У моего учителя собака-робот

* * *

Джон даже обрадовался, когда Гарольд сообщил ему, что поедет с Нейтаном, Грейс и Зои к Круглому озеру на пикник с ночевкой. Ему нравились все Ингрэмы без исключения, и он радовался за Нейтана, что тому удалось наконец-то договориться с мисс Хендрикс — Джону было прекрасно видно, как тот обхаживал ее много месяцев. Правда, у Джона сложилось впечатление, что Гарольд что-то слегка недоговаривал насчет этого пикника. Джон отнес это на счет чувства вины за то, что четвертой едет Зои, которая, конечно, будет флиртовать с Гарольдом напропалую.

Лично Джона сам факт флирта не беспокоил. Джону даже думалось, что он не возражал бы, и если бы Гарольд закрутил роман с какой-нибудь девочкой (или мальчиком) примерно своих лет. Было бы немного больно — но он бы не возражал. Гарольд должен представлять, чего лишается, связывая себя с Джоном. Только справедливо, если он... попробует на вкус, каково это. Потом бы они обсудили бы все и решили бы, сохранять ли дальше их брак.

Но это Джон продумывал чисто теоретически, поздно ночью, когда Гарольд самозабвенно кодил, а Джон лежал головой у него на коленях и притворялся, что спит. На деле же Джон не мог себе даже представить измену. Обстоятельный разговор о целесообразности прекратить отношения — да, случайный трах на заднем сиденье и виноватое признание после — едва ли.

В общем, присутствие незанятой мисс Морган его не тревожило, и Джон скорее даже посмеивался над сконфуженностью Гарольда.

СМС Гарольда с дороги его порадовали, но очередного он не ждал с тревогой, как могла бы ждать любящая мать, отпустившая чадо гулять с друзьями. Он занимался важным делом и даже не подумал о Гарольде. Точнее, надо сказать, что Джон как раз в этот момент о Гарольде и думал, только в другом ключе: перед ним на виртуальной рабочей поверхности лежали темпоральные расчеты, и Джон только что перепроверил их на третий раз.

Слова Рут приобретали мрачный оборот. Похоже, его несносная сестра была права — как всегда.

Когда Медведь тихонько заскулил, это показалось Джону продолжением его собственных мыслей, и он не обратил внимания. Но потом пес громко залаял.

— Что? — рявкнул Джон.

Тут же на виртуальной панели перед ним появились данные с Гарольдова датчика. Пульс, сердцебиение, количество вдохов и выдохов... Данные отражали стресс. Сильнейший стресс, и очень внезапный. "Чем они там занимаются? — ошарашенно подумал Джон. — Кто-то тонет? Или сам Гарольд тонет? Нет, дыхание не затруднено..."

Вдруг, прямо на глазах Джона, они скакнули еще раз. Он знал этот паттерн, знал прекрасно.

— Медведь! — рявкнул Джон. — Телепортация по сигналу датчика! Первый приоритет!

* * *

Никогда раньше Гарольда не били ногой под ребра.

Нельзя сказать, чтобы не били совсем: в детстве он участвовал в паре потасовок, а еще раз как-то его дразнили в школе и избили около туалета (после этого Гарольд и взял за правило ничем не выделяться академически). Но никогда еще Гарольда не били жестко, яростно, не запугивая и не унижая, а с твердым намерением убить, причем убить именно так, просто физически раздробив ткани и кости.

Тело почувствовало это сразу, инстинктивно: после первого же удара Гарольд рухнул на землю, сжавшись даже не от боли, а от первобытного неодолимого ужаса.

Он видел, как Тони с ревом налетел на отца; как Маркони-старший схватил его и швырнул об дерево, после чего Тони рухнул куклой. Видел, как Маркони-старший достал пистолет, черный и какой-то ненастоящий.

Гарольду тут же захотелось, чтобы все это оказалось сном, дурным бредом. Или, на худой конец, чтобы он не был таким дураком и не заставил Карла с Тони оставить оружие. А может быть, они его не послушались? Да нет, тогда бы Тони сразу начал стрелять...

