Святоше в этом смутно угадывалась какая-то игра, он словно чуял, что М.С. специально разыгрывает из себя этакого туповатого солдата, знать не знающего ничего кроме уставов и приказов. И ведущего себя в лучших традициях худших казарм. Только вот зачем ей это надо?
-Слышь, святоша, а своим ты чего по ребёнка скажешь, когда мы уйдём ?
-Скажу, что её мне подкинули. Поверят, уже были похожие случаи в окрестностях.
-Неглупо, жене тоже самое скажешь?
-Так ведь это правда и есть.
-А кто ребёнка подкинул, тоже скажешь?
-Нет. Не женское это дело, такие вещи знать. Сердце у неё слабое, как бы плохо не стало.
-Это точно. От меня частенько людям поплохеть может. А сейчас она где?
-У своей матери в соседней деревне гостит.
В лице Марины что-то изменилось, а М. С. невозмутимо спросила.
-Это в Заречной что ли?
-Нет, в Бычьих Холмах.
М. С. кивнула, насадила на нож солёный огурец, с хрустом откусила, и не прожевав, сказала.
-Насчёт ребёнка этого ты не думай, если поторопишься тебе в нагрузку к ней целый хутор достанется. Без скотины, правда, но зато, со всем инвентарём. Её хутор это теперь. Ибо живых там никого. И если в Заречной кто из родни был, то там тоже... Я туда не ходила, но установка как раз оттуда припёрлась.
-Значит, опять хоронить людей придётся. И опять многих.
-Прилично. Сколько в деревне, не знаю, но думаю, всех, кто там жил. На хуторе человек двадцать, да скотину зарыть или сжечь придётся. Ты не бойся, это дерьмо в режиме охоты было, а следовательно, она на много километров одна. Только ты поторопись. Хутор-то богатый был.
Он злобно стрельнул глазами. Снаряд лишь впустую царапнул броню.
-Говорят, вы в людях разбираетесь. Даже шуточка у вас есть ''Кадры решают всё''. Ну, вот и подумайте, сильно я похож на человека, который позарится на чужое.
''Вообще-то насчёт кадров вовсе не я придумала '' — подумала М. С.. Но в этом мире данная фраза к ней просто прилипла. Настолько, что автором считают именно её. И даже император, шутник, как то раз сказал ''Как говорит генерал полковник,'' Кадры решают всё'' . Хотя сам-то прекрасно знает, кто это сказал.
Интересно, где сейчас этот юморист доморощенный? Такие хитрецы ведь и вправду в огне не горят, в воде не тонут. Только вот в воде ещё кое-что не тонет...
-Ну, на первый взгляд, подчёркиваю, только на мой первый взгляд, на такого человека ты не похож вовсе. Хотя первоначальное мнение может оказаться и в доску ошибочным.
-А может, и наоборот.
-Какие мы скромные! Это ведь гордыня. Один из тяжких грехов.
-Не вам это решать!
-Иногда лучше решать самому, в том числе и за других, чем ждать, пока кто-то начнёт решать за тебя.
-Хотел бы я посмотреть на человека, который сможет что -либо решить за вас.
-Я бы тоже очень хотела.
Оба усмехнулись. А Марина откровенно засыпает. Она вздрагивала время от времени, пытается уловить о чём говорят, и снова начинает клевать носом.
-Здорово её умотало.
-Ничего, Еггты выносливые. Хотя и маленькие частенько.
-Только вот мелких среди вас не водится.
-Ну, это по всякому бывает.
-А вот не задумывалась, зачем нужна власть?
-Задумывалась. Слышал наверное, такое слово, справедливость? Да слышал, слышал. Ну, вот власть затем и нужна, чтобы максимальному числу людей её обеспечить.
-Приходили ко мне иные из паствы со словами: Я верю в господа, но я за черных, отче, что мне делать? И чаще всего это были люди не слишком богатые, но праведной жизни. Были и другие, богачи, всегда стоящие на службе в первых рядах, столпы веры, как зовут их прямо скажем, не слишком радивые слуги господа. Жаловались на первых. Требовали проклясть их и наложить церковное проклятие.
