Контакт с бездной

Как я могла быть кем-то другим? А главное — почему мне хотелось остаться кем-то другим? Я помнила все, что произошло за последний день. Откуда во мне брались эти желания, которых вообще не должно было существовать? Влюбиться в человека за пару дней? Хоть я его знала довольно давно, но знать — это одно, а любить — совершенно другое. Что со мной было? Эти мои движения, жесты...

Вспомнила последний взгляд Стаса. Даже не вспомнила, скорее переосмыслила. Его пронзительный взгляд сквозь меня, он тогда выглядел иначе. Словно это был кто-то другой, похожий на него, но не он. Блеск чего-то в его руке и его последнее слово. 'Извини'.

О Боже! Это он меня вырубил.

Мой взгляд уперся в одну точку, которая показалась расплывчатой галлюцинацией.

Как он мог? Зачем он так поступил? Почему?

Все, что произошло за последние пару дней, начиная с нашего отъезда из Праги, теперь казалось каким-то сюрреалистичным сном, в котором я присутствовала в роли кого-то другого. Память покрывалась дымкой, её фрагменты падали в небытие. Как же это было жутко — руководствоваться чужими понятиями, чужими привычками. Чужим опытом.

Я посмотрела на свою руку и поняла, что она всё еще не моя. Кожа слишком гладкая, форма чересчур утонченная. И это побуждало во мне ненависть к самой себе, к собственному телу.

Моя левая рука впилась ногтями в правую, невзирая на боль, начала скрести, щипать, желая содрать с себя чужую кожу. Лишь кровь. Моя кровь, пробивающаяся изнутри чужого тела.

Дверь скрипнула, открылась. На пороге стоял Иваныч.

— Пришла в себя? — усмехнулся он. — Хорошо он тебе мозги промыл. Я уж думал, что очистка не сработает. Наверное, несколько дней кодом работал, перепрошивка лишь окончательным штрихом стала.

— Я все еще не я! — сказала я и услышала чужой, хрипловатый голос, который словно наждаком резанул по моему сердцу.

— Это временно, — ответил он. — Можно, конечно, ввести инъекцию на отторжение наращенных тканей, но тебе нужно пока что побыть в этом облике.

— Вы опять хотите меня использовать? — я посмотрела на него исподлобья, и он поймал мой взгляд. — Нет. Больше с собой сделать этого я не позволю. Верните мне мою внешность, и я ухожу. А нет — уйду и так. Хоть прямиком в этой пижаме!

— Постой, послушай, — он подошел ко мне, присел рядом, и во мне проснулось еле сдерживаемое желание заехать кулаком в его лицо. — Что ты знаешь про звукокоды? Что ты знаешь про массовое оболванивание людей?

— Мне этих знаний на всю жизнь хватит! — крикнула я. В моей памяти проплыл тот момент, когда я смотрела на удаляющуюся взлетную полосу аэропорта 'Борисполь', и по моей щеке скатилась слеза. Хотелось уткнуться в подушку и реветь, как маленькая девочка. За всем, что было оставлено в прошлом. За мамой, которая давно меня похоронила, за кошкой Буськой, за соседкой Наташей, которая теперь, надеюсь, хорошо ухаживает за ней.

— Звукокоды — разумные существа, — с некой особой четкостью произнес Иваныч. — Живые и разумные. А знаешь, что это значит? Размножение. Медленная экспансия. По сути, код является живым звуковым вирусом. И части вируса живут в каждом человеке на Земле. В тебе, во мне, в любом. Они выполняют свою функцию — оболванивают одних, усиливают вторых, маскируют третьих. Не важно. Это часть живого существа, живущая в каждом землянине! Маниане, как тебе известно, искусственная раса, но кто их создатели?

— Звукокоды создали маниан? — прошептала я про себя.

— Именно, — продолжил Иваныч. — Не представляю, зачем они делают то, что делают. Но именно это нам и предстоит выяснить, а сейчас другого варианта, кроме как послать тебя в центр, просто нет.

