Прорицатель

Они заехали в ЗАГС и подали заявление. С учетом беременности Ермак, срок регистрации сократили с трёх месяцев до одного. Вернулись домой под недоумённый вопрос Насти. Андрей объяснил:

— Завтра поедем в город и купим там тебе кольцо и мне тоже, конечно, платье свадебное, фату, машину сменим.

— Как это машину сменим? — не поняла Настя.

— Уазик продадим и купим Lexus LX570, просто Лексус, ты сразу почувствуешь комфорт и удобство этой машины.

— Обменяем Уазик на Лексус? — решила уточнить Настя.

— Можно ответить итак, если обмануть тебя, но у меня нет секретов. Уазик продадим тысяч за пятьсот, он ещё новый, а Лексус купим миллионов за девять-десять.

Настя удивилась.

— Так у тебя всего десять...

— Настенька, деньги у меня есть. До Сергея Константиновича я тоже кое-кому оказывал услуги. Ты поняла.

— Поняла, что ты у меня самый лучший и непонятный.

На следующий день утром они добрались до города за полтора часа. Громов остановился у магазина "Алмаз". Там парочка быстро подобрала обручальные кольца из золота 585 пробы и кольцо для Насти с изумрудом в четыре карата стоимостью 450 тысяч рублей. Потом поехали в автосалон, где Андрей приобрел новый Lexus LX570, получил госномера и заправил автомобиль бензином.

Следующим этапом был свадебный салон. Там Настя выбрала платье, фату и туфли, примерила и попросила завернуть, чтобы жених не видел. Он зашел и оплатил покупку. Вроде бы всё, и они вернулись домой.

Настя сразу почувствовала разницу между Уазиком и Лексусом. Комфортные сиденья, отсутствие шума и мягкий ход. Дома Андрей задал естественный вопрос:

— Кого позовем на свадьбу?

— Из Сосновки никого, сразу -ответила Настя, — гулять будем в соседней Александровке. Там у меня родители живут. Вот всей деревней там и будем гулять.

— Ты даже никогда не говорила о родителях, почему?

— Да как-то на языке не вертелось, но вот сказала. Им по пятьдесят пять лет, также живут огородом и тайгой, речкой. А раньше папа механизатором был, мама дояркой работала. Теперь ничего нет, Горбачёв, чтоб ему на том свете пусто было, всё прокакал, все деревни в нищету перестроил, сволочь.

— Завтра поедем знакомиться с родителями?

— Конечно, — довольно ответила Настя.

— Может быть, заедем в начале в Сибирск и купим родителям что-нибудь. Что им сейчас необходимо? — спросил Андрей.

— Что нужно, когда нет магазинов и денег в том числе. Мука, сахар, крупы... — ответила Настя. — А твои родители? — внезапно спросила она, — ты никогда не говорил о них.

— Автоавария и нет никого. Квартиру продал и сюда. Всё на этом, — подвёл итог он.

В райцентре они закупили необходимые продукты. А также купили родителям теплую армейскую форму и летнюю в том числе, туфли матери и отцу.

— Раньше считала Уазик лучшей машиной для села, — произнесла Настя, — а теперь еду в твоём Лексусе и понимаю разницу. Классная машина, ничего не скажешь.

— Наш Лексус, — поправил её Андрей.

Александровка располагалась по другую сторону тракта и тоже в пяти километрах от него. В советское время там приживало пятьсот человек, а сейчас большая часть покинула деревнею из-за отсутствия работы. Много домов пустовало.

Настя указала на дом, примерно, такой же, как и её бывший. Андрей подъехал к воротам, она вышла, чтобы открыть их. Но из дома вышли родители... Андрей ждал терпеливо, понимал, что необходимо обняться и перекинутся парой слов. Наконец ворота открылись, и он въехал во двор, но выйти из машины пока не мог: огромный кобелина уже рычал у дверей машины.

Настя подошла и оттащила собаку в сторону, держа крепко за ошейник, посадила на цепь. Андрей вышел, Настя знакомила его с родителями.

— Емельянов Петр Степанович, Дарья Филипповна... И я была когда-то Емельянова...

— Андрей Громов, — представился он.

