Контакт с бездной

Наверное, они, те, кто охотятся за информацией, подозревают, что предавать родину я не собираюсь или убедить в этом меня будет чрезвычайно сложно. Поэтому не выходят на контакт. А может, просто пойти в наше отделение, признаться, что я скопировала файлы, рассказать обо всем произошедшем? Пусть вызывают ФСБ, и им то же самое скажу. И что они мне сделают? Казнят за то, что в моей куртке оказалась карта, а я взяла да и посмотрела её содержимое? Не в Северной Корее живем вроде и не в СССР, да и при СССР, думаю, разные байки про чекистов были смесью государственной пропаганды и фольклора. Там, в спецслужбах, тоже люди сидят, а не звери.

Еще больше захотелось спать, голова кружилась, но я понимала, что вряд ли смогу уснуть. Захотелось курить. Я нашла сумочку, в ней нащупала свой мячик, сжала его в руке. Может, все-таки позвонить нашим?

Взяла телефон, прошла в комнату, села на кровать. Всмотрелась в экран мобильника, часы которого показывали полвосьмого. Люди как раз возвращаются с работы, на город постепенно опускается вечер, в окнах соседних домов зажигаются огни.

Буська мяукнула и прыгнула мне на колени.

— Ну что, чучундра ты малая, нажралась?

Она тихо замурлыкала в ответ, словно поняла, что я сказала, и спешила меня за это отблагодарить.

— Хочешь, чтоб тебя погладили? За ушком почесали?

В ответ она разлеглась на моих коленях и приготовилась к приятностям.

Я погладила Буську по её мягкой шерстке и в ответ услышала довольное мурлыканье. Говорят, это самый приятный звук для человеческого уха. Что же, наверное, оно так и есть. По крайней мере, это хорошее успокаивающее. Я откинулась на кровать, и комната вокруг меня начала вращаться кругом.

Устала я. Не столько физически, сколько морально. Обычное движение рукой или ногой, даже пальцем, казалось, требовало неимоверных усилий. Но уснуть не давало чувство опасности. Тот, кто приходил в мою квартиру, вполне может захотеть вернуться, а я даже не представляю, как он вскрыл замок, не оставив ни малейшего следа, и как он убедил Наташу, что это была я. Может, гипноз? Может, эта музыка способна не только делать человека умнее или усиливать его рефлексы, а еще и наводить видения? Заставлять людей верить в то, чего на самом деле нет? Да и, по словам Наташи, Буська шипела на ту, вторую, ненастоящую меня. Человека в таких вопросах можно ввести в заблуждение, но вот животное не обманешь. Кошка распознает хозяина где угодно, идентифицирует его из тысячи.

В гипноз, конечно, я мало верю, но чего только не бывает в мире? Наука развивается с каждым днем, сегодня занимаются клонированием человека, а завтра смотри, и к Альфе Центавра полетят,

На лестничной площадке послышались чьи-то шаги, и я сразу же вспомнила про пистолет. Если услышу, что кто-то открывает дверь, — буду стрелять. Но, кажется, это был кто-то из соседей.

А что, если?..

От этой мысли затрепетало в груди, а кошка, наверное, почувствовав мое волнение, замурлыкала громче.

Ключ от моей квартиры есть у меня, у мамы и у Наташи. Что, если она привела сюда того человека? Если он ей заплатил, а та и согласилась? А потом, непонятно зачем, придумала байку с двойником?

Да ну, не может быть. Наташа хоть и немного чокнутая параноичка, но на подобную подлость не способна.

Нет, не она это. Не она.

Может, зайти завтра к Стасу да посоветоваться, что с этим всем делать? Он парень хороший, если рассказать ему как есть, вряд ли побежит куда-нибудь доносить или жаловаться. Скорее, поможет решить, что с этим всем делать. Возможно, так и сделаю. Сегодня я уже ничего предпринять не могу, и нужно было бы хоть немного поспать.

Вообще-то после проникновения следовало бы не оставаться здесь. Поехать к Катьке в Южное Бутово или к маме...