— Послушай, — я посмотрела ему в глаза и поняла, что впервые в жизни назвала его на 'ты'. Сейчас он не был мне ни авторитетом, ни начальником, ни кем-то вышестоящим. Обычный человек, к тому же поведенный на своей борьбе. — Мне плевать, что задумали звукокоды, маниане, вы. Я просто хочу нормально жить. Найдите себе кого-нибудь другого, того, кто будет получать от этого удовольствие так же, как и вы. Я так понимаю, за мной никто не охотится, того киллера в Праге послал сам Стас, значит, я дальше смогу спокойно жить.

— Ты не понимаешь, что это касается каждого? — спросил он.

— Стас говорил мне то же, — ответила я.

— Стас отчасти сказал тебе правду. Это касается человечества в целом. Не знаю, что они планируют, но явно ничего хорошего для нас. Представь, что завтра они напустили на мир эпидемию. Или обрушили мировую экономику. Начали третью мировую войну. А мы могли это остановить. Могли, но не стали, испугались. Каково будет тогда тебе?

— Используйте кого-то другого! Ведите ваши войны сами! — всхлипывая, огрызнулась я.

— Никто в организации не знал об операции Стаса, кроме маниан и высшего начальства от людей. Боялись, что у меня там множество глаз и ушей. Он на полном серьезе внедрил тебя в центр, и сейчас ты можешь беспрепятственно пройти туда. Такую возможность нельзя упускать!

— Хочешь, чтобы я доставила вирус в центр?

— Никакого вируса не существует, — Иваныч вздохнул. — Это все было выдумкой. Мне нужно, чтобы ты добралась до главного компьютера на верхних этажах и скачала оттуда информацию. Исходя из неё, мы, возможно, поймем, что нужно пришельцам и как с ними бороться.

— У тебя же там свой человек! — воскликнула я, заметив, что при всем своем настрое уйти расспрашиваю Иваныча о деталях операции. Сердце в груди застучало быстрее. А что, если он сейчас на меня воздействует?

— Она не вышла на связь, значит, её уже взяли. А если и нет, она раскрыта, значит, за ней пристально следят. Раньше у нас не было возможности пробраться туда, мы не имели данных, но сейчас, благодаря тому, что мы взяли Стаса, у нас эти данные есть. Он напрямую сливался с компьютером наверху.

— Я просто откажусь и уйду отсюда, — посмотрела в его глаза. — Найди кого-то другого, подделайте внешность и посылайте на свои задания.

Больше мне с Иванычем было не о чем говорить. Я не записывалась к нему в слуги и не обязана рисковать ради него жизнью. Пусть он горит синим пламенем вместе с пришельцами, звукокодами и всем прочим. Он вернул к жизни мое сознание — за что ему спасибо. На этом все, нам не по пути.

— Дай мне одежду и выведи отсюда! — рявкнула ему в лицо.

В этот момент я поняла, что всегда хотела вот так прикрикнуть на Иваныча. Хотела, но не могла, а сейчас сорвалась, выплеснула злобу, отчего мне стало легче.

— Ты знаешь, почему Стас выбрал именно тебя? — спросил он. — Он мог взять кого угодно, любого человека с улицы и промыть ему мозги. Но выбрал тебя. Почему?

— Может, потому, что я ему действительно нравилась, — я секунду помедлила. — А впрочем, это не ваше дело.

— Нет, не поэтому, — он, прищурившись, усмехнулся и в этот момент выглядел как хищник, собирающийся броситься на свою добычу. — После всего он должен был доставить тебя в центр для исследований. В его памяти мы нашли одну вещь. Он считает, что у тебя есть пророческие видения, опасные для пришельцев.

Бездна...

Я замешкалась. Меня пробило легким ознобом. Пророческие видения о тьме. Но не может она быть настоящей! Нет во вселенной силы, пожирающей целые галактики!

— Стас сказал, что эти видения — способ привязки сотрудников к организации, — пробубнила я.

