Свинцом и фосфором: Страж империи

— Сформулирую иначе. Верно ли, что вы с вашим бывшим шестым уровнем настолько же сильнее бойца первого уровня, насколько маг шестого уровня сильнее мага первого уровня?

Я пожал плечами:

— Если друг против друга — спорное утверждение. 'Кишкодер' порой творит чудеса, уравнивая совершенно неравные шансы. А вот если считать уничтоженных одержимых — ну, я пока что мировой рекордсмен с колоссальным отрывом.

— У меня вопрос не совсем по теме обсуждения, — заговорил моложавый мужчина в кителе военного покроя, но без погон. — Почему вы отказываетесь сменить подданство?

— А вы?

— Что — я?

— Почему вы отказываетесь сменить подданство?

— А почему я должен это делать? — удивился он.

— А я почему должен? Понимаете, вы смотрите на мир узко, зашоренно. Не охватываете всю глубину. Какая, Чужак забери, разница, кто чей подданный? Важнее, кто что делает и у кого какие цели. Такие как вы делят людей на своих и чужих. По религиозным, политическим и этническим признакам. А между тем, ваш взгляд глубоко ошибочен, но тут большой вопрос: сколько нужно прорывов? Сколько раз еще должна расшириться Зона, сколько городов и стран она должна поглотить, чтобы подобные вам осознали всю глубину своих заблуждений? Вопрос стоит ребром: либо мы общими усилиями зачистим Зону, либо Зона зачистит нас. И тогда Зона все же будет зачищена — но уже не нами. Наш мир будет поделен между альвами и свартальвами, а те из рода людского, что доживут до того дня, будут либо слугами светлых, либо рабами темных.

— А это уже смахивает на напраслину, — усмехнулся свартальв.

— Да ладно? — я улыбнулся. — Кто-нибудь знает хоть какой-то признак, что расширение Зоны беспокоит длинноухих? Нет. Вы на востоке, альвы далеко на западе. А Зона посреди человеческих земель спокойно себе расширяется. Вы — не мы. Вы живете века и мыслите категориями столетий. Вы понимаете, что рано или поздно Зона сожрет территории людей полностью — но вас это не беспокоит. Вы-то понимаете, что в состоянии справиться с ней — вот и не волнуетесь, а просто ждете, пока Зона сделает то, чего когда-то не смогли вы. А когда зона нас, глупых, сокрушит — тогда вы с альвами ее зачистите и просто поделите территории и рабов. Я не прав?

— Нет, юноша, не правы, — покачал головой он.

— Давайте не будем затрагивать скользкие темы, — наполовину предложил, наполовину потребовал король. — Александер, вы считаете, что Зону можно уничтожить? Верите, что у нее есть Центр?

Я тяжело вздохнул.

— Вы про ту древнюю бородатую легенду, что якобы где-то в таинственной 'точке касания' лежат ответы на все вопросы? Сердце Зоны? Ха... Лист бумаги и карандаш есть?

Через мое плечо рука секретарши моментально протянула требуемое, и я принялся чертить схему местности.

— Смотрите, ваше величество. Вот монастырь с покосившейся башней. Вот так называемый 'драгунский лагерь'. Вот тут находится холм, известный под кодовым названием 'третья вершина'. Эти три точки образуют треугольник. Так вот, во все времена, как бы и куда зона не расширялась, как бы кто бы ее ни поджимал — с нашей ли стороны, с вашей ли — расчетный геометрический центр Зоны всегда лежал где-то в пределах этого треугольника. Считается, что мифическое сердце Зоны находится где-то там. Я, разумеется, никогда всерьез в эту байку не верил, но не проверить не мог. Примерно за неделю я пересек этот треугольник множество раз. И так, и сяк. Вдоль и поперек. И... нету там ни хрена.

— Как, совсем ничего? — как-то даже расстроился король.

