Впрочем, среди чужаков несмотря на всю их технику, немало мастеров великолепно умеющих обращаться и с холодным оружием.
За спиной — лук. Надел его Кэрт крест-накрест с колчаном. Это тоже весьма непривычно. Грэды в прошлом были весьма большими любителями арбалетов, и очень мало пользовались луками.
Чудовищно мощен составной лук генерала. Гнутый из дерева неведомых миров, оплетенный жилами давно исчезнувших зверей. Когда снята тетива, наружу выгибаются плечи. И для стрельбы из подобного оружия требуется особая сила. Сложно заподозрить подобную силу в худощавом и временами женственно-изящном, генерале. Но стрела пущенная по-женски изящной рукой навылет прошибёт любой доспех.
На левой руке генерала возле кисти серебряная пластинка с растительным орнаментом, предохраняющая руку от удара тетивы. Для тех же целей служит и серебряный напёрсток на большом пальце.
В такую погоду, и без перчаток. И опять маникюр на ногтях. То, с какой тщательностью Кэрт следит за своим внешним видом, давно уже стало притчей во языцех. Постоянно и в больших количествах пользуется косметикой. В то числе и теми марками, слывшими у грэдов женскими. М. С. откровенно хихикает, а Кэрт говорит, что только эти марки дают необходимый аромат. В свое время даже со всеми признанными экспертами по косметике— Софи и Бестией Младшей обсуждал тонкости макияжа. В полевой сумке генерала всегда лежит набор маникюрных принадлежностей, а уж сколько их он держит дома!
И насколько М. С. известно, все кэртерские офицеры в вопросах внешности ведут себя подобным образом. А про Кэрта сама собой приходит на ум классическая в навеки закрытом мире фраза. Тем более, что Кэрт и не человек. Да и Кэрта, собственно, никогда и не было. Это не имя. И не фамилия. Это прозвище. Как М. С.. Сама-то она знает его многосложное личное имя. И ещё у любого военного кэртерца есть боевое имя, по которому к нему и обращаются сослуживцы. Но и оно не походило на Кэрта. Не походило на него и слово ''четырнадцатый''. Да и Кэртом его звали в основном за глаза. Чаще — по званию.
Слухи про генерала перед войной ползли довольно... э-э-э оригинальные. Маникюр замечали многие. Правда самого Кэрта никогда не замечали в злачных местах. А потом уже и не стало этих самых злачных мест.
Впрочем, после войны слухи о нём не прекратились, только изменился их смысл и тематика.
М. С. наплевать, а вот Кэрту вовсе нет, тем более что М. С. давно уже кажется, что он совсем не против, чтобы эти слухи стали правдой. Касаются-то они в основном её и Кэрта взаимоотношений.
А ей это нафиг надо?
Или всё-таки надо?
Ни в чём воплощение уверенности по прозвищу М. С. сейчас не уверена.
Хотя с другой стороны, не про её ли честь весь этот спектакль устроен. Мальчишество в чистом виде! Но оригинальным Кэрт сумел себя показать. Приходиться признать.
А и ты явилась! Любишь всё-таки представления!
На то, какими изящными и плавными движениями Кэрт достает из колчана лук и стрелу стоит посмотреть. Это целый спектакль. Зрителей масса. Но играют только для одной.
И именно в доспехах выглядит в ещё большей степени не человеком, чем в жизни. Уж слишком непривычны и клинки, и броня, и лук за спиной. Со слишком уж большим вкусом и изяществом выполнены все эти вещи. Нездешнее, нечеловеческое это изящество. Не умеют люди делать подобных вещей. Свои умеют. И зачастую не менее прекрасные. Но не более.
И врагами были те, кто создавал подобные вещи.
Но выглядит Кэрт словно воин из сказочных времён. Настолько спокойное, властное и надменное в этот момент его лицо. И холодком веет от пристального взгляда светло серых, почти белых глаз. Это взгляд вышедшего на охоту хищника.
Сегодня он гладко зачесал волосы назад, и его длинные заострённые уши прекрасно видны. И они нисколько не противоречили всему его облику.
