Контакт с бездной

— Не замечала у себя высокомерия, — вздохнула я, но поняла, что был период, когда я действительно считала себя особенной, смотрела на людей, не принадлежавших к организации, как на существ второго сорта. Только потом, после Киева, до меня дошло, что всё это неправда, всего лишь банальное человеческое тщеславие.

— Это бывает почти у всех новичков организации, я сам таким был, правда, пытался это скрывать, — он склонился ближе ко мне, я почувствовала запах сигарет из его рта. — А после организации ты начала бояться. Страх перед всем — перед шорохом за окном ночью, перед неприятным взглядом встречного человека, перед незнакомцем, который, как тебе показалось, следит за тобой. Верни сейчас время назад — ты предпочитала бы держаться от организации на расстоянии, остаться той же любознательной идеалисткой, которой была до неё.

Поняв, что он прав, я кивнула, но мне все еще было страшно. Руки дрожали, а сердце в груди грохотало раскатами грома.

— Тебе нравится постоянная паранойя и ощущение, что не сегодня, так завтра за тобой придут? — спросил Стас.

— Нет, — ответила я. — Кому такое может понравиться?

— Сейчас мы можем помочь друг другу вернуть все, как было раньше. Стереть с лица Земли чертову Организацию с манианами, орлами и звукокодами. Вспомни про свой идеализм. Если бы тебе два года назад сказали, что судьба человечества будет зависеть от тебя...

Я не нашлась что ответить. Только еще раз посмотрела ему в глаза и отвернулась, хоть в душе понимала, что он прав. Даже если мне удастся дожить до старости, это будет не жизнь, а постоянные бега с содроганием от каждого шороха и страхом перед каждым новым человеком в моей жизни. Я буду бояться знакомиться с людьми, остерегаясь, что каждый из них может оказаться еще одним Томашем; проходя по улице, буду лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках слежки; даже обычный поход в магазин превратится для меня в самое настоящее испытание. Не зря, сбежав в Прагу, я изучила программирование и стала работать на дому, ни с кем не контактируя. Не то чтобы я когда-то была затворницей и тяготела к одиночеству, просто страх брал свое. А когда я наконец-то решилась выбраться из норы, первый, кто мне встретился, оказался наемным убийцей.

— Другого пути нет, понимаешь? — спросил Стас.

— Похоже на то, — ответила ему, понимая, что если я продолжу бояться, паранойя доведет меня до сумасшествия или самоубийства. Мне все еще было страшно, но я понимала, что план, который предлагал Стас, — единственное, что может принести мне облегчение.

— Поехали, — сказала я.

— Мы знаем друг друга давно, и кому мы можем доверять в такую минуту, как не друг другу, — высказался он и завёл двигатель.

Деревья, машины и невысокие загородные коттеджи опять замелькали за окном. Рано или поздно то, что творится сейчас, должно было произойти. Вместо Стаса мог быть Иваныч или кто другой. Наверное, на это и надеялся бывший шеф и глава сопротивления в одном лице. Куда бы он ни отправил человека, как бы тот ни спрятался — страх останется. А он мог появиться в любой момент и предложить избавление от постоянно гнетущего чувства, и ни я, ни кто-либо другой, не смог бы ему отказать. Тогда он сказал, что это свобода, но нет. На самом деле бегство и прятки были иллюзией, Иваныч все так же продолжал держать и меня, и остальных таких же, как я, на коротком поводке, управляя ими через страх. Сейчас я даже была в чем-то рада, что за мной пришел именно Стас, а не Сергей Иванович, просто оттого, что рядом со Стасом я не чувствовала себя марионеткой.

Он остановил машину рядом с небольшим придорожным супермаркетом. Синеватая вывеска с цифрами '24/7', мерцающая разноцветными звездочками, венчала прозрачную раздвижную дверь, за которой виднелся неприветливого вида охранник.

— Пойдешь со мной? — спросил Стас.

— Останусь, — ответила я, поняв, что устала и все, чего мне сейчас хотелось, — это отдохнуть. — А хотя можно и сходить.

