Повелитель зверей

Обзвонила руководство компании. Информацию переспрашивали, не верили, она убеждала и в конечном итоге просто кричала в истерике, что Красносельцева больше нет. На смену собственника, как таковую, никто не обращал внимания. Все удивлялись — как артист с мировым именем стал хозяином завода, что он понимает в ювелирном деле? Вопросы — вопросами, а в приемную и дальше в кабинет пришли все.

— Практически все вы, — начал Верхогоров, — знаете меня в лицо, но в ином качестве: в качестве артиста и руководителя "Театра зверей". Я, естественно, был удивлен и даже шокирован, когда господин Красносельцев Аркадий Павлович пригласил меня к нотариусу. Он не продал, он подарил мне весь свой бизнес. Кроме того, Красносельцев посетил территориальный отдел полиции, где сделал официальное заявление, что уезжает из Н-ского региона, и чтобы его не искали, как пропавшего без вести, по заявлениям друзей и коллег по прежней работе. Он заявил, что близких родственников у него нет, спонсировать конкурентов не желает, поэтому его выбор пал на меня, как на человека, ничего не имеющего общего с ювелирным делом. Понимаю, что у вас возникает масса вопросов, но я сам не знаю более того, что сказал. А посему представляюсь заново — собственник ювелирного завода и ваш новый работодатель Верхогоров Борис Николаевич, — он помолчал немного. — Сразу заявляю, что директором себя не назначу и руководителя выберу в самое ближайшее время. Теперь прошу представиться каждого из вас — фамилия, имя, отчество, должность, стаж работы на предприятии, тезисно и очень кратко меры по улучшению показателей предприятия. Начнем с кадров, которые я просил принести личные дела присутствующих.

Со стула встала женщина предпенсионного возраста.

— Маргарита Николаевна Рукосуева...

— С места, пожалуйста, Маргарита Николаевна, — перебил её Верхогоров, — вам вставать не обязательно.

— Спасибо, — она благодарно кивнула головой, — начальник отдела кадров и кадровик в единственном числе, штат сотрудников пятьдесят три человека, работаю здесь в течении пятнадцати лет со дня образования завода. Личные дела руководителей и секретаря находятся в сейфе директора.

Благодарю вас, Маргарита Николаевна, ключ от сейфа мне Красносельцев передал, но я ещё туда не заглядывал.

Он перевел взгляд на мужчину, сидевшего ближе.

— Иосиф Абрамович Бронштейн, заместитель директора, в должности работаю пятнадцать лет, если кратко, то хотелось бы заменить оборудование завода на более современное. Конечно, всё зависит от средств...

Верхогоров выслушал каждого, остался наедине с главным бухгалтером и позднее пригласил к себе секретаршу.

— Павлова Элеонора Игоревна, — говорил, как бы для себя Верхогоров, листая её личное дело, — 22 года, окончила институт иностранных языков — английский, французский, немецкий, итальянский, испанский... О-о-о, так вы полиглот, однако, Элеонора! Неплохо, весьма неплохо! Но о вас лично поговорим позже. Если не против, то я заеду к тебе домой, Элли, после работы. А сейчас немного о другом спрошу: как ты считаешь, Бронштейн потянет должность директора?

— Бронштейн?! — её глаза даже округлились, — я лучше бомжевать пойду...

Павлова заплакала.

— Успокойся, Элеонора, успокойся. Я понимаю, что Красносельцев тебя содержал, но никто из новых директоров тебя даже пальцем не тронет.

— Правда? — всё ещё всхлипывая, спросила она.

— Правда, Эля, правда. Так потянет он должность директора?

Павлова успокоилась и ответила достаточно подробно.

— Красносельцев — это его фамилия по жене, он такой же "Шлагбаум", как и Бронштейн. В ювелирном деле евреи, как рыбы в воде, а Иосиф то ли умом не вышел, то ли просто обыкновенная лень-матушка. На предприятии он накапливал жирок на пузо и денежки в кошелек. Я так и не поняла, почему его не увольнял Красносельцев. Может быть, дальний родственник, или ещё чего, не знаю. Всё делал за двоих Аркадий Павлович.