— Ну как сказать... Там я повстречал всего одного одержимого, но он был невероятно древним и сильным. Носил рейтарские доспехи тех времен, когда Зона только появилась... Точнее, врос в них изнутри, а не носил. Он запускал гранитные обломки с такой скоростью, которой я никогда не видел у других одержимых... В общем, мы сутки охотились друг на друга, и в конце концов я его доконал, после чего целых три дня жил с очень приятным убеждением, что убил самого-самого главного из одержимых... Но позднее, уже недалеко от вашего Рубежа, мне встретился еще более сильный одержимый. И тогда я понял, что тот, в центре, был не главный и что центр — не Центр. А просто часть Зоны.

— И как ее тогда уничтожить, если Центр не существует?

— Никак, но я и не говорил об уничтожении. Я говорил о зачистке Зоны. Так уж повелось, что любые попытки покончить с Зоной делали ее сильнее, и вот почему: когда бравые герои умирают в зоне — их плоть достается эфириалам. Когда герои перед смертью убивают некоторое количество Порчи — для одержимых это не безвозвратная потеря. Статистически установлено, что тонну трупов одержимый способен превратить в пятьсот кило тварей. Каждая убитая тварь может быть восстановлена с относительно небольшими потерями массы. Вы убиваете тварь весом в тонну — одержимый впоследствии восстановит ее или сделает пару тварей по четыреста кило. То есть, если бравые герои потеряли десять человек, убив две твари по пять центнеров каждая — то урон Зоне не был нанесен вообще, она в выигрыше. Потому что из трупов людей и тварей одержимые слепят себе зверинца больше, чем на ту изначальную тонну, что у них была. Есть только один способ покончить с Зоной — зачистить ее. Зачистить, уничтожая или вывозя мертвую плоть. Когда в Зоне Сопряжения совсем не будет плоти, которую могут занять эфириалы — им только и останется, что странствовать там бесплотно и неосязаемо. Зона никуда не денется, но ей уже нечем будет потревожить нас за своими пределами. А с локальными зонами сопряжения и происками фанатиков-культистов мы научились справляться.

— Еще один вопрос на отвлеченную тему, — сказал человек, сидящий рядом с тем, который спрашивал о подданстве.

— Задавайте.

— Если вы — патриот и идеалист, для чего вам пытаться создать новое подразделение здесь? Почему не дома? Там у вас был бы огромный авторитет, не так ли?

— Увы, этого недостаточно. Для того чтобы появились новые бойцы моего уровня, нужны рекруты с даром магии, равным тому, что был у меня. В Аркадии дела сейчас обстоят очень печально, там мне даже тройки с четверками не светят. Я уже молчу о том, что Аркадия при втрое меньших размерах имеет такую же протяженность границы с Зоной, как и Сиберия, что очень плохо сказывается на финансовых возможностях страны. Беда в том, что дома создать СТО нового образца нет не то, что финансовой возможности — ее нет в силу специфики социума. Там другие порядки и другие маги, давно ставшие обузой для народа. Они не пойдут в СТО. А у вас, как заверил меня граф Сабуров, иная идеология. Что не получится дома — может быть, получится тут.

Тут у короля в кармане тихо что-то зазвенело.

— Мне тут напомнили про расписание, — сказал он. — Думаю, мы кое-что прояснили для себя, позднее продолжим. Ожидаю вас всех увидеть на фуршете через несколько минут, спасибо, что пришли, господа.

Покинув кабинет, я ожидал упреков от министра, но тот лишь обронил, что могло быть и хуже. Ну и ладно, если король не клинический идиот — сделает правильные выводы.

Выйдя в общий зал, мы с графом Сабуровым сразу разошлись: он пошел решать какие-то вопросы, а мне чем тут заняться?

И тут возле меня появился свартальв.

— Есть минутка, чтобы поговорить о рабах и цепях? — улыбнулся он.

— Валяйте, — согласился я. — Где там, по-вашему, я на вас возвел напраслину?

Он улыбнулся шире:

— Ваши слова о том, что Зона сделает то, чего не смогли мы — напраслина и есть. Мы смогли, вот в чем дело.

— Ну-ну.