Мама. А что, если они, те, кому нужна информация с флэшки, доберутся до неё? Если попробуют воздействовать на меня через родных? От этой мысли задрожали руки.

Я взяла телефон...

А если его кто-то прослушивает...

Так, кажется, у меня где-то была незарегистрированная карта. Только где? В шкафчике комода, если мне не изменяет память. Я быстро нашла карточку, вставила в телефон, пустила вызов.

— Где же ты! Возьми телефон!

С каждым гудком мое сердце билось все сильнее, а мысли становились все более хаотичными.

Не может она в это время быть вне дома. Просто не может. Но из трубки лились только тягучие, длинные гудки. Хотелось сорваться, сесть в машину и пулей мчаться к ней домой в Северное Чертаново.

— Алло, — послышался знакомый голос в трубке, от которого я аж подпрыгнула.

— Мам, ты дома? — спросила я.

— А где мне еще быть? Ты-то как? С чьего номера ты звонишь?

— Мам, послушай меня.

— У тебя какие-то проблемы? — спросила она.

— Нет, нужно, чтобы ты сейчас собралась и уехала к Лене в Дедовск. Это нужно сделать обязательно, — как можно четче говорила я.

— А что случилось? Зачем мне уезжать? — её голос стал нервным, срывающимся. Только бы у мамы второй инфаркт не случился.

— В Москве возможен теракт. Скорее всего — в вашем районе. Нужно, чтоб ты прямо сейчас собралась и уехала из города, — соврала я. — На день-два, не дольше, тебе нужно уехать. И никому ничего не говори. Просто садись и уезжай. Прямо сейчас. Обязательно, мам.

Она на миг призадумалась, а потом явно нервным голосом сказала:

— Да кому здесь мы нужны? Никто сюда не полезет...

— Угроза более чем реальна. Тебе нужно уехать, — перебила её я.

— А как же ты?

— Я не в зоне возможного удара. Мне ничего не грозит. Мам, скажи, что ты сейчас соберешься и уедешь.

— Хорошо, хорошо, — пробубнила она.

— В Дедовск к Лене.

— Я сейчас позвоню и узнаю, примет ли она меня.

— Примет, ничего ей не говори, — сказала я. Еще не хватало устроить всеобщую панику из-за несуществующей угрозы. — Просто садись и езжай. Сестра она тебе или кто?

— Хорошо, я сейчас соберусь.

— Мам, я позвоню тебе через час. Нужно, чтоб к тому времени ты была уже в дороге. У меня нет времени говорить, так что езжай.

— С тобой-то все хорошо будет?

— Мне ничего не грозит. Все, мам, сделай то, что я тебе говорю. Пожалуйста. Мне пора идти.

Я оборвала связь, и на душе у меня немного полегчало, словно кто-то снял с плеч тяжелую ношу. Хоть с мамой ничего не случится. Можно вздохнуть с облегчением. Вставлю-ка свою карточку обратно. Может, Виталик позвонит.

Кошка мяукнула теперь уже где-то возле уха, потерлась своей мягкой шерсткой о мою щеку. Все проблемы — чертовы файлы на диске, чувство вины за смерть бабушки Виталика, проникновение в дом, — с каждым мигом отходили все глубже на задний план. Я почувствовала, что вот-вот усну. Не раздеваясь. Да и черт с ним, первый раз в одежде спать, что ли? Вставать совершенно не хотелось, да и кошка, разместившаяся теперь на моей груди, скорей всего, была против этого.

Тиканье позолоченных часов над головой, казалось, растягивалось с каждой секундой. Вот оно уже превратилось в монотонный гул, а потом пришла темнота.

Все вокруг покрывает яркое фиолетовое сияние. Земля, деревья вокруг, горы, небольшое озерцо в нескольких метрах от меня — все светится, переливается, то меркнет, то снова загорается, мигает светящимися волнами, отдаляется и снова приближается. На миг все белеет, словно покрывается изморозью, а потом иней опять превращается в мягкое фиолетовое свечение. Лучи от земли простираются вверх, словно тянущиеся к солнцу цветы, поблескивают, становятся то короче, то длиннее.

