Вампир... ботаник? Общий файл.

Я закончила очередной круг по кухне и яростно прожгла взглядом бутыль со спиртом. Все из-за тебя, зараза!

Кто бы мне сказал, что я буду волноваться за вампира. А ведь волнуюсь... Вот куда он пошел, а?

Мститель непризнанный.

И где его искать? Уже три часа прошло...

А что это за шум во дворе?

Источник шума обнаружился у калитки — прилепился спиной к забору и пытался отбиться от сторожков.

— Так-так, — прохладно сказала я. — Цветики, стеречь. Далеко собрался... Алишер?

Мальчишка отвел руку от лица и глянул на меня не самыми добрыми глазами.

— Подальше отсюда.

— Соскучился по работорговцам?

— Тебе бы так соскучиться!

— Не зли меня, парень!

— Хозя-айка-а... — протянул Алишер. — Гро-озная... а ну вас к песчаным дэвам!

— Чего? Слушай, не нарывайся. Никто не собирается тебе ничего плохого делать, просто...

— И ваши обещания тоже к песчаным дэвам! В задницу, ясно? Обещали уже!

— Эй, послушай...

— Что — послушай? Он и тебя продаст! Или ты ему веришь? Вот так веришь-веришь, а потом открываешь глаза и новый хозяин тебе объясняет, какой ты доверчивый дурак. Простачок. Вампирам верить. Хоть бы в лицо сказал, так нет же! Не захотел себе настроение портить... Ненавижу!

А ведь он реально так думает. Думает — и тогда, во дворе, пытался меня защищать. А Джано обронил "друзей похищают"... Да уж, тут явно не отношения "раб-хозяин", тут другое.

— Значит, удрать решил? А друзей что ж бросил?

Как приятно видеть наконец человеческое лицо без узоров. И видеть настоящие эмоции. Мальчишка разрывался между желанием послать меня подальше и защитить ребят.

— Они не захотели бежать. Отказались. Не надо их...

— Но они ведь не позвали меня? — наугад спросила я. По идее должны были. — Не донес — так сообщник. Верно? Какое там наказание полагается сообщникам?

В синих глазах метнулось отчаяние.

— Я... я сам сбежал. Им не сказал. Я...

— Дурак ты, парень. Я вон тоже сегодня утром глаза открыла черте где. Только я поумней была и не "хозяина" слушала, а разговор своих похитителей. И будь уверен, нехило им заплатили, чтобы они у Джано Дары украли...

Молчание. Настороженное. Но уже без злости. Пристальный взгляд. Хочет верить... очень...

Я вздохнула:

— Сторожки, брысь. Вставай, малыш. Ты действительно веришь работорговцам больше, чем Джано? Вы ведь друзьями были.

Он шевельнул губами, но сказать ничего не сказал. Какая сволочь так задурила парнишке голову? Догадайтесь с одного раза. Думаю, Джано тоже догадался. Только бы он сегодня не туда пошел...

— Идем в дом. Идем... никто тебя больше не продаст. Клянусь... ну хоть пылесосом.

— Чем?!

— ..Вот так и живем. Ты ешь-ешь. А ты сам откуда?

Алишер отложил лепешку.

— Сейчас или вообще?

— Вообще. Про "сейчас" это с Джано надо будет поговорить, когда вернется. Разберемся.

— Вернется? А он где? Опять старшие уволокли на изъятие?

Я поймала себя на том, что затаила дыхание. На изъятие, говоришь? Неужели я сейчас узнаю, куда моего вампира таскают по ночам?

— Он как-то по-другому говорил, — осторожно попробовала я. — Изъятие — это...

— ..это когда забирают часть крови и сил, — не почуял ловушки подросток. — Кладут на специальный такой камень, и...

— Дарррррррья! — раскатилось по двору.

Джано!

На новогодней дискотеке в школе видала я пьяных одноклассников. При попытках моей мамы выйти замуж видала нетрезвых мужиков. Однажды даже наблюдала, как ныряли в фонтан пьяные десантники.

Но что я вам скажу — все это в подметки не годится нетрезвым вампирам.

