Повелитель зверей

— Наверное, ты прав, Матвей, — ответил задумчиво Капитан.

* * *

Следователь Мандрыкин неистовал. Прошла неделя, а результат ноль. Верхогоров не давал показаний, не сознавался в неосторожном убийстве сотрудника ДПС. Факт, что сержанта Боброва укусила черная мамба, он не отрицал, утверждая, что полицейский на смерть нарвался сам. Мандрыкин возражал: "Змеи в салоне автомобиля перевозились не по правилам: без специальной клетки или пластикового ящика".

Верхогоров парировал: "Клеткой или ящиком служил весь мой автомобиль и имелась соответствующая надпись на нем: "Осторожно! Внутри ядовитые змеи, опасно для жизни". Сотрудник ДПС Бобров не внял предупреждающей надписи и открыто голословно заявил, что внутри моей машины находятся наркотики или оружие, а объявление на машине для прикрытия, чтобы внутрь никто не заглядывал. Если он имел основания для досмотра салона, то должен был пригласить понятых и составить протокол. Людей пригласил, но права и обязанности не объяснил, протокол не составил. Бобров превысил свои служебные полномочия и незаконно, без составления протокола пытался осмотреть автомобиль изнутри — сам и вполне сознательно нарвался на укус змеи".

Мандрыкин прекрасно осознавал, что уголовное дело возбудить может по статье 109 УК — причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. Но дело не имеет судебной перспективы и развалится в ходе следствия. Этот придурок, напарник Боброва, не захотел помочь, не дал показания, что понятым разъяснили права и обязанности, что протокол составили. Понятых бы он проинструктировал и всё оформил, как надо, а теперь только локти кусать...

Мандрыкин считал Верхогорова полностью виновным в смерти Боброва и прощать ему ничего не собирался. Подумаешь, полез без составления протокола в салон... Не убивать же за это. Сволочь должна быть наказана.

Год назад он помог не сесть на нары одному из оперативников следственного изолятора. Его задержали свои же за попытку пронести наркотики подследственным. Но Мандрыкин подсуетился и вместо героина в изъятом пакетике оказался обыкновенный сахарный песок. Теперь опер был должен ему.

Этого оперка и попросил Мандрыкин организовать посадку Верхогорова. Тот, естественно, воспринял предложение в штыки.

"Как это поместить в СИЗО без Постановления суда? — возражал опер, — с меня же спросят по полной".

"В худшем варианте спросят, — зло ответил Мандрыкин, — и даже со службы могут выгнать, но это лучше, чем сидеть за наркоту. Или ты добра не помнишь?

"Помню", — обреченно ответил он.

Верхогорова поместили в пресс-хату к блатным не только без постановления суда, но даже без возбуждения уголовного дела. Как он мог договориться с блатными, Мандрыкин не понимал. Но он понимал, что его вариант наказания не сработал и необходимо срочно выпускать арестанта на волю, что тот же самый оперок и сделал.

Верхогоров прибыл домой, обнял Настю и сразу же ушел в душ. Запах тюремной камеры — он особенный и Борис душистым мылом пытался уничтожить его под струями воды. Потом ушел с Анастасией в спальню и только позже пообщался с животными.

Вечером за чаем Настя завела разговор на злободневную тему:

— Ты отсутствовал пять дней, Борис, а я не могла добиться ни у кого информации о тебе. Где ты — в ИВС, в СИЗО, арестован, задержан? В полиции пожимали плечами, в следственном комитете ничего не знали, в ГИБДД только гневно зыркали и угрожали оторвать тебе голову за укус змеи.

Воронова младшая ждала пояснений, отпевая чай по глоточку.

Верхогоров, сидя в кресле, расслабился. Все-таки дома прелестно — не камера в СИЗО. Рядом жена: в другом статусе он Анастасию не видел, хоть и не был пока расписан с ней. Животные тоже, видимо, соскучились и сейчас находились все в одной комнате с ним. Он посмотрел на черную мамбу. Доставила ты нам хлопот, подумал он, но поступила правильно, по зову природы.