М. С. знает этого снайпера. Она вообще запоминает всех, кто хоть раз попадется на глаза. А он попадался уже не раз. Сначала даже подумала, что это один из людей Ратбора. Потом узнала, что ошибалась. Снайпер молод, и призвали его уже при новой власти, за год до войны.
Снайпер вскинул винтовку к плечу. Выстрел! Пуля попала точно в ''голову'' мишени. Кэрт словно не целясь, спустил тетиву. ''Голова'' мишени треснула от удара бронебойной стрелой. Второй и третий выстрелы снайпера тоже достигли цели. Не промазал и Кэрт.
И стрелять он умудрялся даже быстрее снайпера. Движения вроде плавные, словно у танцора. И одновременно быстрые. Да не просто быстрые, стремительные!
Как же он целиться? Или это у них у всех зрение такое особое? Кэрт в темноте прекрасно видит, про это все знают. И слух обострённый. Или это он один такой? Приборы ночного видения среди трофеев попадались. И всеми очень ценились.
Он вогнал одну стрелу в другую.
''Не перевелись ещё Робин Гуды'' — мрачно думает М. С.. Смотреть интересно, только всё более и более непонятным становилось, зачем он всё это устроил. И одновременно, всё яснее и яснее.
Это что он ко мне таким изощрённым способом посвататься хочет что-ли? Чёрт его разберёт. Хотя и так уже разобралась. Симпатии генерала по отношению к ней уже давно перешли рамки просто дружеских. Это только она сама старательно делает вид, что ничего не замечает. Не умеющая любить железка. С великолепной наблюдательностью.
Пробуждались в ней какие-либо чувства? Или нет? Сама она про это не знает. Но в любом вопросе, касавшемся лично её, она давно уже считала: по этому поводу есть два мнения одно моё, а второе ошибочное.
Стоит же сейчас и смотрит на этот спектакль. Какие-то стороны жизни ей всяко не слишком хорошо знакомы. Но ведь было в её жизни то юношеское увлечение... Любила ли она его? Теперь не знает... Тогда... Мало ли что было тогда. Она уже много лет не вспоминает о нём.
Просто некогда было. Не умеет М. С. жить воспоминаниями о прошлом. В настоящем слишком много всего происходит. И одновременно, чего-то всё-таки не хватает. Только нужен ли ей человек рядом с ней? Друг, а не соратник. Тот, которому можно доверять всегда. Нужно ли ей человеческое тепло, а не холодная сталь всегда готового прикрыть твою спину.
Но ведь это так и есть. И он верен ей. И он её друг. Но с недавних пор он начал смотреть на неё ещё и как на женщину.
Или это человек в тебе, придавленный машиной только недавно что-то заметил?
А ей это надо? Она уже практически забыла о том, какого она пола. Она важнейшая часть государственной машины. И машина сама. Или может всё-таки человек?
Он ведь красив, ловок, умён. Ну просто всё при нём. Только он ей нужен именно в своём нынешнем качестве. И ни в каком ином. Он нужен машине. А не человеку. Тем более, это ещё вопрос, есть ли этот человек, или осталась только машина.
''Попал во всё что было'' — ещё более мрачно подумала М. С. Первая часть представления похоже, закончилась. С луком Кэрт управляется не менее, если не более лихо, чем со скальпелем.
Тогда... Сейчас-то до тебя доходит, что было тогда. Он ведь радовался не тому, что вернулась М. С.. Точнее, радовался в первую очередь вовсе не этому. Радовался, что вернулась с того света женщина, которую любит. А ты... ''Поставь меня, а то уронишь''. Конечно, тогда тебе было не до того. Но он-то ни о чём не знал.
А что дальше? Видала ты ведь уже одного такого паладина, верного тебе всем сердцем. А у тебя всё было мертво по отношению к нему. Жив ли он... Какая разница.
Теперь вот он... Он любит тебя. И верен тебе. А ты умом, только умом понимаешь это. А сердце мертво. Давно заледенело. Но где-то в этой глубине льда дрожа загорается маленький огонёк. И ты сама боишься его тепла. И хочешь одновременно и вспышки растопящей лёд, и наоборот желаешь загасить огонёк. Да и есть ли он вообще?