Десантники не расшвыривают во все стороны салютики, от которых шарахаются сторожки, не зависают в воздухе, азартно вопрошая, на кого, мол, они похожи: на ворона или таки коршуна, и правда "замечательно сотворил экспериментальный полет-состав"? Не виснут на мне и не повествуют, как они прошлись по рабскому рынку еще раз, и теперь его надо уже не ремонтировать. Проще и дешевле построить новый. И не предлагают сто раз подтвердить, что "ну пррравильна все сде... сделал, да"?

Не пытаются поднять меня в воздух и отнести в дом. Не злорадствуют "Завтра увидишь, какой у Даиза роскошный этот... ну как его?". А когда, я не дождавшись ответа, пытаюсь узнать, что именно, удивленно интересуются: "А хто такой Даиз?"

На это способны только пьяные вампиры.

А потом они запускают в дом сторожков и скармливают им все попавшиеся под руку продукты...

Уложить его удается только с третьей попытки. Первая неудачна в абсолюте, потому что собственная постель Джано не устроила, а вот компания ящерки и ее ящик невесть с чего показался идеальными для здорового сна. Вторая тоже не блеск, потому что вампир отвлекся на Алишера и долго рассказывал, как он расстраивался, когда Шер сбежал, и как рад сейчас...

Третья удалась, и, покидая комнату, мы слушали, как затихающий голос вампира бормочет что-то о замечательной компании в постели, а рука нежно гладит притихшего сторожка..

Джано.

Я в пыточной камере... или в аду...

Голова-а-а... болит... невыносимо... значит, жив... жжет горло, пить... хочется пить... надо встать..

М-м-м.

— Джано, живой?

Ох, тише... умоляю... Никогда не просил пощады у аргентумов, а тут...

— Пить хочешь?

Дарья... солнцеглазый мой Дар, неужели ты ...принесла воды? Как же мне несказанно повезло с Даром...а до сих пор я полагал везение уделом бесплодных мечтателей.

— Ты глаза открой...

— М-м-м..

— Ладно, пей так, потом откроешь.

Воистину понятно теперь, отчего вода названа животворящей влагой!

— Дарья, хвост спрячь, — доносится до моего слуха. Алишер! Вернулся... мне не привиделось, как иногда казалось в бреду!

— Он же не смотрит, — отмахивается мой подарок.

Хвост?! Какой хвост?

Попытка рассмотреть хвост оканчивается полной неудачей: по приоткрытым глазам бьет свет и отзывается вспышкой нестерпимой боли в глазах. Какой странный эффект, ведь согласно трудам мудрейшего Игназио зрачок вампира приспособлен к свету намного лучше, чем... ох, отец карбонадо-о... Последствия вспышки не ограничились глазами, а расползлись по черепной коробке и даже в полость жизни пробрались, обернувшись приступом тошноты. Да, тошноты! По правде сказать, в эту секунду я вряд ли в силах назвать это состояние точным научным термином. Как и вспомнить, что именно мне в настоящий момент нужней всего. Но мой Дар в очередной раз показывает свою исключительную полезность, подсовывая необходимую емкость, а потом снова приносит воды и прохладный компресс...

Мысли о хвосте бесследно растворились.

Что происходит? Я болен?

— Дарья, тут посыльный явился... — громыхает шепот Алишера.

Посыльный? Недобрый знак... но прежде чем я смог что-то сказать, судьба посыльного уже решена.

— Посыльный — так пошли его, — без тени сомнения отвечает Дар.

— Куда?

— Куда-куда.... Ну что тебе, все словами объяснять надо?

Мальчишка хихикает и пропадает, видимо посылать гонца... любопытно, кстати, куда. Хотя нет, не любопытно. Отец карбонадо, что же со мной такое?

— Дарья, он не посылается! — снова бьет по голове шепот от двери, — Говорит, у него письмо к нашему хозяину, и он не может уйти, пока не получит ответа.

— Щас я его сама пошлю.

Пол затрясся. Постель тоже.

— Может, лучше прочитаем? — прервал землетрясение Шер. — Вдруг там что-то нужное для Джа... для хозяина?

Здравая мысль...

"Драгоценнейший и мудрейший друг мой!" — торжественно провозгласил Алишер.

Это мне? Маловероятно...

"Вчерашний твой, о досточтимый орихальти Джано, приход в скромное жилище Рашида аль-Визида..."

