— Магия! — коротко ответила Стэлла, она стиснула кулаки и неотрывно смотрела на драконов, было похоже, что Рамана проигрывает этот бой. Но вид бронзового дракона говорил, что он собирается драться до конца, даже если это будет его смерть. Серый, видно, так и решил, он победно заревел, собираясь нанести бронзовому удар, возможно последний для того. Но его рёв внезапно оборвался, серый дёрнулся, будто его сильно ударили по спине. Его ударил снежно-белый дракон, появившийся прямо за спиной серого, ударил в спину, нисколько не заморачиваясь тем, что это не по-рыцарски. Ударил так, что серый не только прекратил свой рёв, но его ещё и бросило вперёд, прямо на бронзового, чем тот не преминул воспользоваться, ударив серого. Ударил не огнём и не магией, а когтями. Просто и бесхитростно — когтями, не по бронированному корпусу, а по крылу. Ударил, ломая это крыло. Ударил и отскочил. А снежно-белый добавил чем-то вроде пламени, только это пламя было таким же белым, как и дракон, его создавший. Бронзовый, воспользовавшись тем, что серый снова несколько мгновений находился в шоке, подскочил и сломал второе крыло. Несмотря на сломанные, обвисшие крылья, серый держался в воздухе. Он, придя в себя, огненными ударами отбросил и бронзового, и снежно-белого дракона в стороны. Те закружили вокруг него, а серый, уже не думая о нападении, вертелся на месте, стараясь не подпустить противников близко.

Люди, наблюдавшие этот бой, затаили дыхание, а когда, казалось, бронзового дракона уже ничто не спасёт, выразили свои чувства горестными криками. Когда же появился его снежно-белый союзник и напал на серого, приветствовали того радостными возгласами, а сейчас снова молча наблюдали за боем. Серый хоть и получил несколько сильных ударов и был ранен, но всё равно представлял опасность, несколько раз нанося довольно-таки ощутимые удары атаковавшим его драконам. Бронзовый и снежно-белый разошлись в стороны, собираясь атаковать серого с разных направлений, но почему-то медлили. А серый вдруг стал терять свои очертания, его контур стал, словно, размываться, он явно воспользовался оплошностью своих противников.

— Уходит! Он сейчас прыгнет в межпространство и уйдёт! — скрипнула зубами черноволосая волшебница.

— Леди Стэлла. Куда он уйдёт? Как он сможет, его же эти два дракона... — начал адмирал Мавиланни, но был прерван и оглушен. Оглушён не только он, а и все, кто наблюдал за боем драконов. Оглушительный визг издавали два золотистых дракончика, появившихся, как и снежно-белый дракон, будто ниоткуда, но в непосредственной близости от серого гиганта. Они не только визжали, но и ударили серого таким же белым пламенем, как бил снежно-белый дракон. Это пламя было обжигающе холодным. Холод почувствовали люди, стоящие довольно далеко от места схватки. Визг дракончиков словно послужил сигналом для бронзового и снежно-белого — те бросились на серого. Снежно-белый при этом ещё и ударил серого таким же ледяным пламенем, как и золотистые дракончики. Все четыре дракона вцепились в серого с разных сторон, словно собираясь его разорвать. Серый заревел, все пять драконов то появлялись, то исчезали, как будто мерцая, потом пропали окончательно.

— Всё! — сказала Стэлла. — Адмирал! Продолжайте зачистку! Мы победили!

— Леди, как вы это определили? Драконы же пропали! Но они могут вернуться!

— Адмирал, они вернутся, только вернутся наши драконы! — Стэлла выделила голосом слово "наши". — А те драконы, против которых они дрались, уже не вернутся. Никогда!

— Леди, но окуда вы это знаете? — спросил один из офицеров штаба адмирала Мавиланни.

— Я не просто магиня, я магистр. И потом Рамана, всадница бронзового дракона, моя подруга. Так что, я знаю, что они вернутся! — усмехнулась черноволосая волшебница, она-то знала, что Рамана и есть бронзовый дракон, а не его всадница, но зачем это знать другим?

