Вампир... ботаник? Общий файл.

Вампир... ботаник?!

Глава первая

Так. Не поняла...

Дверь отпирают? С какой стати, до кормежки еще часа два, не меньше. Опять кто-то с претензиями? А я думала, что прошлый раз хорошо объяснила: ко мне лучше не лезть.

Точно отпирают!

На всякий случай я встала и отступила к стене. И со спины никто не подойдет, и лишняя цепь кое-кому настучит по горячим головам. Или не по головам, а по тому, а чем эти уроды думают обычно...

— Эй, ты!

Я промолчала. Ну-ну... что скажете? Кстати, у охраны местной, похоже, мозгов меньше, чем у птичек. По крайней мере, мой попугайчик имя хозяйки вызубрил на третий день, а эти... я тут уже неделю сижу, а все "эй, ты". Можно подумать Дарья — такое сложное имя!

— Сиди смирно, и ничего не будет! Хозяин только посмотреть ведет!

Ха.

Ладно, посижу. Не убудет. Во докатилась, а? Показывают, как медведя в зоопарке! Влипла, ох, влипла... Вы ОБЖ учили? Помните, там такая тема есть, что незнакомые вещи на улице не подбирать и вообще, чужое не трогать? Вот, чтоб вы знали: реально лучше не трогать. Я так и нарвалась. Иду по парку, в руках сумка-холодильник с мороженым (ну люблю, когда мороженое в свободном доступе), глядь, на дорожке какая-то хрень валяется, на плейер похожая. Круглая, с кнопочками. Я и наклонилась.

Нет, и в глазах не темнело, и голова не кружилась, просто я словно оказалась в телевизоре и кто-то быстро-быстро каналы переключал: раз — желтая пустыня, два — серая пустыня, три — болото, и ближайший крокодил радостно тянет ко мне зубастую пасть, четыре... На четвертом я отбросила проклятую штуковину и зажмурилась. А открыла глаза уже тут...

— Вот эта.

И этот туда же! Эта... эй ты... тьфу! Хоть бы один имя запомнил! Хотя фиг они что запомнят. Тут так положено: если нет Имени, то ты дикарка, если дикарка, то ничья, а если ничья, то значит, рабыня. А Имена приличных граждан у них на шеях красуются. Татуировки, что ли...

А глаза моего "покупателя" офигевшие. И общий вид тоже. Тыкает пальцем, все слова потерял...

— Э? Э?...

Все слова растерял от моей неземной красоты, не иначе.

— Молодая, здоровая, как положено...

— Э-э...

— Непугливая, протянет долго.

— Э?

— И всего -то десять орлов!

— Эй! — очнулся покупатель.

Вот так всегда у мужиков — ступор мигом пропадает, если затронуть то, что пониже талии... Эй, я карман имела в виду! А вы что подумали?

— Доро Иштен, — покупатель, похоже, готов был вскипеть, — это невозможно! Это... это совершенно невозможно! Даже если... Их никто не перепутает!

— А разве вам нужно, что бы спутали? Вер-доро, ведь на самом деле все очень просто. Ваша семья всего лишь должна...

Голоса затихли за закрывшейся дверью. Эй-эй! А с кем меня должны спутать? Эй!

Скрип-скрип. Скрип-скрип. Всхлип-всхлип. Скрип.. эй, хватит!

Всхлипы как отрезало, а противное скрипение, от которого отваливались уши и болела голова, никуда не делось. Зато рядом зашептались. Сразу три голоса или четыре. Эй, у меня что, сокамерницы? Я кое-как разлепила глаза. Что ж голова болит, а?

Так, а комната-то не моя. В моей и свет был только под потолком, и стенки не качались, и соседок не было... эй, куда шарахнулись? Не съем. Хотя есть охота... стоп.

А ведь меня, похоже, опоили. Подсыпали что-то в кормежку, а потом сюда запихали. Куда?

— Эй, подруги, мы куда-то едем?

