Прорицатель

После просмотра данного интервью по телевизору, прокурора района хватил инфаркт, а следователь не нашел ничего лучшего, как сбежать, скрыться в неизвестном направлении. В СИЗО активно заметали следы и лечили прямую кишку у арестованных врачей.

Генпрокуратура отреагировала мгновенно, направив в Сибирск своего представителя и старшего следователя СК центрального аппарата. Арестованных врачей обследовали врачи области и они однозначно подтвердили факты неоднократного насилия. Начальника СИЗО, оперативной части и режима немедленно отстранили от занимаемых должностей. Арестованных пока перевели в одиночные камеры.

Но это всё происходило в Сибирске. А в Сосновке, образно говоря, на каждом дереве, столбе, лавочке и заборе висело по журналисту. Всем очень хотелось видеть и знать, каким образом фельдшер станет объяснять академикам или профессорам факт излечения лейкоза. В любом случае будет сенсация. Даже если Громова ничего не докажет. Её аферу можно будет расписать во всех прелестях журналистского сосания пальца. И писаки ждали своего момента.

В Москве академики заявили элементарно просто: "фельдшер вылечила острый лимфобластный лейкоз в последней стадии консервативными методами — это элементарный глюк, сказка или мошенничество". Никто из них не собирался зря тратить время и выслушивать бредовые доказательства фельдшерицы.

Генеральная прокуратура решила спорный вопрос элементарно, заявив академикам, что если бред, то и подтвердите его на месте. В Сибирск полетел доктор наук, профессор, заведующий отделением детской гематологии ФГБУ НМИЦ Гематологии минздрава России.

Профессор исследовательского центра гематологии удивился, посмотрев на теремок Громовых и даже скривился от убожества фельдшерского пункта.

— Я предлагаю...

— Чего ты там станешь мне предлагать, девушка, — перебил её сразу профессор, — я обследую больную, возьму анализы и на этом всё, — заявил профессор.

— Попрошу не тыкать мне, дедушка. Анализы уже давно взяли, и они подтвердили, что бывшая больная Уткина Вика полностью здорова. Поработаем продуктивно или вы станете гордыней брызгать?

Так профессора ещё никто не осаживал, и он даже немного сконфузился.

— Если не брать анализы и не обследовать больную, то зачем я сюда приехал, — возразил он.

— За доказательствами, вестимо, — Настя улыбнулась. — Что можно доказать на здоровом ребенке? Ничего. Я предлагаю следующее: вы в отделении детской гематологии областной больницы подбираете парочку тяжелых больных и привозите их мне. Я работаю с ними в течение часа, и вы получаете здоровых детей. Хоть заобследуйтесь потом. Согласны?

— Но это же полный бред, — усмехнулся профессор, — это невозможно, подвел итог он.

— Невозможно доказать дураку, что он дурак. Это действительно невозможно, а всё остальное в наших руках, — с улыбкой пояснила Настя.

— Вы дьяволица, — резюмировал профессор.

Он позвонил в город и попросил доставить двух больных с острым лимфобластным лейкозом. Через три часа скорая доставила мальчика и девочку с историями болезней. Вместе с ними прибыл заведующий отделением. Профессор знал его, консультируя иногда по видеосвязи.

Просматривая истории болезней профессор Пинский выразил удовлетворение назначенным и проводимым лечением больных детей.

— Благодарю, Лев Николаевич, — отозвался заведующий, — мне тоже непонятна эта девица, — он кивнул в сторону фельдшера.

— ДевИца — у доктора нервИца. Лечиться бы надо, да глупостью не брызгать, — ответила Настя.

— Ну хватит, -оборвал присутствующих профессор, — как вас...

— Анастасия Петровна, — подсказала она.

— Анастасия Петровна, займитесь детьми, а мы с коллегой посмотрим.

— Сие смертным не дано, уважаемый профессор. Через час вы получите абсолютно здоровых детей, а пока посидите в коридорчике, пожалуйста.

