Свинцом и фосфором: Страж империи

— Ага... До следующей сирены.

— Если для вас сирена стала проблемой — то что говорить за одержимых в таком случае? Привыкайте, что вам придется выполнять задачи в условиях, когда против вас абсолютно все.

В обед появились хорошие новости: курсант, угодивший в психушку после 'кошмарилки', пришел в норму, доктора заверили, что его психика вполне стабильна и поставили ему 'годен'. Что ж, посмотрим, выдержит ли его психика ночную сирену.

* * *

На следующий день, как только я встал с кровати, зазвонил телефон.

— Алло?

— Доброго денька, — послышался в трубке неторопливый голос. — Меня зовут Вильгельм Потоцкий, а вы, я полагаю, Терновский, да?

— Угу. Чему обязан вашим звонком?

— Я насчет 'кишкодеров' звоню.

— Вы нашли способ их закупить?

— Закупить? Нет, я не торговец, я промышленник. Владелец второго по мощности предприятия, выпускающего стрелковое вооружение. Концерн 'ППТ'.

Хм, 'ППТ'... Интересно, интересно...

— И что там с 'кишкодерами'?

— Вы говорили министру Сабурову, что в рейховских 'Стахльверках' многое принесено в жертву снижению себестоимости. Вот я и интересуюсь, как их, по-вашему, можно улучшить?

— Вроде граф говорил, что на свое производство пока нет финансов? — уточнил я.

— Да, я знаю... Ну, деньги такое дело, сегодня нету, завтра есть, а порой и наоборот... Как говорится в нашей рекламе, выбирайте 'ППТ': если вам нечем платить охранникам — они уйдут, а наш ствол, однажды купленный, останется с вами до гроба! — собеседник хохотнул своей не очень смешной шутке и вернулся в конструктивное русло беседы: — в общем, деньги деньгами, но я бы не стал вторым оружейником всего Северного Альянса, если б не любил свое ремесло.

— Хм... Вы предлагаете мне приехать к вам с моим 'кишкодером'? Чертежи снять, все такое? В принципе, если это недалеко и пришлете машину...

— Да это ни к чему, у меня свой 'кишкодер' есть. Даже два — первая модель тоже. В моей коллекции, хе-хе, есть почти все стреляющее, от Урала и до Пиреней, как вы сказали. Я просто пришлю к вам инженера, и вы ему растолкуете, как можно улучшить его... под ваши задачи и специфику применения.

Хм... Итак, Потоцкий знает о том, что говорится в кабинете министра обороны. Видимо, накоротке с ним.

— Замечательно, присылайте.

Мы пожелали друг другу хорошего дня, Потоцкий отключился, а я позвонил Арнстрему и предупредил о визите инженера из 'ППТ'.

Инженер приехал к обеду на служебном автомобиле с логотипом концерна 'ППТ' на борту. Вопреки моим ожиданиям, из салона выбрался дебелый парень лет тридцати, в очках, правда, но во всем остальном он совсем никак не походил на яйцеголового изобретателя.

— Здравствуйте, мне нужно к начальнику, — сказал он, — я из 'ППК'.

— Здравствуйте, это я и есть, — улыбнулся я.

— М-м-м... Я себе вас постарше представлял.

Я улыбаюсь в ответ:

— Взаимно. Я ожидал яйцеголового задохлика.

Рукопожатие у него оказалось предсказуемо крепким.

— Проголодались с дороги?

— Есть такое дело.

Я отвел его в столовую, заодно и сам пообедал в хорошей компании.

Инженера звали Рихард, и родом он происходил из рабочих. Мать — куховарка на вспомогательном заводе 'ППТ', отец всю жизнь проработал там же, в цехе по обработке металла, вначале рабочим, потом мастером. Рихард поначалу пошел по стопам отца, затем способного парня заметили, так он оказался в университете, обучение оплатил концерн. В итоге Рихард попал в инженерно-технический отдел, откуда его вскоре перевели в конструкторский.

После обеда я пригласил его в комнату совещаний и принес из своего кабинета 'кишкодер'.

