Свинцом и фосфором: Страж империи

— Да, это очевидно. Еще бы знать, как доказать...

— Я предложил вариант, но он вас не устроил. Ладно, второй вариант. Пусть ваши культисты выйдут на других культистов. Затем сдайте тех, других, которые вас не знают. В общем, действуйте. Будете полезны — сильно повысите свои шансы, если потенциальная польза перевесит потенциальную опасность. Ну и вариант с письмом не забывайте.

— Я учту. Есть над чем подумать.

— На этом мы можем считать беседу подошедшей к логическому завершению?

— Полагаю, что да. Вы очень понятно изложили свою позицию.

— Когда ждать возвращения Роксаны?

— Сегодня. Всего доброго, — попрощался он.

— Ага, до встречи, — ответил я.

Хотя, наверно, не стоило про встречу, больно угрожающе прозвучало...

Как только в трубке раздались гудки, я набрал номер агента.

— Алло? Вы записали?!!

— Накладочка вышла, — ответил тот. — Звонок был по защищенному каналу.

Я почувствовал, как во мне нарастает злость.

— Защищенный канал?! Хороша же в Сиберии служба безопасности, если от вас так просто защититься, а вы не можете взломать!

— Это был государственный защищенный канал с защитой второго класса, более высокого, чем защита приватных дворянских каналов. Иными словами, вам звонил с государственного номера высокопоставленный чиновник, и для прослушки вашего разговора нам нужна не только санкция с самого верха СБ, но и специальный ключ дешифрования, для каждого номера он свой. А мы в данном случае даже не знаем, кто вам звонил, и получить ключ не имели никакой возможности.

— Охренеть! Просто охренеть! Вы не слышали даже моих слов?

— Нет, только помехи. Шифрование разговора осуществляется на центральной телефонной станции, и прослушка — через него же. А доступа нет, ибо шифрование второго класса. Обходные пути записать разговор есть — но для этого нужен прямой физический доступ либо к промежуточной вышке, а он только по ордеру, либо к вашему телефону для подключения спецаппаратуры. Либо третий вариант — модифицированный телефон, с которого можно записывать разговоры и который не уведомляет при этом собеседника о том, что вы ведете запись. Но за такой телефон — десять лет. За модификацию государственного телефонного аппарата — двадцать лет, а то и пожизненный срок. Единственный вариант был, если б вы сами записали разговор на диктофон, но это проблематично, потому что доступные гражданскому населению диктофоны созданы с высоким порогом чувствительности. Либо к динамику свое ухо приложить, либо диктофон. Модифицированный диктофон — двадцать лет или пожизненка. У нас-то как раз с госбезопасностью все очень серьезно.

— Ага, только не учтена ситуация, когда защищенной линией пользуется враг, сидящий внутри! Знаете, Сиберия — рай для государственных переворотов на самом верху! Высокопоставленные заговорщики могут вести переговоры по телефону — зачем явки и пароли? Охренеть!

— Ну, для этого существует универсальный ключ, позволяющий прослушивать все, что угодно. Только его просто так не дадут никому, а тем более агенту невысокого ранга вроде меня. Нужен веский повод. Так кто вам звонил-то?

— Если бы я знал...

— А о чем был разговор?

— Вот этого я вам не скажу — вы пальцем у виска повертите. Будь у нас запись — вы бы имели доказательство, что я не шизофреник! Мать его в душу, это просто трындец, ходись оно конем! Если я выбью вам этот ключ — вы сможете дешифровать запись?!

— Боюсь, что нет. Ключ — это устройство, декодирующее сигнал. Его надо подключить к устройству прослушки в момент прослушки. Если сигнал не декодирован — он превращается в шум, записывать который смысла нет. Шум нельзя перекодировать обратно в сигнал и декодировать. Как-никак, сделано в Свартальвсхейме. Такое не взломать.

— Ушам своим не верю... Вы используете техномагию свартальвов и еще говорите мне, что у вас все серьезно с безопасностью?!