— Кого?!

— Рашида аль-Визида, — удивленно повторил Шер. — А что?

— Нет-нет... ничего. Дальше...

Ничего, за исключением того, что к этому бесчестному купцу я ни ногой уже год, с тех пор как он не заплатил мне за работу, да еще и обвинил в присвоении части ингредиентов. И как я мог там быть, если... если я ничего не помню?..

— Хм... так, вот... "..записан серебряными буквами на свитке досточтимых гостей и будет семь и семь раз передаваться из уст в уста детьми моими и детьми моих детей..."

У меня воистину пропал дар речи. К счастью, остальные были менее восприимчивы.

— Во завернул... — пробормотал мой подарочек.

— "..но увы! Обуреваемый горем вынужден сознаться в таком недуге, как неподобающая моему возрасту забывчивость, в силу коей недостойный — о горе! — забыл о долге пред златоглазым, затмевающим разум..."

— Он сам-то понял, что сказал?

— "..в раскаянии и унижении семь раз припадая к стопам твоим, недостойный Рашид аль-Визид смиренно надеется, что деньги его не будут отвергнуты..."

— Не будут, не будут, — буркнул подарочек. — Эй ты, гони баб... деньги! Сколько он там тебе должен, а, хозяин? Джано? Хозяин!

Меня подергали за плечо. Снова взметнулась боль и тошнота, но изумление оказалось сильнее.

— Он вернул мне деньги?!

— Вернул-вернул, вон мешок, закорючка на нем какая-то.

— Не закорючка, а число, — поправил точный Алишер, — Триста орлов, не видишь?

— Почему?.. — только и смог проговорить я. Чтобы заносчивый купец писал такое письмо мне?! Что случилось? Нейгэллах и Шергэллах поменялись местами, и рай с гуриями переместился под землю?

— Потому что должен? — не поняла Дари.

— Почему триста! Он мне двести должен... был.

— А... а... а тут приписка! — нашелся зоркий Шер. — Вот... "недостойный Рашид аль-Визид посылает сто золотых в возмещение своей забывчивости и выражает надежду, что сверкающий мудростью осияет своим присутствием его дом в ближайшее время.

Лицезрение паука-птицежора действительно способствует мыслям о ничтожности денег и хрупкости жизни, а следовательно духовному совершенству, и недостойный был бы и дальше счастлив хранить это свидетельство дружбы златоглазого... Но покупатели люди нервные и обременены многими предрассудками, так что не мог бы сиятельный его забрать?" Паука? — изумился Алишер.

— Сто золотых? — пробормотал мой практичный Дар. — Джано?

Повисло молчание. Я всеми кожными покровами ощущал на себе заинтересованные взгляды Дари и Шера, но сказать что бы то ни было и разъяснить недоразумение было невозможно! Хотя бы потому, что никакого паука-птицежора у меня нет и не было. И уж тем более, я не мог оставить это драгоценное существо мерзавцу Рашиду...

Бред какой-то. Абсурд. Да что же вчера произошло? Даиз опять опробовал на мне дурманное зелье?

С улицы тем временем донесся стук щеколды и нерешительный голос, призывавший хозяев.

— Хозяйка, тут еще..

— Дарья.

— Дарья, тут еще один. И тоже со свитком!

— Милое утречко, — вздохнула Дарья. — Сейчас я...

Тишина. Легкий шорох. Тихий вопрос:

— Еще воды дать?

Шер... Всемилостивый Нейгэллах, что я положил на чашу весов, что ты одарил меня возвращением Шера? Пусть он не верит мне больше — и он прав, я не смог уберечь единственное существо, к которому посмел привязаться. Пусть... Главное, он живой. Остальное поправимо. Надеюсь...

— Нет. Ты... Алишер, с тобой все хорошо? То есть... тебя не надо осмотреть?

— Все нормально.

— Шер...

— Не надо меня смотреть! Хозяин... вы давайте сначала сами на ноги встаньте, хорошо? Вон Дарья еще одно письмо несет.