— Ясно. Геммолог на предприятии — это специалист номер один. А кто у вас специалист номер один?

— Лучший?.. — она задумалась, — наверное, Болотов. Болотов Игнат Иванович, он не еврей, но первый, как ни странно.

— Ты пригласи его ко мне прямо сейчас.

Элеонора вышла в приемную, а Борис продолжал изучать её личное дело. Родители — обыкновенные крестьяне в умирающей деревеньке. Видимо, природный дар к языкам и кто-то поддерживал её здесь на учебе, оплачивал в смысле. Такую из деревни вряд ли бы зачислили на бюджет, хоть семь пядей во лбу. Красавица девка, но ты ведь тоже хочешь её иметь, упрекнул внутренний голос. Мысли прервал вошедший мужчина лет сорока.

— Вызывали? — спросил он.

— Игнат Иванович? Проходите, присаживайтесь. Мне рекомендовали вас как одного из лучших специалистов в ювелирном деле. Не хотите возглавить завод?

— Да-а-а, — усмехнулся он, — интересное, заманчивое и странное предложение. Я геммолог, художник в душе до мозга костей. И не Микеланджело, не Карл Фаберже, но они тоже вряд ли бы согласились стать директором Третьяковской галереи. Ответ расплывчатый...

— Нет, я вас понял прекрасно. Кого бы вы порекомендовали в директора?

— Ну-у, Боровок явно не потянет. Это этот, — он показал руками огромный живот, — Бронштейн. Нужен специалист в ювелирном деле с задатками организатора. Есть у нас такой геммолог по фамилии Кацман. Кацман Исаак Аврамович, полагаю, что это именно его место. За предложение спасибо, Борис Николаевич, Павлова мою кандидатуру подсказала?

— Вам спасибо за подсказку, — ответил Верхогоров.

— Да не за что, — произнес Болотов, и встал, намереваясь уходить.

— Вы не торопитесь, Игнат Иванович, уйти всегда успеете. Не пожелали стать директором — будем из вас делать современного Фаберже.

— Ни хрена себе, — по-простому заявил Болотов, — вряд ли получится, но предложение достойное.

— Посмотрите вот на это.

Верхогоров достал из кармана розовый алмаз величиной с шарик настольного тенниса. Он видел, как бережно взял его Болотов, как загорелись его глаза.

— Я такого алмаза никогда в руках не держал...

— Для работы вам потребуется отдельное небольшое помещение, современное оборудование и программное обеспечение к нему. Накидайте списочек от "А" до "Я" для работы с подобными алмазами. И еще, лишнего никому говорить не стоит, даже новому директору. Теперь можете идти, Игнат Иванович, — объявил Верхогоров, забирая обратно алмаз.

— Игнат, просто Игнат, — воскликнул он и упорхнул за дверь.

Верхогоров знакомился с личным делом Кацмана. Образование высшее, окончил геологический факультет университета со специализацией на пятом курсе "геммология". Профи можно сказать...

Они долго беседовали и Верхогоров понял, что Болотов сделал ему дельное предложение. Лучшего директора он не ждал, но завод требовал инвестиций и сейчас это не было проблемой. Подводя итоги, новый собственник завода объяснил:

— Исаак Аврамович, приказ о вашем назначении директором будет готов завтра с утра, сразу приступайте к обязанностям. Об улучшении производственных показателей и выводе завода на мировой уровень не повторяюсь. Но некоторые условия у меня все же имеются. Вы вправе уволить и принять на работу любого специалиста, кроме...

— Я с Бронштейном работать не стану, можете меня сразу не назначать и уговаривать бесполезно, — перебил Верхогорова Кацман.

— Исаак Аврамович, впредь перебивать меня не советую и повторяю, что вы вправе уволить и принять на работу любого специалиста, кроме Павловой Элеоноры Игоревны, вашего секретаря. Приказом закрепите за ней машину, на которой ездил Красносельцев, а себе возьмите машину Бронштейна. Его гоните и как можно быстрее. Еще вопросы?

— Нет вопросов, Борис Николаевич, извините за...