— Что ж, Рихард, приступим. Итак, первый критический недостаток второй модели — ее ствол. А точнее, тот факт, что он служит также для крепления клинка, и при сильном ударе банально гнется.

Инженер удивленно приподнял брови:

— Серьезно? В них используется ствол от тяжелого пулемета, принятого на вооружение Рейха, и...

— Обточенный ствол, Рихард, обточенный. Причем для облегчения веса не только ребра жесткости стачиваются, но и сам ствол делается тоньше. Перед вами — 'кишкодер', который раньше был у моего товарища, но я взял его, когда остался в Зоне, в качестве запасного. А 'мой' сейчас лежит там, в серой пыли, потому что я его согнул. И я сейчас жив только потому, что у меня в схроне лежал запасной и сам схрон был близко.

— Да уж, — понимающе кивнул Рихард. — Конструкция не была рассчитана на вашу силу удара...

— А моя сила тут ни при чем. Я так понимаю, имя Радовида Радонича вам ничего не говорит?

— Нет. Кто это?

— Сербский солдат, печально известный тем, что сумел 'кишкодером' отбиться от экземпляра Порчи весом в полторы тонны. Его 'кишкодер' был заряжен фугасными зарядами, стрелять в упор означало самоубийство. Радонич сумел разделать громадную тушу, подрубив ей ноги и отбившись от щупалец, но через десять секунд после этого подвига он погиб, выстрелив в другую тварь. Фугасный заряд взорвался в погнутом стволе. Прошу заметить: Радонич даже не был эстэошником, просто обычный солдат крупного телосложения, чьи силы умножила безысходность.

Рихард кивнул и провел пальцем по клинку:

— Понятно, конструкцию надо как-то укреплять... Кстати, гляжу, что сталь клинка... так себе. Штамповка, а закалка у штамповки наверняка посредственная.

— И плевать. Статистически, боец СТО применяет 'кишкодер' или любое другое оружие со штыком в рукопашной схватке не более одного раза в жизни, даже если сумел выжить после этого. Аэций Красс был первым в истории СТО, кто вступал в рукопашный бой не раз, а именно — аж три. Я — второй такой 'уникум'. Потому главное требование заключается в том, чтобы после удара клинком боец мог продолжить стрелять. А качество клинка — как раз то, что можно принести в жертву стоимости, тем более что, опять же, в ближнем бою применяется всего один 'кишкодер' из шести. Так что укреплять ударную ось надо, и было бы здорово, если бы эта самая ось для ствола являлась кожухом, а ствол проходил бы внутри и таким образом оставался неповрежденным при незначительной деформации кожуха. Сам ствол для этого можно сделать даже тоньше, чем он есть, при условии качественного материала.

Инженер сделал себе какие-то пометки в блокноте и сказал:

— Только есть одна деталь. Когда ствол служит 'древком' алебарды, мы получаем две детали — 'древко' и ствол — за одну массу. Если сделать высокопрочный кожух с клинком отдельно — масса неизбежно возрастет, а тонкостенный ствол скажется на точности при многократной стрельбе из-за теплового расширения.

Я пожал плечами:

— И плевать, это же гладкоствол, предназначенный для ближнего боя. У меня нет претензий к точности, я даже готов допустить, что она еще немного снизится. Один раз в жизни я стрелял более чем на сто метров — оперенным подкалиберным. Все остальные мои одержимые убиты менее чем со ста метров. А вообще стрельба на сто и более обычно ведется разрывными боеприпасами. Опять же, я бы не возражал, если бы 'кишкодер' стал точнее и дальнобойнее, но только при условии, что эта точность возьмется 'из воздуха', так сказать, платить за нее весом или надежностью нельзя. И то, учтите специфику применения: старый, опытный одержимый сам под выстрел не подставится. Они прячутся и используют укрытия, а атакуют только когда имеют какое-либо преимущество, чтобы такого пристрелить — надо его загнать в угол, что подразумевает стрельбу на очень коротких дистанциях, зачастую. Стрельба на сто и далее — она по Порче всегда, а когда ты палишь в тушу порядка пятисот кило и вплоть до пары тонн — ну, там хрен промажешь...

