Сумеречный мир

Сумеречный мир

Пролог

В тот день, ставший Судным, ничего не предвещало беды. Жизнь шла своим чередом, люди работали и отдыхали, влюблялись и расставались, ссорились и мирились, не подозревая о предстоящей катастрофе. Но внезапно мир содрогнулся от удара, упавшего на Землю огромного небесного тела. В результате невероятного по мощи и силе взрыва, взрывной волной, огненным ураганом распространившейся от эпицентра, солнце затмила серая мгла из смрадного дыма пожарищ и густой пыли. На многие-многие километры вокруг все живое и даже не живое обратилось в прах, но тем, кому удалось выжить, все равно не повезло.

Мгла под действием природных сил постепенно рассеялась; люди смогли, наконец, вздохнуть с облегчением, выбираясь из убежищ, но они еще не знали, что в мире, пострадавшем от чудовищного воздействия стихии, появились ее не менее чудовищные порождения. Первыми стали кровососы — существа, наделенные нечеловеческой силой, которые, словно обезумев от темной жажды, нападали на людей, жестоко убивали и пили кровь своих жертв. Их назвали вампирами. Пока человечество, напуганное кровавыми расправами, пыталось дать отпор этой нечисти, пошли слухи о новой напасти.

На Серых землях — территории, получившей свое название из-за слоя пыли, оставленного на поверхности материка после взрыва, появились некие полулюди-перевертыши. Говорили, что они нападали на людей и пожирали подобно плотоядным зверям, при этом принимая их облик и утрачивая человеческий. Их назвали оборотнями.

С каждым годом люди дальше и дальше уходили от Серых земель, спасаясь от кровопийц и перевертышей, но странности и проблемы множились. В семьях обычных людей начали рождаться дети, отмеченные Мглой. Кто-то из них по достижении половой зрелости погибал в страшных муках, не в силах справиться с проклятьем, которое неожиданно проявлялось в них. Кто-то сходил с ума от вседозволенности, злобы и ненависти к более слабым, 'бездарным', научившись управлять природными стихиями. А кто-то всеми силами прятал открывшиеся у себя нетипичные способности, чтобы не стать изгоем в обществе 'нормальных', уродцем, замыкаясь в себе и пестуя обиды и ненависть к окружающим. Их назвали серыми или магами.

Еще появились те, кого магами можно было считать с большой натяжкой, но в них сиял Свет. Такие становились целителями, которых за благие дела возносили в святые. Со временем их назвали светлыми.

Спустя столетие после Судного дня на Земле проживало множество различных порождений Серой Мглы, распространявшихся от центра того грандиозного взрыва. Увы, люди не сразу обнаружили воздействие Мглы. Следующее столетие ознаменовалось войной Великой Инквизиции против Иных, как с чьей-то легкой руки прозвали в народе мутантов. В те страшные времена погибло столь много невинных, что отголоски суровых и страшных времен до сих пор вызывают трепет у обывателей. Тогда людей уничтожала и нечисть, и фанатики-инквизиторы.

Лишь через три кровавых века все изменилось. Потомками светлых был тайно созван Великий совет, где представители всех стран решили: необходимо создать защиту от опаснейших мутантов. За три года набрали необходимое для задуманного дела количество светлых магов, которые отдали свою жизнь за благополучие людей. Тысячи светлых душ, отданные добровольно, создали преграду или стену, как ее нарекли, которая разделила мир на две части: большую — Светлую и малую — Серую.

С тех пор каждый год светлым приходилось приносить добровольные жертвы, подпитывая защитную стену. И она стояла, мерцая на солнце, переливаясь, устремляясь в небо. Долгое время никто не знал, насколько она высока, пока человек не смог оторваться от Земли на железных крыльях. Только тогда выяснилось, что стена выгнулась и образовала гигантский купол, внутри которого на Серых землях сформировался новый мир. Его назвали Сумеречным.

