У моего учителя собака-робот

* * *

Когда Гарольд только приехал в Ласситер, он думал, что его возненавидит. Тут даже не было доставки тайской еды, к которой они с отцом привыкли! В какой дыре, о все боги Олимпа, в середине двадцать первого века может не быть доставки тайской еды?!

Но, как ни странно, в городке ему понравилось. Понравилась и тишина горбатых улочек, и сияющие озера, которых полно было в окрестностях и которые очаровательно назывались "Круглое", "Первое", "Кривое" и "Элен" (потому что в нем когда-то, еще в девятнадцатом веке, утонула девушка).

А больше всего ему понравился сквер у ратуши, где в апреле-мае нежно цвели вишневые и яблоневые деревья, а перед ними красовался, залихватски вихрясь метелками, старый каштан.

Сейчас, в начале июня, ничего уже не цвело, если не считать нарциссов в клумбе и еще прочих цветов, которым Гарольд не знал названия. Но сквер своего очарования не растерял.

Здесь не было столиков с нарисованными на них шахматными досками, но доски и фигуры можно было за символическую плату взять напрокат в маленьком киоске, где заодно торговали газировкой и мороженым (но не пивом — по настоянию городского совета!). Карл Элаис, правда, был не тем противником, чтобы играть с ним, параллельно лакомясь пломбиром и стараясь не капнуть на доску, так что Гарольд благоразумно отложил мороженое на после игры.

Оказалось, зря. Мог бы и полакомиться. Карл сегодня был сам не свой, как тогда на уроке: смотрел в пространство, часто "зевал" фигуры. Наконец, в последний момент уйдя от глупейшего мата, Карл проговорил:

— Извини, что-то я сегодня не в форме.

— Это все то дело, о котором ты хотел со мной поговорить?

— Да, — губы и подбородок Карла не по-доброму напряглись, глаза прищурились, и это ничуть не вязалось с его улыбчивой персоной. — Ты ведь знаешь отца Тони? Он не тот, за кого себя выдает.

— Он связан с мафией, да, — кивнул Гарольд. — А в Ласситере он, я так полагаю, в ссылке?

— Что-то вроде того, — Карл вновь улыбнулся, но другой, холодной улыбкой. — Браво, Гарольд, я от тебя другого не ожидал.

— Не льсти, — ответил Гарольд так же холодно. — Чего же ты хотел у меня попросить?

— Опала Рино Маркони кончается, — сказал Карл. — Он возвращается в Торонто в сентябре, жену и сына берет с собой. Это конец, Гарольд. У Тони там не будет другого пути, как идти по отцовским стопам.

— Другой путь есть всегда, — возразил Гарольд. — Почему бы Тони...

— Он не бросит мать, — мрачно произнес Карл. — Иначе его отец ее убьет. Он ее бьет иногда, но сдерживается, чтобы следов не осталось. А уйти не разрешает, говорит, что найдет и прикончит. Я думаю, это не пустые угрозы.

Мысли Гарольда лихорадочно метались. Он никогда не встречал отца Тони Маркони, но мельком видел его мать — улыбчивую, красивую женщину, которой очень шли две пряди ранней седины в густых черных волосах. Невозможно было представить, чтобы дома она подвергалась издевательствам и нападкам. Невозможно было представить, чтобы маленький Тони (он был ростом даже ниже Гарольда!) защищал ее от отца.

И уж подавно сложно было вообразить, что в огромном Торонто у Тони будет меньше возможностей, чем в крошечном Ласситере.

Но все это говорил Карл с мрачной уверенностью фаталиста, и Гарольд ему почему-то верил. Хотя отметил себе, что потом нужно будет хоть какие-то данные перепроверить.

Все-таки Гарольд спросил:

— Почему ты так уверен?

Элаис нехорошо улыбнулся.

— Знаешь, мой отец убил мою мать. Думаю, я способен распознать признаки.

Гарольду стало почти физически нехорошо. Яркий, солнечный полдень начала лета; одноклассник, которого Гарольд знает уже год; и вдруг такое. Но Гарольду и самому было слишком хорошо известно, что солнечная сторона часто прячет под собой мрачную изнанку. Поэтому он только кивнул и спросил:

— Ясно. И чем я, на твой взгляд, могу помочь?

Подумалось: "Только бы он не знал о моем браке с Джоном! Только бы он не попросил меня просить Джона вступиться! Я уверен, что Джон бы без труда избил мистера Маркони — но чем это поможет?"

