Группа мужчин, одетых в серые кафтаны, с мрачными лицами вглядывались в горизонт, где некоторое время назад появились эти предвестники беды. Совершая объезд прибрежной территории близ Зонебурга, трое дружинников заметили паруса и послали за Беловым, находившимся рядом, в полуразрушенной церквушке. После инспекции поселения Пейде, где шведы остановились на постой в прошлый раз, Брайан хотел осмотреть побережье, чтобы выяснить, где бы ещё могли высадиться враги. Однако всё указывало на то, что противник снова пристанет к этому пологому берегу, на пляже которого могло бы разместиться несколько кораблей. А галер и подавно.
— Недолго же они раздумывали, — хмуро проговорил Тимофей Кузьмин.
— Спешат до вступления царских воевод в свои пределы, — предположил Микулич.
Новгородец, отняв ладонь ото лба, присел на валун, смахнув с него ворох прошлогодних еловых иголок и, достав из своей сумы точильный камень, принялся деловито и размеренно водить по нему штыком.
— Да брось ты, Иван Михайлович! Не дойдёт до этого, — поморщившись, проговорил Белов.
— Может и не дойдёт, — согласился Иван. — Да только мне маету душевную унять надобно. А оное в самый раз будет.
Спустя некоторое время, после обеда во дворе хутора, Белов в бинокль уже разглядывал косые паруса шведских галер, над которыми реяли сине-жёлтые стяги. Несколько вёсельных кораблей уверенно приближались к Эзелю, чтобы утвердить тут шведскую власть. Четверо суток прошло с того дня, как Клаус Нидергаус, разорившийся булочник из Пернова, переправился через Моонзунд со стороны Вердера и сообщил эзельцам о скором вторжении неприятеля. И вот он появился, заявив о себе надутыми ветром парусами шедших к этой земле кораблей. Белов, насколько смог, приготовился к вражеской атаке — семьи дружинников и чиновников ушли в глубинные районы острова, туда же жителям было приказано отогнать скот и унести ценности, чтобы враг не смог мародёрствовать в случае его продвижения по Эзелю. Этот же приказ касался и молодых девушек из числа эстов и сотрудничавших с ангарцами датчан и немцев. Возможно, Брайан перестраховывался, но, как говориться, лучше перебдеть, чем недобдеть.
Почти все наёмники и половина дружины находились в Аренсбурге — на укреплениях и в гавани. Остальные были рассеяны караулами по побережью, а небольшой отряд в семь десятков человек находился близ Пейде. Это были лучшие солдаты, составлявшие своего рода местный спецназ. Командовал им, конечно же, Конрад Дильс. В Аренсбурге же сейчас за старшего был Йорг Виллемс, неожиданно для всех вернувшийся из Виндавы с отрядом из трёх десятков солдат-наёмников. Он упросил герцога Якоба Кетлера отпустить его на Эзель, чтобы служить там. С собой он забрал старшего сына, что говорило о его возможных намерениях остаться тут навсегда. Брайан был очень рад его возвращению, поскольку Виллемс был весьма толковым управленцем и отличным солдатом.
Наконец Белов смог сосчитать количество галер — их было шесть. И две из них уходили восточнее. Видимо, в их задачу входила высадка в гавани Аренсбурга и взятие её под свой контроль. Ангарский наместник тут же отправил одного из дружинников в город — предупредить Виллемса и начальника обороны гавани, бывшего прапорщика Виталия Прошкина об ожидаемых ими гостях. Остальные четыре галеры приближались к берегу. По всей видимости, ориентиром для них служила каменная кирха, стоявшая на невысоком холме. От береговой черты её отделяло метров двести пятьдесят, не более. Вся зона высадки была под прицелом эзельцев, оставалось только ждать — не уйдут ли галеры в сторону.
Когда первая галера шведов подошла к берегу, эзельцы уже укрылись в церквушке, и оттуда, с зияющей тёмными провалами колоколенки Белов и его товарищи наблюдали за врагом. Бинокль Брайан отдал Микуличу, а сам смотрел в прицел от своей М-16, прилаженный на ангарку. Корабли противника вошли в небольшую бухточку на северо-восточном побережье острова, спустив паруса. Вёсла четвёртой галеры сушились, когда первая уже разгрузилась. Около двух сотен солдат сошли с неё на берег, перетаскав и грузы. А теперь они расхаживали по берегу, деловито и на удивление беспечно, ничуть не беспокоясь о возможной угрозе.