— Нет, это пророчество. Так говорит память Стаса, и я склонен ей верить, — Иваныч поднялся, прошелся по комнате, вгляделся в черноту окна. — Ты видишь то, что произойдет в будущем. Что ты видишь?

— Бездну. Абсолютную тьму, пожирающую целые планеты, звезды, галактики, — пробормотала я, и от этих воспоминаний мне стало не по себе. Картина, рисовавшаяся в моем сознании, была ужасной. До трепета, до дрожи в коленках. Нечто, просто уничтожающее вселенную по непонятным мотивам. И все попытки забыть это ни к чему не приводили — картина не желала исчезать из моего разума, держалась, словно самое важное воспоминание в жизни.

— Это и есть пророчество, — стоя ко мне спиной и смотря в окно, сказал Иваныч. Мне даже показалось, что он специально так встал, чтобы я не видела эмоций на его лице, но он сразу же повернулся и выглядел таким же, как и всегда, черствым стариком с джентльменскими манерами. — Твой мозг, — продолжил он, — преобразовывает информацию из будущего в удобный формат, так сказать. Это должно вызывать у тебя испуг. Я сам не верю, что нечто может пожирать целые галактики, но это может быть своего рода метафора, которую передает тебе разум, чтобы вызвать нужные эмоции. Чем больше пророк развивает свой дар, тем четче видит картину будущего.

— Но я никогда не предвидела будущего, как тот мальчик, Вадим, — прошептала я, и мое дыхание участилось. Не могло это быть правдой...

— Провидец провидцу рознь, — ответил он. — Кто-то видит четкие картины, кто-то расплывчатые. Кто-то ближайшее будущее, кто-то далёкое. У одних это проявляется с детства, у других позднее. Пророчества — это талант, — он снова присел рядом. — Такой же, как рисовать, писать книги, слагать стихи или лепить скульптуры. Мозг преодолевает звукокод и по теории распределения разума получает больше, чем другие. Твой пророческий дар раскрылся после того, как тебе поставили импланты, противящиеся восприятию оболванивающего кода. Но, может, и раньше ты чувствовала, скажем, что ваза должна упасть, и переставляла её. Подсознательно, на автомате. Главное, что нужно знать о пророчествах — это не точное будущее, а лишь самый возможный вариант из многих. Его можно предотвратить, направить по другому пути.

Значит, это все сбудется? — я была в шоке. Мои мысли стали вялыми и тягучими, тело словно вышло из-под контроля и не могло двигаться, я просто смотрела в кажущееся мертвым лицо Иваныча, ожидая ответа.

— Не сбудется, а имеет наибольшую вероятность сбыться, — вздохнул он. — Вот для того, чтоб это не сбылось, ты мне и нужна. Нужно точно узнать, что замышляют пришельцы.

Вот к этому он и вел. Голову морочит, значит.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Ведь ты любишь манипулировать людьми. Для тебя окружающие — лишь пешки, которыми ты жертвуешь направо и налево. Люди, которых ты послал в отель, погибли! — меня опять переполнила небывалая злость на Иваныча, его выражение лица показалось самым неприятным на свете, но где-то в глубине души я понимала, что это лишь нежелание принимать то, что он говорит. Что-то изнутри подсказывало мне, что мои видения — это правда, которая сбудется, если дать ей сбыться.

— Идем за мной, я тебе покажу, — он встал и направился к двери. По режущему слух скрипом полу я двинулась за ним.

За дверью оказалась такая же деревянная, ветхая и скрипучая лестница. Мы спустились вниз. Судя по обилию дерева здесь и висящей на стене коридора медвежьей голове, я нахожусь в каком-то охотничьем домике. Интересно, где этот домик расположен?

— Прошу сюда, — Иваныч открыл передо мной одну из дверей, яркий свет сразу же ударил в глаза.

Да тут же целая лаборатория! Огромная комната, освещенная ярчайшим светом ламп. Компьютеры на столиках, не обычных, а голографических, за которыми трудились несколько человек. Вся комната была заставлена разнообразными приборами, о предназначении львиной доли которых я не догадывалась. В длинном аквариуме сидел Клифи. Синяя рептилия сразу же одарила меня хищным взглядом и оскалила зубы. Кроме неё, кажется, никто не обращал на меня внимания.