Безо всякого выражения смотришь ты на мужчину. Хотя и замечала его взгляды. Но мертво. Мертво. Сожжено людьми твоё сердце. А может, это ты его сознательно сама в себе сожгла?
Или всё-таки теплятся там ещё какие-то угольки? Угольки... Есть ли они ещё? Что же в тебе осталось от человека?
А если ничего, то зачем взяла Глаз Змеи?
Он ведь прекрасно знает, что это за вещь. И как она для тебя значима. И по каким случаям ты берёшь его в руки. Он всё-таки надеется, что сегодняшний день что-то изменит. Только вот что? И у кого?
А их шестеро, и рубаки явно неплохие. Получше тебя. У двоих даже мечи старинные. А ещё один вроде призовые места на армейском соревновании по фехтованию занимал. Он один...
Решили окружить. Как бы не так! До чего похоже на танец, как Кэрт вертится с двумя мечами. Отбивает одни выпады, и змеёй уходит из-под других. Клинки порхают словно живые.
Он и вправду великолепен. И немыслимыми приёмами выбивает оружие у противников. А они все нешуточные бойцы. И сражаются боевым оружием.
Он выбил оружие у всех. И даже не ранил никого. Только у одного царапина на шее, на которую и обращать внимания не стоит.
И что теперь? Вложил он оружие в ножны. И как ей кажется, только слепой не видит в чьи глаза он смотрит. В твои. И что он видит за этим зелёным пламенем? И что ещё надеется увидеть?
А если....
А зачем?
Впечатление на меня произвести хочет. Хоть так надеется меня поразить. И растопить мой лёд. Помнит, что я холодным оружием интересуюсь. И удивить меня хочет
Как же всё всё-таки понятно... И одновременно не понятно ничего.
Ведь нет врага, с которым за меня стоит биться.
Ибо этот враг я сама. Враг самой себе, своим чувствам и желаниям. И сражение с чувствами давно и с блеском выиграно. К сожалению. Или к счастью. Не понять.
Но почему и он, и я считаем, что за всё в этой жизни надо сражаться? За жизнь, за славу, за любовь... Оба ведь считаем, что ничего не даётся просто так. И может просто не видим того, чего вполне заслуживаем, и что само, может быть, идёт к нам в руки
Только ни один из вас не сможет дать определения счастья.
Для него это само стремление достичь недостижимого, само ощущение борьбы за идеал. Недостижимый по определению. Но жить стоит именно потому, что это недостижимое совершенство всё-таки есть.
А ты не можешь сказать даже этого. Слишком уж иначе устроены вы. Сложные люди. Вернее про вас не скажешь. Кто же ты всё-таки для него? Совершенство. Недостижимый идеал. Приходит на ум сравнение из другого мира: ''Ave, Mater Dei'' кровью начертал он на щите''. Верит паладин в то, что существует ОНА. Ибо видел её единожды. И всё, что свершал, свершал во имя её. И ничего более прекрасного не существовало для него в этом мире. Ничего прекрасного, кроме этого образа не существует вообще. Ибо существует ОНА. Недостижимая.
Сродни дьявольской гордыне подобное чувство. Безответной любви к заведомо недостижимому идеалу.
Нашла с кем равняться. Mater, Dei. Люди-то тебя частенько с другими сравнивали. Здесь иная мифология, но имя Чёрная Дина в легенде можно перевести и по-другому. И будет — Сатана. Чёрная Сатана. И вдруг — подобное. Не впервые. Но тогда была ты иной. Моложе. И в чём-то лучше. Сейчас же...
Он не сказал. Но и невысказанное иногда слышно. Ave, Mater Dei. Другой, подобной тебе нет и быть не может. Lumen coelum, Sancta Rosa! Тоже про неё. А в его устах — про тебя. Это гордыня. Грех. Но ты ведь атеистка. И всё-таки дьявольски гордая. Как и он. И не передать ощущения когда знаешь, что для кого-то ты единственная во всех мирах.