Он вздохнул.

— Знаете, Александер, если мы запишем все, что у нас есть поставить в вину свартальвам и все, за что мы их не любим — получится список длиной с ваш 'кишкодер', но там не будет ни мелкого торгового жульничества, ни шпионажа. Да, мы можем проснуться оттого, что с неба идет огненный дождь, потому что свартальвы вторглись войной. Да, захватить чужое огнем и мечом — это они запросто. А вот мелкое жульничество или подковерный шпионаж — нет, свартальвы так не поступают. И не потому, что они честные и благородные — просто для них это слишком мелко. Вы знали, что в Свартальвсхейме ни до, ни после 'столкновения миров' не было шпионажа как такового?

— Нет, — признался я, — я знал только, что у них не было денег и торговли...

— Как бы там ни было, если свартальвы продают нам кодирующие телефоны и ключи для прослушки и гарантируют, что дубликат ключа не существует и создать невозможно — то так оно почти наверняка и есть.

— Да уж, досадно получилось.

Я отключился и забарабанил пальцами по столу.

Итак, мне позвонил человек, имеющий либо личный гостелефон, либо доступ к нему. Предположим, он действительно крупный чиновник. Далее два варианта.

Первый — это чиновник-культист, который пытается меня одурачить непонятно зачем. Но зачем культистам под меня копать? Он сам совершенно метко заметил, что я и моя школа для них не опасны, мы не занимаемся расследованиями, только зачистку проводим. Если не мы — ну, слетится спецназ, полицейский и военный, с ними СБС со своими штурмовыми бригадами. Так и так зачистят, вопрос лишь в числе жертв. То есть, культисту как бы нет смысла вставлять палки мне в колеса, тем более идя на огромный риск с похищением дворянки.

Второй вариант — кто-то из недоброжелателей С.И.О. пытается каким-то образом меня дискредитировать. Однако мне сложно представить, кому я так сильно мешаю? При том, что 'добро' начинанию дал сам король, гипотетический недоброжелатель, получается, идет против самого короля. Ради чего? Я не настолько крупная фигура на политической доске, скорее, меня на ней вообще нет! Я вне политики! Удар по репутации министра? Возможно, но в чем его суть и почему так сложно? Хм... Происки аркадианских спецслужб? Вероятно, но опять же — зачем? Преступник тот, кому это выгодно, а кому может быть выгодно меня дискредитировать, да еще и таким сложным способом?

Действительно, есть более простые варианты. Например, завербовать дочку пекаря в той пекарне, она затаскивает меня в постель, подпаивает чем-нибудь, а потом меня, голого, пьяного и упоротого, оставляют где-нибудь в подходящем людном месте в очень жалком виде. Скандал обеспечен, репутация школы и министра в говне по уши. Ведь нетрудно же! То есть, меня подпоить невозможно, но 'они' же этого не знают!

В принципе, если сугубо из академического интереса допустить, что собеседник действительно одержимый... В принципе, доводы те же, что и в первом варианте. Мы не ищем таких, как он, мы зачищаем раскрытых, не будет нас — зачистят другие. Ну и опять же, одержимый, ведущий культурный, конструктивный и, что главное, логичный и связный разговор? Да-да, конечно, уже поверил, два раза. Невидимый одержимый, мимо 'рамок' он ходит каждый день, ага.

Я встал, телефон сунул в карман, смял жестяную банку в кулаке и положил на стол банкноту. В тот же момент ко мне подскочила девица — с ручкой и блокнотиком, причем титульной странице блокнота — мое фото в 'крылатом' шлеме, явно сделанное из видео, снятого девочкой из Радополя. Хм, я и правда становлюсь героем национального масштаба, или это министр и его команда постарались?

Я кое-как накорябал на ее блокнотике свою подпись, девица на нее взглянула и как-то малость огорчилась.