Молчат и жмутся. С такими разговаривать надо гороху наесться. Или бутербродов. С вырезкой, с горчичкой.. м-м... блин. Ноги скоро протяну с такой кормежкой. Мороженое мое себе захапали, а на завтрак, обед и ужин только каша и пол-лепешки. Уроды. Ох, только что заметила — у меня и куртку сперли! В реале! Сижу, от шеи до пяток замотанная в какую-то красную занавеску, будто эквадорский банан, дубовый такой... Какого фига?

Ой, твою ж швабру, а подруги мои пришибленные — тоже все в красном. Прямо не повозка, а корзина с красными бананами. И головы закрыты, и лица накрашены так, что не разберешь, что там за лицо. Одни шеи напоказ. Ох, канчо им по маваси, это что, мы все — вампирские подарки?!

Про вампиров мне наболтал один из стражи. Мол, живут они тут в отдельном "хмале", городском районе (и почти в каждом городе так живут). А где вампиров нет, так там хуже — и войска путного нету, и с магией неладно, и вообще. А чтоб вампы не ушли из города и не бросались на всех подряд, им преступников отдают, которых казнить надо. И людей дарят, которых раз в год по жребию выбирают.

Я тогда посмеялась только: мол, ничего себе диета — раз в год пообедать, а потом зубы на полку. А теперь, получается, именно я это диетическое блюдо.

Твою швабру....

Город будто из сказки про прекрасных принцев: дома с бело-желтыми стенами из цветного камня, окна в резных красивых рамах... красные крыши в мелкой черепице, фонтан на каждом перекрестке. Красивый город.

Чтоб он провалился!

Катались мы до вечера. Сначала народ на улицах нам чего-то орал (и не все приличное), потом дождь пошел и все попрятались. Развлечений никаких, красивые дома надоели где-то на десятой улице, облака на небе (повозка была без крыши) еще раньше. Девицы ревели как нанятые, раскраску посмывало-перемазало так, что на месте вампиров я б от такой красоты под стол спряталась. Постепенно их становилось все меньше — то одну, то другую выгружали у очередного дома и препровождали куда-то...Интересно, на кухню или сразу в столовую. Думать не хотелось.

Было холодно, эта чертова занавеска ни черта не грела. И голодно. В животе бурчало так, что я серьезно призадумалась, кто кого будет есть из нас с вампиром.

Когда повозка притормозила у темного домика, к нам в очередной раз заглянули "грузчики" — здоровые лбы в одинаковых синих рубахах почти до колен и полосатых головных повязках. Дурацкий вид: рубаха есть, сапоги высокие есть, а штаны между ними как-то теряются. Бесштанные грузчики мрачно обвели взглядом троих оставшихся жертв.

— Кто тут следующая?

Еще один тип, то ли в мантии, то ли в халате, заглянул в списочек, потом почему-то покосился на четки из блестящих коричневых камушков...

— Давай эту.

— Уверены, доро?

— Этот вампир три года заявку не подавал, значит, ему сойдет.

— Да уж, девица, приятная глазу... Вылезай, красавица.

Твою швабру. Чем я тебе не красавица? Блондинка, семнадцать лет, рост самый модельный — сто восемьдесят. Ну и килограммов столько же. Почти.... На себя пусть посмотрит, мистер "зубы через один"

— Пошшшшшел т-т-ты, — простучали мои зубы.

Короче, в дом своего... как называют того, который должен тебя сожрать? В общем, этого самого я влетела с пинка. Грузчики не были настроены прощать ни подбитые глаза, ни пинки по сокровенному, и приземлилась я жестко. Ну если совсем честно — на четвереньки. Сразу завертела головой, выискивая моего кровопийцу. Хм... из кровопийц тут была только чья-то пятая точка, торчавшая из-под стола.

— Что за шум? — поинтересовалась точка. — Минутку....

Выпрямлялись мы одновременно. Я, во весь свой рост и в дурацкой красной шторе — и чахлый вампир с раскрашенной мордочкой. Реально чахлый! Мне по плечо, худой, в косыночке какой-то. И что добило — с котенком на руках.

— Ты кто?!

Я улыбнулась — вампир попятился — и хрипло выдохнула:

— Накрывай стол, парень. Пришла пора хорошенько пообедать!

Живот жадно буркнул — на всю комнату.

Глаза парня затравленно блеснули. И он крепче прижал к себе котенка, будто защищая.

