Хафиз аж потемнел от такой дерзости с офицером элитного подразделения армии султана. Икуда только подевался хозяин шахтёрской жизни?

— С лейтенантом Первых Улан Великого Султана!!! — Рявкнул ифрит-нобиль, его скотина даже клацнула впечатляющей гребёнкой клыков и цокнула с веером брызг.

Обычно это срабатывало. Получилось и в этот раз, но не так, как ожидалось офицером. Нувин спрыгнул вбок, одновременно увеличиваясь с семи футов до дюжины — Игниср сдал назад достаточно быстро и плавно, чтобы оказаться за развёрнутыми крыльями своего господина. Нувин подумал, что этот рогатый индивид воспитывался теми, кто особенно сильно пострадал в ходе боестолкновений с морозным гигантом Костчтчие и его сподвижниками. Поэтому сейчас горячий молодец показал свой пыл: от естественного жара затрещало пламя вокруг ступней, докрасна раскалив участок площади под ногами; короткий мах величаво расправленных крыльев отправил на офицера нестерпимо разгорячённую волну доказательств натуральности ифрита.

— Да, Тутак Мугол, — ещё больше усилил эффект Нувин, одновременно с ростом развернувший на четверть свою тайную досягаемость и легко считавший волшебную метку с обнаруженного армейского жетона из благородного золота. Никаких прозвищ и иных дополнений не упоминалось — суровая военная простота. — Имей ввиду, у меня нет цели торговать с неучтивыми военными Тлеющего Диктатора.

— Тысяча золотых монет Латунного Султаната, — процедил офицер, находящийся при исполнении и не имеющий полномочий арестовывать за дерзость вне городских стен, тем более препятствовать торговцу войти в оплот купечества, но обладающий властью устанавливать входную пошлину и устраивать внезапные досмотры внутри городских стен. Эта сумма в тысячу раз превосходила пошлину для пешеходных человеческих купцов, была в сто раз больше нормы, установленной для одиноких ифритов мужского пола, и на порядок выше оплаты для усреднённого каравана.

— Кошель, тысячу золотых монет Латунного Султаната, — приказал Нувин, достав волшебный предмет из поясного подсумка за спиной.

Он был в виде золотисто-зелёной жабы из сплава огненной меди, астрального дрифт-металла, живущего металла и аврорума. В качестве глаз разумного сейфа использовались водные опалы, а бородавками выступали кристаллы: выделяющие янтарный ореол бесцветные жасмалы, красные орлы, искрящийся зеленовато-белый амарата, слеза короля и красные слёзы, бродячий камень, чёрный звездный сапфир с шестью лучами. Материалы отражали широченный спектр возможностей этого с виду статусного артефакта. С характерным звуком жаба изрыгнула кучу золота под ноги, обутые в туфли с острым носком.

— С каждого, — мстительно бросил надменный военный, проявивший бдительность с риском получить выговор за излишнюю инициативу с отлучкой с охраняемой стены. Он прямо-таки нарывался на жалобу, чтобы получить официальный повод для сатисфакции. Несмотря на культ силы, исповедуемый ифритами, особенно нобилями, законы купеческого города защищали торговцев от произвола касты военных. Вроде...

— Повтори трижды, — приказал Нувин, не разрывая зрительного контакта. Он посчитал и раба, о котором ифрит даже не подумал.

— Эй, рядовой! Сосчитай! — Торжествующе выдал лейтенант, уверенный, что тот, сбиваясь и путаясь, не успеет до наступления "ночи", в принципе, соответствовавшей времени по Закхаре, южному материку Торила.

— Кошель, слижи все монеты и выдай квадрат столбиков по сорок, — победно ухмыльнулся Нувин.

Жаба высунула свой длиннющий язык, за раз волшебным образом втянув в себя всё ранее выплюнутое, чтобы каждую следующую секунду прыгать на новое место и вместе с неповторяющимися руладами из пуков оставлять монеты. Азер откровенно забавлялся, шахтёр грозился окаменением, а городской же нобиль аж засветился весь от ярости. Однако этот тренированный воин понимал, что стоит ему сделать выпад мечом, как противник взмахнёт крыльями, уходя из-под удара и одновременно атакуя в ответ веером перьев — щит спасёт только один бок, а другие стражники не вступятся. Рядовой привратник не врубился в пикировку и, едва жаба выстроила квадрат десять на десять, опустился на колени и сноровисто в две руки сложил столбики монет в отстёгнутую с пояса волшебную коробочку, принявшую всё без единой выбраковки фальшивок, наличие которых так жаждал напрягшийся лейтенант.

— Всё, ровно четыре тысячи золотых монет, эфенди Тутак, — отрапортовал служака.

— Я тебя запомнил, смерд, — нашёлся с оскорблением нобиль при исполнении, так и не посторонившись. Устав есть устав — армия блюла дисциплину в своих рядах.

Нувин, недолго думая, взмахнул крыльями и перелетел через нестерпимо пышущего жаром офицера — Игниср на ковре-самолёте тоже перемахнул через голову по собственной дурости обесчещенного ифрита-нобиля. Увы, Нувину этот внезапный конфликт на ровном месте тоже подпортил настроение и светлые планы — помимо разорения на кругленькую сумму.

(Иллюстрации к главе с 097 по 100)

Глава 9, агентурная сеть.

28 флеймрула, Год Безумных Драконов.

Едва спешившиеся пассажиры уладили все формальности и прошли по небольшому тоннелю в гигантской медной створке, как зримая лишь Нувином стрелка магического компаса перестала показывать наматываемые вокруг Угольного Дворца круги и резко дёрнулась вниз. Не обращая внимания на спутников и гомон базарной толпы, пытавшейся скупить товар с вечерними скидками, Нувин глянул в свой шар, пытаясь издали разобраться в изображении, подёрнутом помехами, генерируемыми дворцом султана, мягко говоря, не любящим, когда за ним подглядывают или прорицают о нём.