— Ага. Вы, люди, думаете, что мы прекратили попытки поработить вас из-за вашего отчаянного сопротивления.

— А это не так? — приподнял бровь я.

— Нет, конечно же. Мы пытались надеть на вас цепи по глупости, не понимая, что вы сами сделали все за нас. А затем осознали, что ломимся в открытую и оставленную без охраны дверь. — Он сунул руку в карман и принялся звенеть мелкими монетами: — Слышите? Это и есть ваши цепи. Которые вы надели сами на себя еще до того, как наши миры слились в одно целое. Если б мы понимали принцип денег изначально — не было бы никакого 'Темного потопа'. Он на самом деле был совершенно не нужен.

— У вас нет денег? — удивился я.

— Нету. Ни денег, ни меновой торговли.

— Занятно... И как тогда у вас все устроено?

— Вам будет сложно это понять. Так же сложно, как нам — понять принцип денежных взаимоотношений.

— Что ж, лучше поздно, чем никогда. И если вам приятно думать, что, приняв наши правила игры и включившись в рыночные взаимоотношения, вы нас поработили — думайте так, нам не жалко. Хотя тут скорее обратная ситуация.

Свартальв снова улыбнулся.

— Взгляните на это с точки зрения свартальва. Вот я, вот потенциальные рабы. Я трачу некую толику магических сил на создание огненных шаров, которыми запугиваю рабов и уничтожаю самых упрямых. И они начинают трудиться согласно моей воле и замыслу. Так мы пытались сделать раньше. А как сейчас? Я трачу некую толику магической силы. Для меня непринципиально, на заклинание разрушения или исцеления. Но за исцеление вы даете мне деньги, а за деньги я получаю все то, что раньше получал от рабов. — Он продемонстрировал мне свои часы — солидные, неброские, но весьма качественные: — вот. Сделано людьми. Мой пиджак, мои туфли — сделано людьми. Специально для меня, по моей мерке. На обед я кушаю еду, добытую людьми и приготовленную людьми, сидя в доме, построенном людьми, за столом, сделанном людьми. Вы делаете для нас автомобили, хитрые электронные штуки, которые почти как магия, но без магии, и вообще все, что в состоянии сделать лишенный дара раб. Таким образом, оба варианта начинаются одинаково, с применения мною моего дара и мастерства, и заканчиваются одинаково: получением мною всех благ, которые мне нужны. И разница только в том, что во втором случае вы не сопротивляетесь, а наоборот, стремитесь угодить. И это настолько удобно, что мы уже подумываем, как бы ввести у себя деньги для наших рабов, захваченных в былые времена. — Он достал из кармана блестящий четвертак и продемонстрировал его мне: — Вот. Вы называете это материальной ценностью. Мы называем это вашими цепями, с помощью которых полностью управляем вами и повелеваем. Но мы оба понимаем, что суть вещи или явления никак не меняется от названия, верно?

После разговора с ним у меня осталось легкое чувство досады. Говорят, правда у каждого своя, и надо признать, что правда свартальва слегка меня задела. С другой стороны, аргументация у него вполне себе рациональная. Увы и ах, свартальвы — изначальные носители магического дара, они маги все до единого, и при их продолжительности жизни владеют мастерством, людям недоступным. Именно поэтому самые дорогие целители — длинноухие, а самые крутые волшебные штуки покупаются либо у светлых, либо у темных. И в этом нет ничего плохого — рыночные взаимоотношения как они есть, в том неизменном виде, в каком они были у нас задолго до появления в нашем мире длинноухих. Мы отстояли свою свободу и вынудили темных играть по нашим правилам, да и светлых тоже. Если они называют это 'порабощением' — и пускай себе. Правда у каждого своя, и они тоже имеют полное право на свою собственную правду, такую, какая им нравится.

Ну а если одно и то же положение дел устраивает обе стороны — то расхождения в терминологии уже не очень-то и важны, важнее, что мы с ними больше не воюем. Осталось еще и друг с другом воевать прекратить — тогда песенка Зоны будет спета. А это — первостепенная проблема человечества, как ни крути.