— Понятно, — сказал Рихард. — Что еще?

— Материалы. На них рейховские оружейники сэкономили. Вместо дорогих высокопрочных и труднообрабатываемых сплавов используется обычная сталь, пусть и хорошая, а из-за этого общий вес — ну вот такой, какой имеем. На самом деле, к весу нет особых претензий, потому что будь 'кишкодер' легче, чем он есть — стрельба мощными боеприпасами стала бы затруднена. Но именно из-за экономии веса пошли на крепление клинка к стволу, а в итоге — получилось, что получилось. Чтобы сделать нормальное крепление — надо выиграть вес где-то в другом месте.

Рихард чуть подумал, глядя на оружие, затем взял его в руки и пару раз приложил к плечу.

— В принципе, это реально, но вылезает другая проблема: утяжеление передней части и облегчение задней сместит баланс вперед.

Я кивнул:

— Да, но это не проблема даже для меня. Будет немного труднее целиться без упора, но снизится подброс ствола, заодно и выигрыш в силе удара. Переучусь без проблем, а те, которые не пользовались 'кишкодером' раньше — тем и переучиваться не надо. Ну и последний недостаток — пожалуй, малое число зарядов. Если увеличить магазин — он станет слишком громоздким. Вот если бы под стволом пустить трубчатый несъемный магазин на три-четыре патрона, как у дробовиков, и чтобы из него патроны подавались, если съемный опустел — было бы здорово. Впрочем, это увеличит массу, опять же... Ну это такое, размечтался. Кто хочет иметь оружие семидесятого калибра — должен смириться с тем, что много восемнадцатимиллиметровых зарядов в магазин не всунуть... Как вариант — можно сделать магазины увеличенного объема в качестве альтернативных, чтоб не шесть, а восемь-девять патронов. Если предстоит много стрелять — шестизарядный меняется на увеличенный.

Мы с Рихардом еще обсудили кое-какие моменты с эксплуатацией, а затем он попрощался и уехал. Ну, погладим, что из этого выйдет.

Вечером по радио передали штормовое предупреждение.

Очень вовремя.

* * *

В час ночи, когда за окнами уже вовсю гремел гром и хлестал дождь, я в полном бронекостюме и каске ворвался в казарму, где без задних ног дрыхли уставшие курсанты, и врубил сирену.

— Учебная тревога! Подъем и стосекундная готовность!

Они вскочили, как ошпаренные, и принялись одеваться, вполголоса поминая кто что горазд.

Для нового испытания я выбрал марш-бросок через полигон к реке. Дождь к этому времени уже хлестал вовсю. Темень, разрываемая сполохами молний, завывания ветра и холодный шквал — отличная погодка. В Зоне мне сильно не хватало шквалов и гроз.

Десять километров в полной экипировке, хоть и без оружия и боеприпасов — тот еще забег. Сами по себе пробежки на длинные дистанции для подразделений вроде СТО не очень нужны: обычно СТО вступает в бой либо на своих позициях, если это Край, либо приезжает на зачистку на транспорте, а затем побеждает или погибает за короткий промежуток времени. Тем не менее, для рейда в зону вроде того, в котором прославились я и мои бывшие парни, выносливость оказалась жизненно важной.

А кроме того, у меня ведь прицел не на физическую подготовку.

Моя первостепенная задача — отсеять морально слабых, чтобы не тратить на них время. И заодно вселить в оставшихся веру в свою исключительность.

И вот мы шпарим по полю к лесу, а за лесом — река. Я бегу в такой же экипировке, как и все: во-первых, чтобы быть эталоном, живым примером, на который надо равняться. Во-вторых, мне и самому есть куда стремиться: во время 'сафари' я много раз едва не сложил голову, а самые достойные противники от меня ушли. Такова обратная сторона моего рекорда.

Однажды я вернусь туда, чтобы продолжать начатое — и вернусь куда более сильным, чем был.