— Это мой муж, — добавила Настя, — мы живем вместе и у нас будут дети, а свадьбу сыграем у вас здесь через месяц. Так что прошу любить и жаловать моего милого, — она прижалась к его руке.

— Уже известно: мальчик, девочка? — спросила Дарья Филипповна.

— И мальчик, и девочка, — ответила довольно Настя, — двойня будет.

— Ну что мы стоим на улице, в дом проходите, — предложил Петр Степанович.

— Вы идите, — обратился Андрей к женщинам, — а мы с отцом машину разгрузим, — он открыл багажник, — куда уносить мешки? Здесь мука, сахар, крупы.

— Так в дом всё несите, а после в подполье, — скомандовала Дарья Филипповна, — Настя двери подержит, а я люк в подполье открою.

После разгрузки продуктов Андрей занес ещё два мешка в дом.

— Здесь вам одежда, уважаемые родители, после сами разберете, — добавил он.

Сели за стол, выпили за знакомство. Андрей решил начать разговор первым.

— Вас, уважаемые родители, естественно, интересует кто я, откуда, чем занимаюсь и так далее. Рассказываю: родился и вырос в нашем областном центре. Институтов не закачивал, работал то там, то сям. Потом родители в автоаварии погибли. Квартиру продал и приехал в Сосновку на первомай, с Настей познакомился, решили жить вместе, дом новый построил на пять комнат рядом с бывшим Настиным. Там и живём теперь.

Петр Степанович вновь наполнил рюмки. Выпили за родителей. Разговор продолжила Настя.

— Андрей у меня очень скромный мужчина, он не просто, он супермужчина, — произнесла она и покраснела. — У меня в доме водопровод, горячая и холодная вода, душевая кабина и туалет теплый. Мебель на кухню он сам сделал лучше магазинской. Охотник прелестный — сохатого с семисот метров завалил с первого выстрела, козла добыл, так что мясом мы обеспечены. У нас снегоход есть, лодка с мотором.

— Лося с семисот метров... что-то я сомневаюсь. С трёхсот бьют, не более, — возразил Петр Степанович.

— У меня карабин специальный или особо точный, Т-5000 или Орсис называется, можно в банку из-под тушёнки на тысячу метров попасть без проблем, а лося и на полторы завалить можно, — пояснил Андрей.

— Точно, — подтвердила Настя, — сама видела.

— Тогда за молодых, — отец вновь наполнил рюмки.

Посидели, закусили, поговорили и легли спать. Хоть и не положено до свадьбы, но молодых положили вместе. Чего уж теперь, если детей зачали.

Утром Ермаки встали рано — кормить и доить скотину необходимо. Держали корову, свиней несколько, кур, гусей и индеек. Настя накрыла на стол к приходу родителей со двора.

Дарья Филипповна достала бутылочку самогонки, но Андрей возразил:

— Самогонка у вас прелесть, лучше магазинской водки и чистая, как слеза, голова утром не болит. Вы как хотите, а я всё. Вечером за руль садиться.

Муж непьющий — это хорошо, отметила про себя Дарья Филипповна. В конце завтрака Андрей завел ещё одну тему:

— Вы же бывали у Насти дома. Добротный дом, почти всё, как у вас здесь. Почему бы вам не переехать в Сосновку? Скотину есть где держать. Когда рядом близкие — это прелестно!

— Да, мамочка, папа, конечно, переезжайте, обязательно переезжайте. Не скучно будет и поможем друг другу, — поддержала Андрея Настя.

— Об этом поговорим позже, после свадьбы, — подвел итог Петр Степанович. — Какого числа регистрация у вас?

— Пятнадцатого января в четырнадцать часов, — ответил Андрей. — Сколько человек будет на свадьбе?

— Летом бы на улице столы ставили, и вся деревня гуляла, а зимой более двадцати в доме не поместится, — пояснил Петр Степанович.

— Персонально вы сами определитесь, а я закажу автобус. Он привезет вас к ЗАГСу и доставит обратно, — объявил Андрей. — Но, может быть, сыграем свадьбу в Сосновке, а вы переедите через несколько дней к нам?

— Нет, — сказал, как отрезал Петр Степанович.

— Я знаю причину вашего отказа, дорогие родители, — констатировал Андрей, — они совсем не собираются переезжать в Сосновку, Настя, но пока нам причину не говорят, не хотят расстраивать. Но я озвучу её, вы не против?