— Если ты помнишь, Настя, то сержант Бобров изначально искал повод для вымогательства. Он хотел меня штрафануть за якобы не пристегнутый ремень безопасности. Многие водители не хотят тратить время на официоз и отдают тысячу вместо пятисот рублей. Курочка по зернышку клюет, как говорится. А тут он увидел объявление на стекле машины, не поверил и решил сорвать куш побольше. Результат — ты видела. Полиция задержала меня или, как они выразились, пригласили для дачи объяснений. Но они даже не спросили ни о чем и сразу доставили меня в Следственный комитет к Мандрыкину. Есть такой не совсем порядочный следователь, который прекрасно понимал, что привлечь меня по статье 109 УК РФ формально можно, но судебная перспектива отсутствует и по этой статье суд не арестует. Но ограничиться материалами проверки он не мог, поскольку был заинтересован. Нет, я совсем не о его непорядочности в вымогательстве или взяточничестве. Бобров и Мандрыкин братья, хотя и имеют разные фамилии. Вот он и определил меня через тюремного опера на крючке прямо в СИЗО без возбуждения уголовного дела и без Постановления суда. Бросили меня в хату к уркам, чтобы убили или покалечили бы хотя бы. Но не получилось у них с блатными, не получилось. Пришлось меня выпускать.

— Это как же так, — возмутилась Настя, — так можно любого в камере удавить без следствия и суда!? А как же Закон? Ты их накажешь, Борис?

Накажешь?!.. Как их накажешь? Заявление написать и получить ответ через несколько месяцев, что состав преступления отсутствует? Размечтался — заявление вообще не примут. Кто же поверит, что в камеру СИЗО можно бросить человека просто так без Постановления суда? Но проводят же в камеры проституток с воли. Так то проститутки...

Мысли в голове Верхогорова ничего кроме огорченной нервозности не приносили. В данном случае закон преступников не наказывал. Это не телепередача "Очевидное — невероятное", здесь эти понятия интегрировать никто даже не попытается. Но наказание должно быть и оно будет!

Сотрудника оперативной части следственного изолятора найти труда не составило. Старший лейтенант Чемезов вышел из дома и направился на автобусную остановку. Подтолкнуть его в подъехавший автомобиль труда не составило. Непонятное удивление произошедшим практически мгновенно исчезло. Весь организм подкумка, так называют на зонах оперативников, наполнялся цепенеющим страхом — на него, не мигая, смотрела голова огромнейшего сетчатого питона, а его раздвоенный язык практически касался кожи лица.

Чемезов не считал себя трусом, но сознание потерял однозначно. Очнулся от похлопывания по лицу и сжался в комочек — питона не видно, а большая часть салона микроавтобуса отделена шторкой.

— Узнал? — спросил Верхогоров с усмешкой.

Но Чемезов пока был не в состоянии произносить какие-либо слова.

— Питон никуда не исчез, он за шторкой, — пояснил Верхогоров, — но без его визуального присутствия нам будет договориться легче. Так за что ты меня бросил к уркам в камеру? Ты же прекрасно понимал, что меня там убьют или в лучшем случае покалечат. Без суда и следствия за что?

Напуганный до смерти Чемезов соображал плохо. Перед глазами до сих пор стояла огромная голова удава с мерзким раздвоенным язычком. Казалось, пасть вот-вот откроется и преисподняя этого воняющего мешка начнет надеваться прямо на голову, плечи и дальше, а вязкая зловонная слизь станет разъедать глаза, заполнять рот и ноздри. Захлебнуться в желудочном соке удава... Чемезов вновь отключился.

Вновь легкие похлопывания по щекам и всё тот же вопрос.

— Меня Мандрыкин заставил, — с трудом произнес Чемезов, не поясняя подробностей.