-Проклинал?
-Нет. Служить вам и верить в господа вполне возможно. Но нельзя одновременно молиться и Господу, и золотому идолу. А это самое мерзкое. В Господа вы не верите, но про вас что ни говори, а поклонников идола вы не слишком жалуете.
Уже потом... Идя на эту войну иные из первых приходили ко мне за благословением. И я с чистым сердцем давал его. И молился о ниспослании победы.
-Потому что так решил ваш собор. Его представители принесли мне решение. ''Молится за власть, и о даровании победы''. А у меня очень хорошая память. Иные из них буквально несколько месяцев назад поливали грязью меня и проклинали со всех кафедр. Двое даже выступали за создание святого трибунала, для установления, не являюсь ли я порождением демона, а следовательно, не следует ли уничтожить и мою дочь, как существо нечеловеческой природы.
-Вопрос о трибунале не прославил многих иерархов.
-Вопрос об истине. Помнишь его?
-Вопрос, дать на который ответ выше человеческих сил?
-Именно
-Давить, давить из человека животное. Отучать его озираться по сторонам и трястись от каждого шороха. Пусть встанет, разогнется, и смело посмотрит на мир. Выжечь из души страх. Мир сильных духом людей. Мир каким он должен быть.
-Жесток будет такой мир, мир без сострадания.
-В мире не будет боли. Жалеют слабого и больного. А если их нет. То кого жалеть?
-Жалость и сострадание одно из первых отличий человека от животного.
-Ничего подобного. И то, и другое качество присуще и зверям. По крайней мере некоторым. Впрочем, людям эти качества присущи далеко не всем и не всегда.
-Ты думаешь я всегда был священником?
Зеленый взгляд скользит по лицу как луч прожектора по ночному небу. Так. За что-то зацепился. Ещё за что-то. Ещё и ещё. Уверенно отчеканено:
-Не-а. Сан ты принял недавно. Лет эдак пять назад. А до этого... ставлю сто к одному, что ты летчик, скорее всего, бомбер.
-Я так любил небо! И я так его ненавижу теперь!!!
-Кого ты разбомбил? Роддом? Детсад? Или просто сыпанул кассетными на голову своей пехоты? За последнее побью как-нибудь потом.
-Так зачем?
-Может, когда-нибудь люди научатся не убивать друг друга. Очень хочу приблизить этот час.
После того, как девочка заснула, они сидели ещё долго. Выпито было всё. А святой отец даже сквозь хмель замечал абсолютно осмысленный и ледяной взгляд М. С. .О чём они говорили он не помнил. Может, он наболтал лишнего, а может, и нет. А вот свою последнюю полу трезвую мысль он запомнил — ''Значит она, действительно, не пьянеет''.
Они уходили. Женщина, почти не похожая на женщину, и девочка похожая на кого угодно, только не на ребёнка. Мать идёт впереди. На ходу она сняла с левого плеча автомат и протянула дочери. Девочка ловко взяла оружие и повесила за спину. '' Совсем, как солдаты носят ''— неожиданно подумал святой отец. Обе они нисколько не походили на тех женщин, что знал он. Слова смирение обе, похоже, не знали, зато гордыня их слишком хорошо видна. ''Зачем Бог сотворил женщину ?'' — так кажется, звалась тема одного из богословских диспутов в академии много лет назад. Святой отец не помнил, кто что сказал тогда по этому поводу, но зато он точно знал, что он сказал бы сейчас, окажись он вдруг на том диспуте : `'Иные женщины могут прожить жизнь так, что всем мужчинам будет стыдно за то, как они прожили свою. Для того их и сотворил господь''. Во всяком случае, в их глазах он прочёл немой укор, нет, не в глазах матери, та давно уже умела прятать свои чувства, а в глазах дочери. И ему стало да, пожалуй ему стало стыдно ''Ты тут, сидишь, с женой, домом, скотиной. Ты не стар, и вроде здоров — так почему ты здесь? А не там, где легло столько людей, гораздо лучших, чем ты. И откуда ели вырвались мы.'' Это он прочёл во взгляде маленькой Марины Саргон, дочери великой и страшной М.С. ''Жена, да убоится мужа ''— почему-то вспомнилось ему — ''А ведь глупое выражение''. И вовсе невозможное в том мире, где жили эти двое. Они вообще, похоже, повидали все ужасы, какие мог видеть человек. Но они остались людьми. Только блестит в чёрных волосах матери седая прядь, и вообще, куда больше у неё седины, чем должно быть в её возрасте. А дочь её слишком рано стала взрослой, но ведь она всё-таки не взрослая и она кричит во сне.