Спотыкаясь, поскальзываясь, падая и вновь поднимаясь, мы пересекли размокшее, превратившееся в кашу поле. Впереди — еще около пяти километров леса. Ветки хлещут по забралу шлема, деревья в окулярах прибора ночного видения кажутся причудливыми монстрами, спугнутые зайцы разбегаются во все стороны.

Мы сделали короткий привал, и я воспользовался паузой, чтобы посмотреть, кто держится хорошо, а кто сдает. Оказалось — хорошо держатся единицы. Леонид и Ярин — те самые два феномена, умудрившихся набрать более тысячи баллов при отборе — подустали, кто чуть послабее — те устали явно больше, а вот с 'платниками' беда: кто просто упал, кто сидит у дерева. Глазами я отыскал Арлин: едва дышит.

Впрочем, минуту спустя именно она оказалась единственной, кто умудрился пошутить:

— Ребята, а помните те замечательные времена, когда по сирене мы только просыпались, но никуда не бежали в грозу в полной выкладке?

— И не говори, — отозвался Аристарх.

Я ухмыльнулся: 'последний легкий день был вчера', гласит присказка, бытующая в учебках СТО Аркадии. Мои курсанты будут постигать ее смысл до самого последнего дня подготовки.

А потом мы побежали дальше через лес. Когда впереди показались лунные блики на воде, устал уже даже я, за остальных и говорить нечего. Впрочем, они еще не знают, что самое страшное только начинается.

Место один из инструкторов разведал заранее: неглубокий 'залив' с каменистым дном. Я забежал в воду и побрел дальше, пока не погрузился почти по шею, затем оглянулся. Оказалось, за мной без промедлений последовала большая часть курсантов.

— Вам что, особое приглашение нужно? — крикнул я остальным. — В воду по шею!

— Проклятье, — пробормотал Варински, забредая в реку.

— Что такое, курсант? Водичка холодная?

— Не то слово!

— Ну, ты же в любой момент можешь это прекратить.

И вот мы стоим в воде. В очень холодной воде. Сквозь шум дождя по реке начинают пробиваться звуки клацающих зубов.

— А долго мы так стоять будем? — спросил Аристарх.

— Пока условный противник не прекратит поиски и не уйдет.

— Знаете, сэр, я бы предпочел драться, а не в речке мокнуть...

Я снова ухмыльнулся:

— Есть только одна проблема: оружие осталось в казарме, так что вести условный бой тебе нечем. Но ты можешь сгонять за ним на базу и вернуться.

— Нет, не побегу... Будет слишком большой соблазн застрелиться нахрен.

Повисло молчание, нарушаемое только шумом дождя и клацающими челюстями.

— Парни, х-х-хотите загадку? — спросил, стуча зубами, Рони Кайсан, весельчак и душа компании.

— Ну давай, — ответила ему Тая Бурах.

— Т-ты негров в-в-видела?

— Только на фотографиях.

— У них черная кожа, но белые зубы и белки глаз. А теперь угадай, что у них серое?

Несколько человек предложили свои варианты, вульгарные или не очень.

— В-все неправильно.

— Ну и что же у них серое?

— Хозяева.

Послышался смех.

— Кстати, сэр, раз уж зашла речь о драках, — дрожа от холода, сказал Сато Ярыгин, лидер отряда 'красных', сам тоже из сильных курсантов, — что насчет особых способностей?

— А что насчет них? — спросил я.

— Мы не учимся ничему особенному. Только очень жесткая физа. В школах спецназа, кроме физподготовки, много чего преподают. Обучают магии, которую мы можем осилить... ну, могли раньше... А у нас тут — все физа да физа. Ни теории, ни огневой подготовки, ни тактики, ни особых способностей — сплошная физа и ничего больше. Признаться, у нас тут возникла жуткая гипотеза...

— Ну-ка, ну-ка?

— У некоторых из нас возникло подозрение, что тут идет банальный распил казенных денег, а мы здесь просто как прикрытие.