Паладин. Он ведь родился в то время, когда рыцари, или кто-то подобные ещё не перевелись. Тогда он намеренно неверно назвал свой возраст. Слишком уж шокировать не хотел. Ему не две сотни лет. А почти тысяча. Теперь это знаешь чётко. А он — в чём-то очень сильно изменился за прошедшие годы. А в чём-то остался тем, кем был. Паладином. Рыцарем. С теми понятиями о чести и долге. И о любви. Да и не мог он в прошлом быть никем иным. Потому, наверное, и стал столетия спустя профессиональным врачом, что где-то в глубине души всё-таки претила колониальная экспансия. Никогда не было для него пустым понятие о славе. Но слава— это когда один на один, или один против ста. Он стал медиком, оставаясь в глубине души тем, кем был всегда. Рыцарем. Воином из ушедших времён. Те времена были не хуже, да и не лучше наших. Просто иными. И вместе с ними всегда уходит и что-то прекрасное. Как правило, ненужное в изменившемся мире. И одновременно, бередящие людям душу. Что-то величественное и прекрасное будут помнить и о нас. Только вот нам не суждено будет этого увидеть.
А у них по-иному. Уходят времена. Но остаются многие люди тех времён. И их представления остаются с ними. Но время иное.
Не может Кэрт сказать словами, или просто не знает слов, которые смогут тебя пронять? Ведь тяжело, очень тяжело найти слова, которые смогут запасть тебе в душу. Или же просто знает он, что не пронять тебя словом.
Когда он заметил тебя? Неужели тогда... В том комке боли, почти не напоминавшем человека. Когда он спасал жизнь. Жизнь врага. Не из-за тебя ли вовсе не трус забыл о долге, о Родине, обо всём. Тебе думать, тебе решать. Ты властвуешь как правитель. И есть у тебя власть над многими.
А над ним ты, похоже, имеешь власть именно как женщина. В теории-то ты прекрасно знаешь силу подобной власти. Вот только почему-то нет желания применить эту силу на практике. Словно не женщина ты. А кто тогда? Неспособный ничего чувствовать человек.
А всё же, сама-то ты кто после этого? Не существо — ли, подобное охотнику на демонов из игры, в которую ты по пьяни резалась в том мире? Тому, который , чтобы лучше видеть проникающее в наш мир зло, выколол себе глаза. И стал он лучше видеть демонов. И сражался с ними. И сокрушал зло. Но не видел он своих сородичей. Он видел только зло.
И ты вроде него. И у тебя на глазах чёрная повязка. И открыт внутренний взор. Прекрасно ты видишь зло. Или то, что под ним понимаешь. Тоже мне, высший судья. И не в силах увидеть что-либо иное. Слепа ты. Как и тот охотник на демонов.
Ставшему в конце-концов подобием тех, с кем сражался.
А Кэрту всё-таки хочется сорвать повязку с твоих глаз. И увидеть то, что скрывается под ней. Но ведь там может оказаться и пустота. Или же пламя, сжигающее всё живое. Или же просто глаза. Человеческие глаза, способные видеть мир во всём его многообразии.
А может, дать ему надежду? Поддержать и приободрить ... человека. Он ведь этого стоит. Стоит ведь дать ему надежду. А он жаждет большего.
И что-то мелькнуло в почти белых глазах. Что заметили за беснующимся зелёным пламенем? Но что-то заметили. И изменился взгляд. Ибо неясно было, неужели это оно, желаемое. И хочет, и боится этого человек одновременно. А вдруг это всё-таки не то.
С какой бы радостью он подал тебе руку, помогая сесть в машину. Но это БТР и ты сама легко запрыгиваешь в него через верх. Так же как и он. Грациозная ловкость хищников. Не людей.
-Поехали в Загородный.
Бронетранспортер тронулся с места.
Дворца уже не существует. Руины. Местами обгорелые. Старая дорога разрушена, но недавно проложили зимник как раз мимо стен. Так ближе до одного из укреплённых пунктов внешнего кольца.