— Ну, где третий гаденыш? — скучным, даже не злым голосом сказал Маркони в пустоту. — Ты выходи, а то тут в лесах от жажды помирать невесело. Или мы тебя загоним. Выходи-выходи.

Раньше, когда Гарольд видел такие сцены в фильмах, он понять не мог — зачем преступник зовет жертвы? Разве кто-нибудь выйдет? Ему это казалось условностью, данью древнейшим охотничьим отношениям. Но теперь он почувствовал этот спокойный, издевательский зов на себе: он действительно отнимал надежду. От этого голоса хотелось скулить, поняв, что бесполезно все и всяческое сопротивление. Если бы Гарольд прятался, он бы, наверное, покорно вышел, дрожа от страха.

Но Гарольд не прятался, он валялся на земле, со всхлипами втягивая воздух. Его местоположение было Маркони слишком хорошо известно: он подошел к Гарольду и еще раз ударил его в живот ногой. С размаху.

Боль была такая, как будто Гарольда проткнули вертелом. Но даже закричать сил не было: горло свело спазмом. Невырвавшийся вопль словно обжег изнутри.

— Выходи, — проговорил Маркони. — А то я прикончу этого очкарика. А потом возьмусь за моего сыночка.

"Не выйдет,— подумал Гарольд. — Даже ради Тони, наверное, не выйдет, а уж ради меня и подавно. Он, наверное, на полпути к автомобилю... Ох, черт, а ключи-то у меня..."

Он не знал, как у него нашлись силы, но каким-то чудом он перевернулся, тяжело оперся на свободную руку — и, приподнявшись, швырнул ключи в кусты. Может быть, Карл найдет.

— Ах ты... — следующий удар был так силен, что швырнул Гарольда в пыль в сторону. И, кажется, он на миг потерял сознание.

Надо было попрощаться с Джоном. Надо было сказать ему...

— Я бы не советовал, — это сказал хорошо знакомый Гарольду хрипловатый голос.

И что-то сразу отпустило, стало легче; словно разжались невидимые тиски ужаса, и Гарольд поплыл в неземном свете, где все было хорошо и ничего не болело.

С трудом он перекатился на ватные, ослабевшие локти, приподнялся еще раз.

Джон стоял позади Маркони, и в сумерках его глаза пылали знакомым неземным голубым светом.

Гарольд знал уже, что это просто линзы дополненной реальности, но все-таки ужас вернулся вновь: выражение лица у Джона было ровно такое же, как у Маркони. Как у убийцы.

Маркони направил пистолет на Гарольда.

— Только пошевелишься, — ровно сказал он Джону, — пристрелю сучонка. Сейчас ты медленно достанешь оружие...

Джон метнулся так быстро, что Гарольд не успел разглядеть его движений. Раздался оглушительный треск — так, не похоже, не по-киношному звучал выстрел.

А потом Маркони закричал.

* * *

Сильнее всего досталось Тони. Он лежал на твердой кушетке во врачебном кабинете с пакетиком льда, приложенном к глазу, и ожидал, пока разбудят и привезут в больницу сонного техника, который один умел управляться с аппаратом МРТ. Аппарат был старенький, производства двадцатого века, но повезло, что в Ласситере имелся и такой — могло вовсе никакого не быть.

У Тони подозревали трещину в позвонках или, может, даже перелом, хотя он заявлял, что нормально может двигать руками и ногами, просто спина болит.

У самого Гарольда подозревали сломанные ребра и отбитые почки. Сломанные ребра рентген не подтвердил, даже трещины не было, — слава богу, только ушиб. А насчет почек пришлось бы ждать завтрашнего дня и анализов.

Что касается Карла, то он и вовсе отделался несколькими царапинами, пока скрывался по кустам.

В общем, можно было сказать, что все кончилось хорошо.

Но когда Гарольд вместе с Карлом и Тони сидел в ярко освещенном медицинском кабинете, ожидая врача (медсестра только что выдала им всем по таблетке успокоительного и ушла), он никак не мог поверить в благополучный исход. У него звенело в ушах, его тошнило, а в руках и ногах сидела отвратительная слабость. Что неудивительно — классические последствия шока.