Пока люди, получив возможность жить относительно спокойно, развиваясь в техническом, научном и гуманитарном направлении, забывали о море пролитой крови, мутанты долгое время адаптировались к новым условиям, приспосабливались, чтобы выжить. Охотились друг на друга, учились сосуществовать, выстраивая собственную иерархию и принимая правила жизни. Естественно, что в таких условиях их развитие шло гораздо медленнее и в большей степени в магическом направлении, нежели техногенном.

Иногда сквозь стену жители обеих сторон могли наблюдать за изменениями друг у друга, но души, заключенные в стене, тут же закрывали прозрачные участки, препятствуя любому общению и контактам. Что двигало ими, никто не ведал. Соприкосновение двух новых миров заканчивалось у купола, куда каждый год приходили новые защитники светлого мира.

А Сумеречный жил суровой, все еще архаичной, но практичной жизнью. Два мира мало знали друг о друге, изредка получая новости от тех, кто, проходя сквозь стену, все-таки выживал, отвоевывая свою душу у призраков.

Глава 1

Восемьсот третий год от Судного дня.

Притихший вечерний город: шорох шагов редких пешеходов, шелест ветра, монотонный отдаленный гул проезжающих по дороге автомобилей, периодически раздраженно гудящих, вой сирены скорой помощи — все как всегда. К повседневному фону так привыкаешь, что перестаешь различать, прислушиваться. Весна в этом году ранняя. Снег растаял еще в марте, апрель выдался дождливым, но теплым. Поэтому я неспешно возвращалась домой по аллее парка, наслаждаясь погодой, покоем и, как ни странно, — одиночеством.

Решение незаметно уйти с дня рождения бывшего одноклассника едва ли не через час было спонтанным, но верным. Праздник набирал обороты, а я порядком устала от людей из-за выдавшейся слишком бурной рабочей недели. Проверка деятельности предприятия, где я работаю, инициированная конкурентами, заставила понервничать всех коллег, а мне принесла бессонницу и головную боль. К счастью, вчера все завершилось вполне благополучно.

Свет фонарей отражался в лужах, оставленных недавним дождем. Хоть мои парадно-выходные замшевые лодочки на шпильке не предназначены для подобных прогулок, но меня в данный момент это не особенно беспокоило. На душе царило загадочное умиротворение и странное предвкушение чего-то хорошего, удивительного...

Неуклюже перепрыгнув лужу, забрызгав ноги в светлых чулках в тон костюму из тончайшей шерсти абрикосового цвета — плиссированная юбка и приталенный жакет, украшенный брошью под воротничком — я присела, чтобы привести себя в порядок. Благо около меня стояла высушенная ласковым ветерком скамейка. Аккуратно приподняв подол, устроилась отдохнуть, вытянув ноги и облокотившись на спинку, сумочку положила рядом. Эх, хорошо!

За неимением более интересного объекта внимания, я невольно загляделась на местную достопримечательность — Великую Стену, давным-давно разделившую два мира, получившую благодаря СМИ расхожее название Купол, по-моему, звучащее всеобъемлюще. Тем более, в данный момент она, что изредка случалось в каком-либо сегменте, стала прозрачной, только на поверхности словно бы всплывали белесые отражения лиц тех, кто отдал душу, защищая Свет, став призраками. Проходя по парку, мне всегда казалось, что сущности, населявшие и поддерживавшие стену, следили за мной, даже, иной раз, заставляя нервничать и спешно уходить отсюда.

Еще лет сто назад ближайшее жилье располагалось в нескольких километрах от купола, но города постоянно разрастались и наконец подступили непосредственно к нему. Люди ограничивались тем, что оставляли между домами и куполом парки — все-таки Сумеречный столетиями сеял страх и наводил ужас, из-за чего вряд ли кому-то захочется поселиться в непосредственной близости. А вот пройтись мимо — почему бы и нет, да еще что-то подсмотреть в случавшихся, видимо по недосмотру светлых душ, просветах в мир Иных.

