— Зато никаких проблем с пелёнками и воспитанием, — с улыбкой заметил я.
— Вот насчёт последнего можно поспорить, — ехидно прищурилась Кацураги. — Повоспитывать тебя немножечко не помешало бы ...
— Так в чём проблема? Дерзай, командир!
— Так дерзаю, но уж больно случай тяжёлый, — рассмеялась майор, но тут же неожиданно вздохнула.
— Ну, вот опять... — задумчиво произнесла Мисато. — Вот скажи мне, для подростка нормально реагировать вот так?
— Вот так, это как? — полюбопытствовал я.
— Насколько знаю, в твоём возрасте обычная реакции на замечания взрослых — это обидеться или уйти в глухое отрицание. А у нас тут что? Мало того, что ты с лёгкостью признаёшь все свои ошибки, так ещё и умудряешься на этой почве меня подкалывать. Причём если бы я тебя не знала, то могла бы принять это за флирт...
— Фли... Чего?
— Можешь не прикидываться, что не знаешь — всё равно не поверю, — улыбнулась Кацураги. — Вот скажи мне, Синдзи, тебе сколько лет? Четырнадцать завтра будет? А ведёшь себя явно не по годам — можно подумать, что имеешь дело с вполне взрослым парнем...
Горячо, Мисато! Ой, горячо!..
— Акселерация, — невозмутимо пожал я плечами. Хотя чувствовал себя откровенно неуютно — как будто в кабинете "папаши" Мюллера...
— Акселерация, — проворчала майор. — У тебя акселерация, а у нас всех из-за этого проблемы. Мы ведь тебя начинаем как взрослого воспринимать и из-за этого постоянно попадаем в неприятные ситуации...
— Ну, тут уж извини, Мисато, но я по-другому просто не могу. Я — это я, не больше, но и не меньше. Да, я понимаю, что многие трудности возникают из-за того, что "человека воспринимают в первую очередь по его поступкам", но тут уже ничего не поделать...
— Ладно, не задумывайся об этой ерунде, — с улыбкой заявила командир. — Мы тоже хороши — думаем, что ты взрослый, вот и грузим тебя по-взрослому, а ты иногда просто не выдерживаешь, что неудивительно... Так. Ну, всё, завязываем с разговорами и расходимся по позициям. Кто-то идёт к начальству, а кто-то остаётся в резерве... Задача ясна, лейтенант?
— Так точно, товарищ майор! — бодро гаркнул я.
— Чёрт, а я ведь уже начинаю привыкать к этому обращению... — хмыкнула командир. — Уже и самой иногда хочется на совещаниях ляпнуть... Смотри, доиграешься, Синдзи, и это ещё станет официально принятым обращением в НЕРВе!
— А что? — широко ухмыльнулся я. — Мне нравится.
* * *
Уф... Трудный день, нервный день... Наконец-то я дома.
— Синдзи, а вот у меня такой вопрос возник в связи с кое-какими сегодняшними событиями... — обратилась ко мне майор, когда мы, только-только переодевшись из формы в домашнее, снова столкнулись на кухне. Я собирался готовить ужин, Мисато же увязалась следом за мной.
— Опять про русских, да? — печально спросил я. — Так вроде бы...
— Нет, я не о том, — отмахнулась Кацураги. — Помнишь, что ты говорил Рей, когда мы с утра ехали в НЕРВ? Про то, почему ты, гм, нарушил мой приказ в бою с Самсиилом и всё такое прочее...
— Ну да, а что такое? — недоумённо ответил я.
— Синдзи, а ты часто беседуешь с Рей... в таком духе? — осторожно поинтересовалась девушка.
— Ну, вообще-то да... — моё недоумение всё продолжало и продолжало расти. — А что-то не так?
— Просто ты с ней говорил как какой-нибудь психолог, — несколько нервно рассмеялась майор и спустя некоторое время добавила. — Так чётко, грамотно, обстоятельно... Как будто мозги промывал.
— Ты действительно считаешь, что я промываю Рей мозги? — слегка прищурился я. Отчего-то очень захотелось вспылить и повысить тон...
— Нет, что ты! Конечно же, нет! — возмутилась Мисато. — Просто... Не люблю я всех этих психологов-психиатров... Очень не люблю.