— Убирайся!

Ну уж нет! Здешний мир мне порядком задолжал за эти три недели! И за рабский знак, и за цепь в подвале, и за попытку скормить вампирам. И за голодовку постоянную, мать их так за просяную кашу! Мы еще посмотрим, кто тут жертва!

— Да ну! А как же обед?

Хотя тут скорей ужин...

— Пошел вон!

Пошел?! Это кем он меня считает? У меня прямо в глазах потемнело. И не знаю, что бы я натворила и чем бы все это кончилось, но тут котенок недовольно взмявкнул (не понравилось, что сжали) и вырвался. Мы оба уставились на него, и я пропустила удар.

Только краем глаза увидела, как метнулась из широкого рукава белая рука... А потом рой искр и ох... стен... ка...

Не люблю... красных ежиков...

Я их не видела, но откуда-то знала, что они красные. Они как-то влезли мне под кожу и теперь ползают внутри, медленно так... Не могу дышать, все иголками... истыкано...

Садисты.

Пару раз приходил укротитель, забирал их, и я отдыхала. Засыпала. Потом они возвращались... поменьше размером и не такие царапучие, но все равно больно. Поганцы. А я ведь всегда ежиков подкармливала — нормальных, серо-белых. У них такие мордочки симпатичные. И глаза.... Вот как эти. Смотрят, будто ежик решает, выпустить иголки или нет?

— Хотите... молока? — предложила я глазам.

Может, попьют и успокоятся?

Глаза мигнули, и мне на лоб опустилось что-то прохладное. Хорошо. И колючки унялись.

— Пожалуйста... я хочу ежика... серого...

Но тут рядом кто-то начинает курить, горьковатый дым вьется у лица, и в нем пропадают не только ежики, но и все остальное.

— Я не понял, что она девушка, — сказал самый крупный ежик — уже серый. — Рост и фигура... Подумал, это опять выходка Даиза.

Подумать только, у ежей тоже есть девушки... уже смешно.

— Возможно, так оно и есть, — второй еж был маленький, а голос мужской, почти бас. — Тогда в ней должен быть скрыт какой-то изъян.

— Еще какой-то? — горький смешок.

— Я имею в виду существенные недостатки, энчелесто. Ядовитая кровь или слабоумие, или...

— По сравнению с той коровой недостатки не так существенны. По крайней мере, хоть какая-то возможность сохранить лицо...

Я представила корову с лицом, причем сохраненным. Подтяжку корова делала, что ли? Да что за траву они курят?

— Просыпается. Перелом или ушиб, энчелесто?

— Ушибы. Позвоночные сочленения и голова...

— О! Можно провести опыт. Премудрый аргенти Ченцио ставил подобные на раненых и утверждал, вкусовые качества их крови...

-..замолчи...

И опять горький дым, в котором тонут и голоса, и свет.

Разбудило меня рычание. Я подхватилась, озираясь по сторонам, выхватывая глазами полутемную незнакомую комнату... беленые стенки с каким-то орнаментом поверху, занавески, слоями будто наплывающие друг на друга... несколько солнечных пятен на полу, но тускловатых, будто сквозь чешую... странную свечку у кровати, толстую, длинную, в бело-синюю полоску. От нее и шел тот горьковатый дым, пропитавший насквозь мою подушку.

И никаких зубастиков... В смысле, никого, кто бы мог рычать. Почудилось, что ли?

Рррррррррр! По комнате снова прошел рык, и на этот раз сомнений никаких уже не было: рычало у меня в животе.

Есть хочу! Тррррребую! Жрррррать!

Последний раз так есть хотелось на трижды проклятой кефирной диете. Я тогда готова была сырые пельмени слопать, но их тоже не было, сама ведь из квартиры все вынесла, чтоб не сорваться. А однажды среди ночи проснулась посреди роскошного сна про гамбургеры и поняла, что уже успела соорудить свое счастье из листа кактуса и аквариумной рыбки... Ну и глаза у нее были, у бедняги, голод отбили на момент. Рыбку потом еле откачала и от греха подальше подарила ботаничке Люське из соседнего подъезда.