Но Карл сказал:

— Я знаю, что ты неплохой хакер. Нейтан проговорился, ну я и сам обратил внимание на твой ноутбук и программы. И я не нашел твоих следов в обычных комьюнити, что тоже о многом говорит. Ты сможешь устроить, чтобы отец Тони был за что-нибудь арестован и сел в тюрьму? По крайней мере, до совершеннолетия Тони, а лучше — на всю жизнь?

Кровожадность в глазах Карла поразила Гарольда.

— Нет, — сказал он твердо. — Это совершенно исключено. Да я и не могу, я никогда таким не занимался!

Карл выдержал паузу, пристально глядя ему в глаза. Гарольд отвел взгляд.

Тогда Карл улыбнулся, пожал плечами, встал от недоигранной партии.

— Ну, оставляю это на твоей совести, — сказал он. — И помни, времени осталось немного — до конца лета. Потом я начну действовать сам.

"Я влип, — подумал Гарольд. — В плохой он форме, как же! Он сыграл мной, как фигурой, и мы оба это знаем".

Он от души недолюбливал манипуляторов. Но он не мог так уж недолюбливать человека, который пытается помочь другу выбраться из невыносимой ситуации, и Карл, несомненно, тоже это про Гарольда понимал.

* * *

Какое-то время Гарольд молча смотрел на доску, потом облако закрыло тучу и в сквере стало прохладнее. Гарольд потянулся убрать фигуры — и тут на стул напротив скользнула ослепительная красавица.

Это была Рут, сестра Джона. Та самая, которая прибыла на сияющем межпланетном скутере, разрушив их чудесный уик-энд в горах и испортив поездку обратно; та самая, которую Джон (вместе с ее партнершей Шоу) поселил в гостевой спальне, хотя Гарольд мстительно отправил бы их ночевать в Клируотер — в Ласситере гостиниц не было, хотя Хендриксоны иногда брали постояльцев.

От одного взгляда на ее изящное личико у Гарольда заныли зубы.

Рут еще вчера успела сменить свой сияющий комбинезон на более приемлемые джинсы и куртку, но сегодня она переоделась вновь, представ в легком кремовом платье, сплошь из оборок и элегантных складок. Платье сильно просвечивало, но неприличным не казалось, всего лишь обрисовывая точеный силуэт женщины. Гарольд внутренне заскрипел зубами, а внешне постарался остаться безучастным.

— О, мой сладкий мальчик, — Рут почти хищно улыбнулась. — Какая удачная встреча! Ну-ка, что у нас здесь... довольно интересная партия!

— А вы играете? — спросил Гарольд.

— Немного, — ответила она, снова блеснув зубами. — Знаешь, шахматы напоминают мне десяток подобных логических игр на десятках других планет. Но тут есть интересные нюансы. Например, роль ферзя... Ничего, если я продолжу партию за твоего отсутствующего оппонента?

Вежливость заставила Гарольда сказать:

— Это не самая удачная партия. Если хотите, можем расставить фигуры заново.

— Нет, мне подходит, — ответила она.

Ветер играл легкими прядями ее вьющихся каштановых волос.

Через десять ходов она сказала:

— Тебе шах, Гарри.

— Не называйте меня так, — теперь Гарольд скрипнул зубами уже внешне.

— Ох, прости, — она улыбнулась еще раз. — Но ты такой милый, что мне хочется говорить с тобой только ласково. Я очень понимаю Джона. А вот тебя я не понимаю.

— В смысле? — буркнул Гарольд.

Он устал от словесных баталий, неожиданно сильная игра инопланетянки сбила его с толку, но прекратить это все он считал невозможным.

— Мой брат вечно подбирает брошенных... к сожалению, гипноблок не дает произнести мне нормальные названия, — Рут хихикнула. — Смешно! Как будто это может нести культурную угрозу человечеству. Ну ладно, скажем так, брошенных щенят и котят со сломанными лапками. Вот и ты такой же щеночек.

— А, так это из-за гипноблока, а не из вежливости вы разговаривали с Джоном по-английски? — догадался Гарольд.

Он решил, что завуалированное оскорбление лучше всего проигнорировать.

— Но это не значит, что я ограничена только английским, — заговорщицки сказала Рут. — Je pense que je vais prendre tien tour.