Я не без любопытства наблюдала в открывшемся 'окне' за происходящим на той стороне, где тоже смеркалось, но из-за купола, подобно облаку накрывшему Сумеречный, темнота казалась гуще, таинственнее и мрачнее. Представший передо мной городской квартал, застроенный невысокими домами, также расположился достаточно близко к стене, чтобы хорошо просматриваться, тем более тоже освещался фонарями. Небольшая пустынная площадь, мощенная булыжником, а не асфальтом; парочка лавочек и редкие прохожие, похожие на нас. На первый взгляд, в Сумеречном мире, живут такие же люди, как и мы, если бы не тамошние 'зверства', регулярно освещаемые нашими СМИ в новостях.

Я уже было хотела продолжить путь, но в этот момент на обозреваемую мной площадь въехала шикарная, напоминающая наши старые, машина, из которой неторопливо, без лишних движений, вышел мужчина. Не знаю почему, но его крупная фигура, в темном деловом костюме, привлекла мое внимание. Призраки почему-то не торопились замутнить стену, предоставляя прямо-таки великолепный чистый обзор, лишь голубоватые энергетические всполохи пробегали по куполу, словно по экрану.

Мужчина осмотрелся, мазнув по стене взглядом, облокотился на свой шикарный ретро-седан немного непривычного вида и обратил взор в сторону темной аллеи справа от себя. Где маячил темный силуэт, через несколько секунд ставший приближающейся высокой, красивой женщиной. Она не просто шла, а словно несла свое прекрасное тело, удачно подчеркнутое облегающей одеждой, давая зрителям, к коим я относила себя и брутального незнакомца, возможность полюбоваться. Дама, как пишут в бульварных романах, буквально источала сексуальность и чувственность. Эта зрелая, в расцвете лет и сил, платиновая блондинка с короткой стрижкой, подчеркивавшей красивые черты ее лица, подойдя к мужчине, улыбнулась. Они заговорили.

Жаль, что я не слышала, о чем шла речь: стена не пропускала ни единого звука, но тем интереснее было следить за эмоциями, отражавшимися на их лицах. Собеседники не скрывали их друг от друга. И я, как в немом кино, наблюдала за таинственными 'потусторонними' жителями. Вскоре блондинка начала распаляться, а вот мужчина хранил каменное спокойствие. Которое нарушило появление новых участников действа.

Я так увлеклась зрелищем, что не заметила, как вечерние сумерки уступили место ночной темноте. А за стеной тем временем разворачивались наряженные события. Мужчину и женщину обступили пятеро типов, прямо сказать, бандитской наружности. Они скалились на 'делового', который неторопливо расстегнул пиджак, провел пятерней по черным коротким волосам, убрав со лба челку. А лично меня привел в трепет размер клыков у прибывших, мягко говоря, недоброжелательно настроенных 'товарищей', вызвав неприятный холодок между лопатками.

'Кинодрама' перерастала в боевик: от обмена 'любезностями' участники перешли к действиям. Неожиданно женщина змеей скользнула вплотную к собеседнику и вцепилась ему в горло зубами, буквально вырывая плоть. А следом плеснула в него жидкостью из склянки, как по мановению волшебной палочки появившейся у нее в руке. Я содрогнулась, увидев ее испачканное чужой кровью лицо, искаженное яростью и злорадством. А вот пострадавший брюнет был откровенно удивлен таким поворотом событий и, наверное, предательством красотки. За что и поплатился, не успев вовремя увернуться: жидкость попала ему на открытую рану и частично на лицо. Я видела, как он, испытывая невыносимую боль, судорожно вытирается рукавом, не обращая внимания на разодранное горло.

От накала эмоций я даже не смогла усидеть на месте. Встала и таращилась, не зная, что делать. Ведь на моих глазах впервые убивали живое разумное существо, пусть даже серого, пусть даже 'там'.