— Что ты можешь знать, Андрей? — тяжело вздохнула Дарья Филипповна. — Мы в этом доме всю жизнь прожили, здесь и помирать нам, когда время придет, — она замолчала, вытирая платочком набежавшие слезы.

— А я всё-таки озвучу настоящую причину, — словно заупрямился Андрей, — и помогу вам. — Он посмотрел на Настю. — У твоей мамы врачи обнаружили рак молочной железы, оперировать уже поздно, метастазы, поэтому она отмерила себе год-два и не хочет обременять нас.

Все ошарашенно посмотрели на Андрея.

— Но как ты узнал? — удивлённо-испуганно спросила Дарья Филипповна.

— Настя несколько раз называла меня экстрасенсом, но я не люблю этого затасканного слова, я называю себя прорицателем. Да, у меня есть дар богов, и я этого не отрицаю, но не надо всем знать об этом, лучше не говорить чужим людям, а то заклюют просьбами. Вас, Дарья Филипповна, я вылечу, а к врачам больше не ходите. Раздевайтесь до пояса, а вы, Петр Степанович, в баньку сходите или погуляйте во дворе минут пятнадцать. Настя вас позовет, когда я закончу.

— А мне что делать? — спросила Настя.

— А ты можешь смотреть, ты моя жена и у меня нет от тебя секретов.

Петр Степанович оделся и вышел. Он бы не ушел, если бы Андрей не оставил Настю. Всё-таки незнакомый мужик, хоть и родня в будущем.

Дарья Филипповна разделась. Андрей встал за её спиной и взял груди в ладони. Она ойкнула от неожиданности и схватила его за руки.

— Руки уберите, пожалуйста, и говорите, что будете чувствовать, — попросил Андрей.

Она положила руки на бёдра и снова вскрикнула:

— Ой, там у меня в грудях комки, они начали шевелиться, ой...

— Это хорошо, они начинают рассасываться.

Андрей чуть сильнее сжал грудь, Дарья Филипповна говорила:

— Шевелится внутри что-то, бегает, теперь меньше, еще меньше, в лёгких что-то зашевелилось. И всё, ничего больше не шевелится.

Андрей помял груди и объявил:

— Комков больше нет, опухоль рассосалась полностью, вы здоровы, Дарья Филипповна. Настя, отца пригласи с улицы.

Отец влетел в дом и сразу же кинулся к жене:

— Ну что, как? — спрашивал он торопливо.

Ответил Андрей:

— Опухоль в груди рассосалась, и Дарья Филипповна абсолютно здорова. Теперь о свадьбе: справляем её мы здесь, а после вы переезжаете в Сосновку. Кто против?

— Кто же теперь будет против такого зятя, переедем без вопросов, — объявила Дарья Филипповна.

— Отлично! — воскликнул Андрей, — на свадьбу много чего потребуется, — он достал кошелёк и вынул деньги, — здесь двести тысяч, тратьте без вопросов, покупайте, что надо себе. Денег у меня достаточно, так что не волнуйтесь.

* * *

По дороге в Сосновку Настя произнесла тихо и неуверенно:

— Ты всё-таки экстрасенс, Андрей. Разве прорицатели могут лечить людей?

Громов улыбнулся.

— Есть такие понятия в русском языке, как словоблудие или философия, например. Да, прорицатели предсказывают будущее, согласен. Но зачем цепляться к словам, если я предсказал твоей маме здоровье? У прорицателей же события сбываются, верно? Вот и у твоей мамы сбылось мной задуманное. Ты против?

— Будешь тут с тобой против... — она рассмеялась. — Да какая разница, ты мой муж и точка!

— Вот это верно! — довольно согласился Андрей.

Подъезжая к дому, они заметили несколько машин у ворот.

— Кого опять принесло? — недовольно бросила Настя.

— Помнишь, Сергей Константинович у нас был?

— А-а, олигарка Филимонов... Помню, но это вроде бы не он.

— Олигарх, — поправил Андрей.

— Я знаю, олигарх — это олигарх. А так фамильярнее будет.

— Согласен, — кивнул головой Андрей. — Это прибыл его соперник по бизнесу, тоже миллиардер.