Верхогоров с презрением наблюдал за жалким и дрожащим от страха оперативником следственного изолятора, за душонкой которого нет ничего святого. Есть ли только сама душонка?

— Теперь заведешь в ту же камеру Мандрыкина. Утром после проверки и шмона. Он накачается транквилизаторами и пойдет за тобой без вопросов. Вечером тело вывезешь и выбросишь в придорожную канаву за городом. В противном случае тебе придется пообщаться ближе с моим голодным питоном. Всё понял, урод?!

Чемезов угодливо и боязливо закивал головой.

Через несколько дней тело следователя Мандрыкина обнаружили в канаве за городом. Скорая помощь доставила его со множественными травмами в районную больницу, где в добавок обнаружили разрывы прямой кишки.

После операции он выздоравливал медленно и всё время твердил, что его изнасиловали неоднократно в следственном изоляторе. Коллеги так и не добились от него действенных показаний — версию насилия в СИЗО даже не рассматривали. Следственный изолятор не проходной двор и попасть в камеру действующий следователь не мог ни коим образом. Но Мандрыкин настаивал, приводил доводы о мести за подобное деяние с другим лицом. Якобы он договорился с местным опером и незаконно поместил в камеру убийцу своего брата. Про брата слышали, естественно, все. Сам виноват — не надо было лезть, куда не надо. Дрессировщик перевозил зверей на законном основании и сунуть голову к змеям мог только придурок. В конечном итоге Мандрыкина туда и поместили — всех достал на радость прессе.

* * *

Начало сентября... Детишки бегают в школу и днем еще достаточно тепло, даже жарко. Но ночью и ранним утром в одной рубашке не походишь, холодно. Сибирь — климат резко континентальный, понятное дело.

Пятнадцатого числа начинались гастроли в "Театре зверей". Не первого, а пятнадцатого — так пожелал Верхогоров. Не стоит занимать день знаний увеселительным представлением, считал он.

Борис и Анастасия занимались своим привычным делом — кормили животных, общались с ними и между собой, обсуждали экономику и политику, отдыхали. В общем, занимались привычным делом, когда заработал видеодомофон. Верхогоров глянул и удивился:

— Приехал Матвей! Это тот вор, с которым у меня было рандеву в следственном изоляторе. Интересно...

— И что ему надо? — спросила Настя.

— Вот и я говорю — интересно, — ответил неопределенно Борис. — В принципе — я ему должен, он не дал меня покалечить в СИЗО. Удалось бы или нет — это другой вопрос. Пойду, встречу.

Верхогоров вышел за ворота.

— Не ожидал, Матвей, здравствуй. В дом не приглашаю — животные у меня в клетках не сидят, тигры свободно гуляют, росомахи, змеи ползают. За безопасность не поручусь, сам понимаешь. Но мы можем встретиться в ресторане, например, если вопросы имеются.

Матвей не проявил никакой внешней реакции, ответил обыденным голосом:

— Здравствуй, Капитан, лучше подъезжай вечерком ко мне домой, здесь адресок, — он протянул бумажку.

— Хорошо, буду, — ответил Верхогоров и закрыл металлическую калитку ворот.

— Что хотел Матвей? — с нетерпением спросила Настя, выйдя во двор.

Борис пожал плечами.

— Не знаю, в дом я его приглашать не стал, сославшись на зверей. И в будущем он теперь ко мне в гости наведываться не станет. Но переговорить, видимо, тет а тет хотел, не пожелав встречаться в ресторане. Домой пригласил, — пояснил Борис на немой вопрос Анастасии.

— Вор в законе... — протяжно произнесла Настя, — проститутки, наркотики, оружие... А ты каким боком?

Верхогоров улыбнулся.

— Может быть... всё, как в кино — проститутки, наркотики, оружие. Может быть, — повторил он. — Но воры сейчас легализуются и свой короной стараются не светить — статью в уголовном кодексе ввели: "Занятие высшего положения в преступной иерархии". Срок там до пятнадцати лет — не мало. Всё было бы хорошо, только Земля становится плоской и стоит не на трех китах, а на олигархах.