— Что коряво вышло — не взыщите, — сказал я. — Все мое образование — три класса, сами понимаете.

Выйдя на улицу, я внезапно осознал одну неприятную вещь: одержимые, которые не детектятся никакими 'рамками' — не байка, ведь мне очень хорошо известен как минимум один такой.

Это, Чужак бы побрал, я сам.

* * *

Я вернулся на базу и сразу же объявил сбор для всех курсантов, инструкторов и служащих школы и Арстрема.

— Мы переходим на круглосуточную полную боевую готовность. Персоналу внешней охраны — удвоить караулы и частоту перекличек, заступать на дежурство в полной боевой экипировке. Всему персоналу школы, включая курсантов, отныне держать готовое к бою оружие при себе двадцать четыре часа в сутки, в том числе на тренировках и во время сна.

— То есть, ползать по болоту мы будем еще и в полном обвесе? — мрачно поинтересовался Арчибальд.

— Парни, если кому-то срочно требуются веревка и мыло — могу продать недорого! — засмеялся Рони Кайсан, но в его смехе мне почудилась натянутость.

— Это в учебных целях или?.. — серьезно спросил Аристарх.

— Или. У школы, кроме недоброжелателей, появился враг, перешедший к прямым действиям, и пока непонятно, какой метод он выберет.

Мы быстро согласовали все детали, я распорядился продолжать тренировку сразу после визита в арсенал и вышел из зала совещаний. В этот момент у меня зазвонил телефон.

— Новак беспокоит, — послышалось в трубке.

— Роксана?..

— Госпожа Корванская нашлась.

— Каким образом это произошло?

— Анонимный звонок сообщил об автомобиле на парковке. Она находилась в багажнике. Целая и невредимая, как минимум физически.

— Зацепки? Автомобиль?

— Числится в угоне три дня как. Специальный отдел полиции сейчас копается, но...

— Роксана что-то сообщила?

— Она провела все время с мешком на голове. Просто по нулям, зацепок никаких, кроме голоса, который говорил с ней пару раз.

— Граф Сергий Корванский на месте?

— Он в данный момент занят.

— Передайте ему, что я скоро приеду. Есть очень важный разговор.

— Понял, передам незамедлительно.

— Спасибо.

Я отключился и вздохнул. Роксану вернули — но Роксана ли это?

Возвращаюсь назад как раз вовремя, чтобы перехватить в дверях свою помощницу.

— Скарлетт, скажи, в Светлограде возможно провести тест Вогта-Ефремова на живом образце?

— Его где угодно можно провести... Только в каком смысле — на живом?

— На живом человеке.

— Э-э... Ну да. У нас есть НИИ судебной экспертизы, там одна из двух в Сиберии установок Вогта-Ефремова, достаточно больших для проверки образца размером с человека...

— Договорись с ними, что я скоро привезу им образец.

— Что происходит, Александер?!

— Этого я пока сказать не могу.

Я набрал номер внутренней связи и сказал:

— Внимание, боевая тревога. Мы отправляемся на зачистку, идут только добровольцы.

* * *

По дороге я проинструктировал курсантов:

— Расклад такой парни. Есть подозрение, что одержимый обосновался не где-нибудь, а в дворянском Доме. Этот одержимый до поры до времени может вести себя очень тихо и смирно, не вызывая подозрений, и, что гораздо хуже, в этом случае его будут защищать охрана Дома и глава, маг пятого уровня.

— А это возможно, чтобы одержимый вел себя настолько скрытно и, главное, мирно? — спросил Аристарх.

— Этот вопрос не показался бы мне дурацким, если бы его задал человек, не присутствовавший при зачистке в банке. Аристарх, разве тебе ни о чем не говорит тот факт, что одержимый настолько хорошо сошел за человека, что его аж в хранилище пропустили? Ладно, как насчет зачистки в картинной галерее в Варне? Там одержимый вначале жил под землей, хотя потенциальные жертвы ходили всего в трех метрах над ним, а затем сумел пробраться в кабинет директора галереи, не вызвав ничьего подозрения.