И почему-то святой отец думал, что не без божьего помысла появились среди людей чёрные саргоновцы. Появились, что бы напомнить всем, что и без Бога можно жить очень достойно. И достойнее многих, кто считает себя приверженцем истиной веры.
Они уходили. А святой отец, сам не зная почему, сотворил благословляющий символ веры. Это всё, что было в его силах, но он очень хотел, чтобы они дошли до столицы. И вечером того же дня он молился за них.
-Хорошее поле. Самолет вполне может сесть — сказала М. С., захлопнув электронную книжку.
-Где ты здесь самолет достанешь?
-Если очень повезёт, то он сам сюда через пару дней прилетит. Пошли в деревню.
В деревне никого не было. Вообще. Добротные дома пусты, все двери настежь. Недавно брошены. А почему? Как-то недосуг задумываться.
М. С. извлекла из рюкзака металлический цилиндр, похожий на ракетницу в масштабе 2,5 к 1.
-Что это?
-Специфический радио маяк для очень важных персон. Если передатчик включен, то на нескольких волнах пойдёт сигнал тревоги. Значит персона в опасности, высылайте самолеты.
-Почему ты не применила его раньше?
-Их станции РЭБ. Они фиксировали все наши переговоры. Понять, правда, могли не все. И не на всё бомбами реагировали. Но весьма быстро сообразили, что объекты ведущие интенсивный радиообмен заслуживают самого пристального внимания в тротиловом эквиваленте. А уж на некоторые позывные у них такая болезненная реакция. Редкоземельных элементов могут не пожалеть... Не уверена, знают ли они про этот сигнал...
М. С. закрепила контейнер на крыше, примотав проволокой к трубе. Щелчок — и на два метра вверх вылетела антенна. С крыши М. С. скатилась считай что кубарем.
-В лес! Быстро!
-Сколько нам ждать?
-Сутки. Любой, услышавший сигнал обязан выслать спасательную экспедицию. Если конечно, хоть кто-нибудь этот сигнал слышал.
Короткокрылый самолет бесшумно вынырнул из-за деревьев. Пронесся над древней, и сбросил пару серебристых контейнеров. Стена огня поднялась на десятки метров. Кажется, загорелась даже вода в пруду. А машина перевернулась в воздухе, и пошла на второй заход. На этот раз вниз несколько упаковок кассетных бомб.
-Хоть что-то хорошее — философски констатировала М. С. глядя в бинокль на огромный костер, бушующий на месте деревни.
-Чем радоваться-то? — буркнула Марина, глядя в другую сторону. Вспыхнувшее с такой силой пламя напугало её. Ещё страшнее теперь выглядит перспектива топать на своих двоих ещё энную сотню километров.
-У этого XC-140 ''Полуденный гром'' наибольшая дальность из всех атмосферных кораблей. Два подфюзеляжных и десять подкрыльевых узлов подвески. А сыпанул по нам с четырех. На остальных я подвесные баки разглядела. Издалека прибыл, гость дорогой. Не иначе как из-за океана. Значит, в относительной близости пунктов базирования не наблюдается!
-Я не поняла, эти передатчики были только у высокопоставленных лиц. Зачем же их бомбить? Гораздо лучше...
-Взять живым. Только для этого потребуется целая экспедиция. А тут— прилетел, сыпанул и улетел. Человека нет — проблема, следовательно, отсутствует. Если передатчик не сгорел — ещё раз прилетят. Хотя цыплята-гриль приготовились бы замечательно. Румяные такие, с корочкой!