— А что так? — задал я вполне резонный вопрос, хотя и прекрасно знал ответ.
После того, как Кацураги осталась единственной выжившей из всей экспедиции отца, она два года вообще не разговаривала, так что с психологами-психиатрами должна была наобщаться по самое не балуйся. Вплоть, так сказать, до полного отвращения.
— Ты многого обо мне не знаешь, Синдзи, — искоса посмотрела на меня майор. — Когда-то мне пришлось провести немало времени в... специализированных клиниках.
Если бы я не знал всего, то обязательно бы как-то подколол своего командира, но нет. Над таким шутить нельзя — грех, Мисато ведь до сих не забыла весь пережитый ужас...
— Ты ведь уже знаешь правду о Втором Ударе? — издалека начала Кацураги.
— Да, — кивнул я. — Это было вовсе не падение метеорита, а атака Второго Ангела — Адама.
— Верно. Но ты наверняка не знаешь, что на тот момент в Антарктиде находилась научная экспедиция под руководством моего отца, профессора Такеши Кацураги, — девушка ненадолго замолчала, а затем продолжила. — И я там тоже была — мне тогда было столько же лет, сколько тебе сейчас. Это был первый раз, когда отец взял меня куда-то с собой... Он вообще редко со мной виделся, мама умерла сразу после моего рождения, а всё детство я провела в одном из специализированных интернатов...
— Мисато, — мягко прервал я командира. — Если ты не хочешь об этом говорить, то не надо. Я же вижу, что тебе тяжело... Не нужно, я всё понял...
— Нет, Синдзи, — замотала головой Кацураги. — У нас же не должно быть друг от друга секретов, ведь так? Мы же с тобой друзья... Вот я и хочу, чтобы ты знал всё обо мне -знаю, ты меня поймёшь...
— Если тебе будет легче, то, конечно же, лучше говори.
— Будет, непременно будет, — невесело усмехнулась майор. — Ну, так вот... Именно экспедиция моего отца обнаружила во льдах Антарктиды Адама. Я помню научную станцию на побережье материка, она была очень большая. Там были какие-то бункеры, подземные сооружения, но меня туда никогда не пускали. Не знаю точно, чем они занимались и что исследовали — информация об этом до сих пор засекречена... Помню, отец занимался разработками в области физики, но чем конкретно — мне тогда было не понять... И вот, похоже, в один очень непрекрасный день все эти учёные зашли слишком далеко.
Мисато смотрела прямо перед собой и рассказывала, рассказывала... Постепенно из её голоса уходили боль и напряжённость, оставалось только горечь и усталость.
— Я уже не помню всех подробностей — врачи говорили, что мозг просто отказался запоминать самые страшные вещи. Да и сознание я несколько раз теряла... Помню только сильные взрывы, огонь, бегущих людей и ярко-золотое сияние, разлитое в воздухе... Откуда-то взялась боль во всём теле, кто-то что-то кричал, ругался... Отец с немногими уцелевшими первой атаки попытался на снегоходах прорваться к пирсам, чтобы эвакуироваться на кораблях, но ничего не получилось.
Девушка плотно сжала губы, пытаясь их дрожь.
— На одном из кораблей был экспериментальный образец какой-то спасательной капсулы, очень похожей на контактную... Отец единственный из всех смог до неё добраться, но сам уже был слишком тяжело ранен, а системы жизнеобеспечения капсулы не смогли бы спасти двоих. Он уложил меня в неё, а сам остался там. Помню, как отец наклонился надо мной и что-то прошептал... Проклятье, ну почему же я не помню, что?! А потом... Что было потом я уже не знаю. Последнее, что я запомнила перед тем, как капсула загерметизировалась, это была картина взрывающейся горной гряды, что была недалеко от нашей базы...
Кацураги сунула руку под блузку и вытянула наружу свой чёрный металлический крестик, висящий на тонком кожаном ремешке.
— Это был крестик моего отца, он отдал его мне перед смертью, — показала мне его майор. — Теперь я с ним никогда не расстаюсь — это единственное, что осталось мне на память о нём...
С холодом в груди я слушал её исповедь.
