Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ждать было нельзя, — начал Курт, и она строго оборвала:
— Вы должны были ждать. Поправь, если я ошибаюсь, но мне кажется — никто из вас не пошел бы на это, если б на моем месте был кто-то другой. Ты не пошел бы. Ты не стал бы ввязываться в рискованное дело, фактически не имеющее шансов на успех, если бы не личные причины... 'Ни жен, ни детей, ни возлюбленных' — помнишь? 'Это безопасно, рационально, не мешает работать и думать, не приводит к срывам и провалам'. А еще — 'Proximus sum egomet mihi'[217]... Помнишь, кто все это мне говорил?
— Не стану спорить с тем, — через силу согласился Курт, — что вся эта затея и впрямь была рискованной, однако нашим действиям есть вполне четкое логическое оправдание. Во-первых, ты агент, обладающий не просто важной — секретной информацией. И как знать, что там могло произойти. Если тебе станет от этого легче, идя в этот замок, мы готовились и к тому, что придется не вытаскивать тебя оттуда, а, напротив, оставить там навсегда. Если бы Арвид задумался над тем, что какая-то девица не удивилась появлению стрига в ее покоях, что она схватилась за оружие вместо того, чтобы упасть в обморок — он понял бы, что с тобой что-то нечисто, и спросил бы, что. А ты — не смогла бы не ответить. Вот тебе первая, самая важная причина. Тебя не должно было быть в замке, не должно быть вообще или не должно быть живой. И еще одно: мы сохранили фогта. Ведь вероятность того, что зондергруппа попросту уложила бы его вместе с прочими, гораздо выше, чем надежда на то, что — арестовала бы. А кроме того, мы взяли двух стригов живыми; этого те парни не сделали б уж точно.
— Да, — согласилась Адельхайда с улыбкой. — Все это можно сказать руководству; и ты скажешь, не сомневаюсь. И это будет неплохим оправданием вашим действиям. Вот только возразить твоим словам несложно. Тот факт, что два стрига попались живыми — случайность, и вашей целью это не было. О том, что фон Люфтенхаймер подвержен в некотором роде исцелению, что его можно сохранить для дальнейшей государственной службы — никто и не подозревал; уж вы не знали об этом точно. А что до меня... Зондергруппа была на подходе. Даже если бы она явилась на следующий день, если б при этом я выложила Арвиду все известные мне тайны, если б и мое полное подчинение свершилось бы к тому времени... Эти ребята зачистили бы замок, и в живых никого бы не осталось, и все тайны остались бы тайнами. Все проблемы были вполне решаемы и без вашего вмешательства.
— Мы сохранили ценного агента. Не факт, что этот агент остался бы в живых в случае штурма.
— А о другом факте вы не задумались? Ведь вы явственней некуда дали понять Арвиду, что он раскрыт. Вообрази, что нам таки удалось бы уйти через тот ход в часовне, а он остался — живой и здоровый. Что зондергруппа не пришла утром — что задержалась, и штурма не было...
— Медяк ей тогда цена, — буркнул Курт и, вздохнув, отмахнулся: — Я понял тебя. Но Арвид не ушел бы. Primo, он и понятия не имел, что зондергруппа по его душу уже в пути. Ну, а secundo — мы слишком крепко его привязали. Ведь он всерьез загорелся идеей моего обращения; а, без ложной скромности придется заметить, мне подобных он не видел — судя по реакции его птенца, до сих пор перед его давлением никто не мог устоять.
— Да, — передернувшись, точно от холода, проронила Адельхайда. — Ты смог... А меня он подчинил за мгновение.
— Зато ты успела ранить одного из них, — утешил Курт. — Кстати, кого?
— Самого.
— Вот, — наставительно кивнул он. — А когда на меня напал птенец, я едва успел понять, что происходит... Однако — я Арвида заинтересовал. Найти же меня после моего побега и таки совершить то, что намеревался — это было бы делом принципа. Вот одна причина, по которой он не покинул бы этих мест. А вторая — Александер так и остался не отведавшим мести, мало того, он перебил его слуг и почти всех оставшихся птенцов. Мало того, тот, кого он счел ни на что не способным и слабым, сумел подчинить его слугу — того, в темнице, и, пусть на время, перехватить контроль над слугой другим. Я разумею фогта. Никуда бы он не делся.