Каратэш был хорошим бойцом, можно сказать, Воином с большой буквы. Он сразу понял, куда попал, поэтому не тратил силы на бесполезное рычание, тем более на рёв. Он молча отбивался, стараясь вырваться из когтей четырёх драконов и из их магических захватов. Делал он это очень яростно и умело. Посчитав, что Рамана — самый опытный и умелый боец в этой компании, первый удар он нанёс ей. Рамана отлетела с поломанным вторым крылом и застыла на белом снегу бесформенной кучкой. Золотистые дракончики, увидев произошедшее, снова завизжали, что было немыслимо и просто смертельно опасно в этом месте. Ведь для этого надо вдохнуть, а сделав здесь вдох, впускаешь в себя ледяную пустоту, а уж она никого не выпускает из своих объятий. Визг золотистых дракончиков так удивил серого гиганта, что тот потерял пару мгновений, а золотистые да и снежно-белый стали бить Каратэша ледяными иглами, — вот их-то люди, наблюдавшие за боем драконов в небе Гран-Приора, принимали за ледяное пламя. Эти удары не дали серому вырваться из магических захватов и уйти в межпространство. Но всех усилий трёх драконов было недостаточно для победы, серый держался.

— Инед! — отчаянно закричала Листик. Дерущихся накрыло белое облако. Для Каратэша ледяное и колючее, проникающее везде и всё заполняющее. Каратэш увидел огромные глаза, насмешливо на него смотрящие, и сознание серого дракона угасло.

— Уф! — Вытерла воображаемый пот Милисента. — Силён бродяга! Был!

— А почему бродяга? — спросила Листик. — Он же не бродяжничал? Так почему бродяга?

— Ну, забрёл же к нам в Геллу, значит — бродяга! — нашлась Милисента и добавила: — Вообще-то это так говорят, к реальному бродяжничеству это отношения...

— Рамана! — закричала Листик, она увидела неподвижно лежащую бронзовую и бросилась к ней. Рамана знала, куда надо тащить Каратэша, но она и сама была дракланом, поэтому Айсгор был враждебен и для неё: она хорошо понимала, что произойдёт, если сделать вдох. Но сдерживаться уже не было сил, да и во время боя с серым драконом она получила очень серьёзные раны. Пока шёл бой, Рамана держалась, а теперь она поняла, что эти раны шансов выжить ей не оставляют. Бронзовый дракон открыла глаза и произнесла:

— Будь счастлива, Листик! — Потом подняла глаза на возвышающегося над всеми ледяного дракона, встретилась с огромными глазами древней и могучей сущности и кивнула: — Я готова, забирай.

— Тётя Рамана! — Листик обняла бронзового дракона и заплакала.

— Вот так вот сразу и забирай? А что мне за это будет? — ворчливо произнесла древняя и могучая сущность.

— Инед! — произнесла со слезами на глазах Листик. — Ты же могучий! Ты всё можешь! Ты же знаешь как!

— Ага! — ответил огромный ледяной дракон. — Всего даже я не могу, вообще-то я могу очень мало. Знаю я, действительно, много. Но чем больше знаю, тем больше понимаю, насколько мало я могу. Но тут, что ж, будем заниматься селекцией дальше!

Бронзового дракона окутало облако такого же белого снега, как и Каратэша до этого. Когда облако рассеялось, Рамана уже не лежала, а сидела, глубоко дыша. Сделав пару вдохов, она недоумённо спросила, ни к кому не обращаясь:

— Но как? Почему?

— Добро пожаловать в наш клуб, клуб ледяных драконов! — насмешливо произнёс ледяной дракон. — Теперь ты, леди Рамана, тоже ледяной дракон, такой же, как и эти три юные леди. Мне было скучно, вот я и решил вывести новый вид драконов. И нисколько об этом не жалею! Ты, Рамана, теперь тоже можешь, как Листик, Милисента и эта неблагодарная, — Инед кивнул в сторону белоснежного дракона, а та, нисколько не смущаясь, возразила:

— Так они же жмут! И не по моде пошиты!