Одно дело думать об окружающем, как о выдуманной реальности, и совсем другое — слушать настоящего живого человека. Это тяжело, очень. И это не выдумка, а самая что ни на есть реальная реальность...
Беззаботная и весёлая Мисато успела испытать и повидать в жизни много такого, от чего даже у самых сильных людей могла бы поехать крыша. Но она смогла преодолеть всё это, не сломавшись и не ожесточившись...
— Позже это назовут Вторым Ударом, когда в прессе все наперебой будут сравнивать случившийся катаклизм с гибелью динозавров — Первым Ударом, — продолжала Кацураги. -Но мы-то не динозавры — мы от таких мелочей не вымираем... Меня подобрал спустя неделю после катаклизма какой-то американский военный корабль, идущий в США. Потом доставили в Штаты, затем переправили в Японию, в специальную клинику — это постарались люди, на которых работал мой отец. Они хотели получить от меня хоть какие-нибудь сведения о случившемся, но тщетно — целых два года я вообще не разговаривала. Сказали — тяжёлая психологическая травма. Вот тогда-то я и наобщалась со всеми эти специалистами по чужой психике, да так, что меня от них до сих пор тошнит...
Блин, да она же мои слова почти точь-в-точь повторила!..
— Хотя, нужно признать, кое в чём они мне тогда всё-таки помогли — без их помощи я бы приходила в себя гораздо дольше, — произнесла Мисато.
— Это всё просто ужасно... — невольно поёжился я.
— Я тебе испугала? — виновато спросила Кацураги. — Извини, просто я не хотела, чтобы между нами были какие-то недомолвки...
Эх, Мисато... Ты действительно честна со мной, а вот я не могу отплатить тебе той же монетой... Мне приходится врать, чтобы помочь вам всем...
— Да ничего, и вовсе я не испугался... Почти. Просто не каждый день такое услышишь...
— Это ты верно заметил, — кивнула майор. — Мне про это вообще-то особо болтать нельзя — тайна очень высокого уровня... Но тебе можно.
— Спасибо за оказанное мне доверие, — очень серьёзно произнёс я.
— Не стоит, Синдзи, не стоит... — грустно заметила девушка. — Во многих знаниях — многие печали, и не более...
Боже, как же ты права, Мисато!..
* * *
Проснулся, заложил руки под голову и уставился в уже ставший таким знакомым потолок в своей комнате. Высвободил руку, кинул взгляд на циферблат часов — 12 июня.
Хм... А ведь...
С днём рождёния тебя, Синдзи! Не каждый день исполняется четырнадцать лет, однако! Ну, заодно и меня тоже — не каждый день встречаешь своё второе четырнадцатилетие. И вдобавок нас обоих с Днём России — для японца, живущего в Японии это просто офигеть, какой важный праздник...
А всё-таки хорошо, что вчерашний день мне был зачитан в счёт официальной службы, а выходной перенесли на сегодня...
С криком "Вставай, проклятьем заклеймённый!.." я вскочил с постели, весело пнул одеяло и зашагал на кухню, фальшиво насвистывая "Интернационал".
Мисато на кухне естественно не оказалось — наверняка ещё дрыхла. Нет, вот почему я спокойно обхожусь семью часами сна и при этом прекрасно высыпаюсь, а ей этого мало? И ведь нельзя сказать, что моя жизнь настолько уж легка...
Зато на кухне вместо хозяйки обнаружился Пен-Пен — второй, точнее, третий обитатель этой квартиры.
— Пен-Пеныч, здорово! — жизнерадостно поприветствовал я пингвина.
— Уарк! — степенно кивнул кацурагинский питомец, неторопливо поглощая свою излюбленную консервированную рыбу из миски.
— Ну что, как спячка? Продвигается?
— Уарк... — неопределённо покачал головой Пен-Пен.
— И то дело, — заявил я, готовя себе утренний кофе.
Умнейшая зверюга этот пингвин, прямо-таки нечеловечески. Определённо что-то намудрили наши конторские с этим подопытным. В душ ходит регулярно, да ещё и с полотенцем через плечо, телевизор смотреть обожает (я выяснял — у него в конуре-холодильнике собственный стоит!!!), а главное — никакого от него шума и беспокойства. Что он есть, что его нет — всё едино, от обычного кота и то хаоса на порядок больше. А сейчас Пен-Пен особенно незаметен — лето приближается, и пингвин постоянно норовит впасть в некое подобие спячки. Вот такой у него занятный биологический сбой возник, после всех измывательств и изъятия из привычной среды обитания...