— И правда, об этом я как-то не подумал... Но тогда второй вопрос: откуда данные о возможном одержимом?

— Пока это секретная информация. Наш план такой: мы забираем подозреваемого и везем в один НИИ на тест Вогта-Ефремова. Если служба охраны и другие обитатели поместья окажут сопротивление — считать культистами и вести огонь на поражение без предупреждения.

— Есть данные по потенциальной цели?

— Есть, — вздохнул я. — Дочь главы Дома. Кстати, надо бы ему позвонить... Далеко до особняка Корванских?

— Минут шесть, — ответил шофер.

Я достал телефон и визитку, полученную от сватов, и набрал номер. Хоть какая-то польза от их визита в том, что у меня есть личный номер Корванского и мне не придется пробиваться через секретаря.

— Алло? — послышался голос с того конца.

— Граф Корванский? — уточнил я.

— Он самый.

— Здравствуйте, ваша светлость. Это Терновский.

— Я вас слушаю, Александер.

— В общем, я звоню, к сожалению, не по личному делу, а по служебному. Я подъеду через две минуты, примерно, уведомьте вашу охрану, пожалуйста, что будет зачистка, а не нападение.

— Простите, что? Зачистка? В моем доме?! Вы в своем уме?!

— Вполне. У вас есть хоть какие-нибудь сведения о том, где и у кого находилась Роксана?

— Нет, но...

— А я располагаю кое-какой информацией, и очень неприятной. У меня есть основания полагать, что Роксана — уже не ваша дочь и не моя Рокси.

— Что за бред?! По-вашему, я не способен отличить свою дочь от подменыша?!

— Уверен, что никакому подменышу отца не обмануть, но не уверен, что разум отца восторжествует над сердцем. Родительская любовь бывает слепа. В общем, я подозреваю, что в вашем доме находится одержимый, и потому объявляю зачистку, что дает мне право на применение смертельной силы при малейшем признаке опасности. Впрочем, вы и сами военный и знаете протоколы не хуже меня, так что проинструктируйте свою охрану должным образом, пожалуйста. В случае несогласия с моими действиями — знаете, куда жаловаться.

Несколько секунд он гневно сопел в трубку, а потом неожиданно легко согласился:

— Ну и ладно. Вы, вроде бы, с первого взгляда определяете одержимых.

— Верно, определяю. Но мои субъективные ощущения не отменяют необходимости всех стандартных мер и проверок. В общем, мы уже почти приехали — не сообщайте Роксане о нашем визите. Если она — одержимый, а вы — не культист, ваше сообщение будет стоить жизни вам и, может быть, не только вам.

— Похоже, вы очень всерьез воспринимаете собственные подозрения, Александер.

— Вы бы тоже восприняли их всерьез, если бы знали то же, что и я.

— Ваша версия с культистами имеет одно слабое место. Почему Роксана? Уж не связано ли это каким-то образом с вами?

— В том и беда, что взаимосвязь прямая. Но вопрос 'почему Роксану похитили?' неактуален, ваша светлость. Гораздо важнее понять, почему ее отпустили.

Автобус притормозил у солидного старинного особняка и мы начали высадку.

— Арчибальд, чувствуешь что-то? — спросил я.

— Хм... Внутри полно народу. Человек двадцать.

Я не почувствовал ничего: видимо, у Винника чувствительность на людей выше, чем у меня, для меня двадцать метров до здания — слишком большое расстояние.

— Так, внимание. Вероятность того, что внутри одержимый, крайне низка, потому что я его не чувствую. Но бдительность не теряйте.

У двери нас уже ждали два типа в пиджаках, а внутри — сам Сергий Корванский, высокий благообразный человек, в сопровождении еще четырех бойцов в тяжелой штурмовой броне, с тактическими щитами и короткими автоматами, и одного типа в пиджаке 'специального' покроя.