Профессор явно не желал согласиться, но почему-то ответил согласием и вышел в коридор, увлекая за собой доктора.

Из-за ширмы появился Андрей...

Через час Настя вышла в коридор и объявила:

— Забирайте, дети абсолютно здоровы. Анализы вы можете провести в местной ЦРБ, а потом и в областной больнице. Но прошу чётко помнить, что дети здоровы, любые таблетки и процедуры для них вредны и противопоказаны. Надеюсь, что у вас хватит силы дождаться результатов анализов и не травить детей теперь вредными для них лекарствами.

— Но это мы ещё поглядим, — резюмировал профессор, — забирайте детей, коллега, едем в ЦРБ.

Может быть, воробушек чирикнул или бабка какая сказала, но журналисты услышали, что привезенные больные дети вылечились. И сейчас профессор повезет их на обследование в ЦРБ. В скорой он выругался в отношении журналистов, теперь преследующих их повсюду: "Это не мухи, от них не отмахнешься, но могут так сиркнуть, что не отмажешься".

Через день Громовы услышали по телевизору, что лейкоза у детей не нашли.

— Ну теперь держись, Настя, — усмехнулся Громов, — теперь заплюют уважением и вопросами закидают. Это не мухи, не комары, не чайки — это журналисты! Они хуже гнуса. Через наш забор им ничего не рассмотреть, так они с камерными квадрокоптерами заявятся. Неприкосновенность личной жизни — это не для журналистов. Но мы с ними повоюем. Но всё оказалось не совсем так.

Профессор Пинский пришел в гостиничный номер к следователю из Москвы вечером. У него уже находился представитель Генеральной прокуратуры.

— Что ж, господа, моя официальная работа на этом завершена, — заявил профессор. — Фельдшерица Громова оказалась кудесницей и вылечила в течении часа двух детей с лейкозом, которых мы доставили ей сюда из областной больницы. А это означает одно — Виктория Уткина болела и была вылечена Громовой. Врачи действительно лечили её и никого не собирались убивать, они не виновны.

— Но экспертиза... — возразил следователь.

— Экспертиза, что экспертиза?! Сейчас экспертиза уже показала, что двое больных из областной больницы тоже никогда не болели лейкозом. Теперь областных врачей садить что ли? Вам проще, господа, вы прекратите уголовное дело в отношении врачей, выпустите их на свободу и на этом всё. А медицине что делать? Громова фельдшер, не врач, а любого академика за пояс заткнет. Её врачом работать не поставишь. Закон не разрешает. Доложу министру. Пусть у него теперь голова болит. Ну Громова-а! Это же настоящий кудесник, она сделала то, что даже теоретически невозможно. Она поменяла детям всю кровь сразу, это доказано экспертизой. Это невероятно и невозможно, но факт на лицо!

Трое мужчин позвонили своим руководителям. Врачей выпустили из СИЗО и реабилитировали. Прокурора района и местного следователя уволили из органов по отсутствию доверия. Как и начальника СИЗО, опер части, режима и ДПНСИ. Посадили только пупкарей, то есть коридорных надзирателей, нашли стрелочников... Но на этом всё не закончилось...

Министр здравоохранения приехал к Генеральному прокурору.

— Послушай, Ефим Степанович, что мне теперь делать? Была бы Громова врачом — всё бы встало на свои места, лечила бы детей без всяких вопросов. Профессор Пинский взял бы её к себе, дали бы квартиру в Москве. Я, конечно, дам негласное указание, чтобы Громову академики и профессора не гнобили, но всё равно посыпаются заявления, что лечит людей не врач. И именно из-за злости, мести, что на прием не попали. Фельдшер не может лечить лейкозы, она может только выполнять указания врача. Я за советом к тебе пришел, Ефим Степанович.

Генеральный молчал некоторое время, обдумывал тему.

— Послушай, Аркадий Яковлевич, ты же не знаешь, чего хочет эта Громова. Может быть, она мечтает о настоящем приёме больных людей. Мы можем ей это позволить в качестве исключения. Установите тарифы лечения определенных заболеваний и пусть человек работает. Только не на ФАПе, а организуйте ИП или нечто подобное, создайте условия.