— Не стоит, — прервал его Верхогоров, — сейчас свободны, а завтра занимайте этот кабинет. Да, и пригласите ко мне Павлову.

Элеонора вошла несколько удивленной и встала по середине кабинета.

— Подойди ближе, Эля, — попросил он. — Завтра утром пораньше повесишь на доску объявлений вот этот приказ и передашь ключи от кабинета новому директору. Если есть какие-то личные вещи здесь, то забери. Вечером будь дома.

Верхогоров ушел, более не сказав ни слова.

Личные вещи... Личные вещи у неё в комнате отдыха были. Ажурное белье, чулочки... Она посмотрела приказ — директором назначался Кацман. Ему пятьдесят, сухопарый, не то, что этот жирный холодец, но все равно с ним спать не хотелось. А что Верхогоров? Отымеет меня вечером дома и отдаст Кацману, поматросил и бросил... Она села в директорское кресло и заплакала. Красивая девушка в городе, у которой нет собственного угла. Но быстро настроилась решительно и вытерла слезы. Она отдаётся артисту и уезжает в деревню к родителям. Лучше уж дёргать сиськи коровам, чем их будет дергать тебе каждый директор.

Правильно ли она поступала? Кто знает, не на панель же идти...

Немного уставший и довольный Верхогоров лежал в постели с Элеонорой. Она, видимо, нанервничавшись за день, быстро уснула после неоднократного секса, не смотря на то, что женщина остывает медленнее. А он лежал с открытыми глазами, думать ни о чем не хотелось, но мысли все равно лезли в голову. Теперь у него трое — Анастасия, которую он называл женой, и две любовницы. Бросить он никого не мог, да и не хотел вовсе. И что делать? Жить, отвечал внутренний голос.

Элеонора внезапно проснулась. Может быть, от того, что действительно получила истинное удовольствие. Раньше лежала доской, её имели и на этом всё заканчивалось. Имели на кровати, диване, столе, кресле и даже стоя, но её чувственность от этого не менялась. Может быть, от того, что думы в голове не давали полноценно выспаться. Может, по другой причине, но она проснулась.

Проснулась, почувствовав исходящую теплоту от мужчины, почувствовала его желание и улыбнулась. Повела рукой по груди и опускалась ниже, пока не нашла его. Мальчик вырастал навстречу и вздрагивал. Элеонора села сверху и наслаждалась движениями в собственном ритме пока не стала замирать в "судорогах", почувствовав внутреннюю пульсацию. Откинулась на кровати и через несколько минут заговорила тихо:

— Мы с тобой в последний раз видимся, Боренька. Утром я уйду на работу, возьму расчет и уеду к родителям в деревню. У нас там прелестно! Речка, не загаженная мазутом и другими отходами производства, потому что производства там нет вообще никакого. Речка с рыбой, которую и ловить-то практически некому — вымирают деревни в отсутствии дорог и инфраструктуры. Но доживать свой век сельчанам приходиться. Куда же деваться-то, не на кладбище же ползти сразу. А лес там какой прелестный, — в тихом торжестве продолжала она, — туристами не замусоренный; птички, зверюшки разные... Не получилось у меня в городе, что поделать... Стану коров доить и разговаривать с ними по-английски, с курами по-французски, со свиньями по-немецки, с кошкой по-итальянски, с собакой по-испански.

— А с родителями? — также тихо спросил Борис.

— А с родителями по-русски, вестимо, — ответила Элеонора. — Куплю сапоги с телогрейкой и буду жить. После тебя ни под кого лечь не смогу, — она тихо за всхлипывала, — потому уеду.

— Никуда уезжать не надо, Эля, — все так же тихо произнес Борис.

— Да? Ты женишься на мне что ли? — с иронией спросила она.

— Не женюсь, но жизнь обеспечу. Эту квартиру перепишу на тебя, и ты станешь собственницей. Когда есть свой угол, то и работу можно подыскать другую, если захочешь, конечно. Утром придешь на работу, повесишь приказ, который я тебе дал вчера, соберешь коллектив для приветствия нового директора и потом поедешь в автосалон "Хонда". Кацман временно закрепит за тобой директорскую машину. Там купишь себе Хонду СРВ, модель 2020 года выпуска с двигателем 150 лошадок и обязательно механику — по бездорожью на автомате не проедешь. В принципе, можешь и 190-сильную машину взять — это уж как сама захочешь. Права-то есть у тебя?