— Победителей не судят, — отозвалась Адельхайда со вздохом. — Это единственное ваше оправдание перед руководством. Вы получили слишком многое, чтобы наложить на вас серьезное взыскание, однако... Однако, Курт, это было глупо. Я почти не удивляюсь действиям Александера, но от тебя я подобного не ждала.
— Я сам не ждал, — выговорил Курт с принужденной улыбкой. — Воистину женщина — орудие Дьявола.
— 'Ни жен, ни детей, ни возлюбленных'...
— Теперь уж точно, — уверенно согласился он. — В этот раз нам повезло, но удача табуном не ходит. Если тебя снова утащит стриг или огнедышащий дракон — оставлю на съедение. Тебе стало легче?
— О, да, — усмехнулась Адельхайда, передернувшись. — Гораздо.
— И все-таки мы с Александером сделали то, что никакая зондергруппа не сумела бы.
— И все-таки это было глупо.
— А люди часто делают глупости, когда... — начал Курт и, запнувшись, неловко кашлянул, зачем-то посмотрев в распахнутое окно. — Да... — неопределенно произнес он, не глядя на собеседницу. — Когда теперь уедешь из Ульма?
— До конца дознания я уж точно останусь, — словно не заметив его оговорки, ответила Адельхайда. — Во-первых, я замешана в деле как свидетельница и потерпевшая. Если я уеду до окончания расследования, могут задуматься над тем, кто мне дал такое право и почему. Во-вторых, как агент Его Величества я обязана остаться и наблюдать, дабы после отчитаться пред его светлыми очами. Он мне не простит, если что-то я оставлю без внимания, что-то не учту или не узнаю. Я тут императорские глаза и уши.
— Ты уже отправила отчет о произошедшем?
— Скоро здесь будут императорские войска, — кивнула она. — Как принято выражаться в таких случаях — 'ограниченный контингент'.
— Ограниченный — чем?
— Думаю, фантазией Императора, — пожала плечами Адельхайда. — К счастью, она у него чрезвычайно развита.
— Это обнадеживает... Надеюсь, Александер тоже ушами не хлопал, и конгрегатские силы тоже прибудут вскоре. Надеюсь, прежде императорских. Ничего плохого не хочу сказать о славных воинах нашего славного правителя, однако застолбить территорию хотелось бы первыми; кроме того, на аресте и допросах мои познания заканчиваются. Что и с кем делать дальше, мне должны указать сверху, дабы после не выяснилось, что я обратил в пепел какие-то важные планы и упования.
— Уже говорил с кем-то из арестованных? Что-нибудь узнал?
— Шутишь, — отметил Курт. — Я только проснулся. Для начала хотел убедиться в том, что вы оба в порядке, и поддержка запрошена. Выйдя от тебя, зайду к Александеру, выясню, отослал ли он одного из своих почтовиков, и тогда уже со спокойной душой займусь делом.
— Значит, у меня есть еще время для отдыха, — вздохнула она, сползая на подушку головой. — Все еще не могу отойти. Головокружение, слабость... А ты на ногах. И впрямь, о твоей выносливости не напрасно ходят легенды.
— Попросту у меня выбора нет, — покривился он. — Хотя я с превеликим удовольствием повалялся бы в постели тоже.
— Все зависит от желания, — улыбнулась та. — Найди способ добраться до этой постели.
— Я добрался до тебя в замке, заполоненном вооруженными людьми и стригами. Думаю, в комнату в гостинице я уж как-нибудь попаду.
— Нужно ли это, — посерьезнела Адельхайда, и Курт передернул плечами:
— Все возможные глупости уже совершены. Все ошибки, какие только мыслимы, сделаны. Чего опасаться теперь?.. А кроме прочего, как насчет многими веками практики учрежденного вознаграждения победителю?
— Бестактный, бессердечный, меркантильный, корыстный вымогатель.