— Извините, что я заставил вас выложить пистолет, — промямлил он.

Карл захихикал.

— Мы его не выложили, — отозвался Тони со своей кушетки. — Мы просто сделали вид.

— А почему тогда?..

— Да я про него забыл.

Тут уже засмеялся и Гарольд, но почти сразу пришлось прекратить: ему показалось, что смех вот-вот перейдет во всхлипывания.

Он решительно сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, потом спрыгнул с зубоврачебного кресла — кабинетов в ласситерской клинике было не так чтобы много.

— Куда ты? — спросил Тони.

— Я должен найти моего... мистера Риза, — вывернулся Гарольд. — Не понимаю, почему он не здесь.

— Это ведь он нас привез, да? — спросил Карл с нехарактерной для него неуверенной интонацией. — Тони, ты помнишь, как мы добрались?

— Вроде мистер Риз, да, — неуверенно заметил Тони. — Только как он там оказался?..

— С собакой гулял, — буркнул Гарольд. — Пойду я. Мне правда нужно узнать.

На самом деле Риз стер память Тони и Карлу, а перетащил их в Ласситер телепортацией — вместе с замаскированным автомобилем. Тогда же он вызвал врача и полицию. Все это делалось в такой спешке, что Гарольд не успел с ним перекинуться и парой слов — даже обнять едва успел.

— Я бы на твоем месте не усердствовал, — сказал Карл. — А вдруг в самом деле этот подонок тебе что-нибудь отбил?

— Да цел я, — сказал Гарольд. — И Тони тоже цел.

Он знал это точно, потому что Риз окинул их взглядом из-под своих просвечивающих линз и выдохнул с облегчением — "ничего не сломано, нормально". Но сказать об этом, понятное дело, не мог.

Тони, ободренный словами Гарольда, начал было подниматься с кушетки, но Карл цыкнул на него.

— Куда? Лучше полежать лишний час, чем рискнуть знакомством с инвалидной коляской.

Тони послушно улегся обратно.

А Гарольд выскользнул из кабинета в полутемный коридор больницы. Горела одна лампа из трех — впрочем, ласситерская клиника была так мала, что освещения вполне хватало. Дверь в кабинет главного врача в конце коридора была приоткрыта, и Гарольду слышно было, как доктор Мерси сердито совещается там с кем-то по телефону, кажется, по поводу того, чтобы подали ему энергию на аппарат МРТ.

Гарольд прошел мимо, стараясь не скрипнуть линолеумом, — и тут же налетел на мистера и миссис Ингрэм.

Особенно на миссис. Она тут же схватила Гарольда в объятия, потом отстранила, положила одну сухую прохладную ладонь ему на лоб, а другую на щеку. Гарольд с удивлением заметил, что выше ее больше чем на голову. Он и до этого знал, что миссис Ингрэм невелика ростом, но до сих пор это как-то скрадывалось.

— Гарольд! — воскликнула она. — Слава богу! Мы так волновались! Ну ты и заставил нас... Когда твой... — она понизила голос и воровато продолжила, — муж позвонил, мы не знали, что и думать! Боже мой, Гарольд, ну почему ты ничего нам не сказал?! Разве мы не помогли бы тебе с чем угодно?! А почему ты не сказал Джону?..

Еще одно удивительное откровение вечера — миссис Ингрэм действительно любит его. Не просто заботится из чувства долга или потому, что она хороший человек; нет, Гарольд ей и впрямь не безразличен. Хотя он вообще-то ничего не сделал, чтобы заслужить такое ее к себе отношение.

Гарольд вяло подумал, что ему следует прекратить обзывать себя идиотом, а просто раз и навсегда прописать это установкой по умолчанию. Во всяком случае в том, что касается других людей.

У него никогда не было матери, и сейчас он чуть ли не впервые в жизни почувствовал нечто большее, чем смутные укол сожаления по этому поводу.

— Миссис Ингрэм, — сказал он сквозь звон усталости в голове. — Я сам не знал, что так получится! Кстати, а что я должен был вам сказать?