Все вокруг непривычное, неземное. Вроде и посмотришь — деревья как деревья, горы как горы, вода как вода. Но все это кажется живым. По-настоящему живым. Ландшафт то приближается, то отдаляется, с каждым мигом меняет свои очертания и цвет. Лес, который только что был по мою левую руку, оказывается за спиной, озерцо перебирается на место леса, а горы оказываются прямиком перед глазами и, кажется, с каждым мигом сияют все больше. Над ними висит огромное фиолетовое светило. Оно бурлит, шевелится, живет, разбрасывает протуберанцы.

Это восход. Восход в каком-то чужом, неизвестном мире.

Все вокруг шепчет неизвестные слова на тысяче непонятных, неземных языков, которые просто не могут существовать в реальности. Миллионы фраз, которые невозможно понять, врезаются куда-то глубоко в подсознание.

Какие-то из них я могу выговорить, какие-то нет, но спустя, может, долю секунды, а возможно, целую вечность, мне становятся понятны некоторые из них.

Земля.

Космос.

Разум.

Единство.

Будущее.

В воздухе прямо над моей головой что-то висит, и я приглядываюсь. Там, на фоне неба, усеянного миллионами огромных звезд, находится отблескивающая в лучах фиолетового светила ледяная глыба. В ней то и дело отражаются фиолетовые вспышки, елозят по её поверхности, словно пытаясь растопить. Но глыба и не собирается таять. Она просто висит в воздухе, словно наблюдая с высоты за этим странным, необычным, изменчивым миром.

Слова и шепот вокруг обращаются в шелест, словно кто-то или что-то беспрерывно листает исполинских размеров книгу. С каждой секундой становится все светлее, ярче. С каждым мигом фиолетовое сияние вокруг усиливается, а глыба над головой становится все прозрачнее, пока мой взор не проникает внутрь неё.

Внутри что-то есть.

Кто-то.

Человек. Но в то же время и не человек.

Он большой, даже огромный. Точный размер определить сложно, но однозначно больше самого крупного человека на Земле. Он весь покрыт чем-то снежно-белым. Я приглядываюсь и словно взлетаю, оказываюсь прямиком перед этим исполинским существом.

Теперь я уже могу разглядеть на нем что-то наподобие доспехов. Но доспехи эти не из металла, а из костей или чего-то очень на них похожего. На его голове располагаются два продолговатых глаза, но они закрыты. Да и вряд ли он, заключенный в эту ледяную толщу, может быть живым.

Я тянусь к нему, прикасаюсь ко льду, который кажется мне обжигающе горячим, и лед шипит, начинает покрываться огромными пузырями, которые растут и лопаются, изрыгая из себя белую жидкость.

Все вокруг кружится с бешеной скоростью. Мельтешит, искрится, расплывается, превращается в фиолетовое месиво. Неподвижной остается только голова этого костяного человека, которая, кажется, смотрит на меня через закрытые веки.

Его глаза открываются.

Резко и моментально они загораются ярким фиолетовым светом, который на миг ослепляет меня.

Оно что-то говорит. Я не слышу слов, лишь неистовый гул, доносящийся словно отовсюду одновременно. Но в том, что существо говорит, у меня нет ни малейших сомнений.

Гул с каждой секундой нарастает, увеличивается, он проникает внутрь меня, заставляя тело предаваться ознобу. Удары, шипение, жужжание, щелканье, писк — кажется, все существующие и несуществующие звуки сливаются воедино.

Я открыла глаза.

Вокруг было темно, лишь тусклый желтоватый свет уличных фонарей и соседних окон проникал в комнату, оставляя на полу свой отпечаток.

А еще мой телефон. Он звонил. Я потянулась к нему и, не смотря, кто вызывает, приняла вызов.

— Алло, — пробормотала сквозь сон.

— Ир, приезжай срочно. Я тут кое-что нашел. И прихвати диск, — голос, который я узнала только через несколько секунд, принадлежал Виталику.

— Завтра...