— Ты это серьёзно что ли? — почему-то испуганно спросила она. — У меня денег даже на велосипед нет.

— Я спросил — водительские права у тебя есть?

— Есть и что?

— Ничего, купишь машину, как я сказал, она обойдется тебе миллиона в два с половиной, примерно. Я оставлю тебе пять миллионов утром, одежду себе прикупишь, чтобы голой задницей на работе не сверкать, извини.

— А Кацман? — испуганно спросила Элеонора.

Верхогоров в начале даже не понял.

— Что Кацман? Ах, Кацман! Так он о тебе даже подумать побоится. Хотел бы я видеть, кто пожелает обидеть мою женщину.

— Я твоя женщина! — в восторге воскликнула Элеонора.

— Конечно. Будешь иногда пускать меня к себе под бочок? — с задоринкой спросил он.

Она подняла торс прямо на кровати...

— Я тебя сейчас побью...

А он взял её белые груди в ладони, поглаживая и целуя, зашептал тихо:

— Как тут устоять? Не понимаю. Я — нет, а он пусть...

Оба счастливые после любовных ласк вновь развалились на кровати.

— Боренька, почему ты Хонду мне предложил? — спросила Элеонора.

— Крузак, конечно, круче, но эта машина не для женщины, я так считаю. А новая СРВ-ишка премиум более компактна, комфортна и по сельскому бездорожью пройти сможет. Поэтому ты бери полноприводный вариант. Я несколько дней у тебя и на фирме не появлюсь, дела другие имеются. А ты на работе присматривайся, изучай сбыт и контакты с заграничными фирмами. В скором времени станешь заместителем директора по этим вопросам. Завод должен иметь свои элитные магазины не только в городе, в России, но и за рубежом. Фирма "Алмазы Сибири", так я её назову, должна звучать и иметь вес на аукционах Израиля, Амстердама, Антверпена, Женевы. Разве ты откажешься сопровождать меня в эти города и страны?

— Боренька, благими делами тоже можно отравиться или умереть от разрыва сердца...

— Хорошо, согласен. Ты пока присматривайся на работе, а через недельку-другую съездим к твоим родителям в деревню. Надо бы помочь им и самим отдохнуть от забот праведных.

* * *

Верхогоров первый раз не ночевал дома. Сидя в кресле, он наблюдал за Анастасией. Та, как ни в чем ни бывало, занималась привычными делами — кормила зверей, а потом молча присела неподалеку. Борис не выдержал:

— Ты ни о чем не спрашиваешь, Настя?

— Зачем? — спокойно произнесла она, — что дадут мне твои ответы? Душу успокоят или пояс верности на тебя наденут? Так я и не жена вроде бы. Женщина, когда любит, сердцем чувствует. Одна у тебя была, теперь вторая появилась. Мужчины, как правило, полигамны по своей натуре. Что я тут могу изменить своими вопросами — мозги расплавить? Всё определяет время и даже общественный строй. У людей, имеется ввиду. Если жеребец, например, имеет всех кобыл в стаде, то он их во все века имел, и они довольны. А у человека всё определяется деньгами. Даже у первобытных здоровый питекантроп мог угостить куском мяса двух или трех самочек, которых и имел, естественно. А другой ничего не имел, а самочек уж тем более. Тогда и законности никакой не было. Хотя нет, была и называлась кулак. Дал в морду и мясо твоё. А что сейчас изменилось? Понадевали на этот кулак кучу аранжировок и всего-то делов. Поэтому делай, как знаешь, а я о твоих любовницах знать ничего не хочу. Кстати, наша тигрица поведала мне очень даже неплохую мысль. Всего одно слово — повелитель. Журналисты бы засунули палец в рот и высосали из него кучу информации, но я не стану обращаться к людям с падшей совестью. Философы бы сказали проще — предводитель стаи, лев, жеребец и так далее. Так чего мне задавать вопросы, если я живу с повелителем?