— Пожалуй, вы правы, Ефим Степанович, съезжу, переговорю с Громовой.

Но сразу министр не поехал, он решил всё обдумать, подготовить тарифы.

* * *

Март заворачивал контрастами — то тепло, то холодно. В лесу лег наст и копытным стало труднее убегать от волков. Правда, их стало меньше, Громов помог.

В субботу часов в девять утра Андрей с тестем решили порыбачить. Рыбы хватало, но важен сам процесс. Просверлив лунки, они уселись на деревянные ящички, забросили крючок.

— Как ты думаешь, Андрей, выделает шкурки к апрелю Дарья?

— Без вопросов, но торопиться некуда. Шкурки в городе лучше продавать в начале сентября.

— Это почему так?

— Ярко седой соболь обычно идет на шубы, а их шьют к зиме, — пояснил Андрей.

Да-а, дела-а, — протянул тесть, — раньше попадался седой соболь, но не в таком количестве, и мы его обычно не били, считая бракованным. А тут вона как оказывается. Дела-а...

— Не били, вот он и расплодился.

Леска дёрнулась, Андрей подсёк и вытащил небольшую щучку. Довольно произнес:

— Разве так посидишь в городе?

— Нет, конечно, — согласился тесть.

— А ты бы хотел жить в городе, если будет свой дом, огород, речка рядом?

— Так там ни воздуха, ни тайги, — просто ответил тесть.

— Ну да, ну да, — согласился Андрей.

Они поймали по небольшой щучке и вернулись домой, закоптили их и с огромнейшим удовольствием съели всей семьёй.

К полднику к дому подкатил джип.

— Важный перец подъехал, с водителем, — бросил Андрей.

Он нажал кнопку на домофоне, замок на двери щелкнул, и мужчина вошел, отмечая для себя необычность строения дома. В средние века строили? Но нет, дерево свежее.

— Здравствуйте, — поздоровался мужчина, — я Боярский Аркадий Яковлевич, министр здравоохранения России. А вы...

— Громова Анастасия Петровна, местный фельдшер, мой муж Андрей Иванович. Проходите в дом, Аркадий Яковлевич, прошу.

— Мне бы сначала ФАП осмотреть, а потом можно поговорить, где скажете, — предложил министр.

— Муж вам покажет, он в курсе всего, санитаром там работает, можно поговорить с ним. Мне надо детей кормить, они близняшки и пока ещё грудь сосут.

Громов отвел министра в соседний дом, показал всё, предложил присесть.

— Вы же приехали не ФАП смотреть, Аркадий Яковлевич, говорите, жена согласится с моим мнением.

— Вот даже как, — словно хмыкнул министр, — слава о вашей супруге докатилась и до Москвы. Всё было бы гораздо проще, если бы у Анастасии Петровны было высшее образование, но такой талант зарывать в землю нельзя. Что если она создаст нечто подобное ИП и будет принимать больных уже по тарифам, утвержденным минздравом? Тогда ни врачи, ни правоохранительные органы не станут докучать и проверять её.

— Тарифы?

— Да, вот они, — министр протянул листок.

— Интересные тарифы, очень интересные, — ухмыльнулся Громов, — в среднем пересадка костного мозга за границей обходится в десять миллионов деревянных рублей. А здесь по пятьсот рублей болячка... которая никем не лечится. Вам самим не смешно, господин министр?

— А вы сколько хотели бы? — недовольно спросил министр.

— За полцены Громова, возможно, согласится. Вы оставьте свой электронный адрес, и жена спишется с вами.

Андрей встал, давая понять, что аудиенция закончена.

Да, подумал министр, непростые эти Громовы. А мог бы и пятнадцать миллионов завернуть, люди бы всё равно к ней поехали. Но надо сделать так, чтобы Громовы поняли, что без министерства им никуда.

Вечером Громов собрал семейный совет.