— Аааооууу!..
Нет, это не медведь вышел из тайги, а всего лишь Мисато проснулась и припёрлась на кухню. Вид у заспанного майора презабавный — осоловелый мутный взгляд, всклокоченные волосы, мятая пижама... Такое ощущение, что для Кацураги каждое пробуждение — это нелёгкий труд...
— Утро доброе, командир!
— Угу... Ага... Спасибо...
Что-то бормоча себе под нос и сонно потирая глаза, Мисато протопала к холодильнику и загрохотала банками. С выражением откровенного блаженства достала одну из них, открыла и с наслаждением присосалась к любимому пиву.
Я нахмурился.
— Командир, а ты знаешь, что регулярное потребление даже небольших доз пива очень негативно влияет на организм, особенно женский?
Кацураги пробулькала что-то маловразумительное.
— Морщины появляются, кожа становится тусклой, а волосы сухими и ломкими...
— Синдзи, не нуди...
— Я серьёзно, Мисато.
Ну что? Да, я трезвенник! Хотя и пьющий временами... А иными временами даже сильно пьющий... Но это не мешает мне читать антиалкогольные нотации!
— Ерунда, Синдзи, — отмахнулась девушка, усаживаясь за стол. — Это смотря какое пиво пить...
— Да какое ни пей — всё одно получается. Нет, если пить крепкое, то процесс, конечно же, пойдёт быстрее, я не спорю...
— Да что ты вообще понимаешь в пиве! — возмутилась Мисато. — Я же в основном безалкогольное пью! У меня почти весь холодильник именно им и забит.
— Да какая разница! — возмутился уже я. — Пиво оно и есть пиво, просто безалкогольное ещё и хреновее на вкус...
— Ты-то откуда знаешь, а? — подозрительно нахмурилась Кацураги.
— Отзывы читал, — стандартно отмазался я.
— Читал, он, видите ли... — проворчала девушка. — Да ты вообще знаешь, какое у нас сейчас производство налажено? Лицензии, патенты — все дела! Даже министерство здравоохранения разрешило безалкогольное пиво к употреблению без всяких оговорок!
Я обалдело икнул.
Люди, это чего такое творится-то тут? Самураи совсем что ли с ума посходили?
— Наглое враньё! — авторитетно заявил я. — Быть такого не может!
— Вот же знаток выискался... — проворчала себе под нос майор. — Ведь наверняка что-то мельком где-то слышал, а ещё спорит... Пивом-то никого застрелить или взорвать нельзя — чего тебе им интересоваться... Вот отзывы ты, значит, читал. А что на банках пишут — видел?
— Ну, не видел. И что?
— А ты почитай, — ехидно предложила Кацураги, протягивая мне банку. — Тем более, что там должно быть написано про патент твоих любимых русских, у которых эту марку и купили...
А вот здесь я уже совершенно серьёзно задумался о психической вменяемости моего командира. Чтобы наши, да сделали пиво, способное серьёзно потеснить своих японских конкурентов? Ага, щазз... А "Асахи" и "Саппоро" (прим. марки японского пива), значит, идут лесом, да? Ну-ну...
— Сейчас мы почитаем, что тут написано... — скептически проворчал я, хватая банку. -Наверняка ведь просто что-то не так прочитала или поняла...
— Ну-ну, дерзай, лейтенант...
Сейчас... Сейчас всё будет... Так, марка, производитель, место производства... Нет, не то, всё не то... Так. "Рекомендовано министерством здравоохранения Японии к употреблению, как не содержащее вредных веществ..." С ума сошли?! Им что так нужны деньги, что они решили нажиться на акцизах?! Бред — не может быть такого, потому что такого не может быть никогда... Так, дальше, дальше... Хм. И правда — изготовлено по лицензии ЗАО "Красный рассвет", Россия, Приморский край... Безумные японцы! Своего им пива не хватало, за наш самогон взялись!.. Градусы, где градусы? Сколько тут — больше или всё же меньше пятнадцати?..