— Ишь, как расхаживают! — зло бросил Сергей, начальник арсенала острова и бывший старшина первой статьи на 'Оленегорском горняке'. — Наверное, как и немчура в сорок первом.
— А что им может грозить? — пожал плечами Белов. — Они хотят быстренько занять островок, посадить своих людей, оставить небольшой гарнизон и отбыть обратно — в Нарву или Дерпт. А тут что? Немного датчан, немцев и хуторян, разве они думают, что им кто-то будет сопротивляться? По крайней мере, Виллемс так мне сказал ещё в день отъезда.
— О, Брайан, глянь-ко! — перебил его Кузьмин, отобравший бинокль у Ивана. — Небось шишка ихняя.
Белов приник к окуляру и постарался разглядеть того, о ком говорил Тимофей. Вскоре он заметил дородного мужчину в богатых одеждах, который только сошёл со второй галеры. Вокруг него кружились несколько человек невоенного вида, смотревших на него с подобострастием. Действительно, вряд ли это был кто-то иной, нежели назначенный на Эзель шведский наместник. Его то и дело заслоняли солдаты в кожаных куртках соломенного и коричневого цветов, кюлотах чуть ниже колен и широкополых шляпах с пряжкой.
Небольшая группа шведов, менее дюжины человек, отправились осматривать хутор, оставленный ангарцами несколько часов назад. Однако в амбаре во дворе прятался Дильс и его ребята — выломав себе в задней стенке строения путь отхода. Логично было допустить, что шведы пожелают навестить одинокий хутор, находившийся недалеко от берега. И если дружинникам будет по силам схватить языка, то они это непременно сделают. Прошло пара томительных минут после того, как несколько солдат и находившийся с ними офицер разбрелись по хутору, вероятно стараясь найти нечто, что может им пригодиться. Перемещение врагов по двору отследить было невозможно, амбар и строения поменьше перекрывали обзор.
Внезапно грянувший одинокий выстрел стал полнейшей неожиданностью для находившихся в кирхе ангарцев — ведь Конрад с собою взял только холодное оружие. Значит, стрелял шведский офицер! Машинально переведя прицел на занятый врагом берег, Белов увидел небольшой переполох — около полусотни солдат, подстёгиваемые офицерами, бросились к хутору. Поводив прицелом по сторонам, чтобы найти пузатого чиновника, Брайан увидел его стоявшим на мостках первой галеры, откуда тот с интересом поглядывал на суматоху. Палец машинально нащупал спусковой крючок. Грохот наполнил своды колоколенки, в ушах у стоявших рядом людей зазвенело, а сверху посыпалась мелкая каменная крошка.
— Брайан! Ты хоть предупредил бы, чёрт тебя побери! — выругался флотский старшина, переводя дух. — Попал, нет?
— Ага, попал, — кивнул с озабоченным видом бывший марксман — лучший стрелок своего подразделения в американской армии, снова приникнув к окуляру. — Он плюхнулся в воду, вытаскивают. Нет, снова бросили — видать, ему грудину разнесло не кисло. Начинайте стрелять, друзья. Уже пора! — перезаряжая ангарку, приказал Белов.
Отряд дружинников, расположившийся во дворе кирхи, с тревогой ожидал прихода Дильса. Конрад не заставил себя долго ждать, возникнув под грохот винтовочных выстрелов ангарцев. Капитан дружины приволок с собой двух шведов — того самого офицера и совсем юного, до смерти испуганного рыжего солдата с разбитым в кровь лицом. Он беспомощно озирался по сторонам, ожидая скорой смерти, офицер же был без памяти и валялся в густой траве между обступивших его мрачных немцев. Дружинники потеряли в скоротечной схватке внутри амбара двух человек — один из них был зарублен солдатским палашом, второй же застрелен шведским офицером.