— Je vous ne conseille pas de faire telle chose, — ничуть не сбившись, ответил Гарольд. — C'est mat en quatre coups.

— Oh, le chiot montre les dents?1

Рут произнесла длинную фразу на гортанном языке.

— Этого я не знаю, — сказал Гарольд. — Что-то африканское?

— Суахили, — на сей раз Рут, кажется, улыбнулась ему почти искренне.

Гарольд почувствовал, что сражен и покорен. Если бы у него уже не было Джона...

— Ты очарован, не так ли? — Рут приподняла бровь. — О чем я и говорю. Джон рассказал мне о взломе корабельной системе, а твой ноутбук я даже взломать не смогла.

— Вы взламывали мой ноутбук?!

— Не кипятись, я же сказала, что не смогла, — Рут сделала очередной ход. — Я имею в виду вот что. Ты гений, Гарольд. Мой брат — нет. Пока вы на равных из-за разницы в опыте. Но рано или поздно ты залечишь свою лапку и пойдешь дальше. А ему будет больно.

Гарольда словно обдало холодом.

— О чем вы? Это же он улетит отсюда рано или поздно...

— С таким художеством, что вы откололи? — Рут покачала головой. — Скорее, поздно... И, правда, даже не знаю, как ему теперь помочь.

— Ничья, — сказал Гарольд с облегчением.

— И точно, — Рут, кажется, удивилась. — А ты мне правда нравишься. Может быть, увести тебя у брата и решить тем самым его проблему?

— У вас своя жена есть, — сказал Гарольд мрачно.

— А ей ты тоже понравился, — сказала Рут невозмутимо. — Нет, в самом деле, я должна обдумать эту идею.

Гарольд вздрогнул. Ему очень не понравился мечтательный блеск в глазах Рут.

* * *

Шоу не любила околичности, зато любила брать быка за рога и говорить прямо все, что думала, к черту последствия. На своей планете она принадлежала к касте, которой разрешалось еще и не такое поведение; по их меркам Шоу была вежливой и неконфликтной — поэтому и умудрялась работать в Патрульной службе.

Вот и в этот раз Шоу сразу же, когда они остались наедине, выдала:

— Я согласна, мальчишка симпатичный. Но ты не тот мужик, чтобы из-за крепкой юной задницы рисковать карьерой. Так что колись, что на самом деле стряслось.

Они остались в Джоновой квартире вдвоем: Гарольд ушел встретиться с кем-то из школьных приятелей, Рут упорхнула по своим таинственным делам, заявив, что Земля — настоящий заповедник с точки зрения гравитационного фона. Джон был вынужден взять с нее твердое обещание, что она не станет "забавляться" с Гарольдом. Рут дала слово с видом оскорбленной невинности, а потом, уже почти за дверью, крикнула:

— "Не забавляться" — не значит "не играть", Джонни! Но не беспокойся, получишь ты своего сладкого щеночка назад в целости!

И телепортировалась вместо того, чтобы воспользоваться дверью, поэтому Джон не смог догнать ее и вытрясти обещание понадежнее. Точнее, он попытался и даже начал проговаривать команду Медведю, чтобы тот отправил его за сестрой, но Шоу вовремя схватила его за локоть.

— Тихо ты! Ничего она ему не сделает, просто тебя взвинтить хочет. Ну, теперь выкладывай.

И добавила про симпатичного мальчишку и крепкую задницу.

Джон промолчал. Вопрос и в самом деле был непростой. Когда события развивались своим чередом и их темп постоянно нарастал, все казалось довольно логичным. Сперва ему понравился умный ученик, не хотелось стирать ему память и убивать мечту мальчишки о космосе (видят все боги, Джон когда-то и сам мечтал о звездных приключениях — мечта исполнилась с лихвой, оставив горький привкус). А дальше все как-то само выплывало из этой в общем-то мелкой оплошности, когда Джон совершал проступки все более серьезные, чтобы прикрыть первоначальный. Между прочим, классика разведработы, так вербуют осведомителей: ловят на мелком нарушении, и те вынуждены увязать все глубже, после чего хода назад уже нет.

Так Джон и начал говорить Шоу, не пытаясь себя оправдать.

Та только рукой махнула.

— Чушь! Даже после того как его потащил на экскурсию в музей, все можно было исправить!

— Все равно бы узнали. Все корабли в космическом пространстве вокруг Кейналоа записываются...