Настя задумалась и произнесла все-таки в слух:

— Наверное, ты прав, Борис. А мы всё философствуем, только костры кладутся другие и жгут на них совершенно иных. Поедешь вечером?

— Поеду, и тебя с собой не возьму, — предотвратил он закономерный вопрос.

Дом у Матвея оказался размерами больше, чем у Бориса, но дворовая территория во много раз меньше. Он не содержал диких зверей в природных загонах и большой участок леса ему, естественно, не полагался. Дом — понятие растяжимое. Домом всё можно назвать — маленькую лачужку, коттедж, усадьбу. У Матвея не коттедж — усадьба. В воровские понятия скромность теперь не входила.

Верхогоров посигналил, ворота открылись и Мерседес въехал прямо во двор. Охранник Матвея сразу же подошел с металлоискателем.

— Никогда больше не пытайся меня обыскать, — зло бросил Борис, — если понял, то проводи к Матвею.

Здоровенный охранник никак не реагировал, видимо, рассчитывая на свою силу и владение приемами рукопашного боя. Начал водить металлоискателем.

— Ручонку выверну и глаз вырву, — в ярости произнес Борис.

Охранник продолжал водить металлоискателем, не реагируя на слова. Сам напросился... Ужасающий жуткий крик потряс всю усадьбу. Здоровенный мужчина валялся на траве чуть ли не в судорогах и выл от боли. Правая рука висела плетью, а из глазницы струилась кровь, вырванный глаз валялся неподалеку и невидяще взирал на происходящее.

Выбежавшие охранники схватились за оружие. Но Матвей остановил их.

— Что произошло, Капитан?

— Меня попытались обыскать без собственной санкции...

— Ясно, кретину скорую вызовите и поясните, что сам упал или на ветку наткнулся. Пошли, Капитан.

Матвей проследовал в дом, пропуская Бориса вперед. В гостиной он предложил устроиться в креслах. Молоденькие девушки в коротеньких юбочках сразу же подкатили к ним типа журнального столика с выпивкой и закуской.

— Что предпочитаешь, Капитан?

— Вино однозначно не буду, а коньяк после водки не распробуешь, — неопределенно ответил Борис, откровенно разглядывая девушек. — Сейчас пошла мода пить коньяк из определенных бокалов, — продолжил он, — большинство пьет и даже не знает названий. Вот этот стандартный, если можно так выразиться, называется снифтер, еще есть оригинальные вобблы, баллоны и, конечно же, коньячные рюмки. Говорят, что это целое искусство подать коньяк в определенной емкости. Но мы не сомелье, не кависты, не дегустаторы и я бы предпочел вместо снифтера, — он ткнул рукой в бочкообразный бокал, — обыкновенный прямой или широкую рюмку. Из снифтеров пить неудобно — запрокидывать приходится выше, чтобы аромат прочувствовать.

Матвей кивнул головой и девушки убрали бокалы, унесли и бутылки с вином. Матвей сейчас пытался понять — что это было, к чему эта лекция о бокалах? Да, он впервые слышит такие слова, как снифтер, сомелье, вобблы, кависты... Это меня мордой в необразованность ткнули?..

— Матвей, — внезапно произнес Борис, — ты там у себя в голове ничего не накручивай. Просто надо жить с удобствами, не мешая окружающим, естественно. Вот, например, жили два человека в одном городе, оба курили дешевенький Беломор. Про одного говорили: "Бомжара". А про другого, что он богатый и может позволить себе даже Беломор.

Матвей рассмеялся.

— Будем пить с удобствами, не вопрос, Капитан.

Борис уже успел осмотреться в гостиной. Побогаче жил Матвей, побогаче и площадь дома побольше. Ну... это кому, что и как нравится. Одному мраморный унитаз подавай, другому золотой, а третьему обыкновенный фаянсовый вполне подойдет.