— Что мистер Маркони избивает Тони, конечно же! — воскликнула миссис Ингрэм. — Ты, конечно, не в курсе, но мне не впервой разбираться с такими проблемами, я знаю все телефоны, все службы...Ужасно, конечно, что сегодня он сорвался и на вас с Карлом, но как удачно, что Джон услышал шум и помешал!

— Да, где Джон? — выхватил Гарольд из ее реплики самое важное.

Он про себя с облегчением подумал, что Джон решил не привлекать пещеру контрабандистов. Может быть, и зря: наличие оружия и наркотиков на месте преступления уж точно отправило бы Маркони за решетку. Но тогда было бы трудно объяснить то, как туда попал Джон, а пуще того, как он так быстро доставил мальчишек и связанного мистера Маркони обратно в Ласситер.

— Он... боюсь, он задержан, — сказала миссис Ингрэм извиняющимся тоном. — В камере.

— Почему?!

— Потому что... О, Гарольд, он избил этого подонка! Тяжело избил, сейчас из Клируотера выехал реанимобиль, но неизвестно даже, можно ли его перевозить, так он плох... Если он умрет, Джона могут обвинить в непредумышленном убийстве или превышении ...

— Но он же нас защищал!

— Да, скорее всего, его оправдают, это же недоразумение, — на миссис Ингрэм смотреть было жалко. — Но будет суд... И еще неизвестно, что со школой, он же учитель... И ваш брак непременно всплывет... А ты знаешь, все-таки со стороны это выглядит плохо. Гарольд, мне так жаль!

На нее действительно жалко было смотреть.

— Все в порядке, миссис... Джудит, — Гарольд наклонился и поцеловал ее в щеку. — Мне бы только его увидеть! Мы что-нибудь придумаем.

Гарольд думал о двух вещах: во-первых, что если Джон поторопится, он вполне может стереть память всем действующим лицам и внушить им свою версию событий, как в "Людях в черном". А во-вторых, что сделать это надо обязательно — несомненно, скандал такого масштаба невозможно будет скрыть от начальства Джона, если они хоть вполглаза наблюдают за ним. Следовательно, смотри пункт один...

* * *

Добиться встречи с Джоном оказалось не так-то просто. Взвинченный и перепившей кофе, а также совершенно не радующийся побудке начальник полицейского участка не собирался Гарольда никуда пускать.

Потребовалось заверение миссис Ингрэм, что Гарольд действительно является мужем Джона Риза, электронная копия свидетельства о браке и просьба мистера Ингрэма, с которым начальник полиции вместе входил в сборную бейсбольную команду, чтобы Гарольда все-таки пустили к Джону в камеру.

К тому времени Гарольда уже била крупная дрожь, и он только и думал: своими глазами увидеть Джона, убедиться, что с ним все в порядке, обнять его...

Он увидел силуэт Джона из коридора — тот сидел на койке в единственной крошечной камере в конце коридора, и его смутно было видно через решетку.

— Гарольд? — он удивленно вскинул лицо, просиял.

Полицейский, который отпер дверь и пустил Гарольда, посмотрел на Джона с плохо скрытым отвращением, как на извращенца; ну правильно, к утру новость о том, что школьный учитель оказался мужем одного из школьников, пусть даже совершеннолетнего, облетит всю округу. Племенные табу, тем более бессмысленные, чем больше племя...

Сейчас Гарольду было на это плевать: он вжимался в Джона всем телом, гладил его по волосам, ощущал его руки на голове и спине, и ему было хорошо. Просто хорошо. Он знал, что они со всем справятся.

— Нам надо попрощаться, — вдруг хрипло сказал Джон.

— Что? — Гарольд оторвался от попытки покрыть лицо Джона поцелуями и уставился на его лицо пораженно. — Что случилось?

— Мне надо улетать.

— Почему?! Такие неприятности с начальством? А разве Шоу и Рут...

— Начальство тут не при чем, — глухо произнес Джон. — Дело в сверхновой. Сверхновая должна взорваться через сутки-двое, я получил сегодня данные. Мне надо торопиться, если я хочу воспользоваться гравитационной волной.

— Воспользоваться — для чего?!

— Чтобы вернуться в прошлое на год и оживить тебя.

