Эдвард не понимал почему я возражала его затратам на меня — почему испытывала неудобство когда он привел меня в дорогой ресторан в Сиэтле, почему не позволяла купить мне машину со скоростью выше пятидесяти пяти миль в час, или почему не разрешала оплатить мою учебу в колледже (он пребывал в нелепом восторге относительно плана Б). Эдвард полагал, что моя жизнь излишне тяжела.
Но как я могла принять те вещи, за которые мне нечем платить? В силу необъяснимых причин он хотел быть со мной. Он давал мне что-то возвышенное, что-то из-за чего мы рисковали нарушить баланс.
Между тем день проходил, не Эдвард ни Элис не могли возвратить его назад, и я стала понемногу расслабляться.
Во время ленча мы сидели за привычным столом.
Сегодня здесь царствовало необыкновенное затишье. Эдвард, Элис и я заняли южный конец стола.— Старшие-ни несколько перепуганные Каллены (особенно это касалось Эммета) покинули школу. Эдварда и Элис не смущало то, что мы сидели не одни.
Мои друзья, Майк и Джессика (которые переживали неприятный период после разрыва отношений), Анжела и Бен (чей роман был в самом разгаре), Эрик, Коннер, Тайлер и Лорен (хотя она и не входила в категорию друзей) сидели за противоположным концом стола, по другую сторону незримой линии. Эта линия исчезала в солнечные дни, когда Эдвард с сестрой пропускали школу, и я могла завести непринужденный разговор.
Эдвард и Элис не находили это отчуждение странным или пагубным для меня. Они его едва замечали. Людям всегда было неловко рядом с Калленами, но они не могли найти этому объяснений. Я — редкое исключение из правила. Иногда Эдварда беспокоит то, как я себя чувствую, ведь для него мои мысли закрыты. Он боялся, что рискует моим благополучием, но я неистово это отрицала.
Послеобеденное время прошло быстро. По окончании уроков Эдвард как обычно проводил меня до пикапа. Но сегодня передо мной распахнулась пассажирская дверь. Элис должна была отогнать его машину домой, так что Эдвард мог удержать меня от побега.
Я сложила руки на груди и замерла под дождем.
-Это мой день рождения, не могу ли я повести?
-Я думаю, что это не твой день рождения, как ты и просила.
-Если это не мой день рождения, то я не пойду к тебе домой сегодня вечером...
-Хорошо,— он захлопнул пассажирскую дверь и, проскользнув мимо меня, распахнул дверцу с водительской стороны,— С днем рождения!
-Тише,— нерешительно прошипела я в ответ и залезла в машину, не желая, чтобы он продолжил.
Когда я поехала, Эдвард включил радио, неодобрительно качая головой.
-У твоего радио отвратительный прием.
Я нахмурилась. Мне не нравилось, когда он критиковал мою машину. Пикап дожил до глубокой старости, он — личность.
-Ты хочешь хорошее стерео? Катайся на своей машине.
Я очень нервничала из-за плана Элис и находилась в ужасном настроении, поэтому слова прозвучали неожиданно резко.
Я почти никогда не пребывала в плохом настроении рядом с Эдвардом, и мой тон заставил его поджать губы, пряча улыбку.
Когда пикап остановился перед домом Чарли, он приблизился и обхватил мое лицо руками. Очень бережно, самыми кончиками пальцев, он коснулся моих висков, скул и линий рта. Будто я была необыкновенно хрупкой вещью. Которая, конечно же, не шла ни в какое сравнение с ним.
-Ты всегда должна быть в хорошем настроении,— прошептал Эдвард. Я почувствовала свежесть его дыхания на своем лице.
-А если я не хочу быть в хорошем настроении?— спросила я, неровно дыша.
Золотистые глаза вспыхнули.
-Очень плохо.
Мое сердце затрепетало, когда Эдвард наклонился ближе и прижал свои холодные губы к моим. Несомненно, как он и предполагал, я вмиг забыла о своих беспокойствах и сосредоточилась лишь на том, чтобы помнить, как вдыхать и выдыхать.
Его рот, холодный, мягкий и нежный, задерживался возле моего до тех пор, пока мои руки не обвили его шею, и я не погрузилась в поцелуй с чуть большим энтузиазмом.
Я ту же почувствовала, как его губы искривились, как он отстранился и разомкнул мои объятия. Эдвард заботливо прочертил множество границ в наших физических отношениях, с намерением сохранить мне жизнь. Я понимала, что необходимо держать безопасное расстояние между моей кожей и его острыми, как бритва ядовитыми зубами, но имела склонность забывать об обыденных вещах, едва он начинал меня целовать.
-Будь умницей, пожалуйста,— его дыхание скользнуло по моей щеке. Эдвард коснулся своими губами моих еще на некоторое время, а потом отпрянул, сложив мои руки поперек живота. Пульс глухим звуком отдавался у меня в ушах. Я положила руку на сердце. Оно гиперактивно барабанило под моей ладонью.
