Прорицатель

— Уговорим, — уверенно ответил Андрей, — спать давай.

Утром завтракали большой семьёй. Громов в конце решил "закинуть удочку":

— Последнее время постоянно размышляю, что детям предстоит идти в школу. А куда? Сдавать их в недельный интернат в райцентре? Это никуда не годится.

— Так все в Сосновке так учились, что здесь плохого? — высказалась Дарья Филипповна.

— Дома жить и ходить в школу было бы хуже? — резко спросил Андрей.

— Лучше, конечно, — даже растерялась Дарья Филипповна, — но делать-то что? В Сосновке школы нет.

— Надо присмотреть пару больших домиков в пригороде. Со всеми удобствами и огородом где-нибудь на заливе, чтобы купаться и рыбу ловить можно было. Всё-таки городская школа уровнем повыше будет деревенской. Вы не согласны, Дарья Филипповна?

— Школа, это конечно, но ты к чему клонишь, Андрей? — заволновалась Емельянова.

— Купить хороший дом с огородом поближе к городу и переехать туда. Детей можно возить в школу, пятнадцать километров не проблема.

— А-а, вот ты к чему, Андрей, — догадался Петр Степанович, — бросить хозяйство и уехать? Нет уж, дудки, мы с Дашей никуда не поедем.

— Мама, папа, — вмешалась в разговор Настя, — ничего бросать не надо. Птицу с собой заберем, там тоже двор будет, огород посадим, но с бурёнкой придётся расстаться. Это единственный минус. Хотите тут без внуков жить — оставайтесь, никто силком вас не потащит.

— Руки выкручиваешь, доченька, — заплакала Дарья Филипповна, — куда мы теперь без вас... Здесь я родилась... и Петенька, и ты, доча...

Стало понятно, что Емельяновы уедут с ними, необходимо только домик подобрать получше.

Громов позвонил Константинову:

— Здравствуйте, Ефим Иванович, это Громов из Сосновки.

— Здравствуйте, Андрей Иванович, рад слышать вас. Как самочувствие, настроение?

— Всё в порядке, а у вас? — спросил Громов.

— У меня тоже, хочу поблагодарить за дельную подсказку: зам мой действительно оказался оборотнем. Чем могу помочь, Андрей Иванович?

— Хочу в город перебраться, купить два коттеджа на заливе для себя и родителей жены. Они деревенские, им без огорода будет некомфортно совсем. Какое риэлтерское агентство можете посоветовать?

— Что-нибудь подберем, Андрей Иванович, я перезвоню вам в ближайшие дни.

Генерал сразу же вызвал к себе зама по тылу.

— Полковник, к нам в город желает переехать одна семейная пара с двумя детьми и родителями. Необходимо подыскать им коттедж на заливах, примерно, в пятнадцати-двадцати километрах от города. Коттедж квадратов триста, гараж на два-три автомобиля, банька-сауна-бассейн, площадь участка соток двадцать пять, но можно и больше. Рядом коттедж поменьше для родителей. Можно без баньки, но с гаражом. Считайте это личной просьбой, полковник.

— Товарищ генерал, каков статус клиента? — спросил зам по тылу.

— Самый высокий.

— Тогда можно показать коттеджи, которые мы для вас готовили и для ваших родителей, но вам они почему-то не понравились.

— Слишком шикарно для областного генерала, — ответил Константинов, — но этому объекту жильё подходящее. И не светитесь сами, полковник, подберите риэлтора.

Уже на следующий день генерал позвонил Громову и сообщил, что можно приехать и посмотреть варианты. Андрей решил, что должен вначале посмотреть всё сам, поэтому на место встречи с риэлтором приехал один.

Очень симпатичная женщина с замечательной фигуркой посмотрела на него явно пренебрежительно. С нескрываемой неприязнью спросила:

— Громов?

— Андрей Иванович, — представился он, — как величать вас?

— Риэлтор, — прозвучал грубый ответ.

Громов усмехнулся.

— Что ж, риэлтор, прошу в машину и показывайте дорогу.

Она села в автомобиль и через губу бросила: "Восточный тракт, пятнадцатый километр".

Громов знал этот отворот, но никогда не бывал там — участки для высшей элиты, там всегда закрытый шлагбаум.

Он ехал и смотрел боковым взглядом на женщину. Ей лет двадцать пять на вид, сложена прелестно, но сразу отталкивает представителей противоположного пола, стойкая мужененавистница. Медики бы назвали это мизандрией, то есть устойчивым убеждением, касающимся ненависти, враждебности и понижения значимости по отношению к мужчинам. Выражается в форме обесценивания, отсутствия уважения и проявления эмоционального насилия к представителям сильного пола. Это не болезнь в определенном смысле, это приобретенный фактор в результате изнасилования в пятнадцатилетнем возрасте. Теперь она ненавидела всех мужчин и это мешала ей полноценно жить.

У шлагбаума к машине подошел мужчина в гражданской одежде, но опытный глаз Громова сразу разглядел небольшое утолщение под левой подмышкой. Женщина также презрительно бросила:

— Я риэлтор.

Мужчина кивнул головой и нажал на кнопку, шлагбаум открылся.

— Смотри, — произнесла риэлтор, когда он подъехал к одному из коттеджей.

Бетонный забор высотою метра три, зеленые металлические ворота, которые открылись при нажатии на кнопку риэлторшей. Внутри асфальтированная дорожка к фасаду дома и далее к гаражу. Слева одноэтажное строение, Громов догадался — банька.

Вошли внутрь: раздевалка, справа по коридору небольшая комната с траходромчиком, дальше по коридору зал со столом для пищи, как понял Андрей, чуть дальше бильярдный стол. Ещё дальше бассейн с горкой, он знал такие: бежит вода и можно скатываться вниз, в сам бассейн с водой, но сейчас воды не было. С другой стороны сама сауна. Неплохо, подумал Громов, совсем не плохо и уже всё обставлено — столы, скамейки, кресла и даже кровать с матрацем.

Двинулись к дому. Внешне трёхэтажный коттедж считался на два этажа. Третий, как бы летний этаж, занимал спортзал. Большая прихожая, зал со столом на двадцать персон. По крайней мере столько стояло стульев. Большая кухня, комнаты на первом этаже и спальни на втором. Мебель находилась уже везде, но на кроватях отсутствовали простыни и покрывала.

Осмотрели гараж: тёплый и вместительный, три автомобиля вполне входили без проблем и ещё оставалось место для каких-либо нужд. За коттеджем участок соток на тридцать, где можно посадить овощи.

С территории имеется калитка в соседний двор. Там коттедж поменьше, но тоже с мебелью, гараж на пару машин и участок под огород соток на двадцать пять.

Андрей подошел к риелторше и словно прижал её к столу. Нерастисканные груди выпирали сосками из-под тонкой кофточки. Он покрутил немного соски под ошарашенный взгляд девушки и стал расстегивать пуговицы. Потом погладил ножки и стянул трусики, усадив на стол. Глаза у девушки округлились ещё больше, и Андрей медленно вошел в неё.

Риэлтор что-то пыталась сказать или ойкнуть, но схватила Андрея за ягодицы и судорожно задвигалась, задышала часто полуоткрытым ротиком, застонала в экстазе и затихла.

Андрей не выходил из неё и через некоторое время продолжил медленные и глубокие движения. Риэлтор теперь прильнула к нему грудью и тихо стонала от глубоких движений...

Надев трусики, она спросила:

— Что это было, Андрей?

— Ничего, — ответил он, — ты стала нормальной женщиной, неприязнь к мужчинам ушла и жизнь наладится. Надо любить, заводить семью, рожать...

— Наверное, ты прав, Андрей, — она покраснела и спросила: — Еще можно?

— Можно, — просто ответил Андрей и усадил её снова на стол...

У места встречи он спросил:

— Мне тебя называть риэлтор?

— Нет, что ты, Андрей, извини, меня зовут Марина, Севостьянова Марина, здесь мой офис, — она указала рукой на дверь. — Мы ещё увидимся?

— Конечно, но по-другому поводу, ты теперь можешь завести себе парня и решать вопросы семейной жизни. Коттеджи я беру. Кто продавец, кому перечислить деньги?

— Жаль, — тихо прошептала она и уже громко произнесла: — Я всё организую, Андрей, не переживай.

Громов ехал домой, а навязчивая мысль не отступала: он изменил жене. Но внутри словно сидел второй человек и твердил, что никакой измены не было: он просто вылечил девушку от мизандрии и теперь она сможет жить нормальной жизнью.

Дома он стал единым и поведал семье, что подыскал два коттеджа. Можно в выходные поехать всем вместе и посмотреть дома. Вечером в постели Андрей побыл с женой только один раз и заявил, что устал. Настя так и посчитала, не удивившись, что второго раза не было.

Она посапывала тихонько, лёжа на его руке, а Андрей не спал, вспоминая прошедшую встречу. Ему понравилась Марина, понравилась новизной впечатлений и ощущений, более ярким оргазмом.

Но впечатления о сексе он отодвинул в сторону усилием воли. Ещё много дел предстояло свершить. Утром он заявил на работе, что прием больных прекращает в пятницу, необходимо дать объявление на сайте, что он уходит в отпуск. После приёма больных попросил остаться Полоскову.

— Светлана, — начал он разговор, — мы семьёй решили переехать в город, там же чуть позже продолжим свой бизнес. Хотелось узнать, ты останешься здесь или...

— Нет, нет, — перебила она его, — я с вами, если возьмете.

— Конечно, — ответил Андрей, — ты зарабатываешь неплохо и снимешь себе квартиру в городе, но пока остаёшься здесь, я ещё не подыскал офис для работы. Как всё наладится, я дам тебе знать.

* * *

Осень вступала в свои права повсеместно. Утренний туман над речкой и в низинках, забереги в заливах, а днем ещё жарко, но уже не душно. Появились отдельные желтые листочки на березах. Осень...

Осенний лист колышет ветер

И веет страхом холодов,

Листок, притихнувши под вечер,

Посылы шлет до облаков.

И вспоминает день прошедший,

Всё лето в образах творя,

Он видит дождь, водой ушедший

В подстилку жизни бытия.

Он видит солнца луч искристый

Играет в капельках росы,

Светится бликом золотистый

Утрами в ранние часы.

Он видит ветер ураганный,

Потоки бурные воды,

И штиль потом всегда желанный

Навеет запахов цветы.

Он видит лето в красе полной,

Зеленым светится бочком,

Летели грёзы птицей вольной

За счастьем с теплым ветерком.

Но на пути попалась осень,

Дождей, промозглости сестра,

И на листе желтеет проседь,

Теперь её пришла пора.

И мысли путаются зябко,

На хлорофилл напал склероз,

Печаль ещё зевает сладко

Под обострившийся невроз.

Но что поделать, время года,

Пора листочку на покой.

Но ещё держится, бедняга,

На ветке жёлтою мечтой.

Пролетело лето, отклубилось жаркими днями, отсияло солнцем и теплым жданным дождиком. Настала пора промозглости, зябкого ветра и россыпи красок. Но в выходные бабье лето вступило в свои права, светило солнышко.

Вся семья уместилась в машине и даже хотели взять с собой Пирата, как просили дети, но кто за ним там будет смотреть?

Кроме Андрея никто не бывал в городе и с "открытыми" ртами смотрели на многоэтажные дома, широкие асфальтированные улицы. С трассы свернули в лес, но впереди всё равно "бежал" асфальт. Подъехали к заливу и здесь уже по побережью распластались трехэтажные дома из кирпича, пеноблоков и даже бруса. Подъехали к одному из коттеджей.

— Смотрите, это наш будущий дом, — произнес Андрей.

Все вышли из машины, но только увидели высокий бетонный забор, зеленые металлические ворота и крышу коттеджа. Андрей нажал кнопку и ворота стали отъезжать в сторону. Все увидели трехэтажный коттедж с колоннами, асфальтную дорожку к нему, сосны и кедрач вокруг.

— Это наш дом, в нём мы будем жить, Настя, с детьми. Дом родителей рядом, посмотрим его чуть позже, — объявил Андрей.

— Красивый дом, прямо дворец с колоннами, — произнес Петр Степанович, — но в Сосновке было лучше.

— Почему? — не понял Андрей.

— Там вы жили одни, а здесь сколько человек будет проживать с вами, сколько квартир в этом доме? Как большая коммунальная квартира, разве это хорошо?

Андрей улыбнулся, но постарался не рассмеяться.

— Петр Степанович, это дом нашей семьи, и никто кроме нас с Настей и детей там проживать не будет.

Оба дома осмотрели, в Сосновку возвращались молча. Но во дворе Дарья Филипповна не выдержала и выплеснула накопившиеся эмоции:

— Зачем столько комнат, Андрей, и кто будет мыть полы? Настя с таким объемом не справится.

— Когда переедем, я найму горничную и гувернантку со знанием иностранных языков.

— Кого? — не поняла Дарья Филипповна.

— Горничная станет вытирать пыль, мыть полы, пылесосить, а гувернантка станет заниматься детьми, учить их поведению в обществе, иностранным языкам и так далее.

— Ты князь что ли? — спросил Петр Степанович.

— Так сейчас живут все, у кого есть деньги, а у нас они есть, — ответил Андрей.

В Сосновку вернулись к вечеру. На следующий день уже стали собираться, готовиться к переезду. Но вначале увезли доски, столбы, брусья — строили на участке Емельяновых птичник для кур, гусей и индюшек. Потом заказали фуру, грузили в неё трактор, снегоход, лодку с мотором.

С собой брали одежду, постельное бельё, посуду, хозяйственные инструменты. Это загружали в бортовой уазик, накрытый тентом.

Переезжали несколько дней, но наконец вроде бы всё утряслось. Работы оставалось немерено, женщины занимались домами, а Емельянов размечал участок, чтобы весной вспахать и посадить овощи. Громов показал женщинам как пользоваться электроплитой без конфорок и уехал в город.

В риэлтерском агентстве Марина не смогла скрыть радости и, казалось, что сейчас бросится на шею Громову. Но сдержала себя.

— Я слушаю вас, Андрей, — произнесла она.

— Мне нужен офис, Марина, на первом этаже с пандусом для инвалидных колясок и каталок площадью квадратов сто пятьдесят, не более, и отдельный вход в помещение. Рядом должна быть автостоянка, чтобы клиент мог припарковать машину. Лучше, конечно, помещение в собственность. И еще нужна трёх комнатная квартира улучшенной планировки. Ремонт, мебель и прочее. Можете заняться этими вопросами?

— Конечно, Андрей, конечно, — обрадованно ответила Севостьянова, — но вы не оставили номер телефона...

— Ах да, телефон... У меня нет местного, но я куплю и сообщу вам. До встречи.

Андрей вышел на улицу и понял, что его тянет к этой женщине. Но у него жена и дети... что ж, придется поступать, как большинство элиты. Он вздохнул и позвонил генералу:

— Добрый день, Ефим Иванович, я в городе, уже переехал, но ещё не освоился в доме, жене и её родителям придется на первых порах не сладко — они никогда не бывали в городе. Подыскиваю сейчас офисное помещение и оказалось, что у меня только спутниковый телефон.

— Я понял, Андрей Иванович, сможете подъехать ко мне? Заходите с центрального входа, вас встретят.

Громова действительно встретили и провели на третий этаж. Генерал встретил его тепло, предложил водку, коньяк, чай, кофе.

— Ефим Иванович, мы обязательно посидим с вами, выпьем водки, коньяк и чай с кофе, а сейчас я за рулем и много дел не решенных. Мне бы пять симок — себе две, жене и её родителям.

Генерал достал из ящика стола конверт, протянул его Громову:

— Здесь как раз пять номеров, это закрытая связь и номер будет определяться только, если звонят по этой сети. Вас многие будут доставать, но сделать это станет не просто.