— К Насте приезжал министр здравоохранения, предлагал создать своё ИП и работать по его тарифам. Видимо, мужичок хотел за счет нас обогатиться, брать с клиентов миллионы, а нам платить рубли. Но кто ему такое позволит? — усмехнулся Андрей. — Короче, всегда найдется человечек, который пожелает, чтобы мы работали под его патронажем. Министр, мент, прокурор или кто-то другой, но найдется. И нам сейчас необходимо определиться: в город мы уезжаем или остаёмся здесь?

— Чего нам в городе делать, гарью дышать? — заявил тесть.

— Понятно, ты что скажешь, Настя?

— Я как муж, ответила она, как ниточка за иголочкой. Но в городе мне в больнице попки чужие спиртовой ваткой мазать...

— Понятно, — повторил Андрей, — пожить в городе желающих нет.

— Чего тут обсуждать, — не выдержала Дарья Филипповна, — как ты скажешь, Андрей, так и будет, а Петенька большинству подчинится.

— Как скажешь... надо уважать нравы семьи. Решаем так: пока работаем, как обычно, а по весне закладываем новый дом, строимся и переезжаем в него. В этом доме будем принимать больных. Создаём ИП Громовых — Настя фельдшер, Петр Степанович завхоз, Дарья Филипповна кастелянша, а я директор. Надо ещё бухгалтера найти, есть кто на примете?

— Так это, дочка вчера к Полосковым приехала, она, вроде бы, бухгалтер. Но только у неё юбка выше пупка.

— Выше пупка, Дарья Филипповна, бывает нагрудник или бюстгальтер. Хорошо, присмотримся к этой Полосковой, всё равно до осени по-старому придется работать.

— Так я это, образно, — стушевалась тёща.

* * *

Весна... время любви, журчащих ручьев, оживления природы, время подготовки к посеву и заготовки рыбы. Начался ледоход и Петр Степанович ушел сакать рыбу. Река разливалась немного, затопляя лужайку, на которую хлынула шуга без крупных льдин. Емельянов работал вовсю, каждый раз вытаскивая сак, в котором застревало полведра рыбы. Поняв, что больше не нужно, он стал вёдрами носить рыбу домой.

Дарья Филипповна засолила несколько столитровых бочек чебака и сороги. Окуней и щук вялили и коптили.

Пришло время, и дети стали делать первые шажочки. Безмерно радостные родители не могли налюбоваться, как ещё неуверенно двигаются малыши. Но время шло. Настала пора пахать огороды. Посадили картошку и семена овощей. Дарья Филипповна спросила зятя:

— Мужиков звать на разговор?

— Каких мужиков? — не понял Андрей.

— Тех, что дом нам будут строить. Ты сам говорил, что надо строиться, а этот терем сдавать под офис.

— А-а... Нет, не надо звать мужиков. Разве мы не можем принимать пациентов в любом брошенном доме? Подремонтировать, подновить и достаточно. Какой получше и побольше по площади?

— Так этот, который за медпунктом сразу.

— Добро, я посмотрю дом. Вы пока пригласите ко мне Полоскову. Кстати, что про неё говорят, почему из города уехала?

— Так это, заболела вроде бы и её уволили.

— Что ещё говорят?

— Да ничего больше. Дома сидит, никуда не ходит, а когда колхоз был всё время по танцам моталась.

— Так сейчас ни танцев, ничего нет, куда ей мотаться? Зови, Дарья Филипповна, пора побеседовать с ней.

Протасова пришла, Громов предложил ей присесть за стол на веранде.

— Я Андрей, — представился он.

— Слышала, новый муж Насти. Чего звал, Андрей?

Гарная дивчина, как бы выразились некоторые мужики, подумал он. Стройна фигуркой и лицом прелестна. Но тоска в глазах, грусть, что-то гложет её и достаточно сильно.

— Ты, говорят, в городе бухгалтером работала, расскажи подробнее, пожалуйста.

— С какой целью интересуешься? — спросила она.

— Хочу ИП своё создать, бухгалтер потребуется, — пояснил он.