— Там этих записей такая гора, что похоронят любого археолога. Они хранятся пару местных суток, а потом пакуются в архив. Даже наш Патруль получит говна на лопате, а не записи, если попытается их оттуда извлечь. Никто бы тебя не засек. Ну разве что кто-то из живых диспетчеров мог запомнить, но очень сомневаюсь. И то он запомнил бы твой несанкционированный визит на Кейналоа, а не мальчишку. Ты бы мог сказать, что просто заскучал по местному алкоголю. Или сунуть на лапу диспетчеру, который тебя регистрировал.

Джону опять пришлось промолчать. Шоу была права. Кругом права. И нельзя ведь сказать, что он этого не знал; Джон не зря два года отпахал в спецоперациях. Правда, ушел, прежде чем вышел на серьезное дело, но ведь подобным штукам его начали учить: как заметать следы, как использовать несовместимости компьютерных систем и ошибки человеческого фактора...

Если бы он думал здраво — если бы в крови его еще не крутились эндорфины от недавнего оргазма — если бы Гарольд не взял дело в свои руки с уверенностью сильной личности, пусть даже этой личности не так много лет от роду — если бы Джон не был покорен его трюком с взломом космического корабля...

— Короче, ты думал хуем, — подвела итог Шоу. — Ну и ладно, со всеми случается. Что будешь делать? Насколько я понимаю, ты не можешь просто взять его домой и представить маме.

— Нет, конечно, — Джон вздрогнул. Шоу, конечно же, знала их с Рут мать. — Да даже если бы я мог... Ты ведь знаешь закон о культурном эмбарго.

— Ну а как тогда?

— Я надеялся, — медленно проговорил Джон, — что по результатам своего рапорта ты порекомендуешь оставить меня на Земле в качестве постоянного резидента. Как своего рода наказание.

— Вот как? — Шоу остро посмотрела на него. — Да у тебя, смотрю, все продумано. Насколько постоянного? Это лет десять максимум. Скорее пять или семь.

— За пять лет, думаю, я ему надоем, — пожал плечами Джон. — Найдет себе кого-нибудь помоложе и поярче.

— Да-а-а... — протянула Шоу, глядя на Джона с непонятным выражением лица. — Лихо он тебя. Ведь другой вид, в конце концов.

— Мы биологически ближе, чем вы с Рут.

— Ха! Ей понравились мои тентакли! Не то что всяким там маменькиным сынкам.

Джон вновь счел за лучшее промолчать.

Когда-то Шоу послала в жопу всех, включая начальство, кто пытался пристыдить ее "неподобающим" романом: сексуальные контакты между представителями разных миров не поощрялись, хотя и не запрещались, но долговременное партнерство было делом почти неслыханным. Рут и Шоу же оставались вместе по их личному счету, наверное, лет десять — Джон не особенно плотно следил за расписанием своей сослуживицы, а уследить за графиком его сестры не смог бы, наверное, и сам бог времени. Достаточно сказать, что Рут, вообще-то, была младше Джона — на добрых семь земных лет младше. По его личному счету, она вплотную занялась хронофизикой всего год назад, почти одновременно с тем, как он поступил в Патруль. И вот уже Рут работает по контракту с тем же Патрулем как ведущий специалист в своей области — хотя вроде бы только начинала.

— Кстати, о Рут, — спросил Джон. — Она уже выглядит чуть ли не старше меня. Много работает с черными дырами?

— Много, — сказала Шоу, лицо ее резко помрачнело.

— Сколько ей сейчас лет?

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Говорит, темпоральные физики считают свой возраст по открытым аномалиям.

Они помолчали.

Джон пошел на кухню и принес из холодильника упаковку пива: пожалуй, с этого и надо было начинать.

— О, — сказала Шоу, — единственное, за что можно любить эту планету. Ну, еще собаки и хоккей, — она кинула ласковый взгляд на Медведя. — Кстати, ты зверем доволен?

— Отличный зверь, — слегка покривил душой Джон.

Пожалуй, он бы предпочел, чтобы Медведь вел себя больше как робот и меньше как настоящая собака, но его программировала Шоу: сам Джон в биокомпьютерах разбирался плохо.

К концу первой бутылки они включили хоккейный матч по телевизору. К концу третьей Шоу сказала:

— А может, и ничего, что у тебя абориген. Какая у них тут продолжительность жизни, лет сто двадцать максимум?.. По крайней мере, не рискуешь его пережить.

И снова Джону нечего было сказать.