— У женщин весьма странная манера говорить 'да', — улыбнулся Курт, поднявшись, и отступил к двери. — Отдыхай. Силы тебе в любом случае еще понадобятся. Я еще вернусь — для продолжения допроса.
На его сумку, перевешенную через плечо, владелец 'Моргенрота' взглянул мельком, ничего не спросив, но явно задумавшись над тем, откуда и почему она вдруг взялась, и не задумал ли майстер инквизитор начать конфискацию личных вещей госпожи графини; или, быть может, обрел от нее некое подношение, в просторечии именуемое взяткой. Курт вышел на улицу неспешно, сейчас жалея о том, что не отправился на свой обход верхом — вопреки дифирамбам, спетым ему Адельхайдой, ощущал он себя все же слегка разбитым и усталым, и голова, случалось, начинала кружиться слабо, но всегда неожиданно и противно.
От гостиницы он успел отойти на десяток шагов, остановившись чуть в стороне от запруженной людьми середины улицы и глядя на четверых носильщиков, с натугой ступающих мимо; в носилках покачивалось хорошо знакомое лицо Вильгельма Штюбинга. Мгновение помедлив, Курт развернулся и зашагал обратно, вновь переступив порог 'Моргенрота'.
— Графиня фон Рихтхофен снова снимает половину этажа, — предположил он, не дав растерянному хозяину сказать ни слова. — Верно?
— Да, майстер... — начал владелец, и Курт кивнул наверх:
— Вторая половина свободна?
— Свободна, майстер инквизитор, — напряженно подтвердил тот.
— Отлично, — удовлетворенно кивнул он. — В таком случае — ее займу я.
— Что, простите? — оторопело обронил хозяин и, спохватившись, поправился: — В том смысле... Сколько комнат?
— Все. Ну, — подбодрил Курт, когда тот замялся, — не стесняйтесь. Задайте вопрос, который вертится у вас на языке — 'могу ли я себе это позволить'. А впрочем, не надо, я отвечу сразу. Разумеется, не могу. Счет за услуги перешлите Вильгельму Штюбингу. Вы наверняка его знаете, это член вашего городского совета.
— А господину Штюбингу известно об этом? — осторожно уточнил владеделц, и Курт усмехнулся:
— Господин Штюбинг как член рата должен знать, чем карается невозвращение долгов, посему проблем с оплатой не возникнет, уж поверьте... Я поднимусь переодеться, а когда вернусь через час-другой, эта моя одежда должна быть отчищена. Надеюсь, к тому времени будет готов также и обед.
Обед готов был, и, судя по тому, что владелец ни словом более не обмолвился о деньгах, господин ратман о своем долге не забыл. От обеда, однако, майстер инквизитор отказался, повергши хозяина в состояние оскорбленного stupor'а; приготовленная снедь расточала дивные ароматы, однако сейчас, навестив фон Вегерхофа и убедившись в том, что голубь со срочным вызовом представителей Конгрегации отправлен еще вчера, голода Курт не испытывал. Стриг, как обычно, был застигнут за поглощением очередного кулинарного изыска, коим, как обычно, попотчевал и своего гостя. Обсуждать произошедшее в замке тот явно не желал, всячески обходя эту тему и уводя разговор, когда минувшие события поминал гость, и он оставил свои попытки, поведению фон Вегерхофа, в общем, не удивившись.
Задерживаться в 'Моргенроте' он не стал — оставив большую часть вещей в одной из огромных, как дворцовая площадь, комнат, с изрядно полегчавшей сумкой Курт вновь направился к ратуше, проделав обратный путь под все тем же дождем из разнокалиберных взглядов разношерстной толпы. У самого магистратского прибежища толпа была куда реже, с переменным успехом маскируясь под всего лишь проходящих мимо, и человека, который уверенно зашагал прямо к нему, Курт выделил из этого скопища сразу, остановившись и подождав, пока приблизится молодой парень при оружии, в узнаваемом за милю сером плаще тевтонского оруженосца поверх кольчуги.