— Женская логика такая женская, — ответил он, и сейчас понемногу я начала узнавать в нем того самого бывшего коллегу, с которым можно было поговорить по душам и ждать от него поддержки в трудной ситуации. — Иди сюда, — Стас обнял меня и прижал к себе. Не теми объятиями, которыми обычно обнимает мужчина, скорее дружескими. В них не было похоти, страсти, каких-то желаний, продуцируемых гормональной системой человека, в них было желание поддержать и помочь.

Я уткнулась в грудь Стаса, и мне захотелось плакать. Почувствовать себя маленькой девочкой, которой нужно утешение и обещание, что всё будет хорошо. В груди защемило, а дыхание стало отрывистым. Но я удержалась, не заплакала, только вздохнула и тихо всхлипнула.

— Пойдем, — спросил он.

— Да, пожалуй, — ответила я, взяв платок и вытерев им глаза.

Супермаркеты в Европе отличались от российских аналогов в основном тем, что в них было действительно все. Войдя в магазин, мы со Стасом разделились — он пошел в продуктовый отдел, я же отправилась искать себе одежду.

Кроссовки. Кажется, моего размера. Примерять не хотелось, на это нужно особое настроение, которого сейчас у меня не было, поэтому я принялась оценивать на глаз. Кажется, мягкие.

Людей в это время в помещении, а тем более в отделе одежды, было немного. Лишь какой-то мужчина перебирал висящие на вешалках куртки. На миг он посмотрел на меня, и я поняла, что мне снова становится страшно. Нет, так жить я точно не смогу. Нужно что-то предпринимать...

Я взяла кроссовки, тёмные джинсы, пару футболок, сменное белье. Может похолодать, так что вот эта толстовка лишней не будет. Денег у меня с собой не было — сумочка с наличными и картой так и осталась в парке. Что же, надеюсь, у Стаса они есть.

Мужчина еще раз окинул меня пронзительным, навевающим страх взглядом. Нет, не может он быть из организации. Или может? Но откуда им знать, что мы здесь? Может, партнер Томаша следил за нами?

Чертова паранойя.

В душе я понимала, что все это выдумки моего подсознания, но постаралась побыстрее покинуть супермаркет. Взяв корзину, я двинулась к кассе, но в проходе что-то подсказало мне обернуться и посмотреть, не идет ли незнакомец за мной. Он не шел. Полностью утратив интерес к моей персоне, мужчина продолжил перебирать куртки.

Это невыносимо...

Стас с тележкой продуктов уже ждал меня возле кассы. Он послал мне приветливую улыбку и начал выкладывать покупки на ленту. Благо очереди в этом придорожном магазине не было.

— Шоколад забыл, — подойдя, сказала я и взяла со стеллажа две молочных шоколадки.

— Узнаю твою прежнюю инфантильность, — улыбнулся он.

Я вспомнила кучу плакатов, развешанных на стенах своей квартиры в Москве, возникающее временами желание поиграть в какую-то компьютерную игру, плюшевого мишку, которого когда-то купила, сама не зная зачем, и который оказался неплохой игрушкой для кошки. Что было, то было. Не попади я в организацию — наверное, и по сей день ничего бы не изменилось.

Выглядевшая сонной кассирша быстро посчитала наши покупки. Выйдя на улицу, я почувствовала легкое дуновение ветерка и приятный запах костра. Наверное, где-то неподалёку отдыхали туристы.

— Нам нужно побыстрее добраться до Рима, — сказал Стас, складывая покупки на заднее сиденье. — Труп твоего бойфренда или уже нашли, или вот-вот найдут, организация узнает, что тебе кто-то помог, и пойдет по следу. Останавливаться будем, только чтоб заправиться и сходить по нужде. Вести придется по очереди. Я первый.

Возражать я не стала, тем более что Стас был прав. Только вот уснуть у меня вряд ли получится — не могу спать в машинах. Но хоть подремлю.

Я улеглась на разложенное сиденье, прикрыла глаза, услышала, как заводится двигатель, почувствовала, как трогается машина.

Бездна.

Чернейшая бездна, сквозь которую время от времени проходит легкое фиолетовое свечение. Где-то вдали загорается звезда, она словно радуется, только появившись на свет и узрев вселенную, и сразу же исчезает, оставив по себе лишь небольшой блик.

Бездна наступает. Тьма окутывает все сущее.

Из черноты показывается манианин, и я боюсь.

Я понимаю, что все это лишь сон, игры моего воображения, но все равно боюсь.

Инопланетянин выглядит огромным. Он больше звёзд, планет, комет, может, даже галактик. Существо воистину вселенских размеров, рядом с которым я ощущаю себя лишь крохотной пылинкой, миниатюрным квантом, молекулой на огромном холсте мироздания. И он говорит. Говорит громко и четко, но разобрать слов я не могу. Они, словно не желая, чтобы я их понимала, разбегаются, прячутся, уходят в разные стороны.

А потом снова наступает всепоглощающая тьма, а манианин-исполин тонет в ней.

Земля.

Красивая сине-зелёная планета выглядит как украшение на фоне вселенной. Я вижу каждого человека, живущего на ней, я чувствую каждого человека, сливаюсь с каждым человеком. Тысячи мыслей проходит через мою голову одновременно.

Я смотрю на Землю из космоса и мысленно радуюсь.

Как же она прекрасна...

Тьма приходит словно ниоткуда. Она пожирает Солнце, Луну, обступает Землю, готовясь принять в себя очередное космическое тело.

Океаны начинают чернеть, а вслед за ними тьмой покрываются материки, острова, реки, моря.

Остановись...

Но нет. Бездна беспощадна. Бездна не знает сожаления. Бездна не знает усталости. Бездна не знает, что такое жизнь.

Я кричу...

А Земля утопает в непроглядной тьме.

Глава 3

Вывеску 'Добро пожаловать в Рим' я увидела через два дня.

Ну наконец-то. Дорога уже порядком осточертела и все, чего хотелось, это принять ванну и хорошо отоспаться. Остановок, кроме как чтоб заполнить бак горючим, мы не делали, на границах Стас использовал звукокод, и таможенники принимали нас за каких-то чиновников, важных персон или кого-то в этом роде.

Стас мирно посапывал на пассажирском сидении. Хорошо же уметь засыпать в любых условиях! А я только дремала и боялась, что глаза вот-вот сомкнутся и машина въедет в дерево или в какой-нибудь рефрижератор.

Пора его будить. В городе с недосыпом водить нельзя, и это будет вершиной злого рока — уйти от организации, от убийцы и умереть в автокатастрофе.

Я подергала его за рукав, и он что-то пробубнил мне сквозь сон. Прямо как тогда, возле стройки, когда всё начиналось.

— Вставай, Стас, мы в Риме, — я съехала на обочину, остановилась.

— А-а-а, что? — встрепенулся он.

— Мы в Риме, говорю.

— Ага, — он поднялся, протер ладонями глаза, одарил меня прищуренным взглядом.

— По городу я в таком состоянии не поведу. Страшно. Да и не представляю, куда ехать.

— Да, хорошо, меняемся, — пробормотал он и вышел из машины. Я подвинулась на пассажирское сиденье. Выходить не хотелось, тем более, под барабанящий по крыше 'БМВ' легкий моросящий дождик. Надеюсь, добравшись до места назначения, получится отдохнуть.

Стас уселся на водительское сиденье, достал телефон, сделал вызов.

— Джованни, да мы уже в Риме. Куда нам? — говорил он по-итальянски, и я сказала себе спасибо, что как-то от нечего делать выучила этот язык. — Хорошо, скоро будем, жди.

— Твой техник? — поинтересовалась я.

— Он самый, ждет нас, — машина тронулась с места.

Хотелось подремать, но мы уже были почти на месте, да и упускать возможность посмотреть на Вечный город из окна машины не стоит. И так уже Мюнхен продремала.

Вскоре деревья за окном закончились и замелькали небольшие коттеджики и виллы. Симпатично здесь было — дети, играющие на улицах, небольшие лужайки возле аккуратных домиков, старательно подстриженные кустарники, клумбы с разнообразными цветами. А в Москве ведь подобная загородная область кишит пятиметровыми заборами, за которыми восседают целые частные охранные армии. Там даже пройтись по такой вот местности страшно — примут за какого-нибудь рецидивиста и убьют на месте, да и никто не будет знать, куда человек пропал. Эх, как бы здесь не было, а за родиной с её бесконечными пробками, вечно хмурыми людьми, грязью и нищетой скучно. Какая бы она не была, а родина всегда остается родиной.

Дождь прекратился, да и, судя по сухой дороге, он решил не гостить в городе, ограничившись взглядом на него издали. Поёжившись, я сидела и смотрела то на Стаса, который еще не успел окончательно прийти в себя после сна, то в окно. Рим умел впечатлить, запасть в душу даже после самого первого мимолетного свидания. Коттеджики сменились пятиэтажными многоквартирными домами, в которых даже чувствовалось что-то родное, близкое, но в то же время далёкое. А еще зелень. По сравнению с Москвой, Киевом и даже Прагой Рим просто-таки тонул в зелёном цвете. Почти к каждому дому прилегал малюсенький парк с лавочками, а украшенные зеленью балконы создавали впечатление, что город просто вырос за ночь посреди леса. Если Москва и Киев у меня настойчиво ассоциировались с серым цветом, Прага с красным, оранжевым и коричневым, то Рим однозначно был зелёный. Картину дополняли важно восседавшие на крышах домов стаи голубей, наблюдающих за всем происходящим.

Здесь всё, начиная от домов и заканчивая машинами казалось аккуратным, небольшим, миниатюрным, не было у итальянцев тяги к гигантизму, и все же Рим чем-то напоминал лабиринт, беспорядочное переплетение узеньких улочек, местами с односторонним движением, где без карты чужеземцу уж никак не обойтись. Даже странно, как здешние жители умудряются в этих улицах не создавать огромных многокилометровых пробок. Перенеси сюда русских — и Вечный город придется переименовать в город вечной тянучки. Но машин здесь было немного, и это не были огромные внедорожники, так популярные в России, вместо них по дорогам ездили аккуратные 'Фиаты', 'Альфа-Ромео' и 'Фольксвагены'. Хотя, если бы действительно население Москвы в один прекрасный день проснулось в Риме, город преобразился бы меньше чем за год. Кому были бы нужны все эти старинные домики, памятники архитектуры, статуи и фонтаны? Наши в погоне за прибылью снесли бы как минимум две трети Вечного города, понастроив вместо их дорогих бутиков, небоскребов с офисами толстосумов-адвокатов и жадных до прибыли менеджеров, уродливых торговых центров, автостоянок и жилых домов-монстров, где цена квадратного метра жилплощади превысит заработок среднестатистического человека за всю жизнь. Пусти свинью под стол...

Здесь же самыми большими строениями были огромные, высящиеся над городом храмы, отдающие чем-то старинным, древним, словно они скрывали в себе некую извечную и никем не раскрытую тайну.

А вот и туристы, фотографирующиеся на фоне вздымающегося посреди мощеной камнем площади большого искрящегося фонтана, причем то ли сработала моя интуиция, то ли их лица были настолько красноречивы, но я сразу поняла — русские. Рыбак рыбака, как говорится, видит издалека.

Кажется, мы уже въехали в центр города. Дома вокруг становились все более старинными, а улицы сужались. Куда больше-то?

Повсюду клубились туристы с фотоаппаратами и видеокамерами, царила атмосфера какого-то нескончаемого праздника, карнавала. А потом до меня дошло, откуда берется такое чувство. Люди. Это не русские с постоянным недовольством жизнью и вечным вопросом 'Как пережить завтрашний день' в голове. Здешний народ умел радоваться, умел жить так, как ему хочется, наслаждаться каждым мигом, и это чувствовалось, проникало вовнутрь, способно было сделать даже черствого от природы человека немножечко веселее и жизнерадостнее.