И эти трое заговорили. Сбивчиво и перебивая друг друга. Сами-то они спастись не надеялись. От Чёрных Саргоновцев не спасешься. Семьи и имущество спасти хотели. И сильно.
Картина сложилась следующая. Лесные были из разбитых демократических частей, ну это-то М. С. знала и так. В деревне они не жили, потому что боялись засевших в райцентре полусаргоновцев — полубандитов. Лесных человек триста. Городских — под тысячу. Лесные разбиты на группы по 10-15 человек. И они только изредка собирались вместе. Их главный приказал задержать отряд М. С. в деревне как можно дольше, пока он соберёт своих людей. Они хотели в первую очередь раздобыть оружие саргоновцев. Да и просто показать свою силу. А леса они знают великолепно. Ну, это-то как раз очевидно. А единого лагеря у них нет.
-Сгоните весь народ. — и интересно взглянуть на того, кто не послушает. Вновь говорит властная и жестокая прежняя М. С. Человеческого в ней сейчас ни на грош. Равно как и в солдатах.
Согнали всех. Люди боязливо жмутся друг к другу. Мужчины, женщины, дети... Косятся на пулемёты. И на неё. И неизвестно, чего боятся больше. Хотя она вроде бы безоружна.
М. С. забралась на камень. Среди солдат стоит и Марина. И отличается от них пожалуй только маленьким росточком, да хвостиком на затылке. А так даже взгляд почти столь же холодный. Только что автомат у неё за спиной.
Не посмеет при ребёнке?
Но достаточно взглянуть на мать — и станет ясно — посмеет!
-Хорошо вы тут живёте— начала М. С.— по принципу моя хата с краю, ничего не знаю. По лесам бандиты шляются, чужих людей на дорогах убивают. Вон, нас травануть хотели. Да не делайте такие рожи. Мы наверняка не первые люди, что сюда забрели, да назад не вышли, пропали попросту, и концов не отыщешь! А вам до лампочки. Сидите, и носа наружу не кажете, вроде как никого не трогай, и тебя не тронут. Вот скажи я сейчас, что за то, что нас убить в вашей деревни хотели, с деревни контрибуция скотиной да зерном — шустро тут забегаете. И сами всё принесёте, ибо мы всё равно найдём.
Да не тряситесь вы. Шучу я так! Зачем мне ваша скотина? Кормите ей лесных бандитов. Или городских. Но мы-то не бандиты. И зарубите это чётко себе на носу. Думаете, всё переменилось, и нас мало. Мало! Пока! Но ещё вернёмся. И лесных изведём, и городских выведем! Это я могу пообещать. А заодно с бандитами и дружков их выведем. Вроде этих — она кивнула туда, где стоят трое связанных братьев — это они нас отравить пытались. Да не вышло. А их мы сейчас расстреляем. А вы все остальные, запомните, я знаю, что не только они трое с лесными водятся. Побольше их будет. Но искать их просто не хочу. Дам пока возможность призадуматься. Сколько их в лесу? Две-три сотни. А вас? Только в этой деревне крепких мужиков человек сто наберётся. Да в соседней. Да за речкой. И все вы кормите какое-то дерьмо. А вас много. Трястись-то не надоело? Суслики вы или люди? Пока больше на сусликов похожи вы все. Вот и думайте! Хотя, это довольно сложно.
Из задних рядов кто-то выкрикнул.
-Ну, что, куркули, доигрались?
Да, богатеи ещё никогда и нигде не были популярными личностями. Эта глушь не исключение. Отрадно! Хоть в чём-то они на людей уже похожи.
Потом вошёл тот парень. И вошёл как-то иначе. И иначе он смотрит на неё и шапки не ломает. Он смотрит на неё, как солдат на генерала. Как человек на другого человека. М. С. встретила его стоя. Пожала ему руку.
-Ну что, солдат, спасибо тебе. От всех нас. И от меня и моей дочери персонально. Ты всем нам здорово помог. Поэтому вот тебе. Держи. Заслужил!
Она открутила с мундира один из своих орденов и протянула ему.
-Спрячь пока. Мы ещё вернёмся. Тогда и наденешь.
Он взял. Лицо его на какой-то момент просветлело.