Что касается фуршета — я не совсем понял, что к чему и в честь чего, но мне понравилось само мероприятие. Ходят толпы разодетых господ и дам, частью в мундирах, частью в вечерних платьях и смокингах, беседуют, радуют себя дорогими винами и закусками. Скучновато, зато вкусно!

Я облюбовал себе столик-стойку у окна, заставленный преимущественно кондитерскими изделиями, и приналег на вкусняшки. Вначале эклеры, потом заварные пирожные, а потом очередь дошла и до шоколадных бисквитов. Месяц на сухпайках в Зоне, потом неделя на сухпайках в карантине — мне не привыкать, но возможность разнообразить свой рацион я упускать не собираюсь.

— Кажется, кое-кто совершенно не боится диабета, — раздался за спиной звонкий насмешливый голос.

Я обернулся, дожевывая бисквит, и увидел симпатичную стройную девицу в парадной военной форме, но непонятно какого рода войск.

— Когда мне было три года, я боялся Бабая, — спокойно ответил я. — В шесть боялся нашего садовника — у него было несимметричное лицо... В десять боялся, что меня не примут в спецучебку СТО. В двенадцать — что не сдюжу подготовку. В шестнадцать — что окажусь хреновым лидером, что подведу ребят, что кто-то доберется до одержимого раньше меня... А диабета, так уж вышло, я никогда не боялся. Других страхов хватало.

Тут у нее немного вытянулось лицо: узнала.

— Ой, а это вы... Я вас поначалу за кадета приняла...

Я философски пожал плечами:

— С кем не бывает... Желаете эклерчик или бисквитик?

* * *

Моя новая знакомая назвалась необычным и красивым именем Арлин и сразу же намекнула, что друзья обычно зовут ее Арлинкой. На фуршете она оказалась несколько самовольно: будучи стажеркой в службе дворцовой охраны, Арлинка имела как техническую возможность невозбранно посещать фуршеты, так и право дворянки, пусть ее дворянство пока что несколько авансовое. Как бы там ни было — фуршет ведь не секретное мероприятие, а она среди прочих офицеров совершенно никак не выделяется.

Конечно, на меня сразу свалилась куча вопросов — что за школа, кого туда берут, трудно ли там учиться, чему учат и так далее. На это все я отвечал зачастую словом 'секрет', потому Арлинке не осталось ничего другого, как перейти к менее секретным темам.

— Саша, а вы обычно одержимых клинками убиваете?

— Как получится. Вообще предпочитаю пальнуть из 'кишкодера' — один выстрел и одержимого нет. Но это если он не видит. Если видит — там все сложнее.

Она чуть задумалась.

— Саша, а вы случайно или по долгу службы знаете что-то о слухах, что якобы из Зоны пришел некий человек, умудрившийся ее пересечь? Вот уже неделю с лишком ходят.

Тваюжмать. Давал себе зарок не лицемерить — а ложь это примерно та же хрень, что и лицемерие. Вот и как я теперь должен выкрутиться? Скажу, что вранье — это будет вранье. Скажу, что не знаю — это тоже будет вранье. Скажу, что это я — с версией о том, что я начальник секретной школы, придется попрощаться, потому что какой я начальник, если дней десять всего как пришел? Чужак бы взял, почему люди вечно задают неудобные вопросы?

— Знаю, — кивнул я, — и совсем не случайно. Но это тоже секрет. А вы, значит, в будущем станете специалистом по безопасности?

— Угу. Посты, контрольно-пропускные, технические средства обеспечения безопасности, патрули, расписания, протоколы безопасности, оборона объектов и защита охраняемых персон — это все моя специальность.

— Полезное занятие, — одобрил я. — А как у вас поставлено дело с безопасностью в плане одержимых?

— Ну, при дворце всегда есть несколько боевых магов на дежурстве, да и сами обитатели дворца могут дать прикурить не хуже, если что. А вообще — вы разве не знаете, что под всем Светлоградом простирается предохранительный подвал?