— Так что же является более главным — то, что жмут, или то, что не по моде пошиты? — Ледяной дракон обличающе наставил на белоснежного дракона палец и покачал им. — Прежде чем отказываться, надень эти сапоги! Надень перед превращением в дракона!

— А что будет? — поинтересовалась Листик, она уже не плакала, она ощупала Раману и успокоилась, удовлетворённая осмотром.

— Увидите! — усмехнулся Инед. Листик посмотрела на Саманту таким взглядом, будто собиралась тут же натянуть на неё эти пресловутые сапоги, да и Милисенте стало любопытно, она тоже вопросительно уставилась на смутившегося снежно-белого дракона. Саманта надулась и сделала вид, что это всё к ней совсем не относится. Рамана, не принявшая участие в этом переглядывании, внимательно себя изучала. Все её раны исчезли, она чувствовала себя превосходно, и это в ледяном мире — смертельном для всего живого. Ледяной дракон, умудрившийся наблюдать за всеми драконами одновременно, ехидно улыбался. Рамана решилась и спросила:

— О великий Владыка мира Айсгор! Не снизойдёте ли вы, чтоб объяснить мне, что вы подразумевали под вашими, наполненными величайшей мудростью, словами, которые остались для меня непонятными...

— Эк загнула, сразу и не поймёшь, — совсем несолидно захихикал великий Владыка мира Айсгор. — Ты ещё забыла сказать, что-то типа — "меня ничтожную", или развеять моё скудоумие.

Захихикали Листик и Милисета, переставшие сверлить вопросительными взглядами Саманту. Они перенесли своё внимание на всегда уверенную в себе, а теперь смутившуюся и растерявшуюся Раману.

— Я, конечно, не Творец, но тоже кое-что могу, — продолжая ехидно улыбаться, сказал ледяной дракон. — Первой была Листик, я немножко перестроил её организм и сущность. Она получила возможность управлять стихией Холода, не холодом или морозом, а именно стихией Холода. Эти ледяные иглы именно от этих её способностей. Но она и так была дракланом, драконом-оборотнем...

— Я не оборотень! Просто у меня две ипостаси! — возмутилась изумрудно-золотистый дракончик.

— Две ипостаси? Разве? В снежную кошку превратиться слабо? А? — фыркнул ледяной дракон.

— Это мне-то слабо?! — обиженно мяукнула белая кошка, размерами с тигра.

— Вот! Так сколько у тебя таких ипостасей, а? — удовлетворённо заметил гигантский дракон. Он ткнул пальцем в растерявшуюся кошку. — Листик сама по себе уникум, её пластичность не знает границ. Поэтому вторым моим экспериментом стала эта неблагодарная из рода хуманов. У неё никогда не было шансов стать драконом, даже при наличии драконьей крови, её было слишком мало...

— А третьим стала я? Так? — прищурился золотисто-изумрудный дракончик. Владыка Айсгора кивнул:

— Да, именно ты. Пробуждение твоей сути дракона произошло без моего вмешательства, но при этом у тебя открылись такие же уникальные способности, как и у Листика. А ну-ка, мяукни!

— Мяу! — Появилась вторая белая кошка. А ледяной дракон удовлетворённо кивнул:

— Вот и я о том же. Мало того, эта их способность, которой обладают только высшие существа — свободно ориентироваться в Ульме, присуща лишь...

— Где? — мяукнула белая кошка.

— Ты называешь это — межпространство, — ледяной дракон протянул свою лапу и подхватил меньшую белую кошку, та мурлыкнула и улеглась у него на ладони. Гигантский дракон осторожно погладил кошку своим огромным пальцем, та заурчала. Остальные два дракона и вторая кошка могли бы поклясться, что дракон улыбался!