А сейчас бы не подарила. Сейчас, по ощущениям, я б слопала несчастного карасика вместе с хвостом и плавниками. И с чешуей!

Я хищно обвела взглядом комнату... Взгляд наткнулся на котенка. Того самого. Толстенького такого... шоколадного. Не знаю, что там кот прочитал у меня на лице, но шерсть на нем мигом стала дыбом.

— Рррррррр! — еще раз включился живот, напоминая не тормозить, а быстро загрузить в него подходящую еду.

— Миу! — возмущенно отозвался котенок и, подхватив с пола что-то мелкое, нырнул под занавеску. Оттуда тут же поплыл очень знакомый запах... печеное. Хлеб или пироги, или... да что угодно!

Желудок словно воспарил над кроватью и поплыл к двери. Вместе со мной, если, конечно, "воспарил" сюда вообще подходит.

Я наскоро глянула, что на мне надето — что-то типа ночной рубашки, только темной (прощайте, джинсы!) и с пояском. И рванула следом.

Дверь под занавеской была вроде не совсем обычной — по толстому дереву тянулись железные полосы. Но даже если б она сейчас золотом и бриллиантами сверкала, я бы все равно там не задержалась. От голода в прямом смысле мутило.

Коридор темноватый, расписной. Что там в росписи, не спрашивайте — просто покажите, где тут кухня!

— Миу! — жалобно мяукнул котенок. О... я его в угол загнала, оказывается. Возле двери, откуда пахло едой. Еще немного, и я б его этой дверью просто смела. Молодец, что мяукнул, кис, а теперь испарись отсюда, пока мои окосевшие мозги не приняли тебя за шоколадку.

— Миу! — повторил котик, и маленькая лапка выдвинулась, подсовывая к моим ногам... мышь. Дохлую мышь, вы подумайте!

Я оцепенела. А кис довольно мурлыкнул и утопал, пока у меня ступор не прошел.

Это что, это он со мной едой поделился? Или откупился?

Твою швабру!...

Кухню я так и не нашла. Просто не дошла туда. Зато нашла ИХ!

Булочки. Даже не так. БУЛОЧКИ!

Румяные... золотистые... мягкие... полная корзинка!

Рррррррр!

Я запустила руку в корзину, ухватила в каждую по булке и забыла о мире на пять минут. Мягкое тесто, ароматное, нежное, с тоненькое прослойкой варенья или фруктов... Ням, наслаждение.

Но мир о себе быстро напомнил. Сначала в глубине дома что-то негромко бумкнуло и зазвенело разбитое стекло, потом пополз дымок — такой, химический.

Пожар? Пойти глянуть, что ли?

Бурррррл! — обозлился живот. Наверное, испугался облома. И я решила, что пожар подождет.

— Ты встала.

Голос ледяной. Будто сосульку за шиворот уронили. Хозяин. Принесло ж его... невовремя. Там в корзинке еще пять булочек осталось...

— Положи еду на место.

Еще сосулька. Ну мы еще посмотрим... Оборачиваюсь и нагло запихиваю в рот булку из левой руки. Слова "Фиг-тебе-рабовладелец" приходится пока отложить. Ну, пока не прожую.

Вампир-рабовладелец застыл у стены. Ручки на груди сложил и на меня смотрит, как на гусеницу в салате. А лицо-то, а лицо... приснится — заикой останешься. Что у них за манера тут себе лицо раскрашивать? Индейцы с боевым макияжем по сравнению с местными отдыхают!

— Значит, все-таки глупая, — кивает мой хозяин. — Ясно. По-ло-жи еду.

Да пошел ты!...

Черные глаза суживаются. Какие странные... черные сплошняком, без точек... или золотые? Светятся, они светятся! Растут. Заполняют все. А комната наполняется шорохом и шепотом.

Хозяин... приказ... исполнить... приказ... положить...

— Довольно.

Что-то несильно бьет по щеке, и наваждение развеивается. Блин, вместе с булочками! Даже с корзинкой... Только глаза никуда не делись — просто стали меньше и снова почернели. И смотрят — Снежная королева помрет от зависти.

— Три сосульки — многовато, — бормочу я, прислушиваясь к ощущениям за шиворотом.

Вампир презрительно кривится.