— Оживить меня? Что за чушь ты несешь?

Гарольд говорил так, сердито притворяясь, что не понимает — но на самом деле он понимал. Понимание, ледяное и страшное, росло внутри, как снежный ком.

— Рут права, ты — темпоральная аномалия. Вокруг тебя возмущения. Все потому, что я возвращался в прошлое, чтобы помочь тебе.

— Чепуха. Чушь... Не говори так, не говори...

Гарольд схватил лицо Джона в ладони, словно пытаясь заставить его замолчать физически.

— Я бы и рад тебе подчиниться, но сейчас мы не играем, — рот Джона страшно, нехорошо изогнулся в противоестественной улыбке. — Тут все одно к одному. Этот скандал с Маркони... его так просто не замять. Мне придется объяснять массовое стирание памяти, и это еще в лучшем случае. И сверхновая... у нее уникальные параметры, другой такой может не подвернуться на нужном расстоянии от Земли. Я должен это сделать, потому что я уже это сделал. Ты ведь понимаешь?

— Стабильная временная петля закрытого типа, — машинально кивнул Гарольд, потому что нельзя прочитать столько фантастики и не разбираться в "мясе" доброй половины фантастических сюжетов. — Джон, о чем ты говоришь?! С чего вдруг? Откуда взялась это временная петля?

— Я уже давно это обдумываю, — теперь Джон улыбался по-настоящему, ерошил волосы Гарольда, гладил его плечи. Руки его скользили, будто нельзя было остановиться. — Извини, надо было сказать раньше.

— У тебя нет никаких доказательств, что такая петля существует! И даже если и существует — почему ты говоришь так, будто ты не сможешь вернуться? Тебя ведь всего на год в прошлое отбросит! Ты просто доживешь...

— Я не смогу вернуться, потому что не смогу вернуться на Землю, — перебил Джон.

— Ты же сказал, что сотрешь всем тут память! Мы как-нибудь оправдаем инцидент с Маркони, мы придумаем...

— Меня, скорее всего, арестуют. Самовольное возвращение в прошлое — масштабный проступок, я не смогу его скрыть.

Гарольд сжал зубы. Джон говорил так спокойно, так взвешено, будто и в самом деле все это обдумал давно, и, более того, уже все решил за Гарольда.

— Тогда возьми меня с собой!

— Тебе сотрут память и вернут на Землю. Ты не представляешь, как за мной будут охотиться после этого. Даже могут... — Джон прервал себя и закончил. — В общем, опасно.

Гарольд понял, что он чуть было не сказал "пристрелить при задержании", и сердце у него упало еще ниже, если только было возможно.

— Не надо так рисковать ради меня!

— Ты рискнул сегодня ради Карла и Тони. Разве для меня ты бы не рискнул большим? Да и один я как-нибудь вывернусь, а вот если еще придется тебя защищать...

Гарольд сглотнул.

— Все равно, тебе лучше меня взять. Я ведь гений. Я взломал корабль!

— Гарольд, ты не взломал корабль. Я сам ввел в память этого корабля программу, которая пропустила бы тебя. Сделал это, когда вернулся на год назад. Тогда на Земле не было резидента, этот корабль просто дежурил на орбите. А я, конечно, не знал об этом, когда встретил тебя.

В голосе Джона звучала такая нежность, что Гарольду захотелось плакать.

— Все равно, — тихо сказал Гарольд. — Все равно, возьми меня с собой в прошлое. Мы что-нибудь придумаем. Главное, что мы будем вместе...

— И ты готов оставить весь мир, все, что для тебя близко? А ведь я не Рут, я даже стипендию в университете не могу тебе предложить.

— Ты еще и не того стоишь!

Джон ничего не ответил — просто поцеловал Гарольда. Отчаянно, мягко, прикусывая его губы и прижимая к себе так крепко, словно боялся отпустить. И в этом поцелуе Гарольд прочел бешеную, невозможную надежду, прочел желание хоть на миг — но увидеть будущее вместе, где-нибудь среди звезд, вдвоем против всей галактики, в бегах от какой-нибудь космической полиции...

А больше Гарольд ничего не помнил.