Приказав товарищам охранять пленных, Конрад помчался на колоколенку по полуразвалившимся каменным ступеням, поднимаясь к стрелявшим. Переведя дух уже наверху, он доложил об успешном захвате шведского офицера. Белов похвалил его, но когда узнал о смерти двух дружинников, покачал головой, в сердцах выругавшись.
— Обходят! — Кузьмин указывал на шведов, числом около сотни, что пробирались к холму, прикрытые амбаром и перелеском с густым кустарником.
— Всё, уходим! — крикнул Брайан. — По коням! Конрад, веди свой отряд к Пейде!
Тем временем шведы, поначалу рванувшие нестройной толпой к хутору, теперь со всех ног улепётывали обратно к берегу, бросались в стороны, прятались в канавах. Не видеть стреляющего по тебе врага и в то же время терять своих товарищей, падающих на землю и обливающихся кровью — это страшно. Небольшой отряд обуял страх. Солдаты не знали, кто из них будет сражён следующим, и вскоре они, побросав тяжёлые мушкеты и пики, стали опасливо разбегаться в стороны, всё же оставив в траве не менее десятка трупов и нескольких затихших уже раненых.
Однако оставшиеся на берегу враги, поначалу бестолково заметавшиеся после того, как и там упало несколько солдат, теперь укрылись за прибрежными каменистыми обрывами, окаймлявшими бухточку. Третья и четвёртая галеры, между тем, оставались на воде, не подходя к берегу.
Не желая ожидать, покуда шведы обойдут церковь с обоих флангов, эзельцы, вскочив на коней, на рысях ушли к Пейде. На дороге близ этого небольшого посёлка с церковью-замком, в которой можно было выдерживать осаду, Белов сделал остановку. Там, где дорога делала петлю, огибая скальный выступ, Брайан оставил шведам, наверняка последовавшим бы за ними, небольшой подарок — бочонок пороха, заключённый подобно малой матрёшке в большую, которая была начинена небольшими железными обрезками. Эта смертоносная конструкция — заслуга прапорщика Сергея, который соорудил подобные мины, в дни, когда остров покинули курляндцы. Тогда немного приуныли все, кроме ангарцев, старавшихся не дать упасть духом остальным. Ибо воинский отряд, не верящий в свой успех, заранее обречён на поражение.
Этого Белов опасался больше всего, и именно поэтому приезд Йорга Виллемса был подобно подарку судьбы — решительный и уверенный в себе курляндец за одни сутки добился от наёмников беспрекословного подчинения и возглавил оборону Аренсбурга в отсутствие тут ангарского наместника. А появившееся свободное время Сергей Бекасов, начальник эзельского арсенала, потратил на сооружение пороховой матрёшки, приводимой в действие тёрочным запалом. Несколько спичек помещались между двумя поверхностями-тёрками, и было достаточно лишь резко потянуть за шнур, что они, воспламенившись, инициировали горение и взрыв пороховой смеси. Минусом этой конструкции было то, что шнур не мог быть слишком длинным, иначе он провисал и не давал возможности запалу резко пройти между тёрок и, соответственно, была вероятность несрабатывания заряда. Но в этом смысле ангарцам повезло — за выступом скальной породы был густой кустарник, в котором мог укрыться человек, тянущий шнур. В итоге заряд был прикопан у края дороги, чтобы взрыв был направленным — ударная волна отражалась от скальной породы, усиливая эффект поражения живой силы врага. Когда Брайан и Сергей маскировали заряд и шнур, Конрад был рядом. Он с радостным возбуждением давал свои комментарии предстоящему действу, понимая, что будет с солдатами противника.
— Шведы скоро будут здесь, герр Брайан! — это вернулись разведчики, высланные навстречу врагу. — Их колонна растянулась, а впереди идёт небольшой авангард, два десятка солдат и офицер!
— Опасаются уже, значит. Это неплохо, — кивнул Белов. — Хорошо, Кнуд. Слезай с коня, дело есть для тебя.
Теперь у наместника было немного времени, и он решил допросить шведского офицера, которого пленил Конрад. Избитого солдата уже увезли в Аренсбург, офицер же был ещё нужен. Швед выглядел довольно странно для своего положения, за всё время он ни разу не выказал своих чувств, в отличие от чрезмерно слезливого рыжего юноши. Похоже, ему было безразлично своё положение. По крайней мере, его взгляд говорил об этом. Пленник отрешённо смотрел за деловито снующими эзельцами, сидя на траве.