— Нужно срочно. Это важно. Тебя заинтересует, — бормотал он отрывистыми фразами. — Поднимайся и приезжай, — сказал он, очевидно, поняв, что я спала. Это очень важно. Жду.

— Что ты нашел? — спросила я, но связь уже оборвалась.

Зараза!

Я не представляла, что делать. С одной стороны, мне все еще хотелось разузнать, что находится на том диске, с другой — сон не хотел отпускать, все проблемы казались такими далекими, чужими, отстраненными.

Нужно ехать.

Я зевнула. Услышала рядом мяуканье Буськи.

Нужно вставать. Может, Виталик действительно пролил свет на то, что находится в этих аудиозаписях.

Или же...

Меня бросило в холодный пот.

Или это ловушка.

Глава 5

Казалось, руль стремится выскочить из моих рук. Дорога была неприятная, скользкая, мокрая. В блестящих от прошедшего дождя улицах отражались дома, вывески, время от времени проезжающие машины. Говорят, что ночь — рай для городского водителя: ни тебе пробок, ни придурков, стремящихся подрезать на повороте, ни назойливых ребятишек с рекламными листовками, подбегающих, стоит только остановить машину на красный свет светофора. Были, правда, в поездке по ночному городу и свои недостатки — какой-нибудь пьяный или наркоман мог внезапно, словно ниоткуда, выпрыгнуть на дорогу, или же водитель-камикадзе, позабывший о правилах дорожного движения, вполне был способен выехать на встречную или рискнуть проскочить на красный сигнал светофора.

Кто-то когда-то сказал, что Москва никогда не спит, и иногда это казалось правдой — круглые сутки здесь что-то происходило, менялись лишь декорации. Город сменял дневной свет на ночные огни, и здесь начиналась совершенно другая жизнь. На улицы выходили те, кто привык жить ночью: молодые парочки, разгуливающие по освещенным иллюминациями тротуарам, шумные компании, направляющиеся в разнообразные бары и ночные клубы; психи, желающие побыстрее свести счеты с жизнью, которые садились в свой автомобиль или на мотоцикл и гоняли по ночным улицам с бешеной скоростью. В домах просыпались беззаботные полуночники и усаживались за компьютерную игру, просмотр фильма или за чтение. Возможно, эти люди счастливы по-своему. В этом есть какая-то романтика — просыпаться, не зная, как расположены стрелки на часах, не интересуясь сегодняшним днем, числом, месяцем...

Но сейчас город казался мертвым. Пестрящие вывески за окном машины, проезжающие по дороге такси, бредущие по тротуарам люди — все это выглядело лишь картонной декорацией, покрывалом, которое стоит только отодвинуть — и взгляду предстанет нечто другое. Нечто, не похожее на современную Москву, что-то тайное, сокрытое, постоянно наблюдающее за всеми вместе и каждым по отдельности.

Из моей головы все еще не уходил тот сон о странном мире и не менее необычном существе, замурованном в осколок льда. Говорят, что сны исходят из нашего подсознания, и я всегда считала это правдой. Но это видение шло откуда-то извне. Я прямо всей кожей чувствовала это, но не могла выразить.

Что, если тот мир существует?

Если флэшка не из нашего мира, а из того, другого?

Может, те, кто хочет заполучить её, — не люди?

Мысли об этом вызывали холодную дрожь по телу и желание развернуть машину.

Я пыталась прогонять их, заменять более приземленными, насущными, но они все равно восставали, выныривали откуда-то из глубины подсознания и раз за разом проносились в моей голове. Человек управляет мыслью или же мысль управляет человеком — вопрос сродни 'Что было первым — курица или яйцо?'.

Возможно, я всего лишь слишком много общалась с соседкой Наташей о её фантастических мирах? Не могли же такие мысли появиться ниоткуда.

Бред всё это. Бред и самонакрутка.

Я снова тряхнула головой, пытаясь отогнать оттуда все лишнее. Лучше задуматься о Виталике, чем витать где-то в облаках. Представляя другие миры, опираясь на фантазии во снах.