-Вы мне лучше автомат дайте.
-Дадим. Ты его достоин. А может, с нами пойдёшь?
-Нет. Мой дом здесь. А мы все одно дело делаем. Идите куда шли и делайте там. А я здесь вас не подведу.
-Может, ты и прав. Каждому — своё! Но вряд ли мы скоро сможем вернуться.
-Мы дождёмся! Вас стоит ждать. И мы встретимся!
-Ладно. Тогда до встречи, Чёрный Саргоновец!
-Ещё увидимся, товарищ генерал!
-А лесные думаю, за нами идут .— Сказала М. С. генералу.
-Вы уверены? — спросил тот. Сам-то он уже понял, что на хвосте у них висят.
-Конечно, нас мало, а их много. Мы хорошо вооружены, но лес знаем плохо. Они наоборот. И нам всяко к реке надо. А идём мы медленно. И даже без раненых будем идти не сильно быстрее. А у них наверняка есть лошади. Так что скоро нас догонят. И либо взять попытаются, либо обгонят и засаду где-нибудь на пути устроят.
-А что делать?
-Пока идти. Я так думаю, надо несколько позднее бой им дать. Так, чтобы отстали. Они очень не любят, когда огрызаются. А огрызнуться мы сумеем. Пока надо выделить группу прикрытия, человек десять. Вооружить лучшим, что есть. А там посмотрим. Завтра нам через небольшую речку переправляться. Вот на переправе и проверим. Вряд ли они сильно отстают от нас. Людей ты подберёшь.
-Есть.
Они показались. Сразу видно: засады не ждут. Идут почти толпой, ничего не опасаясь. Одеты — какой-то немыслимый гибрид из гражданской и военной одежды. Некоторые на лошадях. Вооружены — кто чем. Но безоружных среди них не видно. Видать не так плохо в лесу, раз почти все чисто выбриты. Так, почти толпой и двинулись через брод.
Они были почти на середине, когда разом заработали пять пулемётов. Вода закипела. Спасения не было, сразу срезали человек тридцать, кто-то бросился бежать обратно к берегу, кто-то словно ополоумев, бросился к другому. Крики, ругань, пронзительное ржание раненых лошадей. И мерная трескотня пулемётов. И ни одного выстрела в ответ. Это избиение. На берег мало кто смог выбраться. Иные раненые просто падали в воду и захлёбывались. Но сумевшие скрыться в зарослях, сразу открыли ответный огонь. А за этими подходили другие.
И вскоре из зарослей тоже били пулемёты.
Но они не сразу сообразили, что огонь прекратился.
Попытались вновь войти в воду — и двое повалилось от снайперских пуль. Снова застрочили по берегу. Из-за деревьев забухали два миномёта.
-Хорошо палят! — на ходу буркнула М. С..
-Чем дольше, тем лучше!
-Их больше, чем я думала! Сколько наклали?
-Человек 70, может 80.
-Теперь они будут осторожнее.
-Теперь им известно, что мы знаем о них. Я не думаю, что они отстанут. Они по глупости попали в засаду. И теперь станут осторожнее.
-Тут есть, где отсидеться.
От всего военного городка осталась целой только укреплённая казарма. Построенная лет эдак 50 назад. Хоть что-то. Когда-то в каждом углу здания была установлена капонирная пушка. В стенах амбразуры для пулемётов. Пушки и сейчас торчат из стен. Пулемётов нет, но если установки целы, то можно поставить и те, что есть в отряде. Но пушки такие, что вряд ли из них, когда— либо удастся снова пострелять. Впрочем, боевая ценность этой казармы вызывает некоторые сомнения, ибо кроме амбразур в стенах имеются и окна лишь немногим менее обыкновенных. А местность вокруг казармы открытая почти на километр. Не глупо место для постройки выбирали чуть ли не полвека назад. Да ещё и чужаки любезно сравняли с землёй почти всё, что тут было.
Этот километр они пробежали. У них висят на хвосте, они это чуяли. И последние ещё не успели войти в здание, как показались всадники. Но со второго этажа ударил пулемёт. Вслед за ним и второй. Всадники скрылись в лесу. Об этом сооружении они либо позабыли, либо и вовсе не знали.