— Майстер инквизитор Курт Гессе? — уточнил тот, поприветствовав, и, получив подтверждение, пояснил: — Я послан к вам, чтобы передать просьбу моего господина. Он хотел бы с вами встретиться, для чего просит вас, если возможно, придти в гостиницу, где он остановился.
— Доходчиво, — кивнул он, — однако мне хотелось бы знать, для чего, и о чем пойдет разговор. Я, видите ли, в эти дни человек довольно занятой.
— Разговор имеет отношение к вашему делу... Простите, но это все. Сам я ничего не знаю, а большего мне сказано не было, лишь это.
— Имя этого рыцаря, — потребовал Курт. — Я не хотел бы идти неведомо куда неведомо к кому; при моей должности это обыкновенно ничем хорошим не кончается.
— Разумеется, — согласился оруженосец несколько торопливо, — это моя оплошность, майстер инквизитор. Его имя Раймунд фон Зиккинген. Он готов явиться и сюда, если вы не пожелаете придти к нему на встречу, но полагает, что и ему, и вам, и делу более будет на пользу, если вы примете его предложение. Мне велено возвратиться с ответом, посему, если вам нужно время, чтобы подумать...
— Нет, мне не надо думать, — не дослушав, возразил Курт уверенно. — Как называется его гостиница?
— 'Лиса и Гусь', — отозвался посланец, и он невольно усмехнулся:
— Хм, зато честно... Я приду. Когда и к которому часу?
— Это было велено оставить на ваше усмотрение, майстер инквизитор, мой господин готов принять любое ваше предложение.
— Тогда сегодня, пока я еще не погряз в делах совершенно и могу найти на это время. Через два часа.
— Я передам, — кивнул оруженосец, чуть склонив голову и отступив. — Он спустится к вам в трапезный зал, майстер инквизитор.
— Это скверная идея, — поморщился шарфюрер, которому было велено искать некоего Раймунда фон Зиккингена в случае, если Курт не вернется в ратушу. — Идея пакостная и пахнущая дурно.
— Красноречиво, — отметил он. — Однако я сомневаюсь, что мне что-то угрожает. Такие встречи в моей практике уже происходили: как правило, с них я возвращаюсь с важной информацией, каковую иначе получить невозможно. Попросту некоторые люди не желают оглашать свое причастие к некоторым делам.
— Наверняка потому, что тогда им легче будет скрыться, бросив за столом в трактире ваш труп.
— А для вас, Келлер, — усмехнулся Курт, — все делятся лишь на два вида? На тех, кто служит в Конгрегации, и тех, кто желает ей немедленной погибели?
— Или медленной. Еще хуже. Оружие возьмите.
— Непременно.
— Ваш меч, кстати сказать, — уже вслед ему добавил Келлер, и Курт остановился, обернувшись. — Сегодня мой парень прибыл с первым отчетом по обыску замка; они нашли ваш меч в одной из комнат.
— Уверены, что мой?
— Герб на навершии рукояти — три пучка ивовых розог на зеленом поле, крест в верхнем правом углу...
— Мой, — согласился он. — Спасибо.
— Судя по всему, кинжалы, висящие на его гарде, также ваши. Можете забрать, оружие я сложил в комнате, которую вы заняли.
— Кстати, занял я также пол-этажа в одной из местных гостиниц, — упомянул Курт, уже уходя к лестнице. — 'Моргенрот'. Если меня долго не будет здесь, прежде чем поднимать панику и крошить ульмцев в капусту, удостоверьтесь, что я не сплю на мягкой постели в удобной тихой комнате.
— По соседству с той графинькой? — уточнил Келлер, и он строго возразил:
— По соседству с пострадавшей.
— Ну-ну, — хмыкнул шарфюрер, тут же посерьезнев. — Парни спрашивают — что трупы в замке? Через денек начнут попахивать.
— Закопать, — распорядился Курт. — Личные вещи сложить в отдельной комнате, если что важное и необычное — галопом ко мне посыльного. А сами тела — зарыть. Позовите на подмогу местного священника, пусть освятит землю где-нибудь в стороне от города...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |