Прорицатель

— Громов, — мужчина протянул руку и поздоровался с Петрачковым, кивнул головой Крутоярову. — Заключения не понадобятся, Альбину мы забираем и вернём через сорок минут. Вы можете посидеть здесь или погулять на улице.

Из смотровой вышла очень высокая женщина, взяла девочку на руки и унесла. Петрачков было двинулся за ней, но был остановлен Громовым, он повторил:

— Через сорок минут Альбина станет здоровой девочкой, ждите, туда вам нельзя.

Громов ушел, захлопнув за собой дверь. Руководитель налоговой не привык к такому обращению и с мольбой посмотрел на Крутоярова.

— Всё будет в порядке, Дмитрий Фомич, Громов уже лечил детей с лейкозом, — твердо ответил Крутояров.

— Но эта деревенская изба... Как можно работать в таких условиях? — чуть не плача произнес Петрачков.

— Девочка будет здорова, а нам остаётся только ждать, — заявил Крутояров, стараясь поддержать шефа.

Через сорок минут Альбина вышла сама и Петрачков даже оторопел: исчезли синяки под глазами, лицо посвежело. Он схватил её и прижал к себе.

— Как чувствуешь себя, доченька?

— Хорошо, папа, слабость прошла и тошноты больше нет, — ответила, улыбаясь, Альбина.

Из смотровой вышел Громов.

— Альбина здорова, более никаких лекарств и процедур ей не требуется. Хорошей обратной дороги, — пожелал Громов.

— Но вы не назвали сумму за лечение?

— Я не беру денег с детей, — ответил он и ушел в смотровую.

— Высокая женщина пояснила:

— Вы извините мужа, у него ещё много работы, — и тоже ушла следом.

На обратном пути Петрачков говорил возбужденно:

— Я возил Альбиночку по многим профессорам и академикам, возил за границу, и никто ни хрена не помог! А деревенский мужик в маленькой сараюшке вылечил её за сорок минут. Я кучу денег потратил, а он ни копейки не взял. Не-е-ет, так это оставлять нельзя! К Президенту пойду, но добьюсь, чтобы у Громова были все условия для работы в Москве. Доченька, ты же помнишь, как тебя дяденька лечил, расскажи.

— Меня тётенька сначала раздела догола, а потом положила в какой-то аппарат, у него створки сверху закрылись, и я уснула. Мне снился светящийся коридор, впереди ангелы и тихая музыка. Потом я проснулась, створки открылись, и я стала одеваться уже сама. Всё, папа, больше ничего не было.

— Ни хрена себе, — вырвалось у отца, — также говорят те, кто в клинической смерти побывал и направлялся к воротам рая!

— Значит, не только те, кто при смерти был, — подвел итог Крутояров. — Но как-то надо Громова отблагодарить?

— К Президенту пойду, — ответил Петрачков, — решать будем.

* * *

Андрей с Настей удобно устроились на открытой веранде в плетеных креслах. Тенёк и небольшой ветерок создавали комфорт. Из дома выбежали дети и сразу же забрались на колени к отцу. Настя вздохнула...

— Скажи, Андрей, почему Виктор с Ниной всегда бегут к тебе, на колени к тебе, полетать к тебе?

— Ты завидуешь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, пояснил: — потому что я мужчина. Хотя у психологов по этому поводу будут разные мнения, мне кажется. Почему в одной семье один ребенок вырастает порядочным, а второй негодяем? И тоже наверняка не одно объяснение.

Отец "полетал" с детьми и отправил их играть во дворе.

— Ты никогда не была в городе, Настя, у тебя не возникала мысль побывать там или поселиться на постоянное жительство? — спросил Андрей.

Она удивленно посмотрела на мужа.

— С чего бы это? Посмотреть хотелось, а о жительстве даже не задумывалась никогда. Ты почему спросил?

— Так... В Сосновке никакой перспективы нет. Где дети учиться будут? Неделю в интернате в райцентре, а на воскресенье домой? Можно, конечно, их возить ежедневно туда-сюда, но уровень образования какой тут?

Настя задумалась.

— Ты серьёзный вопрос затронул, Андрюша, его с кондачка не решить. Ты прав насчёт детей, а родители? Как им быть в городской духоте? Менять образ жизни, когда тебе за пятьдесят, наверное, болезненно. Или ты хочешь бросить их здесь?

— Никого не хочу бросать, — нахмурился Андрей, — я завёл этот разговор, чтобы ты подумала не спеша. Решение всё равно будет приниматься совместно и не сегодня.

За оградой раздался шум подъехавшей машины.

— Кого это чёрт принес? — недовольно высказался Андрей, — никого принимать не стану. Под вечер с семьёй побыть не дадут...

Он вышел за ворота, из подъехавшего джипа вышли четверо парней. Кожаные куртки, цепи... Не наигрались ещё, подумал Андрей.

— Ты Громов, — заговорил один из них, — лечишь больных за солидные бабки и не делишься. Это наша земля и самовольничать мы тебе здесь не дадим. С тебя штраф в сумме миллиона и ежемесячный платёж составит на первых порах десять лимончиков. Ты всё понял, Громов?

— Понял, не тупой, — ответил он, — время девяностых что ли вернулось? Вы предлагаете миллион за наезд и потом по десять в месяц.

— Верно, — довольно ответил, видимо, старший и посмотрел на своих братков, — понятливый дядя, — добавил он.

— Так платите, я отказываться не собираюсь, если сами приехали, — бросил Андрей.

Парни, не блиставшие умом, удивленно переглянулись.

— Ты чё-то не понял, мужик, — съехидничал старший, — бабки гони и быстро, а то у нас времени на тебя больше нет.

— За что? — тупо спросил Андрей.

— Объясняю в последний раз, — раздраженно ответил старший, — это наша земля, поэтому будешь платить, если жить и работать хочешь.

— Конечно, хочу, — ответил Андрей, — но вы свидетельство о собственности на землю покажите, — попросил он, — тогда и об аренде договоримся.

— Парниша не понимает, — бросил с издёвкой старший и кивнул браткам. Те сразу же достали из салона машины дубинки.

— О-о-о, ребятки, так дело не пойдет, — воскликнул Громов, — придётся вас наказать. Только вот как? Вы бы меня избили, застрелили или зарезали, сожгли дом, но я действовать так не стану. Езжайте к своему шефу и объясните ему, что за наезд придется платить. Можно деньгами или здоровьем. Как он пожелает.

Андрей повернулся и ушел в свой двор. Братки, ничего не понимая, постояли с минуту, потом сели в автомобиль и уехали. Только в кабинете шефа поняли, что лоханулись по полной.

Лидер ОПГ по кличке Таймень всегда старался определить по виду: выполнили бойцы задание или нет. По растерянному виду догадался — нет.

— Привезли лимон и Громов согласился ежемесячно платить? — спросил шеф, потягивая пиво из кружки.

— Извини, Таймень, этот Громов какой-то не такой, он нам все мозги заморочил, — отвечал Шустрый, старший из братков.

— И чё?

— Так это... Стал требовать свидетельство о праве собственности на землю...

— Какое ещё свидетельство? — ничего не понимал Таймень.

— Так это... мы ему объяснили, что на нашей земле надо платить, биты достали, чтобы мозги ему вправить, а он нас к тебе послал и велел передать, что за наезд надо платить деньгами или здоровьем.

— Надеюсь, что хорошо его проучили или совсем забили до смерти?

— Не-е-е, мы к тебе поехали, — ответил Шустрый.

— Козлы, — выругался Таймень очень неприличным словом для такой компании, — пошли вон.

Оставшись один, Таймень решил действовать по-другому. Он отправит другую группу, и та спалит дом Громова начисто. Потом и поговорим, а сейчас пора заняться девочками.

Таймень, бывший спортсмен, мастер спорта по боксу и чёрный пояс по каратэ сколотил группу таких же и бывших уголовников, стал "крышевать" бизнес района. К уголовной ответственности не привлекался, статуса вора не имел, но в авторитете находился солидном. Без высшего образования, но с хорошей природной смекалкой и прозорливостью, он всегда обеспечивал себе и своим бойцам алиби. В полиции знали о нём практически всё, но прямых доказательств не имели.

Таймень не стремился в легальный бизнес, как другие воры и авторитеты, считая, что отголосков девяностых на его жизнь хватит. Запугивал бизнесменов и на удивление процветал.

Молоденьких девочек любил жутко, но с несовершеннолетними не общался и всегда приглашал к себе не менее двух. Девицы его не боялись, садизмом не занимался и платил всегда хорошо.

В этот раз прибывшие, по знаку Тайменя, сразу же опустились на колени, сдернув с него брюки, но что-то пошло не так. Либидо не желало реагировать, девушки ласкали, крутили, вертели, но всё бесполезно, тряпочка ни во что не превращалась. После долгих усилий Таймень обыкновенно обгадился, запах пополз по всему помещению, а девицы отпрянули в стороны, ласкать обгаженного никто, естественно, не желал.

Он так и остался стоять со спущенными штанами, полными дерьма, и ничего не понимал — руки висели плетьми и не шевелились. Сейчас в голове Тайменя "билась в истерике" только одна мысль — кто поднимет брюки и подмоет его в ванной. Со случившемся разбираться предстоит позже.

Он крикнул охрану, та влетела и оторопевшая взирала на спущенные штаны босса, заполненные испражнениями.

— Девок верните, — приказал он.

Путаны еще не успели уехать, поджидая транспорт, но возвращаться назад категорически отказывались. Перспектива ласкать неработающий орган в говне их не прельщала совершенно.

Но кто бы их спрашивал... Их втолкнули в помещение обратно. Таймень заговорил сразу:

— Не знаю, почему это случилось, но разберусь. У меня отказали руки, поднимите брюки и отмойте меня в ванной. Вам хорошо заплатят. В противном случае...

Девушки не стали ждать никакого случая, хорошо понимая, что их просто убьют. Отмыв какушки и надев на клиента новые брюки, они собирались уйти, но не тут-то было. Таймень заявил:

— Посвящать лишних людей в свою ситуацию я не стану, поэтому вам придется некоторое время у меня поработать — что-то подать, принести, вымыть. Станете обеспеченными на всю жизнь или...

— Или не надо, — сразу же ответили девицы.

Они как бы стали теперь его руками и находились всегда рядом.

Через день Тайменю доложили, что группу Шустрого парализовало всю, руки не шевелятся вообще. Совпадение? В кино или книжках может быть, но не в жизни.

Он думал долго, прикидывая разные варианты. Наконец вызвал к себе Папируса, который занимался в его подразделении безопасностью и разведкой.

— Что можешь сказать о Громове? Это...

— Я знаю. Он в Сосновке появился недавно, женился на вдове Ермак, которая под два метра ростом. У них близняшки мальчик и девочка по возрасту год с небольшим. Лечит людей, которых не может вылечить официальная медицина и называет себя прорицателем. Обладает какой-то сверхъестественной силой по типу экстрасенсорики.

— Понятно, свободен, — бросил Таймень.

Обладает сверхъестественной силой, прошептал Таймень, оставшись один, это наверняка он превратил меня в паралитика и импотента. Надо ехать е нему.

Авторитет понимал, что в скором времени его бригада разбредется или того хуже кто-то подомнет всех под себя и займёт его место. Что может сделать "безрукий"? Приказать, но послушают ли его? Да, надо ехать к Громову немедленно.

Не взяв никого из охраны, Таймень с водителем и известными двумя девушками уехал в Сосновку. Автомобиль остановился у нужных ворот, и Таймень попросил девушек пригласить из дома Громова. Они же помогли ему выйти из машины. Когда Громов вышел, Таймень кивнул головой и девушки сели в автомобиль.

— Я...

— Я знаю, кто ты, — перебил его Громов, — с чем пожаловал?

— Я приехал извиниться, за то, что отправил к тебе своих бойцов с негативными намерениями. Извини, Громов, чем я могу загладить свою вину? Деньги готов отдать без вопросов. Ста миллионов рублей будет достаточно за меня и ребят?

— Это хорошо, что ты не забыл про своих бойцов. И ты приехал откупиться за совершенное зло?

— И откупиться, и извиниться, так будет правильнее, — возразил Таймень.

— Но ведь ты не только меня собирался обобрать, ты с других бизнесменов сбирал дань. Как быть с ними?

— С ними никак, — спокойно ответил Таймень, — не согласны платить — пусть пишут заявление. Их никто даже пальцем не трогал. Намекали? Да было дело, но за намёки у нас не наказывают. Именно намекали, а не угрожали, — подчеркнул Таймень.

— Хорошо, вези деньги и будем считать, что ты со товарищами прощён.

— А-а...

— А ты уже здоров, и бойцы твои тоже. Но если денег не будет...

— Будут, даже не сомневайся, — перебил Громова Таймень.

В великой радости он сам открыл дверцу машины и запрыгнул в неё. Дома первым делом ушел в спальню с девицами, а потом уже собрал деньги и лично отвёз в Сосновку.

Дома Таймень, ещё раз переспав с девушками, объявил им:

— В фирму досуга вы работать уже не вернетесь. Можете остаться у меня на полном содержании или уехать куда-нибудь, я дам по десять миллионов каждой. Что выбираете?

— Десять миллионов, — заговорила одна девушка, — сумма неплохая, хватит на домик и пожить неплохо годик. Я бы, например, осталась, но хотелось бы знать, когда ты нас выгонишь? Через месяц, год или два?

— У вас будет пожизненное содержание, поддержка в трудную минуту ценится высоко. Может быть, не знаю, я перестану с вами спать, но выгнать — никогда.

— Тогда мы остаёмся, — заявили в голос девицы.

* * *

Лето, ах лето!.. Лучшая пора любого сезона.

Уходящее лето туманом

По утрам застилает поля,

И промозглость осенним обманом

До восхода вбирает земля.

Солнце светит как будто бы ярко

И тепло ещё в ясный денёк,

В полдень всё ещё вроде бы жарко,

А в груди тлеет грусти упрёк.

Отгуляло, отпрыгало лето,

Над рекой пеленою взошло,

За горой живописно одето,

Новолуние красок пришло.

Золотой и багряный оттенок

Изумрудную зелень съедал,

— Лето продано здесь за бесценок, —

Так берёзовый лист прошептал.

Лето красное исчезало, утопая в дождях, туманах и ночной прохладе. Емельяновы и Настя собирали грибы и ягоды, а Андрей подобными сборами не занимался. Он оставался с детьми, и жена стала замечать, что он часто задумывается. Как-то перед сном спросила его напрямую:

— О чём думаешь-грустишь, Андрей?

— Так всё размышляю... Помнишь, как-то говорил тебе о городе? Может быть, пора переехать?

Настя даже опешила немного.

— В народе говорят, что переезд — это как два пожара — ответила она. — Да, ты говорил, и я думала, но не о себе, а о детях, о тебе, о маме с папой. Им, конечно, в городе тяжело будет, не привычны они к душной городской суете.

— Никакой суеты там нет, — решил пояснить Андрей. — Купим два коттеджа на берегу залива, будет свой огород, катер для отдыха и рыбалки. Родители также станут возиться с картошкой и овощами. Дом в Сосновке оставим, как дачу, будем приезжать сюда за грибами, ягодами, на охоту. В ближайшие дни съездим и посмотрим домишки не в самом городе, а за городом, километрах в пятнадцати-двадцати. Позвоню Константинову, он подберет нам что-нибудь подходящее. Помнишь такого?

— Помню, — ответила Настя, — главный мент области. Да, я тоже думала и ты, наверное, прав, у детей там перспектива. Но как родителей уговорить, бросать их здесь не по-человечески будет.