— Где мы? — спросила я, поняв, скорее почувствовав, что это не совсем наш мир.

— На антиземле. Тут организации искать нас будет трудно, — ответил Иваныч. — Нет возможности использовать людей, часть электроники в условиях антиземли не работает, летать трудно, даже орлам.

— Если звукокоды живые и разумные, почему они не могут передать сигнал другим звукокодам? Манианам? — кажется, во мне опять просыпалось любопытство.

— А вот это и для меня загадка, — ответил Иваныч и прокашлялся, закрыв рот кулаком. — Они находятся во всех людях на Земле. Даже в собаках и птицах, которые хоть раз в жизни слышали музыку со звукокодом. И словно притаились. Не предпринимают никаких действий, молча выполняют свою функцию. Как будто ждут чего-то. Кстати, ты знаешь, что тарпакианцы не совсем живые существа?

— То есть — не живые? — удивилась я.

— То есть они живые, но искусственны. Созданы непонятно кем для проведения сложных математических вычислений.

— Но у них же нет математики! — я удивилась еще больше.

— У них математика фоновая. Пока два из трех сознаний активны, одно пассивно проводит просто-таки сумасшедшие исчисления, — Иваныч восхищенно развел руками. — При этом вычисляет он втайне от самого себя. Кто их создал — загадка, но тарпакианец — это по сути живой сверхмощный компьютер. Посмотри сюда.

Он подошел к огромному, метра два в высоту, металлическому цилиндру, высящемуся в углу комнаты, нажал какую-то кнопку, и створки цилиндра с шипением разъехались.

О Господи!

Я застыла в ступоре. К горлу подступил колючий комок, а рука автоматически прикрыла рот. Неужели это?.. Да нет, не может быть. Что они с ним сделали?

Внутри цилиндра находилась высокая емкость с прозрачной жидкостью, в которую был погружен Стас. Ко всему его телу подсоединялись какие-то проводки, датчики, изо рта выходила дыхательная трубка.

Был ли он сейчас в сознании? Кажется, нет.

Моя нога сама сделала шаг к цилиндру, а рука опустилась на обжигающе холодное стекло. Все моменты, когда мы были вместе, пронеслись в моей памяти один за другим. Я посмотрела в его казавшееся умиротворенным лицо, представила, как его глаза открываются, смотрят на меня...

Нет, то была не я. С ним был кто-то другой, а я лишь наблюдала чью-то жизнь, словно подсматривала сквозь замочную скважину.

— Что с ним? — прошептали мои губы.

— Мы пытаемся извлечь информацию из его мозга, — ответил Иваныч. — К сожалению, разум Стаса настроен так, что при активном вмешательстве через звукокод, попытке допросить информация стирается. Поэтому нужно делать все как можно аккуратнее.

— Что это за жидкость?

— Вода с некоторыми примесями. Ничего необычного, но это хороший проводник. Мы проецируем его мозговую активность на воду и уже оттуда пытаемся их считать. Вот, подойди сюда, — он подозвал меня к одному из компьютеров. Посмотри, изучи. Это данные из разума Стаса, преобразованные в текстовый формат. Они обрывчаты, неполные, но общий смысл понять можно.

Я присела за голографический монитор, провела по нему пальцем...

Правда, теперь уже не подлежащая никаким опровержением и иным трактовкам, предстала предо мной во всей красе. Все, что говорил Иваныч, оказалось абсолютной истиной. Вот они, воспоминания Стаса. Как он выжил при взрыве, как пришельцы восстановили его, и последнее задание — я.

Ликвидировать лидера террористической группы Сергея Ивановича Маркова. Доставить в центр для исследования пророка Ирину Анатольевну Петрову.

Меня должны были взять на следующей вылазке в центр, то есть завтра или уже сегодня. Что-то закололо в моей груди. Текст на экране показался зловещим, словно смотрел в меня и лелеял недобрые помыслы.