-Как думаешь, мне удаться исправить это?— я удивила, по большей части саму себя,— Перестанет ли сердце выпрыгивать из груди всякий раз, когда ты будешь меня касаться?
-Очень надеюсь, что нет,— ответил он немного самодовольно.
Я закатила глаза.
-Пойдем смотреть, как Капулетти и Монтекки сживают друг друга со свету, ладно?
-Твое желание для меня закон.
Эдвард растянулся поперек кушетки, в то время, как я включила фильм.
Когда я уселась на краешек софы рядом с ним, он обвил рукой мою талию и притянул к своей груди. Это не было так же удобно как подушка софы, ведь грудь его была твердой и холодной и безупречной, точно ледяное изваяние, но все же, несомненно, более предпочтительной для меня. Эдвард стянул плед со спинки софы и набросил мне на плечи, чтобы я вдруг не замерзла рядом с его телом.
-Знаешь, я всегда терпеть не мог Ромео,— заметил он, когда фильм начался.
-Что плохого в Ромео?— спросила я немного обиженно. Ромео был одним из моих любимых вымышленных героев. До тех пор, пока я не встретила Эдварда.
-Ну, прежде всего, он был с этой Розалин — тебе не кажется, что это делает его немного непостоянным? И потом, едва ли не за несколько минут до их свадьбы он убил родственника Джульетты. Это далеко не блестяще. Ошибка за ошибкой. Неужели не мог уничтожить собственное счастье как-то более основательно?
Я вздохнула.
-Оставишь меня смотреть в одиночестве?
-Нет, во всяком случае, буду наблюдать за тобой,— его пальцы выводили узоры на моей руке, от чего по коже забегали мурашки,— Желаешь поплакать?
-Вероятно,— допустила я,— если буду смотреть внимательно.
-В таком случае не хочу тебя отвлекать,— однако стоило мне почувствовать его губы у своих волос, как я тут же отвлеклась.
В конечном счете, фильм все-заки сумел завладеть моим вниманием. Отчасти, благодарить за это стоило Эдварда, который шептал мне на ухо реплики Ромео. Но голос актера звучал как-то неубедительно и грубо, по сравнению с его бархатным голосом.
И я заплакала, ему на радость, когда Джульетта проснулась и обнаружила, что ее молодой супруг мертв.
-Пожалуй, здесь я ему завидую,— сказала Эдвард, утирая мне слезы локоном волос.
-Она очень хорошенькая.
Он фыркнул.
-Я завидую не его девушке, а возможности самоубийства,— пояснил Эдвард, дразнящим тоном,— Для вас людей это так просто! Все вы можете опустошить маленький пузырек растительного экстракта...
-Что?— спросила я задыхаясь.
-Однажды я думал о чем-то подобном, но опыт Карлайла доказывает, что это непросто. Я даже не представляю, сколько раз он пытался покончить с собой ... а затем понял, кем стал,— его серьезный голос вновь просветлел,— И до сих пор имеет превосходное здоровье.
Я повернулась, изучая его лицо.
-О чем ты говоришь?— мой голос прозвучал требовательно,— Что заставило тебя подумать об этом?
-Прошлой весной, когда ты была... близка к смерти...— Эдвард остановился и сделал глубокий вдох, возвращая голосу дразнящий тон,— Конечно, я пытался сосредоточиться на том, что нашел тебя живой, но часть моего мозга обдумывала неожиданный план. Но для меня это не так просто, как для человека.
В одну секунду воспоминание о последнем визите в Финикс захлестнуло меня и заставило почувствовать головокружение. Я видела все так же ясно — ослепительное солнце, жара волнами исходящая от бетона, и я отчаянно спешащая навстречу вампиру — садисту, который жаждал моей смерти. Джеймс ждал в зеркальной комнате, с моей мамой в качестве заложницы — именно так думала я. Мне не было известно, что это всего лишь уловка. Однако Джеймс не знал, что Эдвард торопится мне на помощь; Эдвард появился вовремя, но этого могло и не случиться.
Мои пальцы бездумно прослеживали серповидный шрам на руке, который всегда был на несколько градусов холоднее, чем другие участки кожи.
Я потрясла головой, так будто хотела вытряхнуть из нее дурные воспоминания и попыталась осознать, то, что имел в виду Эдвард. Мой желудок неприятно сжался.
-Неожиданный план?— переспросила я.
-Я не мог идти по жизни без тебя,— он закатил глаза, будто этот факт был до смешного очевидным,— Но не знал, как быть — Эмметт и Джаспер ни за что бы не помогли... так что я подумывал отправиться Италию и чем-нибудь спровоцировать Волтари.
Я не желала верить в серьезность этих слов, но грустные золотистые глаза Эдварда смотрели куда-то вдаль, будто созерцая пути к окончанию его жизни. Внезапно меня охватила злость.