Саргоновцы быстро обследовали здание. Пушки, как и следовало, ожидать, оказались не исправными. Но в подвале оказалась просто груда 75-мм снарядов. И патроны. И пулемёты в ящиках. И консервы. И источник воды. То есть без тяжёлого вооружения осаждать это здание можно весьма долго. А атака в лоб была чревата огромными потерями. К тому же, один из офицеров взялся наладить пушку. Правда, всего одну, но это хоть что-то. А к снарядам добавили несколько радиоуправляемых мин. Так сказать, последний шанс. Во все амбразуры снова установили пулемёты. К ним натаскали помногу патронов. Распределили посты. Теперь оставалось только ждать.
Ждать долго не пришлось. Вскоре послышался вой мин, и два разрыва встали невдалеке от стен. Затем ещё и ещё. Шарахнуло по крыше. С потолка посыпался какой-то мусор.
-85-мм — крикнул кто-то.
-Не прошибут! — в ответ.
Снова бухнуло.
-Поглядим! Бетон старый!
-Ничего ему не будет!
Так и оказалось. На той стороне тоже поняли, что толку от такой стрельбы немного, и прекратили огонь.
-Раньше завтрашнего дня ждать от них ничего не придётся. Пока обложат, пока все подойдут. Кто хочет, можете отдыхать.
Марина спит, свернувшись калачиком под несколькими старыми одеялами, найденными на складе. Она как повалилась около полудня, так и спит, хотя уже почти семь часов утра. Возле неё сидят М. С. и генерал. Они тихонько разговаривают. У М. С. на лоб сдвинут шлем с прибором ночного видения. Она только что вернулась с поста.
-Что-нибудь видели?
-Их посты. Два на опушке и один у дороги. По одному стоят. Дрыхли паразиты. Сняла одного из бесшумки.
Генерал кивнул на Марину.
-Совсем девочка умаялась. Столько времени спит.
-Пусть спит.
-Выносливая она, я то думал быстро повалится, а вон как держалась.
-Она как я. Я такой же была в её возрасте.
-Ей сколько? Лет тринадцать?
-Четырнадцать перед самой войной исполнилось. Перед самой войной. — зачем-то повторила она.
-Последней войной.
-Не думаю, что она последняя.
-Там увидим.
-Если живы будем.
-Это верно, если живы будем.
-Ну, в общем я спать буду. Будить — только если что важное.
Она сняла шлем, и улеглась рядом с дочерью, накрыв голову одеялом. Она всё-таки не спала почти трое суток.
Марина проснулась только под вечер. За это время в помещении довольно много изменилось. Оно выглядит почти жилым. Появилось несколько постелей из одеял, на некоторых спят люди. На паре ящиков лежат снятые бронежилеты и каски. Там же стоят и вскрытые консервные банки. Марина сразу вспомнила, что давно ничего не ела. Стоит бочка, в которой что-то горит, вокруг лежит несколько ящиков. У стены стоит откуда-то притащенный металлический стол, за которым едва знакомый Марине офицер возится с какой-то большой железкой, назначение которой ей не понятно. К стене успели даже прилепить какую-то картинку. Полутемно, и Марина не может рассмотреть изображения. У бочки на ящике спиной к ней сидит генерал, похоже, он дремлет. Мамы нигде нет.
-N 2 я налажу завтра, когда посветлее будет, может, приведу в действие и третью, если время позволит. А первая и четвёртая — без станков глухо их ремонтировать, не починить.
-Антиквар ты наш!
Потолок вздрогнул от хохота.
-Зря смеётесь, орудия в отличие от всего остального, вовсе не старые. ЛЦ-12, не больше чем лет 15 назад поставлены. Вполне приличная казематная пушка.
Только вот ещё что : погреб надо очистить, там одни бронебойные, а они нам вряд ли понадобятся.
-В подвале навалом шрапнели и фугасных. Сплошь двадцатилетней давности!
-Порох годен и через 25 лет. Мне приходилось иметь дело и с более старым.
-Их надо спровоцировать на атаку. Осада гибельна для нас.
-Легко сказать.