— А три не хочешь? — с порога вопросила носительница писем. — Сегодня че, день почтового работника? Читай, Алишер, чего им всем надо. А то они во дворе стоят, ответа ждут, как тополя на Плющихе. Или как у вас там... Как пальмы у фонтана. А сторожки к ним принюхиваются. С интересом... надо этих работников сумки и чернил скорей выпроваживать, а то сторожки не дай бог кусанут кого, да траванутся?

— А покусанных тебе не жалко? — заинтересовался Шер.

— Жалко-жалко. Но их-то любой врач вылечит, а малышам кто скорая помощь? Таких больше нет. Читай давай.

— О мудрый над мудрыми! — вдохновенно начал Шер.

— Тише, о боги...

— О? Ладно. О мудрый над мудрыми, — значительно тише повторил паренек. — Семь и семь раз шлет привет тебе Джафар ибн Сулим, а также пожелания здравия, долголетия, и...

— Что?!

— Долголетия и процветания... — повторил мальчишка. — А что?

Я промолчал. Этот-то по какой причине про меня вспомнил? Он мне вообще никогда не платил, предпочитая слать подарки аргентумам. А те просто приказывали пойти и вылечить этого поедателя пахлавы и наказание для своего гарема. Нехорошее предчувствие зашевелилось в сердце. Уже два из тех, кто забывает обо мне сразу, как только отпадает нужда в лечении, сейчас вспомнили и, более того, позаботились о достойном обращении... Почему, во имя Нейгэллаха? И как это связано с моим плачевным состоянием?

— Дальше читать? — отчаялся ждать моего ответа Шер.

— А... да.

— Дар, посланный тебе, надеюсь, смягчит твой гнев, о достойнейший? Молю и заклинаю снять заклинание с верблюдов еще сегодня, ибо дела неотложно призывают меня, и...

Джано, ты что?

— Я вспомнил...

Вспомнил, когда про верблюдов услышал. Кусок воспоминания выплыл из ниоткуда и с размаху ударил по непониманию. Я вспомнил, вспомнил!...

..Двор в качающихся тенях и почему-то качающихся деревьях. Разъяренное лицо Джафара. И собственное заковыристое проклятье, которое заканчивалось словами : "чтоб на тебя верблюд плюнул". И реакцию ближайшего верблюда. А если принять во внимание письмо, то одним верблюдом не обошлось? Но ведь я не аргентум? Почему сработало так... А что я делал у Джафара? О боги, да что же вчера с мной было?!

И кажется, эти письма лишь начало.

— Читай следующее...— обреченно проговорил я.

— "О мудрейший из мудрейших, превзошедший своей мудростью..."

На этот раз лесть уже не оказала прежнего воздействия. Эффект привыкания даже яды лишает убийственной силы.

— Пропусти это...

— О драгоценный... ну ладно. Это пишет раб уважаемого Ийгура, торговца живностью. Он от имени хозяина шлет клятвенный отказ от любых претензий на возмещение ущерба и дарственную на паука-птицежора, который приглянулся солнцеглазому.

— О! Теперь ясно откуда паук, — обрадовалась Дарья.

— Раб намекает, что подпись хозяина была бы более разборчивой, если бы его, хозяина в смысле, отклеили от потолка. Джано, а как ты его приклеил? В нем же весу!...

— Не знаю.. — простонал я.

Безумие какое-то. Я ведь вчера не ел ничего, Дарью искал. То есть совершенно ничего, значит, и подозрительного тоже... Этот торговец, у которого Дарья выкупила мальчиков, сбежал, не требуя возмещения убытков, больных вчера не было. И, насколько я помню, пил только дома. Последнее, что осталось в памяти, это как шел к Дарье поговорить о ее покупках. А дальше провал. Неужели...

— Дальше читать? — не дождавшись ответа, Шер зашуршал новым письмом. — О... Это от вампира. Так... "Джано, дружище! Восхищен твоим вчерашним визитом! А также твоей склонностью к веселым шуткам... и умением скрывать оную от остальных. Не мог бы ты поделиться со мной тем славным порошочком, которое ты так успешно опробовал на моих охранниках? Они пошли уже на восьмой заход, и меня разбирает недостойная зависть. С наилучшими пожеланиями. Тонио. Приписка: Даизу очень к лицу обезьяньи уши. Надеюсь, этим порошком ты тоже со мной поделишься? Пока". На восьмой заход чего?