-Кто такие Волтари?— спросила я.
-Волтари — это семья,— объяснил Эдвард, но взгляд его по. режнему был устремлен в никуда,— Очень старая, очень могущественная семья. Они одни из нас. И я полагаю единственные, кто принадлежит к знатному роду. Карлайл жил с ними в Италии в течение нескольких лет, затем перебрался в Америку — ты помнишь эту историю?
-Конечно, помню.
Я никогда не забуду свой первый визит в его дом, огромный светлый особняк, скрытый глубоко в лесу, близ реки, комнату Карлайла — отца Эдварда — в которой была отведена целая стена под картины, иллюстрирующие его личную историю. Самым ярким, красочным и большим был холст со времен жизни в Италии. Конечно же, я помнила четырех мужчин, чьи утонченные, неземные лица виднелись на высоком балконе. Не смотря на то, что картине было несколько столетий, Карлайл — золотоволосый ангел — остался прежним. Я помнила и трех других — ранних знакомых Карлайла. Эдвард никогда не называл именем Волтари прекрасное трио, состоящее из двух брюнетов и одного белоснежного блондина. Он называл имена Аро, Кай и Маркас, ночные покровители искусства...
-Так или иначе, не стоит злить Волтари,— Эдвард очнулся от своих раздумий,— Пока тебе не угрожает гибель — в противном случае мы сделаем это.
Мой гнев перерос в ужас. Я крепко сжала его мраморное лицо руками.
-Ты больше никогда, никогда, никогда не должен думать о чем-то подобном,— сказала я,— Что бы со мной не случилось, ты не посмеешь причинить себе вред!
-Я не хочу вновь подвергнуть тебя опасности, так что это спорный вопрос.
-Оставь меня в опасности! Разве мы не установили, что все несчастные случаи это моя вина?— я начинала сердиться,— Как ты можешь снова думать об этом?
Мысль о том, что существование Эдварда, равно как и моя собственная жизнь, оборвется, была невыносимо болезненной.
-Что ты будешь делать, если ситуация измениться?— спросил он.
-Это уже совсем другое.
Эдвард усмехнулся. Не похоже, чтобы он увидел разницу.
-Что если с тобой что-то случиться?— я побледнела от одной только мысли,— Ты хочешь, чтобы я покончила с собой?
На его безукоризненном лице отразилась боль.
-Предположим, я понимаю, о чем ты ведешь речь... немного,— допустил он,— Но что я буду делать без тебя?
-Все, что ты делал раньше, пока не появилась я и не осложнила твое существование.
Он вздохнул.
-Ты говоришь об этом так спокойно.
-Так и будет. Я не думаю, что это интересно.
Эдвард хотел было поспорить, но передумал.
-Спорный вопрос,— напомнил он мне.
Внезапно Эдвард принял более формальную позу и отсадил меня в сторону, так, чтобы мы едва касались друг друга.
-Чарли?— догадалась я.
Эдвард улыбнулся. В следующую секунду я услышала, как полицейская машина катится по подъездной дорожке. Я потянулась и настойчиво взяла его за руку. Мой папа вполне с этим согласится.
Чарли зашел в дом, удерживая в руках коробку с пиццей.
-Привет, дети,— он улыбнулся мне,— Я думаю, что вам захочется сделать перерыв и отведать блюдо ко дню рождению. Голодны?
-Конечно. Спасибо, пап.
Чарли не делал замечаний по поводу отсутствия аппетита у Эдварда. Папа привык к его визитам на обед.
-Вы не станете возражать, если я заберу Беллу на вечер?— спросил Эдвард, когда Чарли и я были готовы.
Я с надеждой посмотрела на отца. Может быть, он считает, что такие праздники стоит проводить дома, с семьей — это был мой первый день рождения с ним, первый день рождения, с тех пор, как моя мама, Рене, вступила в новый брак и уехала жить во Флориду. Итак, я не знала чего ожидать.
-Хорошо. Mariners играют с Sox сегодня вечером,— объяснил Чарли и моя надежда испарилась,— Так что я не слишком нуждаюсь в компании... Здесь. Папа поднял камеру, которую приобрел для меня по совету Рене (мне были нужны фотографии, чтобы заполнить альбом) и бросил в мою сторону. Он не учел одного — у меня всегда были проблемы с координацией. Фотоаппарат выскользнул из кончиков моих пальцев и полетел вниз. Эдвард подхватил его раньше, чем тот успел рухнуть на линолеум.
-Отличная реакция,— заметил Чарли,— Если сегодня вечером у Калленов будет что-то забавное, Белла, ты сможешь сделать несколько снимков.
-Хорошая идея, Чарли,— сказал Эдвард и передал камеру мне. Направив ее в сторону Эдварда, я сделала первый снимок.
-Работает.
-Это хорошо. Ах да, передайте привет Элис. Ее уже давненько не было,— один уголок папиного рта приподнялся.