Андрей припарковал машину, въехать во двор он не мог: мешали прибывшие автомобили. Из Мерседеса вышел Конюхов.

— А мы стучим, стучим... Здравствуй, Андрей Иванович.

— Здравствуй, Вадим Юрьевич, — они пожали друг другу руки, — твои мне ворота перекрыли...

Конюхов махнул рукой и машины чуть разъехались в стороны. В доме Андрей предложил водки, коньяк и квас. Гость выбрал коньяк. Настя принесла рюмки-капли, порезанный лимон, соль и грушу.

— Не пью коньяк из снифтеров, — решил уточнить Андрей, — ничего из них не пью. Горлышко у них сужается кверху, чтобы полнее ощутить запах коньяка, словно я и так его не почувствую, а голову приходится запрокидывать, когда пьёшь. Бред какой-то. Вы так не считаете, Вадим Юрьевич?

— Даже не задумывался об этом, — ответил он.

Громов понимал, что не до снифтеров сейчас Конюхову и это другое волновало его очень сильно.

Вот рюмки-капли меня устраивают вполне, — продолжил Андрей. — Лимон с солью, но к этому коньяку я бы предпочел грушу.

Они отпили по глотку.

— Говори. Я слушаю, это моя жена и от неё у меня нет секретов.

— Тут такой коленкор получается, — он отпил глоток коньяка, — геологи нашли здесь крупное месторождение нефти. Ничего не слышали об этом, Андрей Иванович?

— Ничего, но разве это важно.

— Ну да, наверное, неважно. В Москве будет проходить тендер на разработку месторождения и добычу нефти в этом районе. Участвуют несколько фирм и там такие бабки запрашивают, что даже уши заворачиваются. Я давно занимаюсь нефтью, ты знаешь, а там в тендере участвуют вообще строительные фирмы, но богатые. Они потом наймут какую-нибудь захудалую фирмёшку для добычи и всё дело завалят. Кто станет соблюдать нормы, кто защитит природу? Нефть — это же клондайк, Андрей Иванович, сможешь помочь?

— Интересно, сколько этот клондайк стоит?

Конюхов написал на листочке цифру сто.

— Интересно, — повторил Громов, — говоришь, что в тендере участвуют солидные фирмы и с них просят всего сотню? Сотню за огромное месторождение нефти?

— Так не за месторождение, а за победу в тендере, — возразил Конюхов.

— Ты же знаешь прекрасно, Вадим Юрьевич, что я не переношу лапшу на уши. Там просят пятьсот зелёных, а ты мне предлагаешь сто деревянных. И как это понимать, дорогуша?

— И какова твоя цена, Андрей Иванович? — испуганно и недовольно спросил Конюхов.

— Речь сейчас идет не о моей цене, а о том, что ты хотел меня обмануть. Я знаю, что ты готов заплатить эти пятьсот зелёных, но ты не уверен, что победа достанется тебе. А там ведь денежку не вернут. Потому ты и приехал ко мне. Не так разве?

— Всё так, Андрей Иванович, всё так, извините, я готов выплатить всю сумму вам, — выдавил из себя Конюхов.

— Но ты знаешь, что я не беру зелёными и приплюсуй сюда пени или штраф за обман. Или ты против?

Конюхов хмыкнул, он понимал, что идти против Громова — это пытаться прошибить броню танка лбом. Но откуда у него такая власть — он не понимал.

— Но у меня нет такой наличной суммы рублями, — опасливо произнес Конюхов.

— Сколько есть? Только не ври, второй раз враньё не прокатит — яйца вырву, — жёстко произнес Громов, — не за деньги, за враньё.

— Я, конечно, копил на всякий случай, — испуганно произнес Конюхов, — но у меня только три с небольшим.

— Хорошо, пусть будет три, — согласился Громов. — Когда?

— Так к вечеру привезу уже.

— Добро.

Громов прикинул вес и объем денег пятитысячными купюрами. 612 килограмм и почти три куба. А если тысячными купюрами, то это вообще три бегемота весом. Но место для хранения у него было. Когда строился дом, он специально сделал в одном месте двойную стену с невидимой для посторонних дверью и теперь мог там хранить приличные суммы.