— Такой, пожалуй, может и заартачиться. А ну как не заговорит? — кивнул на шведа Кузьмин.
— Заставим! — решительно сказал Белов. — Всё выложит.
Офицер, однако, и не думал запираться. Он, по-флегматичному неторопливо растягивая слова, отвечал на все вопросы дружинника-датчанина.
— Имя?
— Густав Эрик Ларссон, — отвечал пленник.
— Откуда шли? Эзель — конечный пункт вашего похода?
— Из Реваля, — отвечал Густав. — После Эзеля большая часть отряда должна идти в Дерпт, пополнить его гарнизон. Возможно, на город скоро нападут русские, — добавил он.
— Так и будет, — кивнул Брайан. — И уже скоро.
Швед в ответ лишь хмыкнул.
— Кнуд, спроси, кого я застрелил на берегу, — сказал датчанину Белов. — Тот толстяк в бордовой шляпе с пером.
— Это племянничек риксканцлера Акселя Оксеншерна — Габриэль! — хрипло засмеялся Густав. — Младшенький. Изрядная скотина, скажу я вам! Наши ребята сказали бы вам спасибо, но теперь это будет затруднительно. Зато Аксель будет весьма недоволен вашим островком.
— Ну, это не страшно, — парировал Брайан. — А вот скажи, будут ли ещё присылать отряд на Эзель, если мы разобьём этот отряд? Или в Эстляндии не хватает солдат?
Ларссон зашёлся в кашле, завалившись набок:
— А вы, курляндцы, большого о себе мнения, как я погляжу! — прохрипел он.
— Мы не курляндцы, Густав, — спокойно, с улыбкой проговорил ангарец. — Но большего тебе знать рано.
— Я смотрю тут великие тайны, — с деланным испугом проговорил Густав. — О горе мне, несчастному! Неужели Ян Казимир задумал нечто страшное?! — воздев руки к небу, воскликнул он нарочито гнусаво.
Конрад, держась за живот, громко расхохотался. До Белова только сейчас дошло, что Ларссон говорил по-немецки. Нет, в этом парне определённо пропадает театральный талант. Улыбнувшись вместе с остальными, ангарский наместник продолжил свой допрос. Как оказалось, на галерах прибыло тысяча сто шведов, две с половиной сотни из которых должны были остаться на острове. После этого датчанин что-то спросил шведа, а получив ответ, смачно выругался.
— Что такое, Кнут?
— На галерах приковано полторы тысячи гребцов — в основном даны, но есть и русские, а также эсты-каторжники.
— Прикованы? — переспросил, нахмурившись, Белов.
Он помнил из курса европейской истории, что был ещё в колледже, про османские и алжирские пиратские галеры, на которых во множестве умирали христианские невольники. Но чтобы тут, на Балтике было такое же варварство?! Хотя, что сказать, век диктует свои законы...
— Было бы неплохо их освободить, — проговорил Сергей.
— Погоди, а те галеры, что ушли к городу? — воскликнул Брайан. — Их же потопят к чертям!
Поискав глазами Дильса, он приказал капитану:
— Пошли человека в Аренсбург. Пусть Виллемс постарается как-то сохранить жизни гребцам! А сами идите в Пейде, укрепляйтесь в церкви. Времени больше нет! Враг скоро будет здесь.
Отправив отряд Конрада к укреплению, они остались на дороге в восьмером. Бекасов последний раз придирчиво проверил, заметен ли шнур и бочонок и, удостоверившись в том, что всё в порядке, предложил Брайану занимать свои места. Сам прапорщик со страхующим его Кнудом принялся забираться в кустарник, отчаянно матерясь. А Белов с Кузьминым и Микуличем залегли на высокой опушке берёзовой рощицы, прикрытые высокой травой, в паре десятков метров от изгиба пути на Пейде. Площадка для стрельбы уже была оборудована — под лежавшим там гнилым стволом были откопаны земляные бойницы, откуда прекрасно просматривалась дорога. Теперь оставалось лишь ждать врага.