-Может, и действительно легко. Они должны решить, что мы развернули мощную рацию, и вызываем подмогу. Надо поставить на крыше антенну — метёлку, благо хлама тут достаточно валяется. И вряд ли они тогда станут рассиживаться.
-Пожалуй, это мысль.
К утру на крыше и в самом деле появилась довольно неплохая ''антенна'' . Оставалось теперь только ждать. Снайпера доложили, что они стали осторожнее, и подстрелить почти за сутки удалось шестерых. Из миномёта больше не стреляли, либо мины кончились, либо сообразили, что такую крышу всё равно не возьмёшь. И сдаваться тоже не предлагали. Видать, уяснили наконец, с кем имеют дело, и какой эффект может быть от подобных предложений — абсолютно нулевой. Сколько ещё будут в состоянии ждать? Ведь доносящиеся из здания звуки музыки довольно сильно действуют на нервы. А ночью М. С. приказала несколько раз выстрелить сигнальными ракетами. На складе нашлась пара рваных парашютов. Их и повесили на крыше. Со стороны всё выглядело так, будто им сброшен с самолётов груз. А что может последовать за грузом? Либо десант, либо хорошая бомбёжка. Как не крути, а не очень оптимистично.
Предчувствие не обмануло М. С.. Утром они пошли на штурм. Сначала из лесу ударили минометы. Толку от их стрельбы не было никакого, ибо толстенный бетон их 85-мм минами не пробивался, на нервы, так сказать, действовали. Ну, да у нас они крепкие. Потом по стенам и окнам замолотили пулемёты. Саргоновские пока помалкивали. Следовало дождаться, когда появятся они. И они показались. И их слишком много. Намного больше, чем предполагали саргоновцы.
Но что теперь сделаешь? Оставалось одно — драться!
Ствол пушки чуть дрогнул и выплюнул шрапнельный снаряд. Это вам первый сюрприз. Вскоре показалось, что пушка молотит почти на предельной скорострельности. Наступавшие с этой стороны попытались бросится вперёд, но к пушке присоединились пулемёты. Их прижало к земле.
В других местах хуже. У них хватило ума сосредоточить весь огонь по окнам. Пусть это были почти бойницы, но что-то и попадало, и кто-то уже повалился. Остальным не до него.
М. С. бьет короткими очередями. Третья бойница влево от неисправного орудия N4. Это её бойница. Она не помнит, сколько фигурок уже повалилось в пожухлую траву. Знает, что немало. Потери у них большие, но отходить они похоже не собираются. И до чего же упорные! Но и мы не менее упорны! Она не помнит, сколько уже истрачено магазинов. И сумка уже опустела. Но в нужный момент всегда рядом оказывался новый. И огонь замолкал только на краткие мгновения.
А чужие фигуры всё ближе к спасительной мёртвой зоне.
В цепи наступавших встал чудовищный фонтан разрыва. И вокруг него разлилось коптящее пламя. АГЭс заработал. Стреляли зажигательной гранатой. Почти сразу взорвалась и вторая, фугасная. Даже сквозь стрельбу слышен нечеловеческий вопль сгорающих заживо людей. Это пламя невозможно погасить, катайся по земле не катайся. Сгоришь заживо! И всё тут!
-К окну!!! — заорал кто-то на Марину — Стрелять!!!
Она видела тот клочок поля. И человеческие фигурки на нём. И мелькающие вспышки. И она стреляла. Так, как её учили. И целилась так, как показывали. И кто-то упал от её пуль. Она хочет жить. Очень хочет, ведь ей только четырнадцать лет. И поэтому должна убивать, убивать, чтобы самой остаться в живых.
Рванула первая мина, и словно по команде саргоновцы стали швырять из окон гранаты. Но и внутрь залетело несколько ''гостинцев''.
По полу катается какой-то озверевший комок тел. Как определяли, где свои, где чужие? Это оставалось загадкой. Крики, мат, редкие выстрелы, чавкающие звуки. Это уже не бой, это страшная драка насмерть. Дерутся везде. И везде уже лежат мертвецы и умирающие. Пулей в голову убит генерал. Он так и свалился у бойницы, где принял свой последний бой. Кровь на седых волосах. Остекленел взгляд. Старый солдат погиб честной смертью бойца.