Рамана, в которой проснулся дух исследовательницы, спросила:

— А четвёртым опытом стала я? Да? Согласна, сравнить изменения, происходящие с существами, имеющими разную организацию, но обладающими определёнными общими признаками, довольно интересно. Но я так понимаю, что лабораторный журнал вы не ведёте, поэтому моя нижайшая просьба удовлетворить моё любопытство удовлетворена не будет?

Ледяной дракон захохотал, так что подпрыгивающая на его ладони кошка выгнула спину и возмущённо зашипела. А дракон, отсмеявшись, ответил:

— Да, не веду. Зачем вести какие-то записи мне? Я обладаю абсолютной памятью. Но ознакомиться? Почему бы и нет?

Белое облачко на мгновение окутало Раману. Когда оно исчезло, появился полностью погружённый то ли в себя, то ли ещё куда-то бронзовый дракон. Сидяшая в позе мыслителя Рамана, казалось, что-то рассматривает, при этом время от времени отрешённо хмыкает:

— Хм... Вот как? Интересно... Вот здесь перенастроил... А это изменил! Как это удалось? А вот тут... Хм...

За ней с интересом наблюдали, но Рамана, казалось, ничего вокруг не замечала, настолько она была погружена в изучение того, что открыл ей Владыка Айсгора. Но вдруг она поперхнулась и подняла ошалелый взгляд на гигантского дракона, который игрался с кошкой, прыгавшей у него на ладони.

— Это получается, что вы изменили... — произнесла Рамана.

— Ага! — ответил ледяной дракон, не отрываясь от своего занятия. — Попробуй!

Бронзовый дракон исчез, белая кошка превратилась в изумрудно-золотистого дракончика и обеспокоенно спросила:

— Куда это она?! Она же без амулета! Она заблудится!

— Нет, не заблудится! — ответил ледяной дракон. — Она теперь может ходить по Ульму так же, как и ты или Милисента. Да и Саманта тоже может.

— Вот здорово! Инед, ты молодец! — закричала Листик и, подпрыгнув, чмокнула ледяного дракона, это выглядело довольно забавно, золотистый дракончик был в несколько раз меньше головы ледяного дракона. Эту сцену застала появившаяся Рамана. А Листик, подпрыгнув к уху ледяного дракона, что-то зашептала.

— Намёк понял, — кивнул дракон и исчез. На краю площадки, где топтались драконы, появился накрытый стол. Высокий, атлетически сложенный юноша в белой тунике сделал приглашающий жест: — Прошу!

На один из стульев, стоящих вокруг стола, тотчас же плюхнулась рыжая девочка. Рядом с ней примостилась девушка с пшеничными волосами, а вот две других — бронзововолосая и русоволосая — нерешительно застыли, все девушки были обнажены. Но если первых двух это нисколько не смутило, то две вторые растерялись. Вернее, растерялась девушка с русыми волосами, бронзововолосая просто хотела что-то спросить у Владыки Айсгора. Тот усмехнулся, и на девушках появились такие же белоснежные туники, как и у него.

— Инедириазим, это моё имя, — представился юноша, и, кивнув в сторону Листика и Милисенты, добавил: — Для друзей просто Инед. Вы тоже можете меня так называть, как мои творения, пусть даже частично, имеете право, вернее, я вам даю такое право.

— Но это как-то не вяжется с вашим образом жестокого тирана, — заметила Саманта. — Не вписывается в образ, о котором мне рассказывала Рамана.

Инед укоризненно посмотрел на бронзововолосую девушку и ответил:

— Владыка такого мира должен быть суровым, заметь, суровым! Это с жестокостью имеет очень мало общего, может, где-то рядом, но не одно и то же. Потом, мне скучно, вот я и затеял этот эксперимент, а, как сказал один мудрец: — "Мы в ответе за тех, кого сотворили".

— Приручили, — поправила Рамана.

— Не важно, суть вы уловили. — Улыбнулся Инед. — Теперь я за вас в ответе, в некотором роде. А требовать рабского поклонения от таких свободолюбивых существ как вы, согласитесь, глупо. Проще установить дружеские отношения.