-Мама, а ты точно уверена, что больше никто не слышал сигнала? Может, подождем ещё и наши прилетят?
-Не прилетят. При выключении должен пойти особый сигнал. Если передача оборвана— то значить это может только одно— уничтожение маяка. Собирайся! Делать нам тут больше нечего.
В рюкзаке Марина нашла пятую часть популярного где-то полгода назад приключенческого романа. Мечи, магия, страшные тайны, маленький мальчик в роли большого героя спасающий мир, его друзья-подружки.
Книгой болела половина шарика. И греды, и миррены зачитывались ей, наплевав на вечные противоречия. У мирренов перевод и издание каждой части находился под личным контролем министра народного просвещения. Марина слышала остроту матери — ''Хорошая политика, похвально, издавая миллионными тиражами эту муть можно здорово сэкономить на всех прочих изданиях. Столько леса сохранится! И сколько же цветов жизни, растущих на подобном субстрате, вырастет полными дубами. Чем больше среди двуногих дубов, тем проще им управлять. На долгосрочную перспективу работают''.
Марина очень хотела побывать на встречи с автором, но поняла, что к матери с подобной просьбой обращаться бессмысленно.
Все прошлые части Марина читала одной из первых в стране — все-таки родство с императором (дедом она никогда Саргона не называла) содержит в себе и некоторые приятые моменты.
Сейчас Марина обратила внимание только на то, какая книга увесистая. А приключения героев казались бессмысленными, надуманными и глупыми, хотя нет, глупыми они были изначально.
Упрекать некого, переживала что тяжело идти, и тащила на себе лишние килограммы уже столько дней.
Без сожаления книга в яркой обложке заброшена в кусты. Себе Марина пообещала — если выберутся, то она больше ни одной приключенческой, фантастической или фэнтезийной
книги в жизни в руки не возьмет. Пусть даже автор и участником событий окажется. Приключения— это хорошо, только ко всяким забавным вещам ещё столько всего прилагается, о чем никогда больше вспоминать не захочешь, и говорить никому не станешь.
Этот город вполне можно миновать, но М. С. из профессионального любопытства решила взглянуть на руины. Интересно всё-таки, по какой это причине достаточно крупный гарнизон вдруг замолчал на десятый день войны, и больше не отзывался. А посланные туда самолёты— разведчики попросту не вернулись. ( Правда и посылали их всего дважды) Конечно, подобное любопытство может выйти боком, ну да живы будем — не помрём.
Ну почему из города никто не выбрался, М. С. разобралась довольно быстро. Одно из полей недалеко от города оказалось буквально нашпиговано противопехотными минами чужаков. Тип их прекрасно известен М. С. , да и любой сапёр лёгко бы снял подобную мину. Лично М. С. их не боится совершенно. Мины реагируют на какую-то составляющую в поту человека, кэртерца или гибрида они игнорируют. А у саперов есть специальный спрей в шутку называемый ''Противоминный''. Прыснул— и по запаху мина тебя не обнаружит. Такого же эффекта с помощью любых сильных духов можно добиться. А особо языкастые саперы утверждают, что если на мину перегаром дыхнуть она напрочь сломается. Только если на ''обезвреженную'' таким образом мину наступить, она все равно рванет. При взрыве мина выбрасывает массу маленьких, но очень острых лезвий. Так что несложно догадаться, как выглядит подорвавшийся. Острота в стиле Софи — манекен для иглоукалывания. В общем, Марина и не узнала, что несколько часов шла по минному полю.
Оборонительные рубежи перепаханы бомбардировщиками. Кое-где среди раздолбанной техники можно видеть скелеты. Но пока всё в общем традиционно. Это мы уже видели. Деревянные дома и сады на окраине сгорели напрочь. Одни печи торчат, да угольки кругом. Да вон среди обугленного безобразия раздолбанная башня ПВО гнилым зубом торчит. Чем это её так лихо приложили? Аж бетон сверху донизу треснул. Что на крыше -лучше не любопытствовать. Двери позаклинивало нафиг. Впрочем, при таких повреждениях стен, внутри вряд ли кто мог остаться в живых.