А в следующий миг на пострадавшего напали всем скопом. Не тут-то было: двое бандитов отлетели после точных ударов брюнета кулаками как кегли. Одновременно он начал быстро увеличиваться в размерах, словно раздуваться. Сперва появились темные когти, затем — лапы! Но невредимые остальные участники нападения накинули на него странную блестящую сеть, и трансформация прекратилась. Правда, ненадолго. Брюнет-оборотень разорвал ее, при этом на его волевом лице от натуги жилы выступили. Бандиты вновь набросились на свою жертву, подобно мелким хищникам пытаясь взять уже количеством. И надо сказать, им почти удалось, однако раненный, истекающий кровью, боролся как лев. В какой-то момент он, видимо, посчитал, что остался последний противник, но к нему со спины подбирался еще один враг.

Лихорадочно соображая как помочь, я не придумала ничего лучше, чем воспользовавшись фотоаппаратом, которым сегодня запечатлевала своих одноклассников, подбежав ближе к стене и увеличив силу вспышки, сняла сцену кровавой расправы. Яркий свет ослепил нападавшего и привлек внимание брюнета. Тот одним сильным ударом разорвал вероломному серому горло, а потом кинулся на последнего оставшегося стоять на ногах врага. Пока обитатели Сумеречного дрались, женщина, поняв, что дело плохо, тихонько убралась с авансцены, растворившись в сумерках. А вот ее жертва в разорванном костюме, истекая кровью, зажимая горло ладонью, посмотрела на меня.

Я замерла с фотоаппаратом в руках. Неожиданно подул ветер, разметав мои волосы и закрыв обзор. Пока убирала пряди за ухо, мы еще пару мгновений смотрели друг на друга, затем мужчина дернулся что-то сделать, но стену стремительно заволокло белесой пеленой. А на меня уставилось провалами глаз несколько искаженных недовольными гримасами лиц-масок, застыв напротив. Надо признаться, призраки пугали не меньше кровавого побоища, только что творившегося за стеной. Отшатнувшись, я споткнулась, застряв каблуком в ямке, и чуть не свалилась в лужу. Умудрившись удержать равновесие, торопливо подхватила в спешке оброненную на землю сумку и поспешила домой, не оглядываясь. Чувствую, меня еще долго будут мучить кошмары после сегодняшнего дня.

Глава 2

Утро — яркое, теплое под легким пуховым одеялом, на мягонькой постельке, с толстым, удовлетворенным жизнью, котом Яшкой под боком, который радостно мурчит, отзываясь на ласку. Значит, мама его уже накормила, а то бы горланил как оглашенный, жалуясь всем соседям на голод, одиночество и хозяев, забросивших несчастного животного.

Я потянулась, довольно жмурясь, не хуже кота; вчерашние события почти выветрились у меня из головы. Лишь когда в ванной умывалась, вспомнила того незнакомца, что как зверь, — хотя, почему как? — вполне по-звериному отбивался от напавших на него вампиров. Без сомнений, это были кровососы: внешность и особенно клыки у них приметные.

Привлеченная вкусными запахами выходного дня, я поспешила на кухню, где, чмокнув маму в щеку, спросила:

— Привет, мамуль, что у нас на завтрак?

Она поставила в сушилку чистую тарелку, мягко улыбнулась, одарив меня теплотой и нежностью, и ответила, накрывая на стол:

— Доброе утро, решила вас с отцом овсяными оладушками побаловать. Он их так любит...

— Да он все любит, что ты на стол ставишь.

В маминых большие карих глазах зажглись золотистые искорки, как всегда бывало, когда она радовалась или счастливо смеялась.

— А вот и не все, — раздался за спиной отцовский басок. — Морковный пудинг, которым наша Леночка пытается меня накормить уже второй день, я терпеть не могу.